Он создатель вымышленной страны, которая благодаря критику К. Зелинскому получила название «Гринландия». В этой стране происходит действие многих его произведений, в том числе самых известных его романтических книг — романа «Бегущая по волнам» и феерии «Алые паруса». О "Волшебнике из Гель-Гью", "Сказочнике из Зурбагана" и его произведениях презентация Ирины Цуркан
11. Карта придуманных Грином городов в
которых происходят удивительные события
описанные в его книгах.
12. А стоит ли читать Грина в наше время, он же
не современный писатель?
«Если бы Грин умер , оставив нам только
одну свою поэму в прозе «Алые паруса», то
и этого было бы довольно, чтобы поставить
его в ряды замечательных писателей,
тревожащих человеческое сердце
призывом к совершенству.»
Константин Паустовский «Золотая роза»
15. «…Одна такая
новинка была
миниатюрной
гоночной яхтой;
белое суденышко
это несло алые
паруса сделанные
из обрезков
шелка…Пламенный
веселый цвет так
ярко горел в ее
руке, как будто она
держала в руке
огонь…»
16. «Ассоль, слушай
меня внимательно.
Я был в той
деревне, откуда ты,
должно быть идешь;
словом в
Каперне…Но у вас
не рассказывают
сказок. У вас не
поют песен… - Не
знаю , сколько
пройдет лет, - только
в Каперне
расцветет одна
сказка, памятная
надолго….»
17. « Ему шел уже двенадцатый
год, когда все намеки его
души соединились в
одном...и стали неукротимым
желанием. Это случилось в
библиотеке… В маленьком
мальчике постепенно
укладывалось огромное
море. Он сжился с ним,
роясь в библиотеке,
выискивая и жадно читая те
книги, за золотой дверью
которых открывалось синее
сияние океана… В этом
мире, естественно
возвышалась над всем
фигура капитана. Он был
судьбой, душой и разумом
корабля.
18.
19. «… В ней две девушки, две
Ассоль. Одна была дочь
матроса, мастерившая
игрушки, другая – живое
стихотворение. Она умела
и любила читать, но и в
книге читала
преимущественно между
строк, как жила. Не раз,
волнуясь и робея, она
уходила ночью на морской
берег, где, выждав рассвет,
совершенно серьезно
высматривала корабль с
Алыми Парусами. Эти
минуты были для нее
счастьем; нам трудно так
уйти в сказку, ей было бы
не менее трудно выйти из
ее власти и обаяния.»
20. «Он тихо отвел рукой ветку и остановился с чувством опасной
находки. Не далее как в пяти шагах, свернувшись, подобрав
одну ножку под себя и вытянув вторую спала Ассоль…
Быть может, при других обстоятельствах эта девушка была бы
замечена им только глазами, но тут он иначе увидел ее. Все
стронулось, все усмехнулось в нем.»
21.
22. Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже к морю. Пока ее не было,
ее имя перелетало среди людей с нервной и угрюмой тревогой, с злобным
испугом.Как только появилась Ассоль,все смолкли, все со страхом отошли от
нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная,
пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем ее чудо,
беспомощно протянув руки к высокому кораблю.
23. Вот, я пришел. Узнала ли ты меня? Она кивнула с зажмуренными глазами.
Когда Ассоль решилась открыть глаза, покачивание шлюпки, блеск волн,
приближающийся борт Секрета показались ей сном….Бережно, сам
потрясенный и удивленный тем, что наступила невыразимая, недоступная
никому драгоценная минута, Грей поднял за подбородок вверх это давно
– давно пригрезившееся лицо и глаза девушки, наконец ,ясно
раскрылись.
В них было все лучшее человека…»
24.
25. «в большинстве своем произведения А. Грина – это
поэтически и психологически утонченные сказки,
новеллы и этюды, в которых рассказывается о
радости сбывающихся фантазий, о праве человека на
большее, чем простое проживание на земле, и о том,
что земля и море полны чудес – чудес любви, мысли и
природы, -отрадных встреч, подвигов и легенд…
В романтике Грина «покоя нет, уюта нет», она
происходит от нестерпимой жажды увидеть мир , и
потому душа совершеннее, возвышеннее, и потому
душа художника столь болезненно реагирует на все
мрачное, скорбное, приниженное, обижающее
гуманность»
Ю. Олеша
26.
27. «- Поговорим, молодой друг! – сказал старший, которого звали Дюрок.
– Как ты можешь заметить, мы не мошенники. Неотложное дело
требует нас на мыс Гардена. Сухопутная дорога отнимет два дня, ветер
для лодки силен, а быть нам надо к утру. Скажу прямо, чем раньше,
тем лучше…и ты повезешь нас на мыс Гардена, если хочешь
заработать.»
28. «Вглядываясь, чтобы угадать кто сказал «подойдите» я обрадовался
увидев Дюрока с Эстампом, они делали мне знаки приблизиться.
- Ну, скажи, что ты сделал с моими друзьями? Они приехали на твоем
корабле. так не перестают восхищаться твоей особой. Меня зовут
Ганувер. Садись, Санди, ко мне поближе. Итак, ты любишь море и
ветер!.. Не правда ли, Диге, какая сила в этих простых словах. Они
встречаются как две волны…»
29. «
- Хочешь отправиться в экспедицию, Санди ?...Не так далеко, как ты, может быть
хочешь, но – в «страну человеческого сердца»…Скажи мне сколько времени надо
плыть к Сигнальному Пустырю?...
…- Молли - это я , - сказала она недоверчиво.
- Так вы догадались, - сказал Дюрок, садясь, как сели мы все. – Я могу считать
себя действительным другом человека, которого назовем сразу: Ганувер. Ваш
роман, Молли,должен иметь хороший конец. Но происходят тяжелые и непонятные
вещи.
30. Я знаю о золотой цепи…
-Лучше бы ее не было! – вскричала Молли. Вот уж ,именно, тяжесть; я
уверенна, что от нее - все!... Брат перехватил письма Ганувера и задумал
после нашего брака тянуть деньги с меня, много денег, как от рабыни, иначе
убьет моего мужа! »
31. «Если любовь велика, все должно умолкнуть. Пусть другие судят о наших
поступках, как хотят…Ни разница положений, ни состояние не должны стоять
на пути и мешать. Надо верить тому, кого любишь. – сказал Дюрок. – Если
даже вы принесете ему несчастье, как уверенны в том, - не бойтесь ничего,
даже несчастья, потому, что это будет ваше общее горе, и это горе любовь…»
Молли, - сегодня… в 12 часов… вы дали слово…
Молли как бы очнулась в ее глазах заиграл свет…»
32. «- Вот я – сказал капитан Орсула –слушайте какая была история.У нас завелась
фея…Она была босиком, а туфли ее стояли рядом. Я не успел влюбиться,
потому, что она грациозно присев, собрала свои вещи и исчезла…
Ганувер и до того почти не проронивший ни слова, теперь молчал со
странным взглядом и побледневшим лицом. Затем вздохнул и рассмеялся
очень громко. – Я не вижу здесь пока дугой феи, кроме Диге Альвавиз, но и
та не может исчезнуть, я думаю…
33. «- Молли!-заговорил он ведя рукой вокруг, - вот все то, как вы строили на берегу
моря, как это все представлялось вам тогда…
- Кто , например, объяснит мне кое – что непонятное в деле моей сестры, Дигэ
Альвавиз? –вскричал Галуэй.
- Август Тренк – сказал Дюрок Галуэю – Ваш товарищ, Джек Гаррисон, и ваша
любовница Этель Мейер должны понять мой намек…
-Что это значит? Спросил Ганувер?
- Это финал! – вскричал, выступая вперед, Эстамп – Эти три человека, под чужим
именем пытались ограбить вас.
- Дигэ, что это? Правда? Она пожала плечами и отвернулась.
34. «Благодарю вас , - очень серьезно сказал Ганувер – за то мужество с которым вы
открыли себя. Сейчас я был, как ребенок, испугавшийся темного угла, но
знающий, что сзади него, в другой комнате светло. Там голоса, смех и отдых. Я
расстаюсь с вами, как с гостьей и женщиной. Бен Дрек, оденьте наручники.
…Гнев мой улегся. Сегодня никто не должен пострадать, даже враги. Дон Эстебан
выпишите этим людям чек на 500тысяч, и чтоб больше я их не видел. Диге
выступила вперед,, медленно подняла руку и, смотря прямо в глаза Эстебану
выхватила чек… Они были убиты выстрелом из чековой книжки…»
35. После пятилетнего отсутствия я, будучи уже штурманом парохода «Валькирия»
вновь оказался в Лиссе, где встретил Паркера и Дюрока. Мы провели славный
вечер и обо всем, что здесь рассказано, вспомнили и поговорили со всеми
подробностями. После встречи я долго размышлял о словах Дюрока про
Ганувера: »Его ум требовал живой сказки а душа просила
покоя»
37. «Особенно тяжело далось начало «Бегущей по волнам».
Начал было около сорока. Это был единственный его
роман, где начало рождалось в таких муках…
Несбывшееся и сбывшееся реяло над ним. Он
говорил: « Понимаешь, как важно в романе, да и в
рассказе – начало, хорошее начало, продуманное и
строгое. Оно не зримо для читателя определяет конец,
без скрежета недодуманности. Так как я пишу вещи
необычные, то тем строже, глубже, внимательнее и
логичнее я должен продумывать внутренний ход всего.
Фантазия требует строгости и логики…»
Н.Н. Грин
Из записок об А.С.Грине.
38.
39. « Я заметил ее лицо, когда оно появилось над бортом…Она сошла
медленно, с задумчивым интересом к происходящему вокруг нее. Я
думал, что ее существо, может быть , отмечено особым законом,
перебирающим жизнь с властью сознательного процесса, и что, став в
тень подобной судьбы, я, наконец, мог бы увидеть НЕСБЫВШЕЕСЯ.
…Она записалась Биче Сениэль. «
40. Мне так понравилось это красивое судно, что я представил его своим.
Я мысленно вошел по его трапу к себе в свою каюту, и я был - с той
девушкой… Желая узнать название корабля, я обошел его, став против
кормы, и, всмотревшись, прочел полукруг рельефных золотых букв:
бегущая по волнам Я вздрогнул – так стукнула в виске кровь.
41. - Не бойтесь,- сказала она. Голос ее изменился, он стал мне знаком, и я вспомнил,
когда слышал его. – Я вас оставлю, а вы слушайте, что скажу. Как станет светать,
держите на юг и гребите так скоро, как хватит сил. С восходом солнца встретится
вам парусное судно, и оно возьмет вас на борт. Судно идет в Гель – Гью, и, как вы
туда прибудете, мы там увидимся. Никто не должен знать, что я была с вами,
кроме одной, которая пока скрыта. Вы очень хотите увидеть Биче Сениэль, и вы
встретите ее, но помните, что ей нельзя сказать обо мне…
42. - Хотя это не вежливо,- сказала Дези,- но меня почему – то заботит, что не все вы
рассказали нам о себе... С вами в море что- то случилось?…Имею ли я право
знать?... А вы верите, что была Фрези Грант?
- Я думаю, что это могло быть, - сказал я.
- Я верю потому, что от этой истории хочется что- то сделать. Например, стукнуть
кулаком по столу и сказать: «Да, человека не понимают».
- Кто не понимает?
-Все. И он сам не понимает себя.
43. - Ночь так темна, сказал я, с трудом поднимая взгляд – волны, одни волны
кругом! - Для меня там , - был тихий ответ- одни волны, и среди них остров; он
сияет все дальше, все ярче. Я тороплюсь, я спешу; я увижу его с рассветом.
Прощайте! В то время как она говорила это, я поднял глаза. – Фрези Гранд! –
Вскричал я с тоской – Назад!...Она была на воде…Она отступала, полуоборотясь
ко мне. Уже не совсем ясно видел я, как быстро и легко она бежит прочь. Я был
один; покачивался среди волн и смотрел на догорающий фонарь.
44. -Что они делают?- вскричала Дези – Это кто же такие? Я обьяснил ей , что
такое маскарадные выезды и как их устраивают на юге Европы.
– Подумать только, какие деньги брошены на пустяки – Это не пустяки,
Тобаган, - живо отозвалась девушка. – Это праздник. Людям нужен праздник
хоть изредка. – Желаю вам веселиться, - сказал моряк – Ну, идем Дези. И я
почти сразу потерял их из виду… затем осмотрелся, с волнением ожидания и с
именем, впервые после трех дней проведенных на « Нырке», снова
зазвучавшим «Биче Сениэль» . И я увидел ее лицо…
45. Памятник
фрези
• Я был на широкой, залитой
асфальтом улице. Через
головы, перемещавшиеся
впереди меня я увидел
статую… Это была мраморная
фигура женщины …Наконец я
подошел близко, так, что
прочитал надпись. Она
состояла из трех слов:
Бегущая по волнам. Ее лицо
было не тем, какое я знал, - не
вполне тем, но уже то, что я
сразу узнал его, показывало,
как приблизил тему художник
и как, среди множества
представляющихся ему лиц,
сказал: «Вот это должно быть
тем лицом, какое единственно
может быть высечено» Эта
статуя была центр – главное
слово всех впечатлений.
46. - Гарвей, - сказала она –Гарвей, скажите мне всю правду!
- Я не лгал вам, но я умолчал. Да, я не был один, Биче, я был свидетелем вещей,
которые вас поразят. В лодку, неизвестно как появившись, села Фрези Грант,
«Бегущая по волнам». Я рассказал Биче о том, что сказала мне Фрези Грант.
– С вами раньше никогда не случалось таких вещей?..- спросила девушка… - Я вас
очень мало знаю, Гарвей, я вижу даже, что совсем не знаю.
Не давая мне заговорить, она подошла к трапу и крикнула вниз: Ботвель! Мы едем!
47. У каждого человека – не часто, не искусственно, но само собой, наступает
потребность оглянуться, даже побыть тем, каким был когда – то. Она сродни
перебиранию старых писем…
Когда мне хотелось отдохнуть, остановить внимание на чем – то отрадном и
легком, я вспоминал Дези…
В противоположность Биче, образ которой постепенно становился прозрачен,
начиная утрачивать власть.
Дези была реальна, как рукопожатие, сопровождаемое улыбкой и приветом.