Recommended
More Related Content
Similar to Текст и контекст: проблемы художественного осмысления исторических событий прошлого в литературе современности
Similar to Текст и контекст: проблемы художественного осмысления исторических событий прошлого в литературе современности (20)
More from ozlmgouru
More from ozlmgouru (20)
Текст и контекст: проблемы художественного осмысления исторических событий прошлого в литературе современности
- 1. Текст и контекст: проблемы художественного осмысления исторических событий в литературе
- 2. Константинос Кавафис. Фермопилы (перевод Александра Величанского) • Честь и хвала всем тем, кто в этой жизни обрел и защищает Фермопилы. Кто никогда не поступался долгом, кто справедлив равно во всех деяньях, но справедливостью печальной, милосердной; кто щедр в своем богатстве и тогда, когда он беден – щедростью врожденной, готовностью всегда помочь посильно, кто только правду говорит, и все ж сам не унижен ненавистью к лгущим. Честь еще большая им подобает, если они предвидят (а ведь многие предвидят), что под конец возникнет Эфиальтис и что мидийцы обойдут их все же.
- 8. • Фермопи́лы (греч. Θερμοπύλαι, Термопиле, или Θερμοπύλες, букв. «тёплые ворота») — узкий проход в Этейской возвышенности между Фессалией и Локрид ой, близ южного берега залива Малиакос, получивший своё название от двух горячих серных источников, находящихся по соседству с ним.
- 9. • Во времена античности этот проход представлял собой единственную дорогу из Фессалии в Среднюю Грецию. Проход был не везде одинаковой ширины, иногда дорога становилась настолько узкой, что по ней не могли разъехаться два экипажа. В среднем ширина прохода составляла 60 шагов.
- 10. • Благодаря своему важному стратегическому значению, Фермопилы, представлявшие сами по себе естественное укрепление, были оцеплены рядом искусственных преград.
- 11. • В истории Греции Фермопильский проход был ареной важных военных событий: при нашествии персов на Элладу в 480 г. до н. э. здесь пал Леонид со своими 300 спартанцами
- 13. • В сентябре 480 года до н.э. в ходе греко- персидской войны (480—479 гг. до н. э.) персы в попытке вторжения в Грецию совершают переход в скалистом ущелье Фермопилы. После двух дней боев персы решаются на отчаянный шаг, когда предатель Эфиальт указывает им обходной путь в тыл грекам.
- 14. • Предводитель спартанцев, Леонид, гибнет с 300 спартанцами, окружённые неприятелями. Они вели героическое сопротивление против многократно превосходящих сил и бились до последнего, благодаря чему их соотечественники смогли эвакуировать мирных людей и подготовиться к обороне.
- 15. • Центральным персонажем картины является царь Леонид, обнажённый и безоружный (но с большим круглым щитом, перевязью доспехов и в шлеме), присевший на скалистый обломок и с согнутой левой ногой. По правую руку — его брат, Агис, с венком на голове, надеваемым во время жертвоприношения (относится к древнему обычаю жертвоприношения перед битвой); и слепой гоплит Эврит, направляемый рабом спартанцев, замахивается копьём.
- 16. • Эфиа́льт (др.-греч. Ἐφιάλτης) — сын Эвридема, малиец, во время Фермопильского сражения изменнически указавший персам обход, по которому персидский вождь Гидарн Младший провел часть персидского войска в тыл спартанцев, вследствие чего Леонид со своими спартанцами погиб, окруженный с двух сторон неприятелем.
- 17. • Именем предателя греки назвали демона, который правит ночными кошмарами. • Кличку Эфиальт носил в детстве один из героев рассказа А. П. Чехова «Толстый и тонкий» («тонкий» Порфирий) за то, что «ябедничать любил»
- 19. • Совершенно особый дух охватывает, когда читаешь это стихотворение. Словно распрямляется и наливается силой изнеженное современным комфортом тело и чувство давно забытого достоинства просыпается в душе – истинного достоинства человека, каким он был по замыслу сотворивших его богов: человека, достойного своего высочайшего звания…
- 20. • Такова была мечта Константиноса Кавафиса, новогреческого поэта, жившего в начале ХХ века в египетской Александрии – мечта возродить дух древней Эллады в растоптанных и униженных многовековым турецким владычеством греках. Такова же была и мечта переводившего Кавафиса в 1970- е годы русского поэта Александра Величанского – вернуть современникам давно утраченное, разбудить чувства, которые, казалось, напрочь забыты…
- 21. • Это неповторимое ощущение – восстановления человеческого в человеке – рождено, наверное, уже особым художественным временем стихотворения. Его поэтическое «событие» - «встреча с великим прошлым» - совершается словно бы в трех временах сразу: современности, истории и наконец, того высокого, надвременного плана универсальных закономерностей бытия, открытие которых и становится главным нравственно-философским итогом стихотворения.
- 22. • Путь к нему начинает история – не случайно столь явственный исторический подтекст обозначен уже в заглавии. Слово «Фермопилы» стало символом доблести и мужества спартанского царя Леонида и его трехсот воинов, поистине победивших смерть. Воплощением подлинно человеческого начала стали их любовь к родине, высокая гордость, готовность умереть, но не сдаться. «Приди и возьми…» - эти слова Леонида, обращенные к заносчивому врагу, сохранились в веках как знак высокого героизма, опору которому дает вера…
- 23. • Но собственно Фермопилы в стихотворении Кавафиса – лишь своеобразный отголосок подлинной истории. Пунктир культурно- исторических ассоциаций, в «просветах» которого проступает иное – современное и уже не к спартанцам, а к нам – ко всякому человеку – обращенное.
- 24. • Заданный в первой строке вектор поэтической мысли, направленный к современности («в этой жизни»), не оставляет в этом сомнений. Фермопилы «обретенные» становятся символом некоей высшей ценности, найдя которую, человек и получает истинный смысл жизни, точку опоры, возвращает человеческое достоинство, изначально ему присущее, но забытое в суете повседневного.
- 25. • Стихотворение поражает удивительным внутренним покоем, хотя его исторический «фон» (герои, битвы, воинская доблесть), казалось бы, предполагает динамику.
- 26. • Но тот, «кто в этой жизни // Обрел и защищает Фермопилы», опирается на столь твердое основание, что привычные жизненные «битвы» уже не для него (вспомним высокое спокойствие, излучаемое фигурой спартанского героя в картине художника Ж.-Л.Давида «Леонид при Фермопилах»).
- 29. • Это чувство покоя удивительно воссоздано в поэтическом переводе А.Величанского: написанный белым стихом (что лучше всего передает не только особенности оригинала Кавафиса, но и весь дух древней поэзии), в основном пятистопным ямбом (исключение – лишь 10 и 11-й, шестистопные, стихи), именно во втором стихе он кажется наиболее уравновешенным, «правильным», проникнутым чувством ритмической «соразмерности и сообразности и сообразности», словно бы единственно возможным.
- 31. • Стихотворение, которое, судя по названию, должно воспевать воинские доблести («честь и хвала…»), неожиданно обращается совсем к другому: долг, справедливость, милосердие, щедрость, правда и истинная нравственная высота, которая состоит в том числе и в способности к жалости и снисхождению.
- 32. «Честь и хвала» воздаются тем, … Кто никогда не поступался долгом, кто справедлив равно во всех деяньях, но справедливостью печальной, милосердной; кто щедр в своем богатстве и тогда, когда он беден – щедростью врожденной, готовностью всегда помочь посильно, кто только правду говорит, и все ж сам не унижен ненавистью к лгущим…
- 33. • Однако даже этот высокий душевный покой, моральная сосредоточенности здесь – не окончательная точка поэтического движения. И графически, и ритмически, и композиционно стихотворение делится на две части: в финальных четырех стихах, своеобразной «коде» подводится его нравственно-философский «итог», открывающий возможность еще большего возвышения.
- 34. • «Еще большая честь», по мысли поэта, даруется тем, кто не только способен обрести свои «Фермопилы», но и знает, что свершаемый жизненный подвиг защиты обречен. «Они предвидят (а ведь многие предвидят)…» - нередкое у Кавафиса уточнение («в скобках») вносит оттенок тревоги в мерное звучание строк (на ритмическом уровне воплотившееся благодаря «вторжению» шестистопного ямба).
- 36. • «Эфиальтис», «мидийцы» здесь – это не только исторически реальные «предатель» и «враги», но всё то, что противостоит человеку в исполнении его высокого жизненного предназначения, это главный его враг – смерть.
- 37. • Сознание ее неизбежности, но несмотря на это сохранение внутреннего покоя возвышает в стихотворении человека не только над житейской суетой, не только над «злом» - возвышает его над всем, что недостойно, обращая к вечности.