1. 1
Русскоязычная евангельская церковь в Хельсинки: церковь-диаспора
Татьяна Крихтова
Второй день моего пребывания в Финляндии1
совпал с праздником Троицы. После
воскресной службы в церкви «Ковчега спасения», которая была местом моего полевого
исследования, я прогуливалась по центру Хельсинки и услышала громкую музыку - песню
Калинка-малинка. Как оказалось, музыка раздавалась из ближайшего православного храма,
там тоже в этот день праздновали Троицу2
, и музыка сопровождала after party после
утренней службы для прихожан (преимущественно русскоязычных). Такая ситуация
показалась мне очень хорошей иллюстрацией того, насколько разные православные и новые
протестантские русскоязычные верующие в современной Финляндии, да и ее русскоязычное
население вообще. Эта статья посвящена тому, как одна конкретная протестантская
церковь, состоящая из иммигрантов из России, создает альтернативную диаспору.
Ситуация с этническими меньшинствами в современной Финляндии
Изучение диаспор, проживающих в Финляндии, интересно по той причине, что в этой
стране существует долгая традиция миграции. Если в первой половине ХХ века большая
часть финнов покидала родину, то в 1980-е гг. Финляндия превратилась из страны
эмигрантов в страну иммигрантов. К 1994 г. приток иммигрантов в ней стал самым высоким
в Европе (Vuori, 1996: 5). Часть из тех, кто переехал в Финляндию в эти годы — это
этнические финны, вернувшиеся из других стран: Швеции, Северной Америки, Австралии, а
также ингерманландцы, получившие возможность репатриироваться после распада
Советского Союза (об особенностях это группы речь пойдет). Но некоторые мигранты до
переезда никак не были связаны с Финляндией, и главными причинами выбора ими именно
этой страны стали экономические факторы. Кроме того, что этнический состав Финляндии
становится разнообразным благодаря приезжим, на ее территории долгое время проживали
этнические меньшинства, которые, не ассимилируясь, стали неотъемлемой частью финского
общества. Речь идет, например, о таких группах, как саамы или цыгане (Koivukangas, 2002:
3).Эмигранты важны для Финляндии, потому что во многих отраслях не хватало рабочей
силы.
В целом, в Финляндии национальные меньшинства насчитывают более ста тысяч человек,
это примерно пятая часть населения страны (Vuori, 1996: 7).
Большое количество иммигрантов легко перенесло переезд в новую страну и быстро
адаптировалось к ее реалиям. М. Симила вводит термин «новые финны», подразумевая под
ним всех жителей Финляндии, которые совмещают в себе финскую идентичность с иным
происхождением и участием в жизни финского общества (Similä, 2000: 13). В ситуации, когда
большое количество самих финнов долгое время проживало за рубежом, для Финляндии
важно официально подчеркивать свою лояльность ко всем приезжим.
Русскоязычное население — это самая многочисленная группа иммигрантов. По
разным подсчетам она составляет от 45 до 50 тысяч человек (Koivukangas, 2002: 5).
Естественно, такое большое число людей, иммигрировавших в силу разных причин, не
может быть однородным по степени интеграции в принимающее общество. Часть
1 Полевую работу с Хельсинки я проводила с 25.05.2012 по 24.06.2012 в церкви «Ковчег спасения». В ходе
работы посещала все проходившие в ней мероприятия, участвовала в неформальном общении прихожан,
взяла семь интервью с десятью прихожанами.
2 Финляндская автономная православная церковь относится к Константинопольскому патриархату и в ней,
соответственно, григорианский календарь.

2. 2
русскоязычных семей в Финляндии переехало туда еще до Октябрьской революции (сейчас
эта категория называется старорусы), к ним у финнов наиболее толерантное отношение. Но
большинство — это русскоязычные выходцы из СССР, переехавшие в 1990-е гг. по
экономическим причинам. Среди них много русскоязычных женщин, вышедших замуж за
финнов (ibid: 5). Еще одна значимая категория переехавших из России — это
ингерманландцы. Под ними понимается население, которое проживало на территории
Финляндии, присоединенной к Российской Империи в 1617 г. Для ингерманландцев
существует своя программа репатриации, и с 1990 г. около 20 тысяч человек иммигрировали
в страну в рамках данной программы (ibid: 5).
При этом русскоязычное население достаточно часто подвергается дискриминации. В
2007 г. Европейская комиссия против расизма и нетолерантности выпустила Третье
сообщение по Финляндии. В нем рекомендуется предпринять меры против негативного
отношения к русскоговорящим гражданам, которое имеет самые разные проявления: от
издевательств над детьми в школах и создания негативного образа русского в средствах
массовой информации до случаев убийств (Third report, 2006: 27).
Диаспора как форма объединения иммигрантов
В своей программной статье «Современные диаспоры в международной политике»
Г. Шеффер пишет, что диаспора возникает тогда, когда представители этнических
меньшинств осознают свое подчиненное положение в стране, и это толкает их на то, чтобы
начать сохранять собственную этнокультурную идентичность (Sheffer, 1986: 7). В этом
случае для деятельности диаспоры необходима удобная и адекватная структура.
«Классическая» диаспора (характерная для самых разных этнических меньшинств в разных
странах), по его мнению, существует при выполнении трех базовых критериев: во-первых,
живущие в диаспоре должны сохранять и развивать свою идентичность. Во-вторых, должен
наличествовать перенос существовавших в стране исхода организационных форм на новое
место проживания. В-третьих, необходима поддержка не обязательно реальных, возможно, и
мифологических, связей со страной исхода. Сегодня, по мнению Г. Шеффера, популярность и
необходимость диаспор снижается. Черты «классических», по его определению, диаспор
начинают сочетаться с совершенно новыми свойствами.
Иначе определяет диаспору У. Сафран, выделяя следующие критерии диаспоры:
 члены диаспоры или их предки переместились из одного общего центра на
периферию или в иностранные регионы;
 у всех них присутствует коллективная память, видение и миф о родине — ее
физическом нахождении, истории и особенностях;
 члены диаспоры верят в то, что они не могут быть полностью приняты страной
проживания, поэтому они все равно ощущают себя «пришлыми»;
 проживающие в диаспоре считают, что страна их происхождения — их
настоящая идеальная родина и место, в которое они вернутся, когда позволят
условия;
 у членов диаспоры присутствует чувство ответственности за свою родину и
чувство солидарности друг с другом (Safran, 1991: 84).
Очевидно, что оба этих определения в корне отличаются, поскольку первое относится
скорее к организованной группе людей, а второе – к психологии и личному мировоззрению.
Вопрос заключается в том, какой из этих двух аспектов важнее для самих членов диаспоры.
Поскольку, являясь частью той или иной группы, они имеют разные (разные даже у одного
человека) представления о своем месте как в принимающем обществе, так и стране исхода.
Для ответа на этот вопрос я проанализирую случай одной конкретной церкви.

3. 3
Случай церкви «Ковчег спасения»
Церковь «Ковчег спасения» показалась мне той самой новой формой диаспоры,
возникающей в последние годы. Такая организация появляется изначально с одной целью, но
постепенно начинает выполнять новые функции, необходимые для иммигрантов. Далее я
рассмотрю особенности церкви и попытаюсь проследить, каким образом в ней возникает
этот новый формат диаспоры.
Русскоязычная евангельская3
церковь в Хельсинки показалась мне интересным
объектом для исследования в первую очередь благодаря своему неоднозначному положению.
Лютеранская и православная (Константинопальского патриархата) церкви считаются в
Финляндии «народными» — то есть наиболее крупными и авторитетными. Можно
предположить, что даже при наличии финноязычных (а с недавнего времени
шведскоязычных богослужений) православная церковь, так или иначе, будет считаться
церковью «русских». Об этом свидетельствует не только случай, описанный в начале, но и
другие факторы. Я посетила несколько православных церквей и во всех них нашла
объявления и информационные брошюры на русском языке.
Получается, что те русскоязычные, которые посещают евангельскую церковь,
становятся «дважды маргиналами». Исследование прихожан русскоязычной евангельской
церкви может быть интересно по нескольким причинам. Во-первых, интересным является
вопрос конструирования этничности: с какой этнической общностью и каким образом
идентифицируют себя члены такой религиозной группы? Во-вторых, важными
представляется социальный фактор: каким образом религиозная принадлежность влияет на
структуру группы и ее деятельность? В-третьих, рассмотрение прихожан русскоязычной
евангельской церкви представляет интерес с религиоведческой точки зрения: что в этом
случае происходит с ритуалами и представлениями, существующими в церкви? Наконец,
немаловажным является и лингвистический фактор: какую роль играет язык?
Евангельская церковь «Ковчег спасения» была создана в Финляндии около 12 лет назад
иммигрантами из России и других бывших союзных республик. Считается, что главной
целью создания этой церкви была возможность русскоязычным участвовать в служении на
понятном языке (Hel_1, 26.05.2012). Как и многие другие церкви такого толка, «Ковчег
спасения» начинался с небольшой группы верующих, которые познакомились и пришли к
идее создания церкви уже в Финляндии. Сейчас количество членов церкви составляет около
130 человек. При этом под членами церкви понимают тех, кто долгое время регулярно
посещает службы (этот срок нигде не прописан, и никакого официального подтверждения
членства в церкви не существует) и платит пожертвования (сбор денег анонимен и понять,
кто жертвует эти деньги можно только увидев, как он/она кладет деньги в специальную
корзину в определенный момент службы). Учитывая, что большинство членов церкви
приехали в Финляндию уже верующими, в церкви не существует специального события,
после которого человек становится ее членом. Для тех, кто уверовал уже живя в Финляндии,
этим событием становится ритуал крещения, который происходит через некоторое время
после того, как человек стал посещать церковь, и требует определенной подготовки в виде
посещения семинаров, на которых объясняется смысл крещения. В эти 130 человек не
3 С этим термином у меня возникли некоторые проблемы. Лютеранская церковь, наиболее распространенная
в Финляндии, тоже может быть названа евангельской, однако в русской традиции под этим словом принято
понимать именно церкви баптистов и пятидесятников, так как в России их больше чем лютеран, и они более
«на слуху». Поскольку изучаемую церковь нельзя классифицировать более узко, в статье я буду называть ее
«евангельской» в русском значении этого слова. Когда речь будет идти о лютеранской церкви, это будет
обозначено отдельно.

4. 4
попадают дети членов церкви, которых немало (для них существует три потока воскресной
школы для разных возрастных групп), а также некоторые члены молодежной (в возрасте от
15 до 25 лет) группы церкви, в которую входит около 20 человек. Всех остальных в церкви
называют прихожанами4
, тех, кто пока только «приходит» а не находится в церкви постоянно.
У церкви нет своего собственного помещения, все основные службы и занятия
происходят в здании церкви Адвентистов седьмого дня (сами прихожане церкви называют их
субботниками) недалеко от центра Хельсинки. Снимать церковь у адвентистов считается
удобным, поскольку службы у двух общин происходят в разное время, они друг другу не
мешают. До этого помещение снимали у финских пятидесяников, и ситуация была такая, что
в церкви могли параллельно идти две службы. На мой вопрос о том, не собирается ли
церковь заводить собственное здание, мне отвечали, что собирается, и сейчас об этом
молятся, но во время молитвенных собраний я не слышала каких-либо упоминаний о здании.
Вообще, такое несоответствие между декларируемыми и реальными темами молитв я
встречала не раз. О некоторых из них речь пойдет далее.
Несмотря на свой настоящий возраст, в своей «официальной» репрезентации (в
честности, в видеоролике, который был снят силами прихожан и демонстрировался по
финскому телевидению), церковь сопоставляет себя с общиной евангельских христиан,
действовавшей в Хельсинки в начале ХХ века, хотя они никак не связаны «генетически».
Скорее всего, это было сделано, чтобы подчеркнуть легитимность своей деятельности в этом
городе и не меньшее право находится в нем, чем у других церквей.
Хотя все прихожане «Ковчега спасения» говорят по-русски, их этническая
самоидентификация прихожан не является однородна. Многие из прихожан переехали в
Финляндию как репатрианты-ингерманландцы и считают себя этническими финнами (во
всяком случае, утвердительно отвечают на прямой вопрос об этом). Х. Миеттинен в статье
про соотношение диаспоры и этнической идентичности ингерманландских финнов выделяет
общие черты, которые, по его мнению, характеризуют ингерманландцев: родной язык,
лютеранское вероисповедание, общая родина и трагическое прошлое. Лютеранская церковь,
объединившая финнов, по ее мнению, была неотделима от языка (Миеттинен, 2006: 110).
Очевидно, что у ингерманландцев, которые посещают русскоязычную церковь из этих
четырех черт осталось только трагическое прошлое, да и то воспринимается ими весьма
смутно, не проговаривается и смешивается с трагической историей русских евангельских
верующих вообще. Несмотря на то, что программа репатриации предполагает знание
финского языка (по нему необходимо сдать экзамен), большинство знает его достаточно
плохо. Я один раз наблюдала, как все присутствующие перед собранием очень медленно,
останавливаясь на каждом слове, читали заметку в газете.
Те, кто переехали в Финляндию как репатрианты все равно не чувствуют себя до конца
«своими» в этой стране. Чаще всего ингерманландские репатрианты сталкиваются с
предрассудками и дискриминацией со стороны коренного населения. Причиной негативного
отношения нередко являлось то, что репатриантов не считают «настоящими финнами», их,
говорящих на русском языке, часто отождествляли с русскими (Лайхиала-Канкайнет, 2006:
69).
Другие прихожане переехали по рабочей визе (некоторые продолжают жить по ней). То
есть переезд в новую страну не должен был повлиять на их этническое самосознание.
Значительная их часть переехала из Эстонии. Вообще, связи с эстонскими евангельскими
церквями более сильные, чем с русскими. Например, лидер молодежного служения женился
на девушке из Эстонии, с которой познакомился в летнем лагере, проводимом в ее церкви. В
Эстонию прихожане чаще, чем в другие страны, ездят на христианские мероприятия. По
4 В статье я не буду использовать это слово в его земном значении, и под прихожанами буду понимать всех,
кто так или иначе посещает данную церковь.

5. 5
совпадению на соседней с церковью улице находится эстонский продуктовый магазин, куда,
как я узнала из разговоров после службы, прихожане заходят за товарами, которые нельзя
купить в обычных супермаркетах. При этом я не слышала, чтобы кто-то из них отождествлял
себя с эстонцами или говорил на эстонском языке. Одна женщина на вопрос, откуда она
переехала сразу сказала, что из района Эстонии, в котором проживает много русских.
Часть членов церкви переехала из Беларуси. Я взяла интервью у двух из них (пастора
церкви и активного прихожанина), оба они попали в Финляндию благодаря женитьбе на
женщинах, имевших возможность репатриации. При этом, мне кажется, именно для этих
двух прихожан наиболее важна их этническая идентичность: оба они в своих выступлениях
могли вставлять белорусские слова и подчеркивать, что та или иная история, которую они
рассказывают, произошла в Беларуси, где положение дел сильно отличается от того, которое
кажется нормальным для слушающих.
При этом, когда контакт происходит не с теми, кто живет в Финляндии, прихожане,
скорее в игровой формате, могут специально показать свою «финскость». Например, когда на
молодежном служении выступал пастор, приехавший в гости из Москвы, на чаепитии, после
служения была представлена еда, которая самой молодежной группой воспринималась как
«типично финская» - пирожки-калитки и лакрица (в виде конфет и мороженого). Русскому
пастору все время советовали при помощи этой еды приобщиться к финской культуре.
Жизнь церкви вполне насыщена и разнообразна. Мероприятия, которые в ней
проводятся, состоят из утренней воскресной службы (длится около трех часов, параллельно с
ней во время учебного года проходят занятия в воскресной школе, а летом дети сидят вместе
с родителями в зале собраний), молитвенных собраний (утром в субботу и по вечерам в
четверг и воскресенье). Во время учебного года вечером в субботу проводится молодежное
служение (я застала только последнее служение перед каникулами). Вечером пятницы могут
проводиться домашние группы (встречи членов церкви дома у одного из них для более
детального обсуждения последней проповеди). В расписании домашние группы значатся «по
договоренности». Насколько я могу судить, они проводятся не очень активно, поскольку ни
одна группа, на которую меня приглашали прийти, не состоялась, и не все прихожане
прикреплены к своей домашней группе, с которой по идее они должен ближе всего общаться.
Но мой взгляд, из всех посещающих церковь можно выделить группу наиболее
активных верующих. Под ними я понимаю тех, кто посещает почти все молитвенные
собрания. Это примерно десять человек, и их состав весьма разнообразен: две семьи с
маленькими детьми, пенсионеры (некоторые бабушки приходили на молитвы вместе с
внуками), незамужняя девушка, женщина, состоящая в браке с финном. Наверняка, у каждого
из них был свой повод приходить на эти собрания. Активные прихожане показались мне
особенно сблизившимися между собой, все хорошо знали насущные проблемы друг друга и
остальных членов церкви. Молитвы, которые они произносили, были, на мой взгляд,
слаженными (если это можно сказать о молитве), если кто-то забывал помолиться о
насущном, другой вспоминал. Меня, как посещавшую вместе с ними все молитвенные
собрания, к концу месяца стали считать почти своей и даже начали молиться за мои нужды и
благодарности, о чем я не просила их напрямую, а просто упоминала в личных разговорах.
Молитвенное собрание выглядит примерно следующим образом. В самом начале все
пару минут молятся о том, что им удалось собраться. Далее идет небольшая проповедь,
построенная вокруг отрывка из Библии, потом может быть прославление. После этого
начинается главная молитва, ради которой все и собрались. Большинство прихожан во время
молитвы стоят на коленях (для этого в церкви есть специальные подушечки, некоторые для
удобства приносят сменную обувь). Начиная с лидера служения (того, кто говорил
проповедь) все по очереди молятся вслух, называя наиболее актуальные, по их мнению,
молитвенные нужды. Чаще всего перечисляются нужды отдельных прихожан церкви или
просьбы о том, чтобы кто-то из отошедших вновь вернулся (судя по тому, что обычно

6. 6
называется очень много имен, можно судить, что все в церкви хорошо осведомлены делами
друг друга). В начале лета молились отдельно за каждую семью, которая отправлялась в
отпуск. Перечисляются темы, затронутые на проповеди в последнее воскресное служение.
Например, один раз приезжал брат из Перми, который служит для заключенных. На
молитвенной встрече в тот вечер были перечислены названия всех колоний, которые он
упоминал в своем слове утром. Есть и общие темы, которые упоминались на собраниях: дети
всей общины, неверующие родственники прихожан и т. д. Очень много молитв за
Финляндию, ее правительство и президента, которого в молитвах называют «царем». У меня
есть несколько предположений о том, как это соотносится с тем фактом, что президентом
Финляндии во время проведения исследования была женщина. Очевидно, те, кто называл так
Т. Халонен, настолько привыкли молиться подобным образом за президента в России
(большинство тех, кто посещает молитвенные собрания переехали совсем недавно), что уже
не соотносят свою молитву за президента с конкретным человеком.
Вообще, мотив личной ответственности за страну иногда можно встретить не только в
общих молитвах. В одной из песен прославления присутствует строчка: «Пробуди уснувший
финский край». Правда, как оказалось, эта песня не была придумана специально для финской
общины. Пастор церкви сказал мне, что они изменили вариант, в котором говорилось про
«белорусский край». Такая ответственность, с учетом минимального участия в жизни
местных христиан может показаться странной, но, возможно, она точно также выражается
автоматически, по привычке.
У церкви есть свои «филиалы» в соседних городах — Лахти и Лохье и в центральной
Финляндии – городе Пиексямяки. Раз в неделю пастор проводит служение в первых двух
(опят же, исключая летнее время), в третьем – по договоренности, и о каждой поездке туда
молятся отдельно. Судя по тому, что мне говорили в интервью, но проверить эту
информацию я так и не смогла, в Хельсинки есть еще одна русскоязычная община
евангельских христиан. Все, что я узнала о ней — это то, что прихожане «Ковчега спасения»
считают ее слишком маленькой, чтобы называть церковью. Несколько лет назад они
предлагали сотрудничество, но та другая церковь отказалась, неизвестно, мог ли этот отказ
быть связан с теологическими вопросами. Кроме всего этого, члены церкви могут
встречаться и вне служб: на репетиции хора или для игры в волейбол (на заднем дворе
церкви есть спортивная площадка). Случаются и встречи с целью взаимопомощи, одна из
которых будет описана подробнее.
Что касается общения с другими, неверующими русскоязычными иммигрантами, то оно
проходит по принципу активного личного общения с людьми, которые по тем или иным
причинам оказываются рядом. При этом существует явное игнорирование членами церкви
культурной жизни русских общин. Официальная позиция пастора церкви состоит в том, что
человек может принадлежать только одному: либо культурной общине, либо церкви.
Совмещение того и другого может привести если не к отказу от своих религиозных
убеждений, то к духовным проблемам: «Мы … традиционные верующие вообще достаточно
скептически смотрим на общение с людьми вне церкви. У них другие интересы: концерты,
там, дискотеки. И мы говорим, что не есть хорошо, если наша молодежь будет
участвовать в этом, это неправильно» (Hel_1, 26.05.2012). Из этого я сделала
предположение, что такая церковь становится своего рода альтернативной диаспорой,
которая предоставляет своим членам похожие «опции» того, что может происходить в
общине иммигрантов, но с особенностями, которые и становятся главной причиной выбора
именно церкви, а не культурной общины.
Еще одно свойство диаспоры, не организационное, а характеризующее самосознание ее
участников — это наделение страны исхода мистическими чертами и рассказы о героическом
прошлом народа (Миеттинен, 2006: 115). Прошлое проговаривается в беседах членов
организации и в «программных» выступлениях (на общих собраниях). В случае евангельской

7. 7
церкви, для ее прихожан таким героическим прошлым становятся гонения на верующих,
которые происходили там, где они проживали раньше: гонения, организованные сначала
советской властью, а потом Русской православной церковью. Хотя я не слышала ни от одного
из прихожан церкви рассказа о том, как преследовали конкретно его/ее или кого-то из его/ее
знакомых, эта идея очень часто присутствует в молитвах, т. е. Бога благодарят за то, что он
дал возможность жить в стране где нет преследований за веру. Но и здесь есть некоторые
оговорки. С одной стороны даже после переезда в Финляндию православная церковь все
равно видится если не врагом, то неприятелем, в частности мешает не непосредственно
богослужениям, а осуществлению социальных проектов: «Мы раньше посещали тюрьмы
еще здесь, русским там проповедовали. И туда тоже приезжал из православной общины
еще священник, батюшка и на этой основе немножко проблемы. Он пытался
препятствовать нам, чтобы мы тоже туда могли иметь доступ, посещать (Hel_2,
27.05.2012). В целом я не встретила того подчеркнуто позитивного отношения к
православной церкви, какое часто бывает в евангельских церквях в России. Многие из
российских церквей стараются поддерживать РПЦ во всех ее проявлениях, особенно на фоне
последних скандальных событий связанных с ее руководством
В то же время религиозная свобода, ставшая возможной на новом месте жительства, по
мнению прихожан, тоже весьма опасна, поскольку не требует того сильного сплочения
верующих, которое возникает в случае опасности. Поэтому очень много молитвенных просьб
было именно о том, чтобы прихожане приходили в церковь и занимали в ней активную
позицию даже в том случае, если у них в жизни все складывается хорошо.
У церкви есть и вполне реальные недоброжелатели. Один раз, придя на утреннее
собрание в воскресение, я увидела на двери следы от приклеенных плакатов (за сутки до
этого, в субботу, ничего подобного там не было). Члены церкви неохотно отвечали на мои
вопросы о том, что бы это могло быть. Мне удалось узнать, что некоторые время назад кто-то
уже приклеивал плакаты на русском языке с оскорблениями и угрозами в адрес церкви и,
видимо начал опять. На мои попытки понять, кто же этим занимается, в церкви отвечали
только то, что они уже простили этих людей, молятся за них (на молитвенных собраниях
таких молитв я не слышала) и не собираются искать виновных. Несколько раз на проповедях
служители рассказывали христианскую «притчу» о том, как сосед верующего человека так
его не любил, что каждое утро оставлял по его дверью ведро с мусором. В результате
верующий оставил под дверью своего соседа ведро яблок с запиской «Чем богаты, тем и
рады».
Объединение языком
Главным принципом объединения людей при создании «Ковчега спасения» был язык
общения, об этом мне сказали все прихожане, с которыми я разговаривала. Именно язык, а не
этническая идентичность объединяет между собой тех, кто посещает служения. То, что
многие переехали в Финляндию как репатрианты-ингерманландцы, «официально» делает их
финнами, а значит, церковь уже не может быть «для русских», а может быть только для
«русскоязычных». Одна женщина говорила о том, что ей странно считать себя русской
потому как ее родители были финкой и немцем. Тем не менее, она всю жизнь прожила в
Санкт-Петербурге и в том же интервью чуть позже рассказывала о тоске по России и
ощущении того, что ее нахождение в Финляндии бессмысленно (Hel_3, 31.05.2012).
Несмотря на это, не для всех прихожан церкви русский язык является наиболее понятным и
предпочтительным в использовании. Далее я перечислю тех, кто выбивается из этой общей
картины.
В первую очередь это прихожане молодежного служения. Такое служение, как и во
многих других церквях подобного рода, имеет собственное еженедельное собрание, но его

8. 8
прихожане могут точно также посещать и другие собрания этой церкви. Это служение
проводится для подростков и молодых людей примерно от 14 до 23 лет. Общее их число
примерно 30 человек, т. к. не все они являются официальными членами церкви. Во время
посещения молодежного собрания сразу же становится заметно, что между собой, например,
перед службой во время настройки музыкального оборудования, молодые люди
разговаривают по-фински. И вообще, как мне кажется, по-русски им разговаривать
непривычно и тяжело, они иногда с трудом находят нужное слово и делают в речи много
ошибок. Все, с кем мне удалось пообщаться, учатся в финских школах или высших учебных
заведениях, некоторые работают в финноязычных коллективах. Вот что говорит про эту
ситуацию лидер молодежного служения: «Это не проблема, потому что мы в Финляндии
живем, и молодежь у нас лучше говорит на финском чем на русском. Но я еще более-менее
могу на русском там служить. Конечно, проблема только в том, что если наши ребята
свидетельствуют там, или хотят проповедовать, то им очень трудно на русском. Но,
несмотря на это мы служим русскоязычным, это наша специализация такая: отыскать
русских и служить им» (Hel_2, 27.05.2012).
Такая ситуация может быть примером префигуративной культуры, этапа развития
отношений между старшим и младшим поколениями, которое описала М. Мид. Смысл
префигуративной культуры состоит в том, что взрослые медленнее отвечают на вызовы
окружающей реальности, и им приходится учиться у своих детей. Такие культуры
определяют новый тип социальной связи между поколениями, когда образ жизни старшего
поколения не тяготеет над младшим. Темп обновления знаний настолько высок, что
молодежь оказывается более сведущей, чем старики (Мид, 1988: 81). В условиях новой
страны жительства это проявляется особенно сильно, кроме нового языка у детей получается
проще усваивать и бытовые особенности.
Д. Лейтин в своей книге «Идентичность в формировании: русскоговорящее население в
ближнем зарубежье» пишет об идентификации русскоязычного населения в постсоветских
странах. Согласно его исследованию, молодому поколению удается адаптироваться в новой
стране быстрее, чем взрослым. Правда, в случае харизматической церкви не работает один
указываемый им важный фактор — отношения, которые молодые люди иногда специально
начинают, чтобы лучше интегрироваться в новое общество (Latin, 1998: 116).
Почти все прихожане являются детьми верующих родителей – ДВР (это эмный термин,
используемый в большинстве евангельских церквей). Такая группа прихожан — достаточно
проблемная тема для евангельских церквей. О ДВР говорят, что они могут посещать церковь
только для того что бы «не позорить» родителей (в частности, на единственной проповеди
для молодежи, которую я посетила, об этом тоже шла речь). Два наиболее распространенных
стереотипа о ДВР: они безынициативны и не ищут Бога, либо самоуверенны, считают, что
все знают и так, поэтому вместо собственного духовного роста чаще заняты поучением
других. Я не встретила среди молодежи тех, кто живет в Финляндии и посещает церковь без
родителей, тем более таких, кто бы пришел в церковь самостоятельно. То есть для детей
прихожан русскоязычная церковь, если не рассматривать вопрос личной веры, это не столько
способ поддержания своей этнической идентичности, сколько сугубо семейное время
провождение и еще частично место встречи с такими же русскоязычными друзьями. А
молодые прихожане действительно много общаются неформально, вне церкви: «Ну и также
большинство из них родители русские, которые ходят в эту церковь. Здесь они, можно
сказать, выросли духовно. И не хотят отсюда никуда уходить» (Hel_2, 27.05.2012).
Прихожане молодежного служения, если и жили в России, то недолго или вообще
бывали там только в гостях. Очевидно, что они не испытывают той сильной ностальгии,
какая может быть у их родителей, и у них гораздо больше перспектив в профессиональной
реализации. Возможно поэтому, они не так сильно нуждаются в русскоязычной общине.
И. Мейжис-Сарви пишет о том, что дети иммигрантов находятся в более сложном

9. 9
положении, чем их родители, поскольку у них одновременно происходит выработка двух
аспектов идентичности — возрастной и социально-культурный (Мейжис-Сарви, 2006: 102). В
случае церкви добавляется еще и религиозный аспект. В своей статье она на примере
нескольких молодых людей описывает разные стратегии интеграции в финское общество.
Среди этих стратегий рассматривается язык обучения в школе, общения с родителями,
друзьями, занятий по интересам и чтение художественных книг. Как мне кажется, ни одна из
этих стратегий не соответствует той ситуации, в которой находятся молодые прихожане
«Ковчега завета». Церковь, отличительная особенность которой язык, — это структура,
которая отличается от всего перечисленного. В нее входят люди самого разного возраста,
темы, обсуждаемые в церкви на русском языке, отличаются от тем, которые поднимаются в
повседневной жизни, чаще всего выбор ходить в церковь не принимается ДРВ
самостоятельно.
По мнению И. Мейжис-Сарви, для молодых людей этот процесс происходит безболезненно,
если они ориентированы на интеграцию в финское общество, то при поиске финских друзей
они уделяют внимание сходству культур, а не их различию (там же: 108). Детей же прихожан,
наоборот, принуждают (конечно, не силой, а психологически, чаще всего соответствующими
проповедями) как можно больше времени проводить в среде русскоязычных, да еще и
маргинальных в конфессиональном плане. Одна из воскресных проповедей, которую я
слышала, была о том, что для ребенка оставаться в церкви важнее его успехов в учебе,
социализации и даже здоровья. Стоит добавить, что браки среди молодых прихожан не
редки. Об этом сказал в своем интервью молодежный лидер, и я во время воскресных
служений видела несколько семейных пар, которых, скорее всего, он имел в виду.
При этом молодежь не хочет проводить все время только в этой церкви и открыта к
сотрудничеству с другими финскими верующими: «Я сам лично хотел бы сотрудничать с
большим количеством церквей. И с финскими, я за это. Но у нас пастор, диакон по-фински
плохо говорят и им это трудно. А мы, молодежь, мы хотим (Hel_2, 27.05.2012).
Интересно, что будет представлять собой церковь «Ковчег спасения» через какое-то
время, когда те, кто сейчас составляют ее молодежное служение, вырастут, заведут
собственные семьи и должны будет сами проводить основные богослужение. Если
большинство из них уже знает финский язык лучше своих родителей, необходимость в
русскоязычных проповедях, скорее всего, отпадет, и такие проповеди будут носить только
символический характер. Рискну предположить, что актив церкви будет пополняться не за
счет ДВР, а новыми иммигрантами, которые приедут из России. Подтверждением такого
предположения является то, что сейчас активисты, посещающие почти все молитвенные
служение — это либо люди пожилого возраста (некоторые из них одиноки и именно потеря
супруга стала толчком перебраться в Финляндию), либо люди среднего возраста с детьми,
которые еще в России были активистами в своих церквях и переехали недавно. Возможно,
такая ситуация характерна для диаспор вообще. Для их существования будет необходима
«новая кровь».
Кроме хорошо владеющей финским языком молодежи, церковь могут посещать и люди,
которые вообще не знают русского языка. Это супруги прихожан (такие браки не очень
частые, но все же случаются) или люди, которые случайно пришли именно в эту церковь.
Один раз я наблюдала, как на молитвенное собрание пришел гражданин Эфиопии
(чернокожий), появление которого вызвало много волнения среди всех, кто был на службе.
Для таких людей в церкви есть синхронный переводчик, который работает на воскресных
служениях. Но, как мне сказали, он часто уезжает по работе, поэтому перевод на финский
есть не всегда. Тем не менее, если не считать последнее исключение, во время исследования
я лично не встретила в церкви тех, кто совсем не говорит по-русски. Возможно, эти люди не
совсем охотно общаются с другими прихожанами до и после служб и не знакомятся сами с
новичками.

10. 10
В книге «Власть национальной идентичности» Г. Шопфлин пишет, что этническая
группа может определять себя огромным числом значений (история, территория,
менталитет), но язык — это центральный маркер этнической идентичности. Особенно
сильной является значимость языка для жителей Восточной Европы. Для них этническая
принадлежность определяется языком, который в этом случае гораздо важнее самосознания и
гражданства. Для этнических меньшинств язык одновременно становится и инструментом и
целью (Schopflin, 2000: 28). В случае русскоязычной церкви «язык как инструмент» - это то,
что в этой конкретно церкви верующим дается возможность понятного богослужения, а
«язык как цель» - это необходимость поддерживать общение для сохранения языка. Для
старшего поколения «язык как цель» не является актуальным, потому что в большинстве
своем финский язык они используют не так часто. Я вот младшее поколение, напротив,
считается «группой риска», поскольку в случае ухода из церкви они вместе с верой утратят и
родной язык. Для них русский язык имеет гораздо больше символическое, чем
функциональное значение.
Многие, переехавшие в Финляндию уже верующими, рассказывали о том, что до того,
как нашли эту церковь, пытались посещать богослужения на финском, но было сложно
понимать. Некоторые из них, те кто понимает финский, и сейчас могут приходить на общие
мероприятия Свободной Евангельской церкви Финляндии. Но это не носит массовый
характер. Например, церковь не организовывает централизованный автобус на праздник
Юханас, на который в конце июня съезжается много евангельских христиан. Желающий его
посетить договариваются с членами общины адвентистов, у которых снимают помещение.
Еще одна причина перехода в финскую церковь — это погоня за успехом и желание
скорее адаптироваться к новому обществу. Как показали интервью, такая позиция не
осуждается, а скорее считается не совсем искренней: «Я понял одну вещь: если ты хочешь
быстрее финский язык учить, ты пойдешь в финскую церковь. Но внутри тебе хочется
общаться с теми, которые русские в душе. Просто некоторые идут в финскую церковь ради
того, что карьера у кого-то, у кого-то язык быстрее выучить. Или кому-то уже надоели
русские. Но в последнее время русских все-таки тянет к русским» (Hel_5, 17.06.2012).
Церковь в связи с тем, что отличается по языку и не так активно общается с финнами,
получает от этого достаточно сильную автономию. «Ковчег спасения» хоть и является
юридически частью Свободной церкви Финляндии, сама может выбирать некоторые аспекты
своего видения: отношение к некоторым вопросам веры, тематике проповедей и т. д. Вот
один из примеров того, что «Ковчег спасения» очень слабо связан с жизнью финских
церквей: 28-30 сентября 2012 г. в Хельсинки была назначена региональная встреча
молодежной христианской экуменической организации Taize. На нее должны были приехать
несколько тысяч участников, которые по правилам таких встреч, проживают в домах местных
христиан и посещают службы в их приходах (Taize). Прихожане русскоязычной церкви не
только не собирались принимать у себя этих гостей, но и вообще не в курсе того, что такое
мероприятие будет происходить в их городе. Мне кажется, это очень четко указывает на
маргинальность и закрытость этой общины.
Объединение деноминацией
Еще одна особенность, которая делает церковь «Ковчег спасения» уникальной
заключается в том, что ее прихожане до переезда в Финляндию посещали у себя на родине
самые разные деноминации. Чаще всего, они говорили о том, что сегодня в церкви
присутствуют представители семи или восьми направлений. При этом назвать смогли только
баптистов, харизматов, консервативных пятидесятников и тех, кто «моет ноги перед
службой» (Hel_4, 10.06.2012). При этом т. н. «верхушка» церкви (пастор и пресвитеры) в
основном состоит из баптистов и консервативных пятидесятников. Очевидно, что видения в

11. 11
вопросах веры, поведения и социального устройства во всех этих деноминациях будет
различаться. Обычно в России прихожане разных евангельских церквей не вступают в
открытую конфронтацию и стараются относиться друг к другу с симпатией и поддержкой.
При этом внутри каждой из деноминаций, других считают не совсем «правильными» в своем
поведении, но чаще все-таки не лишенными спасения. Например, харизматы воспринимают
консерваторов как слишком сдержанных и придающих слишком большое значение внешним
атрибутам, например, одежде. Консерваторы, напротив, считают харизматов слишком сильно
похожими на светских людей.
В общине, где все прихожане настолько разные, так или иначе должны проявиться эти
противоречия. Однако мне не удалось заметить попыток одних как-то прямо повлиять на
других: разговоры о том, чтобы они изменились, или открытые споры. К попыткам повлиять
косвенно я отнесла следующий случай. Во время молитвенного собрания служитель
произносил проповедь о детях (смысл ее был в том, что самое важное, что можно сделать для
детей — это сделать так, что бы они пришли к Богу). В конце проповеди он добавил, что в
прошлое воскресенье он думал о том, что некоторым семьям в их церкви следовало бы
воспитывать своих детей иначе, сильнее ограждая их от влияния мира.
Наибольшее количество противоречий вызывает явление глоссолалии или говорения на
иных языках (произнесение нечленораздельных звуков во время молитвы, происходящие в
результате воздействия Святого Духа), которое практикуется пятидесятническими церквями,
но совершенно неприемлемо, например, баптистами. Некоторые баптисты считают
глоссолалию ересью и заблуждением, резко выступают против нее. Естественно, им странно
и неприятно слышать глоссолалию на богослужениях в церкви, в которой они полноправные
члены. С точки зрения пастора, не совсем правильно ведут себя и те и другие: «У нас есть и
баптисты, и пятидесяники. Если пятидесятники, несмотря на то, что в Библии написано:
«Нет истолкователя – молчи», все равно продолжают молиться на языках, в том числе и с
кафедры. И в этот момент баптист чувствуют себя не очень уютно. То, если бы они
делали, как написано в Библии, их проблем удалось бы избежать. То же самое баптисты:
если ты это не понимаешь - нет вопросов. Но кто-то молится … Относись к этому так,
как в Библии написано. В конце концов, об этом все написано» (Hel_1, 26.05.2012).
На большой воскресной службе наличие людей из разных деноминаций особенно
сильно бросается в глаза. По поведению в церкви и одежде можно достаточно точно
проследить, кто к какой деноминации относит себя (или относил до переезда). На службе
присутствуют как прихожане, одетые достаточно по-светски или неброско: юбки выше
колена или брюки у женщин, повседневные рубашки или футболки у мужчин, так и те, кто
приходит в церковь торжественно одетым: длинные платья и платки на головах у женщин
(включая девочек) и костюмы с галстуками у мужчин. При этом те из них, кто посещает
вечернюю молитву в воскресение, переодевается после утреннего собрания в повседневную
одежду. На ней внешнее различие между представителями разных деноминаций не так
заметно и только платки выдают более консервативных женщин.
Еще одно важное различие между представленными в церкви деноминациями заключается в
музыке прославления. У каждой деноминации есть свой более-менее сложившийся набор
песен, который используется в служении. И чем либеральнее направление, тем больший
набор песен, под которые в нем могут прославлять (поскольку у его прихожан нет
предрассудков о «неправильной» музыке в другой деноминации, они могут прославлять
более консервативной музыкой): «На молодежном уровне это мало видно. На уровне
взрослых людей часто бывают разногласия. Там разделяются люди по разным скамейкам.
Чаще всего из-за музыки: какую музыку можно, какую нельзя. Это мучение, когда приедет
какой-то проповедник, и там учение, можно сказать, такое более свободное. И часть людей
сразу его не воспринимают. Это очень видно по залу» (Hel_2, 27.05.2012). Поэтому на
воскресных служениях используются по возможности консервативные песни. Это

12. 12
действительно наиболее оптимальный вариант потому что, я не заметила, что бы во время
исполнения какого-нибудь из прославлений, кто-то из прихожан в этом не участвовал.
Сейчас в церкви есть несколько групп прославления (их состав постоянно менялся, и
участники переходили из одной в другую, поэтому я так и не смогла понять точное число).
Если консервативные песни исполняются на большом воскресном собрании как «главное»
прославление (в начале и в конце службы), то в середине службы выступают другие
прихожане с подготовленными песнями, которые выглядят скорее как номера
самодеятельности, чем обязательная часть собрания. В это время может выступать и хор,
который был организован совсем недавно, хотя это и наиболее консервативный вариант
прославления, участники которого на время выступления даже переодеваются в специальную
одежду. Пока я присутствовала в церкви, хор выступал только один раз — на праздничном
служении в честь Троицы.
Несколько раз на молитвенных встречах среди недели использовался сборник «Песнь
возрождения» - наиболее популярное русскоязычное издание христианских песен. Его
используют чаще всего в баптистских церквях. К тому же прославление на молитвенных
собраниях проходит без музыкальных инструментов. Скорее всего, так заведено, поскольку
не всегда есть время их настроить, и музыканты не всегда приходят на молитвенные
собрания. Тем не менее, такое исполнение придает молитвенному собранию нейтральности,
которая, как я уже писала ранее, выражается и в одежде тех, кто его посещает.
При этом молодежное служение, если оценивать его по форме проведения собраний,
скорее можно отнесли к харизматическим. Там используются все те песни, которые я
слышала на собраниях харизматических церквей в России. Это были достаточно известные в
этой среде переводы английских песен, но, что интересно, в Финляндии поют не те
переводы, которые поют в России. Возможно, они попали в эту церковь из другого
источника.
С другой стороны, для некоторых прихожан переезд и новая церковь с другими
практиками могли стать причиной изменения своих деноменационных пристрастий. Одна
женщина до переезда в Финляндию жила в центре Санкт-Петербурга, откуда каждое
воскресенье ездила в Пушкин на богослужение в особо консервативную пятидесятническую
церковь. Переехав в Финляндию, она перестала мыть ноги перед службой, несмотря на то
что многие из тех, кто делал это в России, продолжат делать и в Финляндии (Hel_3,
31.05.2012). Если попытаться охарактеризовать ее поведение во время богослужения, оно
было скорее харизматическим.
При этом деноминационная принадлежность практически никак не сказывается на
общении прихожан до и после собрания. Скорее, группки общения создаются по признаку
взаимной симпатии или возраста. Однако ситуация наличия прихожан, принадлежащих
разным деноминациям, рассматривается руководством церкви в качестве проблемной,
которую пытаются решать, не называя ее при этом «проблемой». Много молитв на собраниях
посвящены тому, чтобы религиозные и этнические ритуалы и традиции не стояли между
верующими и Богом.
С другой стороны, фильм про жизнь церкви, о котором уже шла речь, более чем
наполовину посвящен как раз этой ситуации присутствия разных деноминаций. В фильме о
ней высказывается пастор и несколько прихожан разного возраста. Естественно, все они
видят в этом только позитивное явление и пример терпимости для других христиан. Жена
пастора в личной беседе со мной сказала, что эту ситуацию они решают, руководствуясь
принципом Августина Аврелия: «В главном – единство, во второстепенном – свобода, во
всем – любовь». Возможно, такая терпимость в церкви вызвана личной ситуацией семьи
пастора: так получилось, что до переезда в Финляндию они жили в Пскове, где посещали
баптистскую церковь и при этом использовали глоссолалию.
На сайте церкви такая ситуация объясняется следующим образом: «Бог помогает нам

13. 13
расти в понимании ценности друг друга и уважении наших особенностей, учиться друг у
друга лучшему и вместе служить Ему, и главное, в единстве исполнять Его волю – проявлять
любовь к ближнему».
Другие факторы, объединяющие прихожан
Несмотря на то что основной идеей для объединения в церкви официально
декларируется именно язык, многие из информантов (включая пастора) все же говорили, что
кроме этого их всех объединяет что-то еще. Среди прихожан распространено мнение о том,
что такая церковь нужна в Финляндии еще и потому что, у ее прихожан «особый русский
менталитет», который в корне отличается от европейского, и является сам по себе ценностью.
Поэтому в русской церкви они получают то, что в финской церкви получить никогда не
смогут. Одна женщина жаловалась мне на то, что многие прихожане церкви, даже несмотря
на свою принадлежность к русскоязычной общине, начинают офиниваться (Hel_6
9_06_2012). Под этим она понимает то, что они становятся менее гостеприимными и
дружелюбными, что она считает это негативным явлением.
Сама церковь показалась мне очень сплоченной. Прихожане часто просят друг друга о
помощи. Для многих из них церковь сразу после переезда оказывала помощь в оформлении
различных необходимых документов и просто с ориентацией в незнакомой системе. Большое
количество свидетельств (небольших выступлений прихожан во время служений в которых
они рассказывают о том, как Бог их хранит, или им помогает), особенно произносимых
старшим поколением, были посвящены благополучному завершению столкновений с
местным порядком: пришел неожиданно большой счет за электричество, сфотографировала
камера, фиксирующая движение на дороге. Некоторые говорили, что, если бы не церковь, их
переезд в новую страну был бы сложнее. Н. Касаткина считает именно взаимопомощь в
новых условиях главным параметром консолидации эмигрантов (Касаткина, 2006: 59). В этом
случае церковь становится группой взаимопомощи. Только такое содействие в церкви
отличается от того, что происходит в обычной общине иммигрантов тем, что здесь за
разрешение проблем еще и молятся. То есть для верующих решать свои проблемы с
помощью церкви получается эффективнее.
Я присутствовала на одной из акций взаимопомощи: одной прихожанке (которая
посещает все молитвенные собрания) помогали перевезти вещи в новую квартиру. Перед ее
началом и перед обедом, которым хозяйка накормила в благодарность за помощь, все
помолились за удачную работу и счастливую жизнь на новом месте, но во время переноски
вещей общение было совсем не похоже на то, которое происходит между прихожанами в
церкви. Никто даже не называл друг друга по обыкновению братьями и сестрами, не было
вообще никаких упоминаний церкви, молитв или Библии, хотя в другое время прихожане
говорят об этом очень часто. Надо заметить, что, несмотря на то, что эта прихожанка просила
помочь ей после общего собрания, на котором присутствовало много людей, помогать
пришло совсем немного (восемь человек, включая меня), в основном те, кто является
основным составом молитвенных собраний.
Многие авторы пишут про то, что иммигрантам из постсоветских стран тяжело
адаптироваться в западном обществе, поскольку им чужд принятый там индивидуализм, а
ближе коллективизм (Бардиер, 2006: 14). Возможно, такая практика взаимопомощи — это как
раз попытка прихожан поддерживать свою идентичность именно через коллективизм, к
которому они привыкли еще не родине.
Если говорить о гражданской и политической ориентации, прихожане в своем
большинстве воспринимают себя как граждане Финляндии, для которых внутренние финские
проблемы важнее внутренних российских. События, происходящие в России и других
странах исхода членов церкви, практически не обсуждаются ими. За время моего пребывания

14. 14
в Хельсинки, Россия принимала участие в чемпионате Европы по футболу, отмечался День
Независимости со всеми сопутствующими ему протестными событиями, и все это осталось
без внимания. Единственное обсуждение политической ситуации в России произошло, когда
один из прихожан принес листовку, найденную им в почтовом ящике. Он плохо знает
финский, но догадался, что листовка рассказывает о России, поэтому попросил других
членов церкви перевести ее содержание. В ней рассказывалось о том, что у И. Сталина был
план нападения на Финляндию в 1950-х годах ХХ века. Этот план не осуществился в связи со
смертью И. Сталина, но в данный момент В. Путину в руки попали эти документы и,
возможно, он скоро соберется этот план осуществить. Из последующей дискуссии стало
ясно, что никто из присутствующих не рассматривал эту информацию критично. Все
посчитали, что так оно и может случиться на самом деле. После чего было небольшое
обсуждение личности В. Путина, который никому из них не нравится. Одна женщина назвала
его «дьяволом». Было решено, что у И. Сталина не получилось завоевать Финляндию именно
благодаря активным молитвам, значит и угрозу В. Путина можно устранить таким же
образом, поэтому нужно много молиться. Подчеркну, молиться за то, чтобы В. Путин не
напал на Финляндию, а не за то, что бы он перестал быть президентом России. То есть
присутствующие прихожане политически и идеологически отождествляют себя с
Финляндией. В последующей молитве были стандартные просьбы защитить страну, которые
звучали в подобных молитвах каждый раз.
П. Колсто пишет о том, что у иммигрантов может происходить разрыв этнической и
политической идентификаций (Kolsto, 2006: 269). Данный случай показывает, что прихожане
церкви официально считают себя гражданами Финляндии, поэтому интересуются в первую
очередь ее проблемами, но продолжают идентифицировать себя с постсоветским
пространством, поэтому трудно представить, чтобы подобная листовка вызвала такой же
резонанс среди верующих финнов.
Дж. Бэрри пишет о концепции аккультурации — соотношении со своей культурной
идентичностью и факторе участия в обществе большинства. Успех социальной адаптации
зависит от того, каковы стремления индивидов, а также от того, есть ли у индивида
возможность реализовать их в обществе (Berry, 1997: 15). Большинство прихожан церкви
плохо адаптировались к новой стране проживания: они владеют финским весьма плохо, мало
кто рассказывал о финнах, с которыми удалось подружиться. В профессиональном плане
никто из тех, с кем я разговаривала, не работает по специальности, полученной в России.
Чаще всего они устраиваются обслуживающим персоналом, некоторым для этого пришлось
несколько лет обучаться на курсах. В такой ситуации церковь становится единственной
возможностью общения и получения помощи, которая в свою очередь максимально
ограничивает возможности другого общения.
По мнению С. Лаллука, происхождение у тех, кто находится в диаспоре, не
утрачивается, оно опознаваемо, но для большинства утрачена актуальность его сохранения и
влияния на личность (Лаллука, 1997: 59). Прихожане церкви никогда не говорили о том, что
свою русскость им надо как-либо сохранять. В то же время ими не предпринимается почти
никаких попыток взаимодействия с финнами. Выходит, что церковь находится как бы между
«двумя мирами», не стремясь ни в один из них. И прихожанам это положение, насколько я
понимаю, кажется комфортным и естественным.
И в этом случае русскость или русскоязычность становится не главным фактором,
который определяет принадлежность человека к общине. Главным фактором становится само
по себе нахождение в общине: «Русский забыл, финский не выучил» (Hel_5 17_06_2012). Эту
фразу любили иронично повторять информанты, когда не могли вспомнить какое-то
выражение или точно сформулировать свою мысль. Хотя, если заменить русский и финский
на два других любых языка, ею можно охарактеризовать иммигрантов, которые находятся в
похожем положении в другой стране. Мне кажется, что ее частое произнесение говорит о