494.регион как субъект и объект политических отношений в современной россии монография

Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное агентство по образованию
Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова
Т.С. Акопова
Регион как субъект и объект
политических отношений
в современной России
Ярославль 2006
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

2
УДК 323
ББК Ф3(2)12
А-40
Рекомендовано
Редакционно-издательским советом университета
в качестве научного издания. План 2006 года
Рецензенты:
В.Е. Жучков, канд. социол. наук, начальник ИПО
департамента градостроительства и архитектуры
Ярославской области; кафедра политологии и социологии
ЯГПУ им. К.Д. Ушинского
А 45
Акопова, Т.С. Регион как субъект и объект политиче-
ских отношений в современной России : монография
/ Т.С. Акопова; Яросл. гос. ун-т. – Ярославль: ЯрГУ,
2006. – 176 с.
ISBN 5-8397-0482-2
В монографии рассматриваются проблемы, связанные
с функционированием региональных систем в политиче-
ском процессе современной России.
В работе предпринята попытка осмысления простран-
ственного подхода к процессу регионализации и полити-
ческой практике территориального устройства современ-
ной России
УДК 316
ББК С 550.35я73
ISBN 5-8397-0482-2
© Ярославский
государственный
университет, 2006
© Т.С. Акопова, 2006

3
Введение
Политические и социально-экономические изменения в рос-
сийском политическом пространстве последнего десятилетия
XX века свидетельствуют о том, что в России завершается про-
цесс становления трехуровневого политического пространства.
Процесс регионализации, начавшийся в этот период, протекает
как сложный и противоречивый. Основными чертами его стали
объединения в системе управления, власти и бизнеса, коррупция,
протекционизм, стремление к формализации замкнутого полити-
ческого пространства, ее особые статусные претензии. Результа-
том регионализации стал асимметричный и кризисный характер
развития регионов. Это создает угрозу российскому федерализму,
основным принципом которого объективно должна быть взаимо-
действие регионов федерации.
В 1990-е годы усилилась неоднородность политического
пространства России, что явилось следствием действия как внут-
ренних, так и внешних факторов. Распались связи с ближним за-
рубежьем, которые уступили месту евроцентризму, углубился
раздел между западными и восточными регионами России; про-
изошел спад регионального обмена, что, в свою очередь, вызвало
проблемы и противоречия в развитии отраслей производства
(транспорта, промышленности, сельского хозяйства).
Межклановая борьба за передел собственности и полномо-
чий, структурный кризис сопровождались становлением новой
регионализации, нового типа структуризации российского поли-
тического пространства.
В этих условиях углубляются противоречия между региона-
ми и Центром, между регионами, а также внутрирегиональные
противоречия.
Политическая практика зарубежных стран показывает, что
путь их разрешения – в развитии федерализма и демократии.
Задача, стоящая перед российскими реформаторами – найти
свой механизм решения проблем как прошлого, так и настоящего

4
развития на основе мирового и собственного исторического опы-
та. На этом пути, несомненно, необходимо укрепление не только
вертикали, но и, прежде всего, горизонтали власти и обеспечение
реального, прочного, постоянного и эффективного взаимодейст-
вия между Центром и регионами, а также внутрирегиональные
взаимодействия, создание правовой системы и механизма, обес-
печивающего действия региональных властей в строго конститу-
циональных рамках, становление действительно независимой су-
дебной власти, способной обеспечить эффективное осуществле-
ние реформ местного самоуправления, согласование целей и
задач, интересов государства и регионов.
Формирование сбалансированного развития современной
России может осуществляться такими путями, как преодоление
остатков экстенсивного развития, баланс действия центростреми-
тельных и центробежных сил.
Необходимо наделение федеральной власти и субъектов фе-
дерации правом приостанавливать действие законов и норматив-
ных актов ее субъектов, которые противоречат федеральным за-
конам, нарушают единство и целостность государства, ограничи-
вают права и интересы субъектов федерации, закреплены в
конституционных актах РФ (расширение прав субъектов федера-
ции и учет интересов регионов).
Неразработанность проблем современного регионализма и
значимость процессов регионализации, продиктованная явления-
ми структурирования нового политического пространства, делает
необходимым теоретический анализ, изучение условий, институ-
тов, субъектов, методов и результатов становления нового рос-
сийского федерализма.
В работе предпринята попытка осмысления пространствен-
ного подхода к процессу регионализации и политической практи-
ке территориального устройства современной России.

5
Глава 1.
Регион в политическом
пространстве
1.1. Проблемы определения понятия «регион».
Свойства регионального
политического пространства
роблема определения понятия «регион» в современ-
ной политической науке становится все более акту-
альной.
Регион определяется как самодостаточный социальный орга-
низм, находящийся в единстве со средой, обладающий физико-
географическими, культурно-цивилизационными, эколого-эконо-
мическими, этнически-историческими, политико-административ-
ными и правовыми свойствами.
Понятие «регион» широко использовалось в 1990-х годах,
отражая резкое повышение роли регионов, регионального факто-
ра в жизни России1
.
Теория политического пространства в своем современном
виде отличается явной обобщенностью и отвлеченностью.
Возникновение понятия пространства социума в целом
предшествует возникновению понятий пространств отдельных
сфер социума, в том числе и понятия пространства политической
сферы общества. Исследования П. Сорокина2
открывают первый
1
Лексин В.П., Андреева Е.Н. Региональная политика в контексте но-
вой российской ситуации и новой методологии ее изучения. М.: Прогресс
– Экопрос, 1993; Каганский В. Л. Реальности регионализации: основные
аспекты процесса // Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного раз-
вития. Вып. 1. М., 1994. С. 171-175; Федерализм: энциклопедический сло-
варь. М.: ИНФРЛ-М, 1997. С. 198; и др.
2
Сорокин П.А. Человек. Общество. Цивилизация. М., 1992. С. 297.
П

6
период развития понятия социального пространства, который
продолжался, по мнению А. Турена, до Т. Парсонса включитель-
но3
. Основным объектом пространственных представлений в
данный период было пространство социума в целом.
В теориях периода классической социологии можно обнару-
жить достаточно примеров явного смешения понятий про-
странств социума и его частей. В работах Ф. Ратцеля4
подчерки-
вается исключительная роль политического пространства (а
именно – географического пространства государства) в развитии
общества. Можно предположить, что под политическим про-
странством государства подразумевается пространство всего со-
циума.
Принципиально новый этап в развитии понятия социального
пространства начинается в середине ХХ века. Помимо понятия
пространства социума, которое по-прежнему остается в центре
внимания, не меньшее значение приобретают частные, видовые
понятия социального пространства, в том числе понятие полити-
ческого пространства. Возникает и развивается понятие субъект-
ного политического пространства.
Французский социолог и политолог П. Бурдье является одним
из ведущих теоретиков и исследователей политического про-
странства в современной науке5
. П. Бурдье отмечает, что каждый
агент действует в зависимости от собственной системы предпоч-
тений. Под сомнение ставится ведущая роль «всеобщих интере-
сов»6
. В итоге П. Бурдье приходит к принципиальному тезису:
«пространство формируется внутренними целями особого типа,
которые могут быть совершены неинтересными с точки зрения
целей, значимых во внешнем мире»7
. Социальное пространство
создается деятельностью субъекта8
. Согласно П. Бурдье «социаль-
ное пространство включает в себя несколько полей», которые есть
«поле политики, поле экономики, поле религии и т.д.»9
. Эти поля
3
Турен А. Возвращение человека действующего. М., 1998. С. 36.
4
Ратцель Ф. Народоведение. Т. 1. СПб, 1902. С. 55.
5
Бурдье П. Начала. М., 1994. С. 26-28.
6
Там же. С. 54.
7
8
9
Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 18.

7
не вечны, они изменяются, возникают, уничтожаются и меняют
свое положение относительно друг друга в зависимости от исто-
рических тенденций развития социума.
В.Г. Виноградский определяет, что «специфичное социаль-
ное пространство возникает в связи с деятельностью обществен-
ного субъекта»10
. Характерно, что общественным субъектом,
причастным к формированию социального пространства, может
быть общество в целом, социальные группы, индивидуумы.
В.Г. Виноградский представляет социальное пространство как
«поле человеческой деятельности»11
.
Современный российский исследователь политического про-
странства Ю. Качанов говорит о «двойном (субъективном и объ-
ективном) структурировании политической реальности»12
. В нем
одновременно выражаются и субъективная воля, и объективная
сущность. Этот феномен он называет «субъект – объектными от-
ношениями в пространстве»13
.
Политическое пространство в современной науке рассматри-
вается в двух аспектах. Во-первых, это объективное политиче-
ское пространство (пространство политической сферы общества),
а во-вторых, субъектное политическое пространство (пространст-
во практики политического субъекта).
Понятие объективного политического пространства нельзя
рассматривать как синоним понятия политической сферы. Важ-
ный аспект отличия политического пространства от политиче-
ской сферы общества: политическое пространство структуриру-
ется вокруг политической власти, но включает в себя только «от-
ношения конкурентной борьбы агентов»14
и не включает систему
отправления власти.
Согласно Ю. Качанову политическое поле обладает собст-
венными законами функционирования, ему имманентно внутрен-
нее движение. Источник движения в поле локализуется внутри
10
Виноградский В.Г. Социальная организация пространства. М.: Нау-
ка, 1988. С. 17.
11
12
Качанов Ю.Л. Политическая топология. М., 1995. С. 25.
13
14
Бурдье П. Социология политики. С. 182.

8
самого поля: «поле содержит в себе систему отношений, которая
дает возможность объяснить его движение»15
.
Объективное политическое пространство, будучи частью
пространства социума, образуется из субъектных политических
пространств, то есть из пространств политических субъектов.
В трактовке Ю. Качанова субъектное политическое про-
странство обращено не вовне политической сферы, но внутрь ее и
ограничивается отношениями между политическими агентами16
.
Он отмечает, что субъектное политическое пространство склады-
вается из двух подсистем: во-первых, из производства средств
потребления («реальная политика»), а во-вторых, из производства
средств производства («идеальная, или истинная политика»).
Таким образом, если у П. Бурдье субъектное политическое
пространство образует политический субъект и потребляющие
его продукцию социальные субъекты, то у Ю. Качанова оно об-
разуется из политических субъектов.
Рассмотренные выше подходы к толкованию понятия «поли-
тическое пространство» можно систематизировать по двум осно-
ваниям: во-первых, по объекту содержания политического про-
странства, а во-вторых, по оценке роли политического субъекта в
структуре пространства.
По объекту содержания политического пространства все
подходы можно разделить на три основные группы: содержание
политического пространства трактуется в первой группе как фи-
зико-географическое, во-второй группе – как социальное, в
третьей группе – как политическое.
В понятие политического пространства вкладывают социаль-
ное содержание и рассматривают его состоящим из социальных
феноменов (П. Бурдье, Б. Верлен, А. Филиппов).
В понятие политического пространства вкладывают только
политическое содержание, и рассматривают его состоящим из
политических субъектов и отношений некоторые отечественные
исследователи (Ю. Качанов, А. Щербинин).
15
Качанов Ю.Л. Политическая топология. С. 129.
16

9
По оценке роли политического субъекта в структуре полити-
ческого пространства трактовки можно разделить на объективи-
стские, субъективистские и синтезные.
Объективистские трактовки рассматривают политическое
пространство вне контекста с политическим субъектом и именно
как пространство политической сферы общества (В.К. Потемкин,
В.Г. Виноградский).
Субъективистские трактовки рассматривают под политиче-
ским пространством главным образом субъектное пространство
(Б. Верлен).
В синтезных (субъект-объективистских) трактовках имеет
место диалектика объективного и субъектного пространств
(П. Бурдье, Ю. Качанов).
Согласно П. Бурдье «социальное пространство включает в
себя несколько полей», которые есть «поле политики, поле эко-
номики, поле религии и т.д.»17
. Эти поля не вечны, они изменя-
ются, возникают, уничтожаются и меняют свое положение отно-
сительно друг друга в зависимости от исторических тенденций
развития социума. Классификация по этим двум основаниям вы-
являет наиболее существенные различия и тенденции в исследо-
вании политического пространства.
При попытках применения теории политического простран-
ства для описания и анализа конкретных событий неизбежны
серьезные затруднения.
Основной трудностью является то, что на сегодняшний день
еще нельзя говорить о сформировавшемся политическом про-
странстве18
. Сегодня в постсоветских странах идёт становление
политического пространства. «Становящимся» может быть на-
звано то политическое пространство, в котором прежняя система
политических институтов и связей разрушена, а новая ещё не
сложилась. В подобной «промежуточной» ситуации начинают
проявляться невидимые и нефиксированные прежде различия
между политическими и иными формами социально-властных
контактов.
17
Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 18.
18
Бляхер Л.Е Российский политический дискурс и концептуализация
становящегося политического пространства // Политические исследования.
2002. № 3-4.

10
В становящемся политическом пространстве, «имитирую-
щем» себя, возникает особая реальность, не сводимая ни к «про-
шлому», ни к «будущему», ни к их соединению. Её образуют
скоротечные («виртуальные») состояния и отношения, возни-
кающие в момент политического взаимодействия, участвующие в
нём и исчезающие с завершением этого акта.
В децентрализованном пространстве, охваченном поисковой
мобильностью, высшим ярусом иерархии теоретически способна
стать любая группа. Для этого ей необходимо создать достаточно
привлекательный для других образ политического целого, при-
чём такого, в котором бы она занимала ведущее положение. По-
беждает не более рациональная или справедливая, а более краси-
вая модель общества; рациональность же и справедливость вы-
ступают как данные постфактум.
Одно из важнейших затруднений возникает уже при практи-
ческом применении понятия политического пространства. Отсут-
ствует проблема выделения, например, разных типов политиче-
ского пространства или проблема соотношения и иерархии поли-
тических пространств. Между тем такие теоретические проблемы
имеют место, без их разрешения применение данного подхода на
практике будет весьма сложно.
Таким образом, можно выдвинуть тезис о разнообразии по-
литических пространств. Конкретное их изучение лучше осуще-
ствлять по отдельным видам политического пространства. Необ-
ходимо обосновать, во-первых, что данный тезис не противоре-
чит самой логике пространственного подхода и не разрушает
единое понятие политического пространства. Во-вторых, следует
обосновать правомерность данного тезиса.
Феномен политического пространства рассматривался теоре-
тиками всегда в единственном числе, он никогда не представлял-
ся объективировано как нечто одно, что соответствует политиче-
ской сфере. Подтверждением тому служит принцип релятивизма
и субъективизма, который лежит в основе понятия политического
пространства. В пространственном подходе не отрицается много-
образие политических пространств. Указанный вопрос раньше
просто не возникал вследствие того, что основное внимание было
сосредоточено на определении общих принципов теории полити-
ческого пространства. Внимание к проблеме многообразия поли-

11
тических пространств является закономерным этапом развития
подхода и следует за этапом определения общих проблем поли-
тического пространства. Определение различных видов полити-
ческого пространства не отрицает этих общих свойств, которые
мы рассматривали выше, а, скорее, дополняет их по отношению к
частным случаям.
Тезис о многообразии политических пространств в социуме
выдвинут на основании общеизвестных принципов пространст-
венного подхода и является необходимым для последовательно-
сти в теории.
На самом деле, как отмечалось выше, главным «пространст-
вообразующим» предметом является некоторая ставка политиче-
ской борьбы между агентами. В качестве ставки выступает поли-
тическая власть или возможность трансформировать социум по
своему усмотрению19
. Не отрицая данный тезис, можно говорить
о его абстрактности. Тем не менее ведущие теоретики нашего
подхода рассматривали ставку политической борьбы столь же
обобщенно, как и само политическое пространство.
В практической действительности ставкой политической
борьбы является не обобщенная политическая власть в социуме, а
достаточно ограниченный круг властных полномочий. Поскольку
в современном российском обществе имеет место децентрализа-
ция политической власти, наличие различных ее центров, уров-
ней и форм, то существует и многообразие различных ставок по-
литической борьбы. В зависимости от конкретных ставок меня-
ются и участники борьбы – политические и социальные агенты, –
меняется и их отношение к задачам борьбы. Таким образом, мно-
гообразие ставок политической борьбы в социуме имеет следст-
вием многообразие политических пространств.
В данном случае речь идет о многообразии именно объек-
тивных политических пространств. Это представляется вполне
логичным, ибо принцип релятивизма распространяется не только
на понятие субъективного политического пространства, но и на
весь пространственный подход в целом. Тезис о многообразии
объективных политических пространств также ставит вопрос об
их отношении друг к другу.
19
Бурдье П. Начала. С. 21.

12
В странах с федеративным устройством можно выделить не-
сколько уровней политической борьбы. Соответственно ставки
политической борьбы структурируются, как, например, в Россий-
ской Федерации, по трем уровням: уровень общегосударствен-
ный, уровень субъектов федерации и муниципальный уровень.
Это можно рассматривать в качестве одного из оснований
выделения различных видов объективного политического про-
странства. Здесь возникает проблема: что является определяю-
щим для отнесения политического пространства к тому или ино-
му уровню – сфера применения разыгрывающейся власти или
уровень ведения борьбы за эту власть?
Природа политического пространства образуется из отноше-
ний политического объекта и участвующих в борьбе субъектов.
Совокупность этих отношений является определяющей, в то вре-
мя как собственно ставка борьбы непосредственно не определяет
природы политического пространства. Далее приходится сделать
следующий выбор: отнесение объективного пространства к тому
или иному уровню зависит от уровня ведения борьбы, а не от
уровня применения власти.
Данный вывод, вероятно, будет верным, поскольку, если
предположить, что уровень политического пространства опреде-
ляется уровнем применения власти, это может привести к серьез-
ным противоречиям.
По отношению к процессу политической борьбы за пост гла-
вы исполнительной власти противоречий не возникало, так как
уровень применения исполнительной власти совпадает с уровнем
ведения борьбы за исполнительную власть. Например, мы упот-
ребляем понятие «регионального политического пространства» в
случае борьбы за исполнительную власть в регионе. В этом поня-
тии без видимых противоречий объединяются оба возможных
значения, которые мы сейчас рассматриваем. Во-первых, это,
действительно, региональное политическое пространство, по-
скольку ставка борьбы есть власть в регионе. В другом значении
мы опять-таки назовем его региональным политическим про-
странством, поскольку ставка политической борьбы разыгрыва-
ется в масштабе региона между политическими агентами региона
с участием социальных агентов региона.

13
Однако это совпадение двух толкований исчезнет, если рас-
сматривать борьбу, например, за законодательную или исполни-
тельную власть. Употреблять понятие «регионального политиче-
ского пространства», в случае когда ставкой борьбы является су-
дебная или законодательная власть над регионом, было бы
неверным. Например, судебная власть над регионом определяет-
ся в большинстве случаев не в регионе и понятие «региональное
политическое пространство» не применимо. Борьба за представи-
тельство в органах законодательной власти региона ведется не в
масштабах региона, а в масштабах более мелких территориаль-
ных округов, в борьбе участвуют локальные политические и со-
циальные агенты. Следовательно, и в этом случае говорить о ре-
гиональном политическом пространстве будет неверно.
Таким образом, основанием для отнесения данного полити-
ческого пространства к определенному уровню является не уро-
вень применения разыгрываемой власти, а уровень ведения борь-
бы за эту власть.
Региональным политическим пространством следует считать
объективное политическое пространство борьбы за некоторые
ставки в тех случаях, когда ареной борьбы выступает какой-либо
регион. Участники политической борьбы апеллируют к поддержке
социальных агентов региона, от которой и зависит успех борьбы.
Применительно к российской действительности понятие ре-
гионального политического пространства применимо к событиям
борьбы в субъектах федерации и на уровне субъекта федерации.
Будет методологически неправильно использовать простран-
ственный подход для регионального изучения иных территори-
альных единиц. Например, понятие регионального политического
пространства нельзя относить к федеральным округам. Объек-
тивное политическое пространство не может существовать в
масштабах федерального округа, потому что отсутствует меха-
низм социальной поддержки властных лиц федерального округа.
Следовательно, даже если допустить существование политиче-
ской борьбы между агентами за власть в федеральном округе, ис-
ход такой борьбы определяется не поддержкой социальных аген-
тов округа, а определяется на ином, более высоком уровне. Таким
образом, считать это примером регионального политического
пространства мы не можем.

14
Субъекты Российской Федерации обладают необходимыми
механизмами обеспечения решающей роли поддержки общества
в определении результатов политической борьбы. Поэтому поня-
тие регионального политического пространства может быть при-
менено именно к субъектам федерации.
Применительно к региональному политическому пространст-
ву необходимо выделить еще некоторые факторы, обусловли-
вающие его специфичность. Прежде всего, это наличие у соци-
альных агентов заинтересованности в том или ином исходе борь-
бы, то есть ставка борьбы должна быть для них актуальной.
Только в этом случае социальные агенты являются подлинными
потребителями на рынке политической продукции и формируют
необходимый спрос.
Важным фактором является наличие автономных ресурсов у
участников политического пространства. Автономные ресурсы
должны быть как у политических агентов (участников борьбы),
так и у социальных агентов. В ином случае, если первые не в со-
стоянии добиваться поддержки общественных сил, а вторых не-
достаточно для решения исхода борьбы, нельзя говорить об авто-
номности политического пространства.
Какие ставки борьбы могут быть исходными центрами фор-
мирования регионального политического пространства?
Система выборов главы исполнительной власти региона соз-
давала ситуацию совпадения уровня применения власти и уровня
борьбы за власть. Таким образом, первой ставкой политической
борьбы, создающей региональное политическое пространство, яв-
лялся пост главы административной власти субъекта федерации.
В случае когда границы одномандатного избирательного ок-
руга по выборам депутата Федерального Собрания совпадают с
границами субъекта Федерации, так же можно говорить о регио-
нальном политическом пространстве. Социальные агенты регио-
на активно участвуют в определении исхода борьбы. Хотя победа
на этих выборах не дает политической власти в регионе, уровень
напряженности, состав участников и масштаб борьбы позволяет
говорить именно о региональном политическом пространстве.
Особую роль в формировании регионального политического
пространства играет законодательная власть. При избрании депу-
татов регионального парламента борьба между претендентами ве-

15
дется в масштабах более мелких округов. Отдельно можно рас-
смотреть вопрос о муниципальном уровне политического про-
странства. Очевидно, что борьба за власть над муниципальными
образованиями не является борьбой за государственную власть,
однако есть борьба за политическую власть в муниципальном об-
разовании. Таким образом, муниципальное политическое про-
странство обладает специфичной ставкой борьбы. Политическими
агентами будут являться претенденты, вступающие в борьбу за
данную ставку. Исход борьбы решают социальные агенты муни-
ципального образования, оказывающие наибольшую поддержку
тому или иному претенденту.
Особое внимание следует обратить на решение значимости
ставок политической борьбы. Объективное политическое про-
странство формировалось вокруг исключительно значительной
ставки борьбы – поста главы исполнительной власти региона,
собственно, ключевого поста в регионе. Конкретная политиче-
ская власть, приобретаемая на этом посту, определяется закон-
ными полномочиями20
, а так же менее явными, но не менее дей-
ственными возможностями. В современной литературе достаточ-
но детально освещен вопрос о серьезности властных полномочий
губернаторов в отношении всех аспектов жизни региона21
. Фор-
мальный статус главы администрации региона несколько уступа-
ет его фактическому влиянию и роли, его фактической возмож-
ности контролировать основные ресурсы региона22
. Таким обра-
зом, во всей региональной политической сфере именно пост
главы региональной администрации обладает наибольшей при-
влекательностью для политических агентов (претендентов) и
наибольшей значимостью для социальных агентов. Следователь-
но, согласно принципам пространственного подхода П. Бурдье,
именно в данном случае должна идти наиболее жесткая борьба
политических агентов и масштаб политического пространства,
20
Бирюков С.В. Легитимация статуса региональной политической
власти. 1997. С. 87.
21
Макаренко Б.Н. Губернаторские партии власти как новый общест-
венный феномен // Полития. 1998. № 1. С. 21-34.
22
Макаренко Б.Н. Там же. С. 25.

16
измеряемый количеством людей, голосующих на выборах, дол-
жен быть максимальным23
.
Политическое пространство при выборах депутата Государ-
ственной Думы должно обладать иными характеристиками в силу
иной ставки борьбы. Мандат депутата федерального парламента
по представляемой политической власти не может быть даже со-
поставлен с властью губернатора. В вопросах воздействия на де-
ла региона депутат Государственной Думы не обладает даже те-
ми механизмами, какие есть у депутатов областного органа пред-
ставительной власти24
. Разумеется, весьма проблематичны его
возможности и в самом парламенте. Следовательно, заинтересо-
ванность социальных агентов региона в том или ином исходе
этой борьбы должна быть меньше, чем на выборах губернатора.
Пространственный подход в трактовке П. Бурдье должен связать
с этим и меньший круг социальных агентов, оказывающих под-
держку в этой борьбе25
. Количество избирателей, участвующих в
этих выборах, по логике пространственного подхода должно
быть меньшим.
Однако в соответствии с принципами пространственного
подхода, масштаб политического пространства зависит не только
от значительности ставки борьбы, но и от интенсивности дея-
тельности политических агентов по приобретению поддержки
среди социальных агентов, которые, по мнению П. Бурдье, нахо-
дятся вне политической сферы и выступают по отношению к ней
лишь потребителями. Необходимо выяснить, от какого же из
двух факторов зависит масштаб объективного политического
пространства непосредственно – от значительности ставки борь-
бы или же от экстенсивности расширения субъектных политиче-
ских пространств.
Среди условий формирования регионального политического
пространства можно назвать и наличие в регионе собственных
ресурсов. Ниже мы рассмотрим вопрос об использовании в ре-
23
24
Мелешкина Е.Ю. Региональная идентичность как фактор станов-
ления региональных политий в РФ // Вестник Московского университета.
Серия 12, Политические науки. 1999. № 6. С. 31.
25

17
гиональном политическом пространстве различных форм поли-
тического капитала.
Приемы расширения политического капитала, как инвеститу-
ра или реконверсия, в подавляющем большинстве случаев исполь-
зуются в рамках региона. Большинство агентов, участвующих в
борьбе за эти две ставки, используют поддержку местных нотаб-
лей. Практика использования авторитета личностей, известных на
общероссийском уровне, существует, но не отличается высокой
степенью отлаженности. Достаточность регионального политиче-
ского капитала обусловлена и наличием организационных, инсти-
туциональных, административных и иных материальных ресур-
сов, которые являются региональными. Такие ресурсы обеспечи-
вают потребности претендентов в политической борьбе.
Таким образом, внутренняя региональная природа политиче-
ского капитала свидетельствует об автономности регионального
политического пространства. Вместе с тем необходимо учиты-
вать и относительность характера данного тезиса. Несомненно,
что в борьбе в региональном политическом пространстве задей-
ствованы и агенты, не относящиеся к данному региону. Однако в
целом влияние данных факторов в нашем случае следует при-
знать малозначительным. Данный тезис справедлив лишь по от-
ношению к конкретным регионам, и можно предположить, что в
некоторых регионах влияние и роль «внешних» агентов будет
значительной.
Региональное политическое пространство обладает такими
необходимыми характеристиками, как субъективность и дина-
мичность.
Субъективный характер пространства заключается в его соз-
дании политическими агентами. В связи с этим следует подчерк-
нуть отличие регионального политического пространства от тако-
го объективного явления, как региональная политическая сфера.
К региональной политической сфере следует отнести слож-
ную совокупность всех политических отношений, явлений и про-
цессов в регионе. Предметы, ее составляющие, относятся к ней
безотносительно какого-либо единого источника отсчета и могут
быть совершенно не связаны между собой. Например, политиче-
ские взаимодействия при конкурентной борьбе за пост главы ад-
министрации области могут быть не связаны с политическими

18
событиями, возникающими в кампаниях по избранию депутатов
Областного представительного собрания.
Конкретно взятое региональное политическое пространство
ограничивается взаимодействиями между политическими пре-
тендентами и социальными агентами, следовательно, не охваты-
вает всей региональной политической сферы.
Таким образом, региональные политические пространства не
только не совпадают с политической сферой региона, но и не
совпадают друг с другом. Они строятся релятивно в зависимости
от ставки борьбы, круга политических агентов, включившихся в
эту борьбу, и совокупности социальных агентов, осуществляю-
щих поддержку кому-либо из претендентов.
Динамичность объективного регионального политического
пространства также связана с составляющими его субъектными
пространствами.
Расширение объективного политического пространства обу-
словлено присоединением к борьбе новых политических сил.
Произошло ожесточение политической борьбы, расширение ис-
пользуемых методов. Следует также отметить наблюдаемую
взаимосвязь между расширением объективного политического
пространства и расширением субъектных пространств. Деятель-
ность претендентов по экстенсивному расширению собственных
политических пространств имеет следствием общее расширение
объективного политического пространства.
Существующая практика определения исхода борьбы на пе-
риодических выборах делает динамичность политического про-
странства цикличной. Участники политической борьбы интенси-
фицируют деятельность по формированию политического про-
странства в периоды, предшествующие очередным выборам. В
ходе борьбы за пост губернатора политическими агентами также
проводятся особые мероприятия именно в предвыборный период.
Вполне обоснованно можно говорить о динамичности регио-
нального политического пространства и о сложившемся циклич-
ном характере такой динамичности. Циклообразующим фактором
регионального политического пространства является соблюдав-
шаяся на протяжении всех кампаний жесткая периодичность вы-
боров.

19
Региональное политическое пространство заключает в себе
также такую проблему, как степень свободы «политического рын-
ка». В теории политического пространства существуют два раз-
личных подхода к решению данной проблемы. Первый подход,
представленный П. Бурдье, хотя и говорит о несвободе политиче-
ского рынка26
, в целом определяет приоритет социального спроса
над предложением политических агентов27
. Подход Ю. Качанова
предполагает приоритетную роль производителей политической
продукции и принцип силовых отношений28
. Имманентное движе-
ние в политическом пространстве, о котором говорит Ю. Качанов,
может быть выражено в виде опережающей деятельности полити-
ческих агентов, оказывающих воздействие на отношение социаль-
ных агентов еще до артикуляции ими какого-либо спроса.
Свойства регионального политического пространства напря-
мую связаны с регионализмом. Регионализм включает: регио-
нальную идентичность, социально-экономическое своеобразие,
закрепление политического статуса, региональные политические
институты, региональное самосознание.
М.П. Крылов выявил две позиции: первая – в России нет ис-
торических провинций европейского типа, местное самосознание
слабо (М.П. Погодин, Н.А. Бердяев); вторая – в России был и есть
свой регионализм (Н.И. Костомаров, Л.Н. Гумилев).
М.П. Крылов выделяет два типа исторических провинций:
западный и «российский», отчасти связанные с его же регионами-
странами и регионами-ячейками. Для «западных» первична тер-
ритория с отличным от центра названием, им свойственен поли-
центризм и смена центров. «Российским» присуще развитие «от
центра», иерархия городов-пригородов. Таковы «обычные рус-
ские» регионы РФ и провинциальная специфика страны с давней
мощной централизацией, не убившей регионализма совсем, но
встроившей его в свою иерархию.
Сложилось четыре базовых оси региональных различий и ре-
гионализации России: запад-восток, север-юг, центр-периферия и
русское ядро-этнорегионы.
26
27
28
Качанов Ю.Л. Политическая топология. С. 169.

20
Ось Запад-Восток есть результат исторической асимметрии
освоения. На Европейскую часть России приходится 1/4 площади
82% населения, 87% предприятий и банков.
Ось Север-Юг результат широтной зональности. Север – по-
ловина территории России, сырьевая и экспортная база, 3/4 насе-
ления.
Ось Центр-периферия – самый конфликтный тип взаимодей-
ствия. Центр – Москва стала феноменом «новой» экономики,
предметом зависти и критики (12% ВВП, до 30% предприятий и
налогов, половина капиталов на 6% населения РФ), увеличив
свой отрыв от периферии29
.
Асимметрия русских и «нерусских» регионов прежде была
статусно-условной (хотя именно из-за автономий РСФСР счита-
лась федерацией), а за последнее десятилетие стала более ощути-
мой и реальной. «Иноэтнические ареалы» образуют группы и
пояса. И все же Россия – не мини-СССР. Русских в ней 4/5, а не
1/2, а в 17 из 32 этнорегионов их больше, чем титульных народов.
Последние преобладают в 8 из них, включая Чечню, но у всех
вместе – 2% площади, 3% населения и 1% ВВП. Русское ядро
мощнее, и уже потому РФ прочнее бывшего СССР. Это влияет на
атмосферу в окраинных русских регионах – дальневосточных,
южных и особенно в Калининградской области с ее особым гео-
политическим положением. Этнорегионализм и привилегии рес-
публик РФ к тому же стали раздражающим примером для ряда
русских регионов.
Каждая из четырех «осей» не уникальна, но их сочетание на
большой территории порождает разнообразие регионализмов.
Оси служат вариантами регионального развития страны, в них –
выбор тех или иных пространственных стратегий.
Свойства политического пространства обусловлены особен-
ностями процесса модернизации в России. Тезис о догоняющем
развитии России и противоречиях ее модернизаций прочно закре-
пился в отечественной политологической литературе. У
29
Родоман Б.Б. Пространственная поляризация и переориентация
// Куда идет Россия?.. Трансформация социальной сферы и социальная по-
литика. М.: Дело, 1998. С. 140-144.

21
Ю.А. Васильчука это тип даже не всегда догоняющий, а импуль-
сивный.
Маятник реформ-контрреформ связан с циклами «открытия-
закрытия» страны, внешнего интегризма-изоляционализма, про-
и антизападничества. Модель первого типа ведет по пути обще-
мирового развития, но неадекватна самой России, чревата поля-
ризацией общества и региональным расколом. Модель автаркии –
застоем. От европеизма к самобытному коммунизму и от поло-
жения сырьевой периферии к претензии на мировое лидерство и
назад – этот маятник ставит вопрос «кем быть» на высоту «быть
или не быть»30
В ХХ веке дважды кризисы державной идентичности сопро-
вождались всплеском этнического и регионального сепаратизма.
Декларация прав народов России (1917 г.) открыла двери
признанию независимой Украины, Финляндии, Польши. В 1917 –
1920 гг. в экс-империи провозглашалось до 70 государств на Се-
вере, Западе, Кавказе, в Урало-Поволжье (так Башкирия стала
официально «старейшим» субъектом РСФСР), в Сибири и на
Дальнем Востоке. При образовании СССР в 1922 г. Россия стала
«асимметричной» федерацией, включив 18 автономий разного
ранга. Конституция 1936 г. записала АССР в государственные
образования, а области, края и АО – в административные31
.
Критики советского строя утверждали, что формально-право-
вая структура РСФСР фиктивна. Если само право – фикция, то
все, включая судьбы автономий и народов, решает политбюро.
Но те же критики, по мнению А.Б. Зубова, вряд ли правы, утвер-
ждая, что после февраля 1917 г. никто не желал отделения от
России или ее федерализации32
.Однако надо признать, что в
СССР были инструменты интеграции и подавления регионализ-
ма: плановые органы, ведомства, перетасовка номенклатур. Цен-
30
Гордон А.В. Проблема цивилизационного самоопределения России
// Куда идет Россия?.. Кризис институциональных систем: век, десятилетие,
год. М.: Логос, 1999. С. 85-89.
31
Тархов С.А. Изменения административно-территориального деле-
ния России за последние 300 лет // Географии. 2001. № 21. С. 2-12.
32
Зубов А.Б. Унитаризм или федерализм. К вопросу о будущей орга-
низации государственного пространства России // Полис. 2000. № 5. С. 32-
54.

22
трализованной экономикой управляли союзные наркоматы и ми-
нистерства, аналоги западных ТНК, сменившие крупных собст-
венников в роли организаторов межрайонного разделения труда.
Дважды в СССР внедряли территориальный принцип управ-
ления экономикой: в конце 1920-х гг. (развитие нэповской прак-
тики местного хозяйствования, но на базе гигантских «админист-
ративно-экономических» областей) и спустя 30 лет (хрущевские
совнархозы, плюс вызревшая идея территориальных комплексов).
Однако индустрия, военно-промышленный комплекс (ВПК)
сверхдержавы не вписывались в рамки регионов. Управление
ими возвращали в руки отраслевых органов, а слова о гармонич-
ном развитии территорий оставались словами. Еще 30 лет такого
хозяйствования – вот и цикл, достойный отдельного изучения, –
подвели республики и регионы к «бунту» на рубеже 1990-х гг.
При крепком союзном центре прочие власти были лишь ис-
полнителями. В системе скорее бюро- и технократической, неже-
ли экономической и политической, директивное территориальное
планирование заменяло региональную политику. В 1980-х гг. из
всей прибыли, полученной в РСФСР, ее Совмин контролировал
1/3, из промышленной – 1/5. От низких внутренних цен на сырье
и топливо Россия за год теряла в обмене с другими республиками
до 20 млрд. руб. Перед концом СССР, как и Российской Импе-
рии, прямо о сецессии не говорили. Однако требования регио-
нального хозрасчета (самоуправления, самофинансирования) пе-
реросли в экономический (отказ в налогах союзному центру и т.
п.), а там и в политический сепаратизм. Россия играла тут одну из
первых ролей, что привело к распаду Союза и к смене экономи-
ческой системы.
Внешние контуры регионализации РФ в 1990-х гг. известны
и истолкованы не раз как административно-политические, т.к.
власти регионов-субъектов создали административно-интегриро-
ванные сообщества.
В основном кризису 1990-х гг. все же сопутствовал асиммет-
ричный тип регионального развития, усиливший разрывы между
слабыми и сильными, бедными и богатыми регионами. По душе-
вой валовой продукции и денежным доходам они увеличились
многократно. Неравенство нарастало в годы кризиснов. Совет-
ское мобилизационно-догоняющее развитие усиливало различия

23
в меньшей степени по оси запад-восток и север-юг, в большей
степени по оси центр-периферия.
Главным трендом 1990-х гг. было усиление неоднородности
пространства, хотя контрасты нарастали не все и не всегда. Тем
не менее экономический и политический кризис определенно
оказал на это пространство дезинтегрирующее влияние.
К середине 1990-х гг. проявились пределы административной
регионализации: завершался раздел собственности и полномочий
с Центром, начались межклановые войны за передел. Затем по-
следовал бюджетный кризис, ограничивший ресурсы федераль-
ной поддержки регионов, кризис внутренней солидарности и
протекционизма (местные рынки и барьеры для движения това-
ров, капитала, технологий доказали свою неэффективность), кри-
зис внешних долгов и информационно-ценностной кризис (в
большинстве регионов не было создано стратегически перспек-
тивных программ, сценариев будущего)33
.
На смену административной регионализации идет новая, на-
зываемая то культурно-экономической, то просто экономической,
притом мобильная и «сквозная»: трансрегиональная и трансна-
циональная. «Старые» регионы для нее – лишь площадки с теми
или иными ресурсами и условиями, где возникают (или не возни-
кают: это база для новых отношений внешнего подчинения и
конфликтов) центры информации и принятия решений. Так или
иначе с опорой на иностранный или столичный российский биз-
нес, это будет регионализация (структуризация пространства) бо-
лее открытого и современного культурно-информационного типа.
Политику центра обозначил новый курс президента. Уже тот
факт, что он начал именно с реформы федеративно-региональной
системы, говорит о признании серьезности ее проблем и намере-
нии обуздать дезинтеграцию, поддержать, ускорить наметившее-
ся сплочение страны.
Б.Б. Родоман отметил, что в конституционном праве сущест-
вует положение о выходе республик из Союза. Он также заметил,
33
Трейвиш А.И. Экономические сдвиги и связи в постсоветском про-
странстве: проблемы дезинтеграции и реинтеграции // Известия АН.
Сер. География. 2000. № 3. С. 18.

24
что военно-полицейское государство, укрепляя вертикаль власти,
разрушает горизонталь общества34
.
Риск вернуться в неосоветский цикл регионализации сохра-
няется. Это будет ставить страну на грань распада при любом ос-
лаблении верховной власти.
Реинтеграция России зависит не столько от «правильного
районирования» – есть свои нормы, пропорции и циклы укрупне-
ния-разукрупнения, – сколько от единства экономического про-
странства и коммуникаций.
1.2. Особенности формирования
регионального политического пространства
в Российской Федерации
Процесс становления федеральных отношений в России
прошел ряд этапов.
Первый этап охватывает события от провозглашения Декла-
рации о государственном суверенитете РФ до распада СССР (12
июня 1990 года – декабрь 1991 года).
12 июня 1990 года Съездом народных депутатов России была
принята Декларация о государственном суверенитете. Вслед за
этим государственный суверенитет стали провозглашать авто-
номные республики в составе России, прежде всего те из них, ко-
торые обладали значительными ресурсами (Татарстан, Якутия и
др.) К 1991 году республики начали внедрение института прези-
дентства. Он рассматривался отчасти как атрибут действительной
государственности, а отчасти «как инструмент укрепления леги-
тимности республиканских лидеров и усиления их позиций в
«торге» с органами власти СССР и РСФСР за контроль над ре-
сурсами регионов»35
.
Особенностью политического курса российского руководства
в этот период было использование национальных движений в
34
Родоман Б.Б. Перспективы эволюции федеральных округов // Рос-
сийские регионы и центр: взаимодействие в экономическом пространстве.
М., 2000. С. 39.
35
Гельман В.Я. Региональная власть в современной России: институ-
ты, режимы и практики // Полис. 1998. № 1. С. 93.

25
борьбе с союзным центром. Фактически Б.Н. Ельциным в какой-
то степени поощрялась суверенизация республик. Ему была нуж-
на поддержка влиятельных республиканских лидеров при подпи-
сании союзного договора. Поэтому республики самостоятельно
принимали решения по вопросам организации власти. Следует
отметить, что на том историческом этапе молодое российское
правительство не располагало властными ресурсами, достаточ-
ными для того, чтобы обуздать процесс суверенизации, и ему бы-
ла придана видимость государственной политики, направленной
на децентрализацию управления (под лозунгом: «Берите сувере-
нитета столько, сколько сможете проглотить».
Эти годы стали этапом стихийного распределения полномо-
чий и привилегий.
12 июня 1991 года состоялись выборы президента Татарстана
(на безальтернативной основе), до конца 1991 года были избраны
президенты Якутии (Саха), Мордовии (институт президентства
был упразднен в апреле 1993 года), Марий Эл. Как правило, сис-
тема республиканских органов власти в тот период была пред-
ставлена также представительными органами, контролирующими
нормотворческий процесс, но не имеющими возможностей сня-
тия правительства республики. Типами разделения властей явля-
лись президентский или смешанный (президентско-парламент-
ский)36
.
В то же время новая политическая элита Чеченской Республи-
ки взяла курс на выход из состава РФ. Российские власти впервые
столкнулись с открытым сепаратизмом в государстве. Взаимоот-
ношения между органами власти Чечни и Федерации перешли в
вялотекущий конфликт, который продолжался длительный период
вплоть до перерастания в вооруженный в ноябре 1994 года.
Важнейшую роль в становлении региональных органов вла-
сти сыграл августовский путч 1991 года. В первую очередь эти
события повлекли за собой роспуск организационных структур
КПСС и соответственно ее региональных комитетов. Кроме того,
«позиция органов региональной власти в дни переворота, т.е. их
лояльность/нелояльность к российским властям или к путчистам,
36
Гельман В.Я. Региональная власть в современной России. С. 93.

26
стала критерием новой кадровой политики российского центра»37
.
Столкнувшись с проблемой политического противодействия
Центру ряда провинциальных руководителей в дни путча, Прези-
дент сразу после победы над ГКЧП принял решение об отстране-
нии от должности девятерых председателей региональных ис-
полкомов. Одновременно Б. Ельциным был подписан Указ «О
некоторых вопросах деятельности органов исполнительной вла-
сти в РСФСР», которым фактически была введена в действие
система иерархического построения органов исполнительной
власти в регионах – так называемая исполнительная вертикаль,
просуществовавшая до конца 1996 года. Указ предусматривал,
что «исполнительно-распорядительные функции государственно-
го управления в регионах осуществляются главами администра-
ций, назначенными Президентом РСФСР по согласованию с со-
ответствующим Советом»38
. Таким образом, Указом вводилась
должность главы администрации и тем самым прекращались
полномочия региональных исполкомов.
Подобная структура региональных органов власти была про-
диктована чрезвычайными обстоятельствами, опасностью разру-
шения системы управления в стране, но ее дальнейшая эволюция
стала не только предметом острых дебатов, но и причиной перво-
го существенного конфликта между Президентом и Верховным
Советом России. 26 сентября 1991 года Президиум ВС РСФСР
принял решение о проведении 24 ноября 1991 года выборов глав
администраций регионов. Однако идея выборности региональной
исполнительной власти была отвергнута президентской админи-
страцией39
.
В результате борьбы вокруг этих решений постановлением
съезда народных депутатов России от 1 ноября 1991 года был ус-
тановлен мораторий на выборы в краях и областях на всех уров-
нях до 1 декабря 1992 года, что публично было аргументировано
в первую очередь соображениями сохранения управляемости в
переходный период.
37
38
39
См.: Там же. С. 94.

27
Представительные органы власти в регионах после введения
«исполнительной вертикали» утеряли прежнее влияние. «Ото-
двинутые на периферию политической жизни, они не могли уже
играть роль всевластного института, но, будучи избраны в иной
исторический период, они не могли стать и полноценными ин-
ститутами представительства, ибо чисто политические их функ-
ции как раз и оказались сведены к минимуму»40
.
Второй этап развития процесса становления федеративных
отношений охватывает события от распада СССР до подписания
Федеративного договора (декабрь 1991 года – март 1992 года).
Это был период опасного усиления центробежных тенденций, ко-
гда вслед за распадом СССР появилась прямая угроза развала и
РФ. Этнические образования добивались большей самостоятель-
ности. Кульминацией данного периода стал референдум о неза-
висимости в Татарстане – он привел к острейшему конфликту
между федеральными властями и республикой, крупнейшей по
населению в составе РФ.
В такой ситуации важным событием в становлении федера-
тивного государства в России явилось подписание Федеративно-
го договора 31 марта 1992 года с 87 субъектами Федерации (за
исключением Татарстана и Чечни).
По сути Федеративный договор был политическим компро-
миссом между центробежными и центростремительными тенден-
циями и позволил предотвратить распад РФ. Республики выдви-
гали особые требования в обмен за присоединения к Договору.
Так, власть Башкортостана потребовала принятия специального
приложения к нему, в котором бы гарантировались дополнитель-
ные полномочия республики в сфере внешней торговли. Респуб-
лика Саха добилась права оставлять в своем распоряжении зна-
чительную долю доходов от разработки находящихся на ее тер-
ритории месторождений.
Подписание Федеративного договора, закрепив в правовом
порядке единство и целостность страны, существенно стабилизи-
ровало политическую ситуацию. Вместе с тем сам «факт заключе-
ния подобного договора был определенным шагом к построению
договорной федерации, которая всегда чревата трансформацией в
40

28
конфедерацию»41
. Кроме того, Договор фактически зафиксировал
асимметричность РФ, что означало признание со стороны феде-
ральных органов власти неравенства субъектов Федерации.
Властные отношения внутри регионов складывались в этот
период следующим образом. С 1992 года наблюдалось опреде-
ленное стремление как глав регионов, так и представительных
органов к компромиссам, к сглаживанию противостояния между
ними. Правовой основой для такого развития событий стал закон
«О краевом областном Совете и краевой, областной администра-
ции», принятый Верховным Советом 5 марта 1992 года. Закон ус-
танавливал двойную подотчетность глав регионов – перед Сове-
том и Президентом России и двойную подотчетность региональ-
ных правительств перед Советом и главой региона. «Совет
получал право обжаловать акты глав регионов и приостанавли-
вать их действие до решения суда, а также выражать недоверие
главе региона с требованием к Президенту либо в Конституцион-
ный Суд о его отставке. Глава региона, в свою очередь, наделялся
правом вето на решения Совета, которое преодолевалось боль-
шинством голосов депутатов»42
.
В основном конфронтация между представительными орга-
нами власти и главами регионов, отмечавшаяся в ряде местно-
стей, носила персональный характер и была связана с тем, что
главы администраций назначались без согласования с региональ-
ными Советами. На республики этот закон не распространялся –
они осуществляли нормативно-правовое регулирование деятель-
ности органов власти на основании собственных конституций.
Третий этап в развитии российского федерализма – от Феде-
ративного договора до принятия новой Конституции РФ (март
1992 года – декабрь 1993 года) – стал временем сложной борьбы
центробежных и центростремительных тенденций, когда были
приняты конституции Чечни, Татарстана, Саха (Якутии), Тувы,
которые по основным позициям вошли в противоречие с Консти-
туцией РФ.
41
Михайлов Р.В. Этапы становления новых федеративных отноше-
ний в РФ // Вестник МГУ. Сер. 12, Политические науки. 1998. № 1. С. 27.
42

494.регион как субъект и объект политических отношений в современной россии монография

494.регион как субъект и объект политических отношений в современной россии монография

Recommended

Recommended

More Related Content

What's hot

What's hot (10)

Similar to 494.регион как субъект и объект политических отношений в современной россии монография

Similar to 494.регион как субъект и объект политических отношений в современной россии монография (20)

More from ivanov15548

More from ivanov15548 (20)

494.регион как субъект и объект политических отношений в современной россии монография