362.княжеский двор в центральной и юго восточной европе период раннего средневековья

1
Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное агентство по образованию
Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова
О. В. Лощакова
Княжеский двор в Центральной
и Юго-Восточной Европе:
период раннего Средневековья
Текст лекций
Рекомендовано
Научно-методическим советом университета для студентов,
обучающихся по специальности История
Ярославль 2010
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

2
УДК 94(4)″04/14″
ББК Т 3(0)413я73
Л 81
Рекомендовано
Редакционно-издательским советом университета
в качестве учебного издания. План 2009/10 года
Рецензенты:
П. Г. Аграфонов, канд. ист. наук, доцент кафедры всеобщей
истории ЯГПУ им. К. Д. Ушинского;
кафедра гуманитарных дисциплин Международного
университета бизнеса и новых технологий (академии)
Л 81 Лощакова, О. В. Княжеский двор в Центральной и Юго-
Восточной Европе: период раннего Средневековья: текст лек-
ций / О. В. Лощакова; Яросл. гос. ун-т им. П. Г. Демидова. – Яро-
славль : ЯрГУ, 2010. – 75 с.
ISBN 978-5-8397-0698-9
Текст лекций является частью учебно-методического комплекса
дисциплин, изучаемых на историческом факультете Ярославского
государственного университета им. П. Г. Демидова. В основе лек-
ций лежат источники: сочинения византийских и западных авторов
о славянах VI–VII вв.; средневековые славянские хроники; жития;
надписи болгарских ханов; остатки материальной культуры. Спра-
вочно-библиографический аппарат содержит перечень основной
доступной для студентов литературы, в которой нашел отражение
феномен правителя и его двора.
Текст лекций предназначен для студентов, обучающихся по
специальности 030401.65 История (дисциплины «Княжеский двор
в Центральной и Юго-Восточной Европе: период раннего Средне-
вековья», блок ДС; «История регионов мира: история южных и за-
падных славян (период Средневековья)», блок ОПД; «Средневеко-
вая культура Центральной и Юго-Восточной Европы», блок ФД),
очной и очно-заочной форм обучения.
УДК 94(4)″04/14″
ББК Т 3(0)413я73
ISBN 978-5-8397-0698-9  Ярославский государственный
университет им. П. Г. Демидова, 2010

3
Лекция 1. Введение в тему.
Историографический обзор
Феномен правителя и его окружения имеет универсальный
характер. Он возникает повсюду, где общество передает хотя бы
часть своих властных полномочий конкретной личности. Поя-
вившись в родовом строе, получив особый блеск и завершенность
в Средние века и Новое время, понятие «двор правителя» (в раз-
ных интерпретациях) не чуждо и современному обществу. Обра-
щение к нему позволяет не только увидеть механизм осуществ-
ления власти. Как абстрактная историческая категория «власть»
предстает в виде иерархической лестницы структур и институтов,
ее осуществляющих. В то же время «власть» всегда конкретна – у
нее есть имена.
Правитель в раннесредневековом государстве – наследствен-
ный лидер, сфера полномочий которого постоянно расширяется:
военный предводитель, создатель правовых норм и гарант спра-
ведливого суда, центральная фигура, в прямом смысле форми-
рующая пространство власти. Правитель «в социальном сознании
средневекового человека обеспечивал стабильность общества,
являясь воплощением не только божественной, но и общей воли
и социальной разумности …»1
.
Предстающий символом своего государства и обреченный на
публичность, лидер далеко не всегда был лидером, испытывая
«ощущения обычного человека, подверженного страхам, зависти,
суетным желаниям и болезням»2
. Правителя «играло» окруже-
ние3
: центральную фигуру обрамляли обитатели двора – члены
его семьи, советники, лица, которым делегировался контроль над
1
Хачатурян Н. А. Современная историография о проблеме королев-
ской власти в средневековом обществе // Средние века. Вып. 58. 1995.
С. 145.
2
Хачатурян Н. А. Колесо Фортуны. Праздники и будни монаршей
власти // Королевский двор в политической культуре средневековой Евро-
пы. Теория. Символика. Церемониал. М.: Наука, 2004. С. 10.
3
Эльфонд И. Я. Французский двор последних Валуа глазами оппози-
ции // Королевский двор в политической культуре средневековой Европы.
С. 27.

4
разными территориями и вменялось выполнение ответственных
поручений.
Постановке вопроса об окружении правителя как достойном
самостоятельного изучения способствовали успехи в области по-
литических наук, прежде всего социологии, расширившие пред-
ставление о природе власти. «Они позволили, в частности, выде-
лить вопрос о «властвовании», который предполагает нейтраль-
ный анализ структуры, стратегии и функционирования власти на
обобщенном, нормативном уровне» 4
. Немецкий социолог, эко-
номист и историк культуры Макс Вебер (1864–1920) обратился к
интерпретации роли права, этики и религии в обществе. Анали-
зируя природу власти, он выделил три типа господства, характе-
ризующие способы ее легитимации: рациональный, основанный
на вере в законность существующих порядков и законное право
властвующих на отдачу приказаний; традиционный, основанный
на вере в святость традиций и право властвовать тех, кто получил
власть в соответствии с этой традицией; харизматический, осно-
ванный на вере в сверхъестественную святость, героизм или ка-
кое-то иное достоинство лидера. Продолжением идей М. Вебера
стала концепция немецкого социолога Норберта Элиаса (1897–
1990), основанная на понятии фигураций, введенном им в науч-
ный оборот. Фигурации – это социальные процессы, в которых
люди тесно взаимодействуют друг с другом. Они постоянно из-
меняются и имеют свой неповторимый облик на уровне общения
социальных групп и отдельных людей5
. Некоторые идеи
Н. Элиаса были развиты французским философом и историком
Мишелем Полем Фуко (1926–1984), который обратился к «генеа-
логии власти», реализовывавшейся в стратегии управления инди-
видами. Французский философ и социолог Жак Эллюль (1912–
1994) ввел понятие «социологической пропаганды», обозначив
проблему политических манипуляций массами.
4
Хачатурян Н. А. Современная историография о проблеме королев-
ской власти ... С. 147.
5
Элиас Н. Придворное общество: Исследования по социологии коро-
ля и придворной аристократии, с Введением: Социология и история / пер. с
нем. А. П. Кухтенкова, К. А. Левинсона, А. М. Перлова и др. М., 2002.

5
Изучение образов власти стало предметом дисциплины, по-
лучившей название «потестарная имагология». Ее проблематика
занимает важное место в деятельности многих научных органи-
заций и обществ, например международного исследовательского
общества Majestas, выпускающего одноименный журнал.
Бойцов М.А. Что такое потестарная имагология?
6

«В 1985 г. в Германии была основана Комиссия по изучению
княжеских резиденций в средние века и раннее новое время, сни-
скавшая за прошедшие двадцать лет широкое международное
признание своей активностью, а главное продуктивностью. По-
скольку «ключевым словом» для историков этой группы является
«резиденция» или же ″княжеский двор″, они стараются рассмат-
ривать все возможные аспекты придворной жизни, включая
″экономику двора″, его просопографию, технологию возведения
дворцов и замков, повседневную организацию придворной жиз-
ни, историю отдельных резиденций и многое иное, что не имеет
прямого отношения к потестарной имагологии. Но наряду с этим
они уделяют много внимания придворному церемониалу, празд-
никам, ритуалам, символике, обычаям, любым формам самоинс-
ценирования власти хозяев ″резиденций″ …
То же самое справедливо и по отношению к другим объеди-
нениям исследователей: будь то группа ″Динамика ритуала″ при
Гейдельбергском университете, группа ″Символическая комму-
никация″ при университете в Мюнстере, группа ″Дворы дома
Габсбургов″ при Австрийской академии наук или же Society for
Court Studies в Великобритании …
Из вышедшей за последние десятилетия литературы по по-
тестарной имагологии наибольшее впечатление на историков в
нашей стране произвел первый том книги Р. Уортмана ″Сценарии
власти″7
. Однако соответствующая проблематика была и раньше
6
Бойцов М. А. Что такое потестарная имагология? // Ключевые про-
блемы изучения и преподавания истории Средних веков. Методические
материалы. М., 2006. С. 250–270.
7
Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монар-
хии. Т. 1. От Петра Великого до смерти Николая I. М., 2002. По поводу
внезапного увлечения у нас этой книгой см.: Эрлих С. Е. Уортмания (вос-

6
представлена в отечественной литературе, в частности в трудах
т. н. тартусско-московской семиотической школы, и книга
Б. Ф.Успенского ″Царь и патриарх″8
может рассматриваться в ка-
честве одного из наиболее весомых итогов развития данного на-
правления. В нашей медиевистике, ориентированной на западный
материал, для развития потестарной имагологии немало сделал
А. Я. Гуревич – как своими работами о скандинавских конунгах,
так и в еще большей степени исследованием общих оснований
средневековой культуры, в частности имеющих отношение к вла-
сти. Однако классика направления возникла, как водится, за пре-
делами России, причем вряд ли случайным совпадением стало то,
что самые известные труды по потестарной имагологии появи-
лись в десятилетия между двумя мировыми войнами. … Для ме-
диевистов классикой стали исследования М. Блока о ″королях-
чудотворцах″9
, П. Э. Шрамма10
и его постоянного оппонента
Й. Деера11
о знаках и символах власти и Э. Х. Канторовича о
средневековой политической метафорике12
. … В особую группу
можно выделить исследования по иконографии государей, пред-
ставленную прежде всего трудами А. Грабара13
, П. Э. Шрама и
приятие идей Р. Уортмана в России) // Нестор. № 7. 2005. С. 429–442., а
также: Богомолов А. И. «Сценарии власти» Ричарда Уортмана: обзор зару-
бежных и отечественных рецензий // Там же. С. 443–445.
8
Успенский Б. Ф. Царь и патриарх. Харизма власти в России. (Визан-
тийская модель и ее русское переосмысление). М., 1998.
9
Первое издание книги вышло в 1924 г. Русский перевод: М. Блок
Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характе-
ре королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и
Англии. М., 1998.
10
Schramm P. E. Herrschaftszeichen un Staatssymbolik. Beitrage zu ihrer
Geschichte vom 3. bis zum 16. Jahrhundert. Bd. 1–3. Stuttgart, 1954 (Schriften
der MGH, 13).
11
Deer J. Byzanz und das abendlandische Herrschertum. Ausgewahlte
Aufsatze /hg. V. Peter Classen. Sigmaringen, 1977 (Vortrage und Forschungen,
21); Idem. Die Heilige Krone Ungarns. Wien, 1966 (Osterreichische Akademie
der Wissenschaften, phil-hist. Klasse. Denkschriften, 91).
12
Kantorowicz E. H. The King’s Two Bodies. A Study in Medieval Politi-
cal Theology. Princeton, 1957.
13
Первое издание книги вышло в 1936 г. Русский перевод: Гра-
бар А. Император в византийском искусстве. М., 2000.

7
Ф. Мютерих14
, Г. Ладнера15
, а также серией Das romische
Herrscherbild. Список легко может быть продолжен…».
Проблема формирования государственности (и соответст-
вующей ей иерархии структур власти, института правителя) была
поставлена на новый методологический уровень российскими ис-
ториками в 1980–1990-е гг., когда объектом пристального изуче-
ния ученых сектора средневековой истории Института славяно-
ведения РАН стало этническое самосознание славянских наро-
дов. Попытки его реконструкции привели к необходимости
переосмысления источников, их нового прочтения, результатом
чего стали работы, в центре внимания которых оказалось появле-
ние княжеской власти в раннеславянских государствах16
.
Внимание к «придворному окружению» активизировалось
благодаря реализации на кафедре истории Средних веков Мос-
ковского государственного университета им. М. В. Ломоносова
исследовательского проекта «Королевский двор – придворная
жизнь в Европе в Средние века и раннее Новое время»17
. Посте-
14
Schramm P. E.; Mutherich F. Denkmale der deutschen Konige und Kais-
er. Ein Beitrag zur Herrschergeschichte von Karl dem Gro en Friedrich II. 768–
1250. Munchen, 1962.
15
Ladner G. B. Die Papstbildnisse des Altertums und des Mittelalters. Bd.
1–3. Citta del Vaticano, 1941–1984.
16
Рогов А. И., Флоря Б. Н. Образование государства и формирование
общественно-политической идеологии в славянских странах
// Раннефеодальные государства и народности (Южные и западные славя-
не. VI–XII вв.). М., 1991. С. 207–216; Литаврин Г. Г., Флоря Б. Н. Социаль-
ные противоречия и классовые движения в славянском обществе в VII–XII
вв. // Раннефеодальные государства и народности. С. 217–231; Ронин В. К.
Политическая организация славян Центральной Европы и их отношения с
западными соседями в VII – начале IX вв. // Этносоциальная и политиче-
ская структура раннефеодальных государств и народностей. М., 1987.
С. 83–96; Флоря Б. Н. Эволюция социальных и общественно-политических
структур и возникновение государства // Раннефеодальные государства и
народности. С. 190–206.
17
Проекту предшествовала конференция «Харизма королевской вла-
сти: миф и реальность» (1993 г.), материалы которой были опубликованы в
формате круглого стола в журнале «Средние века» (Вып. 58. М., 1995). В
1999 г. на кафедре истории Средних веков МГУ была создана исследова-
тельская группа, в которую вошли Н. А. Хачатурян, О. В. Дмитриева,

8
пенно определилось несколько направлений исследовательского
интереса, демонстрирующих комплексную природу двора. Во-
первых, двор рассматривался как место пребывания государя и
политический центр, конституировавший «осязательную соци-
альную реальность, объединяющую в своем составе часто весьма
значительную группу лиц (от нескольких десятков до 1000 и бо-
лее человек). Консолидированные вокруг монарха, они были свя-
заны отношениями родства, службы – публичного и частного
(службы «рта» и «тела» короля) характера, дружбы и солидарно-
сти, которые делали эту общность корпорацией, хотя она и не
была конституирована формально»18
. Во-вторых, двор рассмат-
ривался как центр власти, где определялись направления внеш-
ней и внутренней политики, формировались идеологические ус-
тановки и культурные нормы. В-третьих, двор представлялся
важным экономическим фактором, стимулирующим производст-
во.
Двор правителя в Центральной и Юго-Восточной Европе по-
ка не стал самостоятельным объектом исследовательского инте-
реса. Несколько лекций, представленных ниже, естественно, не
могут претендовать на роль законченного труда в этой области.
Скорее они являются стимулом для подобной работы, являя при-
мер общения с источниками, в которых скрыты ответы на множе-
ство еще не заданных вопросов. «Именно от самого вопроса за-
Т. П. Гусарова, М. А. Бойцов, Н. Ф. Усков, С. В. Близнюк, И. И. Варьяш,
Е. В. Калмыкова. Регулярно проводимые в рамках проекта конференции
нашли отражение в серии тематических монографий: Двор монарха в
средневековой Европе. Явление. Модель. Среда. М., СПб.: Алетейя, 2001;
Королевский двор в политической культуре средневековой Европы. Тео-
рия. Символика. Церемониал. М.: Наука, 2004; Искусство власти. СПб.:
Алетейя, 2007. Характер образов власти, действовавших в разных культу-
рах, механизм их возникновения, трансформации, взаимодействия и рас-
пада обсуждался на коллоквиумах российских и германских историков и
искусствоведов, переработанные материалы которых опубликованы, см.:
Образы власти на Западе, в Византии и на Руси: Средние века. Новое вре-
мя / Под ред. М. А. Бойцова и О. Г. Эксле. М.: Наука, 2008.
18
Хачатурян Н. А. Запретный плод… или новая жизнь монаршего
двора в отечественной медиевистике // Двор монарха в средневековой Ев-
ропе. С. 16.

9
висит, что в каждом отдельном случае может и должно быть в
широком смысле слова источниковой базой для ответа на него»19
.
Основными письменными источниками нашей работы стали:
 труды византийских и западных авторов, собранные в двух-
томном издании «Свод древнейших письменных известий о сла-
вянах»20
;
 средневековые славянские хроники21
;
 жития славянских святых22
.
Болгарский сюжет во многом основывается на эпиграфиче-
ских памятниках
 надписях болгарских ханов23
.
Поскольку они изучаются студентами на семинарских заня-
тиях по курсу «История регионов мира (история южных и запад-
ных славян, период Средневековья)», мы сочли возможным не
давать внешней характеристики источников. Все цитаты из них
выделялись нами курсивом.
Понимание «исторического источника» в современной науке
изменяется, по крайней мере, подвергается критике концепция
источника Леопольда фон Ранке (1795–1886), развитая немецкой
исторической школой. Согласно ей, усердно работая с источни-
ком, историк может восстановить истину, показать, «как это дей-
ствительно было». Иная теория исторического познания была
сформулирована историком Древнего мира Иоганном Густавом
Дройзеном (1808–1884), считавшим, что «историческое познание
никогда не может быть абсолютно объективным, даже не может
быть истинным познанием»24
. Он обозначил эпистемологический
19
Эксле О. Г. Что такое исторический источник? // Ключевые пробле-
мы изучения и преподавания истории Средних веков. С. 391.
20
Свод древнейших письменных известий о славянах: В 2 т. Т. 1
(I–VI вв.). М., 1994; Т. II (VII–IX вв.). М., 1995. (Далее – СДПИ).
21
Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских.
М., 1961. Козьма Пражский. Чешская хроника. М., 1962. Великая хроника
о Польше, Руси и их соседях. М., 1987.
22
Сказания о начале Чешского государства в древнерусской письмен-
ности. М., 1970.
23
Бешевлиев В. Първо-български надписи. София, 1992.
24
Эксле О. Г. Указ. соч. С. 385.

10
статус этого продукта познания понятием «репрезентация». Из-
менилось и его отношение к источникам, которые он называл ис-
торическим материалом, включая в него «остатки», «изображе-
ния прошлого», «остатки, созданные с целью сохранения памя-
ти»25
. В его концепции письменные источники занимают далеко
не первенствующие позиции. К сожалению, студенческая ауди-
тория, чаще слышит историю именно в ее обращении к письмен-
ным источникам, в ее политическом контексте. В основе научных
работ студентов (исключая работы по археологии) лежат пись-
менные источники, что в значительной мере сужает их представ-
ления о целостности и богатстве проявлений жизни общества в
отдельные эпохи. В курсе лекций мы попробовали показать, ка-
кой информативный потенциал заложен в «исторических остат-
ках»:
 архитектурных сооружениях;
 нумизматическом материале;
 извлеченных в ходе археологических раскопок свидетель-
ствах обыденной жизни.
Лекция 2. Становление института
власти правителя
Характеризуя систему власти в древнеславянском обществе,
исследователи употребляли термин «военная демократия», опи-
раясь на слова Прокопия Кесарийского: «Эти племена славяне и
анты не управляются одним человеком, но издревле живут в на-
родовластии…»26
. На такой путь разложения родоплеменного
общества должны были повлиять, с одной стороны, сохранение
родовых структур управления (общее собрание), с другой – пери-
од миграций, ведение славянами крупномасштабных военных
кампаний, в которых основную силу составляли простые общин-
ники. Но усложнение жизни общества требовало и появления
лиц, осуществляющих руководящие функции. Таким образом,
25
Эксле О. Г. Указ. соч. С. 386.
26
Прокопий Кесарийский. История войн // СДПИ. Т. 1. С. 183.

11
сосуществовали три элемента власти – совет, вождь и народное
собрание. Термин «военная демократия» был употреблен амери-
канским ученым Льюисом Генри Морганом в книге «Древнее
общество, или исследование линий человеческого прогресса от
дикости через варварство к цивилизации» (1877, русский пере-
вод – Л., 1933). Он активно использовался Ф. Энгельсом, благо-
даря чему прочно вошел в марксистскую науку.
В западной науке догосударственные общества принято име-
новать вождествами, а появившуюся государственность – «ар-
хаическим» или «ранним» государством. Теория «вождества» на-
ходит все больше сторонников в отечественной науке. Вождество
определяется как «промежуточная форма политической структу-
ры, в которой уже есть централизованное управление и наследст-
венная иерархия правителей и знати, существует социальное и
имущественное неравенство, но ещё нет формального и тем бо-
лее легализированного аппарата принуждения и насилия»27
.
Можно выделить две точки зрения на причины формирова-
ния властных структур у варварских народов (в том числе у сла-
вян):
1. Появление лиц, сосредоточивших в своих руках властные
полномочия в разных сферах общественной жизни, необходимо
рассматривать как следствие изменений внутри самого племени.
Конституирование различных социальных групп, положение ко-
торых определялось статусом и отношением к материальным
благам, диктовало и формирование различных интересов, столк-
новение которых вело к конфликтам внутри общества. Власть
выступала посредником в конфликтных ситуациях, обеспечивала
стабильность общества.
2. «Вряд ли стоит описывать так называемое «возвышение»
варварских вождей в духе старой исследовательской литературы
– как результат собственной эволюции германских племен – их
внутреннего имущественного и социального расслоения. Скорее
его стоит представлять в качестве драматического и вынужден-
ного приспособления к внешним условиям, возникшим в ходе
27
Васильев Л. С. Становление политической администрации (от ло-
кальной группы охотников и собирателей к протогосударству-чифдом)
// Народы Азии и Африки. 1980. № 1. С. 182.

12
«завоевания», как ответ на импульсы, идущие прежде всего извне
варварских сообществ, а не изнутри их»28
.
Можно ли очертить путь к власти? Какие причины заставля-
ли соплеменников признавать лидерство тех или иных лиц? Сила
или добрая воля вели к соглашению между князем и коллективом
соплеменников? Как формировалось окружение правителя и ка-
кие отношения складывались в нем? Круг поставленных вопро-
сов может расширяться и далее, обозначая основные направления
нашего исследования. Логика изложения заставляет нас обра-
титься к проблеме в региональной плоскости, разделив террито-
рию, занятую славянами, на Балканский полуостров и Централь-
ную Европу. Созданное на Балканах Первое Болгарское царство
(681–1018) включало несколько славянских племенных объеди-
нений, рядом с которыми обосновалась болгарская орда, приве-
денная Аспарухом29
. В Центральной Европе на смену «Державе
Само» пришла Великая Моравия, на месте которой образовались
Чешское и Польское раннесредневековые государства.
2.1. Становление княжеской власти
на Балканском полуострове (VI–VIII вв.)
Механизм формирования власти у славянских племен по
письменным источникам можно прослеживать с того момента,
когда византийские авторы начинают упоминать о славянских
нашествиях в пределы Византийской империи. Конечно, с жиз-
нью славян они не были знакомы, и в большинстве случаев этот
этноним встречается в связи с военными действиями. Самое ран-
нее сообщение о славянских вождях находится в сочинении гот-
ского историка Иордана (VI в.), который в историческом экскур-
28
Бойцов М. А. В шкурах или в пурпуре? К облику варварских коро-
лей времен «падения» Римской империи // Искусство власти. С. 80.
29
В лекционный курс пока не вошли материалы, связанные со станов-
лением государственности и положением правителя у сербов и хорватов.
Появление этих племен на западе Балканского полуострова связывается с
началом VII в. (временем правления императора Ираклия). Сербские и
хорватские княжества играли важную роль в политической жизни Средне-
вековья. Сербский король Стефан Душан включил в сферу своего влияния
большую часть полуострова.

13
се о событиях 70-х гг. IV в. рисует гибель антского вождя Божа.
По приказу предводителя готов Винитара он был распят вместе с
сыновьями и 70 старейшинами для того, чтобы обеспечить по-
корность антов30
.
Пожалуй, наиболее знаменитый «славянский пассаж» нахо-
дится у Прокопия Кесарийского (между 490 и 507 – после 562),
рассказывающего о двух племенах, антах и склавинах, которые
он называет славянскими31
. На поверхности рассказа лежат мно-
гочисленные сведения о нападениях, грабежах и опустошениях,
производимых варварами. О том, что происходило в «славянском
тылу», приходится лишь догадываться. Решение о «выгодных и
невыгодных делах всегда ведется сообща»: император предлагает
им занять окраинные территории на положении федератов – они
[совместно] «одобрили» и «пообещали все выполнить»; необхо-
димо определить принадлежность одного из пленников – соби-
раются вместе, «считая это общим делом, думая, что им будут
большие блага». Описывая действия антов и склавинов, Проко-
пий ни разу не упоминает о людях, отличавшихся своей добле-
стью или стоящих во главе варваров. Исключение составляет
лишь сюжет о «некоем человеке, который присвоил себе имя
Хильвудия», погибшего ромейского полководца32
. Юноша был
захвачен в плен во время битвы между антами и склавинами, стал
чрезвычайно предан своему владельцу, «и много раз, рискуя за
господина, он весьма отличился и потому смог покрыть себя
большой славой». Можно предположить, что средством такого
расположения к себе молодой человек выбрал службу в военном
отряде/отряде телохранителей, поскольку этому соответствовала
ситуация – не только конфликты с империей, но и распри между
племенными союзами. Если положение хозяина-склавина опре-
делялось наличием материальных средств, то положение лже-
Хильвудия – храбростью и преданностью. И то и другое было
средством социальной мобильности и разрушало однородность
общества. Когда посланный императором Юстинианом Наррес
перехватил Хильвудия, он выяснил, «что тот лжет, хотя и го-
30
Иордан. О происхождении и деянии гетов. М., 1960. С. 170.
31
Прокопий Кесарийский. Указ. соч. С. 183–184.
32
Там же. С. 181–187.

14
ворит по-латыни и выучил уже многие из примет Хильвудия и
достаточно умеет притворяться». Результаты проведенного
следствия дают историку пример явной интериоризации, позво-
ляющей судить о вольном или невольном заимствовании элемен-
тов чуждой культуры, выделяющем ту или иную личность, по-
зволяющем стать вне коллектива. Продолжающий Прокопия Ке-
сарийского Агафий Миринейский (536–582) называет имена
попавших в византийское войско славян – таксиарха Дабрагеза,
Сваруны «славянина»33
.
Подчеркивая славянскую «строптивость, своенравие, безна-
чалие» Псевдо-Кесарий все же говорит о «предводителях и на-
чальниках», которых склавины «убивали, [будь то] за совмест-
ной трапезой или в совместном путешествии»34
.
Таким образом, VI век – время освоения славянами Балкан-
ского полуострова – стал периодом постоянных военных столк-
новений с Византийской империей и межплеменных конфликтов.
Выживание и благосостояние племени зависело не только от
многочисленности, но и от личных качеств выбираемых военных
предводителей, положение которых не было прочным. Их статус
в обществе еще не определился, их имена не связывались с судь-
бой этноса, поэтому и не известны византийцам. Но тесное взаи-
модействие с другими народами и политическими объединения-
ми обусловливало формирование круга лиц, которым делегиро-
валось право говорить от имени племени. Византийский историк
и дипломат VI века Менандр повествует о посольстве антов к
аварам (между 558 и 565 гг.). Они «избрали для посольства Ме-
замира, сына Идаризия, брата Келагаста, и просили о выкупе не-
которых пленных». Переговоры окончились трагедией, убийство
Мезамира объяснялось тем, что он «обрел величайшее влияние
среди антов, он способен противостоять любому из своих вра-
гов». Согласно логике Котрагира, который произнес эти слова,
Мезамир являлся символом удачи для славян, поскольку, унич-
тожив его, можно «беспрепятственно совершать набеги на чу-
жую землю». Подобный авторитет и влияние, как видно из тек-
ста, имел не только посол, но и весь его род, в ряду членов кото-
33
Агафий Миринейский. Истории // СДПИ. Т. 1. С. 295, 297.
34
Псевдо-Кесарий // СДПИ. Т. 1. С. 254.

15
рого упоминается его имя. Позднее аварский каган сам отправил
посольство к вождю славян Даврите и «ко всем управителям на-
рода, повелевая им подчиниться аварам и причислить себя к
плательщикам дани». Даврита же и другие вожди славян приня-
ли совместное решение оказать сопротивление врагу35
.
В рассказах Феофилакта Симокатты (начало VII в.) однород-
ные «полчища славян», «варварские орды» идут во главе со свои-
ми предводителями: Ардагастом36
, Мусокием37
, «называемом на
языке варваров риксом» и Пирагастом38
. К последнему Феофи-
лакт Симокатта применяет термины «филарх» и «таксиарх».
Термин  обозначал племенного вождя, ταξίαρχοσ – во-
енного командира, риксами германцы называли главу военно-
территориального союза39
. Последнее представляется предпочти-
тельным, ибо один из таких союзов как «Склавинию» чуть позже
упоминает сам Феофилакт Симокатта. Он же говорит о «стране,
подвластной Ардагасту». Власть этих вождей была следствием
военных действий. Вероятно, не они решали вопрос о войне или
мире. В надежде на помощь славянских отрядов «богатыми да-
рами прельщали старейшин», за которыми и признавалось право
окончательного решения. Но военные условия предполагали уси-
ление единовластия, тем более что во главе отрядов оказывались
люди, обладающие силой, ловкостью, хитростью, мужеством.
Ардагаст сражался «лицом к лицу» с ромеями, Пирагаст умел
маскироваться в лесах, «словно какая-то забытая в листве вино-
градина», сражался в одном строю со своими воинами и умер,
«пораженный стрелой в бок». Авторитет военных вождей опи-
рался не только на их собственный пример, но и на военную до-
бычу, столь важную для материального обеспечения племени:
«многочисленных пленных, великолепных трофеях».
35
Подробный анализ указанных посольств см.: Литаврин Г. Г. Извес-
тия Менандра Протиктора об отношениях аваров и славян // Его же. Ви-
зантия и славяне (сборник статей). СПб., 1999. С. 557–567.
36
Феофилакт Симокатта. История // СДПИ. Т. 2. С. 15, 19, 21.
37
Там же. С. 23.
38
39
Там же. С. 52, 59.

16
В начале VII в. славянские племена, продвинувшиеся в юж-
ные районы Балканского полуострова, начали объединяться в
союзы, пытаясь прочно осесть на византийских территориях. Это
привело к изменению структуры власти, о чем можно судить на
основании «Чудес святого Димитрия Солунского»40
, содержащих
рассказы о нескольких осадах второго по значимости города им-
перии, Фессалоники, «бесчисленным множеством славян… дро-
гувитами, сагудатами, велегезитами, ваюнитами, верзитами».
Принятое славянскими племенами решение «выступить и про-
тив нашего упомянутого христолюбивого города и разорить
его», поселиться в городе было единодушным. «Народ славян по-
строился в боевой порядок, чтобы согласованно и разом напасть
на стены», «все варварское племя одновременно издало крик и со
всех сторон напало на стену города: одни бросали камни из при-
готовленных камнеметов, другие тащили лестницы к стене,
пытаясь ее захватить, третьи подносили огонь к воротам, чет-
вертые посылали на стены стрелы подобно снежным обла-
кам»41
– такие действия во время осады 620 г. были результатом
хорошо продуманного плана, созданного узким кругом военных
специалистов. Да и войско, расположившееся под стенами Фес-
салоники, «целиком состояло из отборных и опытных воинов».
Можно согласиться с мнением о том, что членами подобных от-
рядов становились люди, оторванные от хозяйства и находящиеся
на постоянной военной службе, из них формировалась княжеская
дружина42
.
40
В многочисленном корпусе литературы о святом Димитрии Солун-
ском сведениями о славянах выделяется Собрание I, автором которого в
шести рукописях назван архиепископ Фессалоникийский Иоанн, живший в
конце VI – пер. пол. VII в. Он был очевидцем и участником событий, про-
исходивших возле Фессалоники во времена правления императора Ирак-
лия (610–641). Анонимный автор Собрания II описал осады города в пери-
од архиепископствования самого Иоанна.
41
Чудеса св. Димитрия Солунского // СДПИ. Т. 2. С. 127, 129.
42
Иванова О. В. Формы политической организации славянского об-
щества в Центральной и Южной частях Балканского полуострова в VII–
VIII вв. С. 59.

17
Самостоятельный сюжет в «Чудесах» составляет история
Первуда43
, возглавлявшего племя ринхинов. По отношению к не-
му последовательно употребляется термин . Первуд, очевид-
но, играл особую роль в жизни соплеменников в мирное время
(он не показывается в ситуации военных действий). Он имел дру-
зей среди знати Фессалоники, «носил одежду ромеев и говорил на
нашем языке». Являясь носителем элементов греческой культу-
ры, он явно выделялся из окружающей социальной среды44
. Ко-
гда князя, находившегося в городе, захватили и «послали в оковах
к … василевсу», славяне отправили посольство, в которое вошли
«избранные славянские посланники». Можно предположить, что
они составляли ближайшее окружение Первуда, также тесно кон-
тактировавшее со «здешними опытными людьми» [жителями
Фессалоники]. Ольга Владимировна Иванова высказала предпо-
ложение, что Первуд «был представителем правящего рода, то
есть, иными словами, княжеская власть в VII в. у некоторых сла-
вянских народов была наследственной»45
, однако оно остается
лишь гипотезой.
И все-таки статус «риксов» не был одинаковым у всех сла-
вянских племен. Так, другувитов возглавляли несколько племен-
ных вождей (), согласовывавших свои действия
во время подготовки осады. К одному из них обращаются за раз-
решением строительства боевой машины и помощью. Но оконча-
тельное решение принадлежит архонтам славян (), ко-
торые с недоверием отнеслись к изобретателю и «повелели изо-
бразить на земле устройство указанной машины»46
. Контекст
источника не позволяет с уверенностью говорить о различиях
43
Истории Первуда посвящено Чудо 4 «О голоде и непрерывной осаде
из-за Первуда» // СДПИ. Т. 2. С. 145–157.
44
Частично это можно отнести и к архонту Хацону, который был вы-
дан жителям города предателем. Но, как отмечает автор, «некоторые же
из первенствующих нашего города скрыли его у себя ради какой-то коры-
сти и неблаговидных целей». Таким образом, и этот князь имел тесные свя-
зи со знатными фессалоникийцами.
45
Иванова О. В. Формы политической организации славянского об-
щества в Центральной и Южной частях Балканского полуострова в VII–
VIII вв. С. 58.
46
Чудеса св. Димитрия Солунского // СДПИ. Т 2.. С. 163.

18
властных полномочий риксов, архонтов, экзархов. Но нам пред-
ставляется, что использование различных терминов отражало
формирование немногочисленного круга лиц, которые разграни-
чивали сферы политического контроля. Принадлежность к этому
кругу лиц маркировалась знатностью и владением военным ис-
кусством. Патриарх Никифор (758–828), рассказывая в «Бревиа-
рии» о походе Юстиниана II в 688/689 гг. против славян, живших
возле Фессалоники, говорит о переселении части племен, во гла-
ве которых был поставлен архонт Небул «из наиболее благород-
ных среди них»47
.
Развитию социальной дифференциации общества способст-
вовало появление частной собственности, о чем свидетельствуют
археологические данные (находки ключей и замков, монетные
клады), упоминания о торговых операциях, например, рабами.
Несмотря на то, что престиж в обществе играл большую роль,
чем обладание имуществом, последнее постепенно становилось
одним из важнейших критериев социального деления. Власть и
собственность, без сомнения, не отождествлялись в славянском
обществе. Но по мере его развития продолжали свой путь, «дер-
жась за руки». У патриарха Никифора есть рассказ о посольстве
Константина V к архонтам славян с предложением выкупа «по-
рабощенных ими с давних времен христиан с островов Имвроса,
Тенедоса и Самофракии». 2500 христиан были обменяны «на
шелковые одежды» 48
. В начале X в., согласно договорам Руси с
греками, древние русы обменивали пленного ромея на 2 куска
шелка по 5 номисм каждый (в 768–769 гг. цена могла быть при-
близительно такой же). Таким образом, на выкуп было затрачено
5 тысяч кусков шелка, или 25 тысяч номисм. Славянские архонты
уже в VIII в. располагали немалыми средствами и возможностя-
ми49
.
Формирование пространства власти в славянском обществе
шло медленными темпами. Огромное значение в этом процессе
играло заимствование политического опыта народов, имевших
47
Патриарх Никифор. Бревиарий // СДПИ. Т. 2. С. 233.
48
Там же. С. 235. В Византии традиции обмена людей на шелк были
очень старыми и устойчивыми.
49
Там же. С. 246–247.

19
более развитую политическую структуру. Прежде всего речь идет
о Византийской империи, которая не только боролась с нашест-
виями славян, но и привлекала их к сотрудничеству, притягивала
к себе силой христианских проповедников. Ее «воспитующая»
роль способствовала растущему стремлению проводить само-
стоятельную политику. Феофан Исповедник рассказывает о заго-
воре архонта славян Акамира50
в 799 году. Признавая прежде
власть Византии, он принял предложение «византийской знати
участвовать в заговоре с целью свержения с престола императри-
цы Ирины. Участники заговора считали князя Берзитии столь мо-
гущественным, что надеялись с его помощью совершить государ-
ственный переворот в империи»51
. Свое влияние оказывал Авар-
ский каганат, объединивший в меняющихся границах целый ряд
славянских племен. Одни из них находились в полной зависимо-
сти от хаганов, другие играли роль вынужденных союзников,
третьи пытались действовать совершенно самостоятельно.
Славянские племена, расположившиеся на северо-востоке
Балканского полуострова, оказались под воздействием интегри-
рующей силы болгар, ориентируясь на их опыт организации вла-
сти. Первое Болгарское царство возникло как своеобразная феде-
рация, где центр (Плисковскую равнину) занимали болгары, а пе-
риферию – славянские племенные объединения, подвластные
своим вождям. Но на протяжении VIII в. «славянский вопрос» в
политике болгарских ханов приобретает все большую актуаль-
ность. Славинии имели союзные обязательства перед ханами
Плиски, важнейшим из которых было становиться в ряды войска
и защищать границы государства52
. Например, хан Телец требо-
вал от славян Фракии и Македонии, уставших от постоянных
войн, собирать обширное ополчение. Не желая подчиняться, сла-
вяне обратились к Константину V, заверяя его в своей верности и
испрашивая разрешения переселиться в какой-нибудь спокойный
район Малой Азии. Император согласился, и несколько племен
50
Феофан Исповедник. Хроника // СДПИ. Т. 2. С. 289.
51
Литаврин Г. Г. Славинии VII–IX вв. – социально-политические ор-
ганизации славян // Его же. Указ. соч. С. 525.
52
Койчева Е., Кочев И. Болгарское государство с середины VIII до
конца IX в. // Раннефеодальные государства и народности. С. 52.

20
числом более 208 тысяч поселились на реке Артане53
. В 70-х гг.
князь племени северян Славун, который поддерживал болгар54
,
но проводил, очевидно, самостоятельную политику, вынужден
был подчиниться византийскому императору. Разрыв связей со
Славиниями приводил к непоправимым результатам. И славяно-
болгарские отношения VIII в. являются свидетельством того, что
формирующийся военно-политический (болгарский по характе-
ру) аппарат еще не имел четкого понятия о подданных, интересы
которых нуждаются в покровительстве. К концу VIII в. в услови-
ях постоянных военных действий стало ясно, что обеспечение
масштабных кампаний нуждается в постоянном пополнении ре-
сурсов, которые не только удовлетворяли бы экономические по-
требности войска, но и являлись бы средством для увеличения
военной мощи55
. И постепенно болгарские ханы стали усваивать
византийский опыт привлечения на свою сторону (миром и си-
лой) славянского населения. Хан Телериг «послал 12 тысяч вой-
ска и боиладов, чтобы поработить Верзитию и переселить
[жителей Верзитии] в Булгарию»56
. В 811 г., победив императо-
ра Никифора, болгарский хан Крум, отрезав ему голову, сделал
из черепа ритуальную чашу, «заставляя, превозносясь, пить из
нее архонтов славян»57
, которые пополнили число его ближайше-
го окружения.
Начиная переходить через Дунай, обосновываясь на балкан-
ских землях, славянские племена занимали территорию Визан-
тийских провинций, выдвигая претензии на собственность импе-
рии. Это обусловило бесконечные войны, в которые втягивалось
население. Ситуация благоприятствовала возвышению тех, в чью
компетенцию входило руководство боевыми действиями. Позво-
лим себе предположить, что конкретные исторические условия
53
Патриарх Никифор. Бревиарий // СДПИ. С. 235.
54
«Василевс же, тайно отправив посланцев в Булгарию, схватил ар-
хонта северов Славуна, сотворившего во Фракии много зла», см.: Феофан
Исповедник. Указ. соч. С. 285.
55
Общая численность болгарской армии в VII–VIII вв. составляла 20–
30 тыс. человек.
56
Феофан Исповедник. Указ. соч. С. 285.
57

21
способствовали эволюции княжеской власти из власти военных
предводителей, которая постепенно становилась наследственной.
2.2. Становление княжеской власти
в Центральной Европе (VI–VIII вв.)
О появлении института верховной власти в Центральной Ев-
ропе сведений гораздо меньше. Пожалуй, единственным пись-
менным источником, позволяющим судить о начале этого про-
цесса, является Хроника Фредегара, рассказывающая о так назы-
ваемой «Державе Само». Само, по «рождению франк», будучи
купцом, возглавил в 623/624 гг. борьбу винидов (славян) против
Аварского каганата. Он «проявил столь большую доблесть», что
«виниды избрали его над собой королем (rex); там он и царство-
вал благополучно 30 и 5 лет… . Благодаря его совету и доблести
виниды всегда одерживали над гуннами верх»58
. Длительность его
правления свидетельствует о прочности положения правителя.
Власть Само опиралась на укрепленные грады, одним из которых
был Вогастисбурк, охраняемый «многочисленным отрядом
стойких винидов».
Бывший купец предстает в «Хронике Фредегара» прежде
всего как военный вождь, устраивающий «разбирательства в
отношении раздоров, возникших между сторонами, дабы была
осуществлена взаимная справедливость». Его авторитет опирал-
ся на личную «доблесть», а харизма поддерживалась победами и
способностью эффективно распоряжаться доверенной властью.
Многочисленные вторжения «в Тюрингию ради разорения Франк-
ского королевства», о которых говорится в Хронике, можно рас-
сматривать не только как проявление территориальной экспан-
сии, но и как источник пополнения доходов для содержания
формирующейся дружины и близкого окружения правителя. Да-
же иноземцам были известны сведения о его семье – у него было
12 жен из рода славян, от которых он имел 22 сына и 15 дочерей.
Само имел свою резиденцию, где принимал послов, в частно-
сти отправленных королем Дагобертом (629–639), требовавшим
возмещения убытков, которые причинили подданные Само его
58
Так называемая Хроника Фредегара // СДПИ. Т. 2. С. 367–373.

22
купцам. Вероятно, доступ в резиденцию был ограничен и охра-
нялся, потому что посол Сихарий смог попасть туда, только пе-
реодевшись в славянские одежды. Выслушав Сихария, Само уст-
роил разбирательство. Переданный диалог свидетельствует об
осознании своего положения: правитель показывает, что наибо-
лее важные вопросы, связанные с судьбой подчиненной ему тер-
ритории и людей, он может решать только с равными себе по
полномочиям (с Дагобертом), но не с послами. Само ведет пере-
говоры самостоятельно, не пользуясь советом старейшин, высту-
пая как полновластный правитель.
«Держава Само» представляла конфедерацию славянских
племен, состав которой не был постоянным. Она расширялась
благодаря тому, что славянские князья (например, Дерван, «князь
народа сорбов», князь Валлук), признавали лидирующую роль
Само, сохраняя свои властные функции внутри собственных пле-
мен. Таким образом, «Держава Само», не являясь государством
(после смерти Само в 60-х гг. VII в. она больше не упоминается),
стала опытом создания обширного межплеменного союза и фор-
мирования вертикали власти.
Легенды о появлении княжеской власти содержатся в поль-
ской и чешской хрониках, авторы которых, опираясь на устную
традицию, решают задачу легитимации власти. Эти предания
можно назвать государствообразующими. Согласно Хронике
Козьмы Пражского, одним из потомков отца Чеха, за которым
чешское племя пришло на гору Ржип, был Крок, которого сопле-
менники считали «совершенным. Он располагал большим имуще-
ством, а при рассмотрении тяжб вел себя рассудительно; к не-
му шел народ не только из его собственного племени, но и со всей
страны…»59
. Таким образом, Крок выполнял лишь одну функ-
цию – судьи. Одна из трех его дочерей – Либуше – обладала да-
ром прорицательницы. «Так как она предсказала народу многое и
притом правильно, то все племя, собравшись на общий совет,
избрало Либуше себе в судьи»60
. Недовольство мужчин решением
женщины и стало поводом к избранию князя. Конкретного чело-
века, который станет повелителем, взяв её в жены, назвала сама
59
Козьма Пражский. Указ. соч. С. 35–36.
60

23
Либуше. Особый интерес в легенде вызывают признаки власти,
закрепившиеся в сознании средневекового человека. Их можно
уловить в словах Либуше, произнесенных перед избранием князя
Пржемысла (хотя в ее речи чувствуется влияние античной тради-
ции, хорошо знакомой Козьме Пражскому).
 Власть несет в себе ограничение свободы, повиновение,
страх, право повелителя действовать по своему усмотрению.
«…Как только вы произведете кого-либо в князья, вы и все ваше
имущество будет в его власти. От одного его взгляда ваши ко-
лени будут дрожать, а онемевший язык ваш прилипнет к сухому
небу, и на зов его вы от сильного страха будете с трудом отве-
чать: ″Так, господин! Так, господин!″, когда он лишь одной своей
волей, не спросив предварительно вашего мнения, одного осудит,
а другого казнит; одного посадит в темницу, а другого вздернет
на виселицу. И вас самих и людей ваших, кого только ему вздума-
ется, он превратит в своих рабов, в крестьян, податных людей,
в служителей, палачей, глашатаев, в поваров, в пекарей или в
мельников. Он заведет для себя начальников областей, сотников,
соправителей, виноградарей, землепашцев, жнецов, кузнецов
оружия, мастеров по коже и меху, ваших сыновей и дочерей он
заставит служить себе и возьмет себе по своему усмотрению
все, что ему приглянется из вашего крупного и мелкого скота, из
ваших жеребцов и кобыл»61
.
 Власть никому не подчиняется, она вечна: «легче возвести
в князья, чем возведенного низложить, ибо человек в вашей вла-
сти до тех пор, пока он не произведен в князья». Потомки Прже-
мысла «будут вечно править в этой стране».
 Власть устанавливает законы. «Пржемысл [был] челове-
ком, который … с помощью законов, укротил это дикое племя …
вместе с Либуше установил он все законы, которым подчинена и
которыми пользуется эта страна и теперь» 62
.
Власть имеет свои символы (в легенде это «жезл, плащ и
одежда, достойная князя», «княжеская одежда и обувь», «горя-
чий конь»). Сама Либуше обращается к народу, сидя на «высоком
61
Козьма Пражский. Указ. соч. С. 40.
62

24
престоле». Своеобразным символом власти является место
(град), который становится ее центром. По повелению Либуше
была построена Прага «владычица всей Чехии», «град, славой
достигший до неба».
Пржемысл, избранный чешским князем, был пахарем. Поки-
дая свое поле, он забирает с собой «лапти, сплетенные из лыка»,
которые, по словам Козьмы Пражского, «хранятся в Вышеграде в
королевских палатах до ныне и во веки»63
. Эти элементы общин-
ного быта должны были напоминать представителям княжеского
рода об их происхождении, о том, что правитель, обладая множе-
ством прав, имеет важную обязанность – заботиться о своих под-
данных. Не только последние живут в страхе, но и потомки
Пржемысла должны «всегда жить в страхе и настороженности
и чтобы людей, посланных им богом, они не угнетали, не обра-
щались с ними несправедливо по причине [своей] надменности,
ибо все мы созданы равными по природе». Таким образом, власть
имеет еще одну характеристику – она ответственна за благосос-
тояние народа.
Простым пахарем был и основатель династии польских кня-
зей Пяст. Вместе с женой Репкой они приветили двух чужезем-
цев, которых не только «не пригласили на пир» в честь постриже-
ния сыновей гнезненского князя Попеля, но даже «грубо отогна-
ли от входа в город». Бедняк же радушно открыл двери
странникам, «отличаясь большим гостеприимством». Предло-
женное Пястом «скромное угощение» (он также отмечал постри-
жение единственного сына) сопровождалось чудесами. «Бочоно-
чек перебродившего пива» стал источником нескончаемого пив-
ного потока: « пиво прибывало до тех пор, пока не наполнились
сосуды, взятые взаймы, а также и сосуды пирующего князя, ко-
торые чужеземцы нашли пустыми». Мясом одного поросенка
«были наполнены, к удивлению всех, десять мисок, называемых
по-славянски cebri»64
. Странники, посланные в Гнезно «по тай-
ному решению Бога», принесли с собой «изобилие», совершив об-
ряд пострижения сына Пяста и Репки – Земовита.
63
64
Галл Аноним. Указ. соч. С. 28–29.

25
Чудесными знамениями сопровождается и избрание Прже-
мысла: «Волы тотчас же по слову его исчезли из вида и никогда
больше не появлялись. А та палка, которая была воткнута
Пржемыслом в землю, дала три больших побега; и что еще более
удивительно, побеги оказались с листьями и орехами». Заканчи-
вается эпизод избрания своеобразным, хотя и скудным, пиром,
затеянным по инициативе Пржемысла, «пригласившего всех к
трапезе; из плетеной сумы он вытряхнул замшелый хлеб и ос-
татки еды; свою суму он кинул на дерн вместо стола, сверху ра-
зостлал грубое полотенце и положил все остальное»65
.
Еще Ж. Ле Гофф сделал вывод о том, что в вымышленных
королевских генеалогиях «мы встречаемся с навязчивой мыслью
об обеде …». Но вряд ли его стоит понимать только как отраже-
ние средневековой действительности, где неурожаи и голод были
постоянными врагами рода человеческого. Гораздо глубже мысль
Бориса Николаевича Флори, сопоставившего с чешской легендой
«такую деталь сохранившегося древнего обряда интронизации
правителя Карантании, когда претендент на трон должен был об-
лачаться в крестьянскую одежду» и участвовать в обряде «свя-
щенной пахоты». Земледельческое происхождение основателей
княжеских династий позволяет думать, что у некоторых славян
существовал «институт сакрального вождя – главы культа, маги-
ческая деятельность которого обеспечивала племени мир и пло-
дородие»66
. Таким образом, в хрониках, обосновывавших власть
князя с точки зрения христианской идеологии, сохранился и бо-
лее древний языческий пласт, отражавший языческие представ-
ления о зарождающейся власти.
Представленный в источниках механизм зарождения княже-
ской власти в Центральной Европе значительно отличается от
подобного процесса, развернувшегося у славян на Балканском
полуострове. Главные обязанности князя связаны не с войной, а
со справедливым судом, обеспечением хозяйственного благосос-
тояния племени. К его характеристикам прибавляется мудрость,
65
Козьма Пражский. Указ. соч. С. 42–43.
66
Флоря Б. Н. Эволюция социальных и общественно-политических
структур и возникновение государства. С. 192.

26
умеющая укротить законами (т. е. порядком) «необузданные»
племенные распри67
.
Объяснения замеченному отличию не могут быть однознач-
ными. Во-первых, историографическая традиция Центральной
Европы могла сохранить лишь память о более позднем этапе в
развитии славянских племен. Во-вторых, чешские и польские
племена не испытывали такого давления извне, как балканские
славяне. На территории Центральной Европы наибольшую опас-
ность таили внутриплеменные конфликты.
Лекция 3. Княжеский двор и его окружение
в раннесредневековых государствах
Центральной Европы
Понятие «двор правителя» включает как собственно рези-
денцию – местопребывание князя и его окружения, – так и систе-
му связей, возникающих между ними. Двор являлся центром по-
литической системы, откуда устанавливался контроль над мно-
гими сферами жизни общества. Именно ему принадлежала
исключительная роль в становлении и развитии средневековой
государственности68
.
В ближайшее окружение князя входили дружинники и знат-
ные люди: «более сильные по оружию, более верные и храбрые во
время военных действий и … более выдающиеся своим богатст-
вом». Они составляли опору власти, интересы которой правители
должны были соблюдать. До тех пор, пока сохранялись родовые
традиции, князь выступал как первый среди равных. Обоснова-
ние этому хронисты находили в христианской морали: «Ибо го-
67
Конечно, это не означает, что правитель не должен был обладать
чертами воина. Например, в Великопольской Хронике последний предста-
витель легендарной династии Попелидов Помпилиуш II осуждается за то,
что «он больше стремился водить с девушками хороводы, нежели вести
войны, и вследствие безудержного стремления к постыдной роскоши и из-
за лености стал нерадивым, в бегстве был первым, в сражениях – послед-
ним», см.: Великая хроника о Польше, Руси и их соседях. Пролог.
68
Хачатурян Н. А. Запретный плод… С. 14–15.

27
ворит господь: ″Я сделал тебя князем, но ты не возгордись, а
будь как один из них″. Это значит: если ты считаешь, что ты
превосходишь других, то помни, что ты так же смертен, не ки-
чись славой своего положения… . Все делай с друзьями, но преж-
де всего для них»69
. Польский князь Болеслав Храбрый (992–
1025): «Князей своих, комитов и вельмож любил, как братьев или
сыновей, и, сохраняя собственное достоинство, почитал их как
мудрый господин» 70
.
Состав княжеского окружения зависел от конкретной ситуа-
ции. В передвижениях по стране, дипломатических визитах, во-
енных походах правителя окружала многочисленная свита: дру-
жина и знатные люди. С ними он держал совет. В мирное время
круг общения сужался. Болеслав Храбрый «имел двенадцать дру-
зей-советников, с которыми, а также с их женами, он, освобо-
дившись от всех забот и совещаний, любил пировать и веселить-
ся и с ними дружески обсуждал секретные дела государства»71
.
С принятием христианства среди узкого круга приближенных
появились лица духовного звания. Чешский епископ Север
(1030–1067) «отличался удивительным проворством, так как он
превосходил своей услужливостью всех людей, которые были при
дворе князя. Север ревностно, и что было еще приятнее, верно
служил своему господину. Он был первым в несении службы, но
не менее предан и светским занятиям; будучи всегда неразлуч-
ным спутником князя во время охоты, он первым оказывался при
убийстве дикого кабана; обрезав у него хвост, очистив и приго-
товив, как это любит князь, он подавал кабана ко столу.... .
Ольдржих часто говорил ему: ″О, что скажу тебе, Северу, –
прими за веру, за столь приятную еду полагать есть основания,
что достоин ты епископского звания″»72
.
Представители церкви не только выполняли свои прямые
обязанности, но и выступали в качестве первых канцлеров, бла-
годаря своей образованности. Епископ Тегдаг (998–1017), по ро-
ждению сакс, являлся «прекрасным знатоком искусства медици-
69
70
Галл Аноним. Указ. соч. С. 43.
71
Там же.
72

362.княжеский двор в центральной и юго восточной европе период раннего средневековья

362.княжеский двор в центральной и юго восточной европе период раннего средневековья

Recommended

Recommended

More Related Content

What's hot

What's hot (18)

Viewers also liked

Viewers also liked (20)

Similar to 362.княжеский двор в центральной и юго восточной европе период раннего средневековья

Similar to 362.княжеский двор в центральной и юго восточной европе период раннего средневековья (20)

More from ivanov15548

More from ivanov15548 (20)

362.княжеский двор в центральной и юго восточной европе период раннего средневековья