2. В автобиографической трилогии Ранние впечатления от
Горького – «Детство»(1913), «В
людях»(1916), «Мои жизни – в позднейшем
университеты»(1923) жизнь выглядит осмыслении.
не слишком привлекательной:
«Правда выше жалости, и ведь не про
себя я рассказываю, а про тот тесный,
душный круг жутких впечатлений, в
котором жил,-да и по сей день
живёт,-простой русский человек».
«Все люди-чужие друг другу,
несмотря на ласковые слова и
улыбки, да и на земле все- чужие;
кажется, что никто не связан с нею
крепким чувством любви». Подобных
примеров много. Из произведений
писателя легко вынести тягостное
впечатление о тяжеловесной
мрачности русской жизни, в которой
лишь искрами вспыхивают проблески
стремления к более достойному
человека существованию.
3. Восприятия жизни Горьким: герой «Детства»
живёт в ощущении двоебожия. «Я очень
«Если жизнь –
рано понял, что у деда – один Бог, а у борьба,
бабушки – другой...» (добрый –бабушки,
злой - дедушки). И постепенно Бог деда, жалость
«злой» Бог, начинает заполнять пространство
мировидения героя трилогии. И как дед не неуместна».
видит, не хочет, не может видеть «доброго
Бога», так и мальчик всё более замечает то,
что исходит от «злого».
Отрицательное отношение к жалости герой
трилогии воспринял в юности: ему
вразумительно разъяснил полицейский
Никифорыч: «Жалости много в Евангелии, а
жалость – вещь вредная...». Один из
«учителей» Алексея Пешкова,
недоучившийся студент Баженов,
подтвердил эту мысль: «...Необходимо
признать борьбу благим законом жизни. И
тут ваш полицейский прав: если жизнь –
борьба, жалость неуместна».
4. Алексей был сам склонен к идее По сути, трилогия
борьбы – что лишь укрепило его на пути
безбожия. Ему по душе отрицание Горького – рассказ об
терпения, бунт. Он признаёт правоту освобождении
мнения: если есть зло, а Бог, якобы
всесильный и всеведущий, не может человека от веры.
его одолеть, то Бога нет.
По сути трилогия Горького есть рассказ
об освобождении человека от веры – и
рассказ, окрашенный не сожалением, а
сочувственным одобрением такого
«освобождения».
Автор показывает, как постепенно
вырабатывается в его лирическом герое
настроение своеволия и бунтарства. Мы
видим, как бес злобы завладевает
душою ещё неокрепшего в жизни
человека. Все тяготы жизни, которые он
так обострённо подмечал вокруг себя и
со злобою воспринимал, формировали
в нём характер весьма своеобразный.
5. «Живая, трепетная радуга тех чувств, которые
именуются любовью, выцветала в душе моей, всё
чаще вспыхивали угарные синие огоньки злости на «Гордый он, а не
всё, тлело в сердце чувство тяжкого недовольства,
сознание одиночества в этой серой, безжизненной Горький».
чепухе».
«Эта дикая радость стада людей возбуждала у меня
Л. Н. Толстой
желание броситься на них и колотить по грязным
башкам поленом».
Злоба и желание колотить по головам –
проявление не-терпения. Отвержение
терпения, презрение к терпению – один из
важнейших итогов, к которому подвело
будущего писателя его раннее
прикосновение со злом, против которого он
чувствовал себя беззащитным, не
догадываясь, что такой защитой может стать
именно терпение.
Не-терпение истекает из вполне
определённого понимания себя в мире: я
хороший, поэтому я не достоин зла.
Причина проблемы – безверие.
6. «Я в жизнь пришёл,
Те истины, которыми жил православный
русский человек, Горьким решительно чтобы не
отвергались. соглашаться».
Горький «Песнь старого
Такая жизненная позиция вытекала в
дуба».
сознании Горького из убеждённости,
определённой всё тем же безверием: «всякая
мудрость относительна и вечной правды -
нет». А поскольку вечной правды нет, с
остальными можно и поспорить, не
согласиться, отвергнуть, противопоставить
свою собственную, круто замешанную на
гордыне.
В воспоминаниях о Толстом Горький писал о
религии: «Во избежание кривотолков,
должен сказать, что религиозное творчество я
рассматриваю как художественное; жизнь
Будды, Христа, Магомета – как
фантастические романы».
7. Горький-художник с первых своих литературных
опытов уходит в мир мечты, вымысла, который «Художник не ищет
он противопоставляет реальности. Романтизм
даёт исключительные характеры в добре и зле, истины, он создаёт
контрастно их сопоставляя: Данко-Ларра, Сокол-Уж,
Буревестник-глупый пингвин... её». Горький.
«Старуха Изергиль»(1895): Данко свободно
жертвует собою ради свободы своего
племени. Но и Ларра свободен – и свободу
употребляет во зло людям. Своего рода
комментарием к самопожертвованию
Данко становится рассказ старухи Изергиль о
о своём возлюбленном, гордом поляке,
изувеченном в борьбе за свободу Греции:
«Что ему греки, если он поляк? А вот что: он
любил подвиги. А когда человек любит
подвиги, он всегда умеет их сделать и
найдёт, где это можно сделать. В
жизни...всегда есть место подвигам». То
есть: сами греки (или люди племени Данко)
герою безразличны, они лишь повод для
совершения подвигов, превращённых в
самоцель.
8. «Я же говорил вам,
Горький включил в бытовые описания
романтически обусловленные характеры. что вы реалист!...Но в
Так он открыл свою тему, принёсшую ему то же время –
всероссийскую славу – он начал романтик!»
изображать босяков. Короленко - Горькому
Горького, несомненно, привлекали
безбытность, бездомность и внешняя
свобода существования этих людей, их
независимость от всякого рабства...
«Челкаш»(1894): Сокол-Челкаш-вор,
преступник-откровенно возносится
автором над приземлённым в своих
потребностях мужиком Гаврилой, жалким
Ужом, не способным постигнуть величие
возвышенной души босяка. Для Горького
ближе разрушающее начало жизни,
нежели созидающее. Писатель всегда с
неприязнью относился к крестьянству. В
этом сказалась его«близорукость».
9. Фома Гордеев – молодой купец, утративший «Фома
понимание смысла жизни и погрузившийся,
чтобы заглушить душевную тоску, в разгул, Гордеев»
пьянство, разврат (ощущение человеком
бессмысленности стяжания сокровищ на
земле). Да одного ему хочется: понять, зачем
1899г.
живёт. Окружающие не могут ничем помочь
растерявшемуся человеку: они его просто не
понимают, каждый говорит о своём, но
чувствуется: это лишь слова, позволяющие им
затемнять в себе то, что вырвалось наружу в
натуре Фомы. Он просто более чуток к жизни.
Прочим удаётся то, что в нём задавлено его
недоумением: корысть, злоба, недовольство,
слепая надежда на некое невнятное будущее.
Бессознательная реакция Гордеева
(«Круши!»)на зажигательные слова товарища
(Ежова)-точное пророчество: к чему приведут
все подобные призывания бури и свободы.
10. Горький ведь дал и верное объяснение «Стал для нас
всех бед и нестроений человеческой Иисус Христос
жизни, раскрыл причины смятённости
внутренней в душе героя. Хитрый и совсем лишний».
мудрый старик Яков Маякин прямо
признаёт: «...люди так жизнь свою
устроили, что по Христову учению совсем
невозможно поступать, и стал для нас
Иисус Христос совсем лишний. Не
единожды, а, может, сто тысяч раз
отдавали мы Его на пропятие, но всё не
можем изгнать Его из жизни, зане братия
Его нищая поёт на улицах имя Его и
напоминает нам о Нём...»
Автор написал это – и сам не сознал, что
высказал важнейшее. Эти слова для него
стали просто лишним подтверждением
безнравственности , царившей в
купеческой среде, не более.
11. Чувствуется , что во всём этом
отразилась собственная растерянность «Кто это там о
Горького перед жизнью. Он сам не знает, моём счастье
что можно ответить герою. Он видит
повреждённость жизни, но не понимает, заботится?»
как побороть укоренившееся в ней зло.
Что же до революционного
преобразования мира, то проницательно
отверг это главный герой, разумно
рассудивший: «Кто это там о моём
счастье заботится? И опять же, какое они
мне счастье устроить могут, ежели я сам
ещё не знаю, чего мне надо».
Вот бы на чём Горькому остановиться в
раздумьях, о революции... Но писателю
не позволяет этого сделать его
мировидение, его неумение избавиться
от преимущественного внимания ко злу.
12. В пьесе «На дне» писатель совершил акт
отвержения прежних собственных
заблуждений: идеализации босячества и Пьеса
ухода в измышленный мир. Горький
прозревает то, в чём сам прежде был не
твёрд: «Я - знаю ложь! Кто слаб душой...и кто
«НА ДНЕ».
живёт чужими соками – тем ложь нужна...одних
она поддерживает, другие прикрываются ею...А
кто – сам себе хозяин...кто независим и не жрёт
чужого – зачем тому ложь? Ложь – религия рабов
и хозяев...Правда – бог свободного человека!»
Но правда становится в системе
художественной образности пьесы
некоей абстракцией, поэтому взамен
одной лжи автор пьесы утверждает ложь
иную – обман гуманизма, идеи которого
звучат в пьяной беседе двух
опустившихся «на дно» босяков, шулера и
сутенёра. Гуманизм есть новая иллюзия,
которая заменит прежние, - Горький
показал это объективно, хотел он того или
нет.
13. Бытие человека в безбожном пространстве
обесмысливается. Пространство пьесы о
босяках строится автором вне Бога – о том Образ Луки.
свидетельствует реплика Луки: «Коли
веришь – есть(Бог); не веришь – нет...Во
что веришь, то и есть...»
Перед нами пример
антропоцентрического мышления,
которое ставит бытие Божие в зависимость
от веры в человеке, превращает Бога в
иллюзию, включённую в ряд прочих
иллюзий, какими живут персонажи пьесы.
Именно Лука ведёт разговор о Боге как об
утешительной иллюзии: когда уговаривает
умирающую Анну немного потерпеть.
Делает ли он это по любви к человеку?
Автор был склонен объяснять ложь
старика-странника равнодушием эгоизма.
14. «Когда я писал «Луку» в «На дне», я хотел
изобразить вот именно этакого старичка:
его интересуют «всякие ответы», но не
люди; неизбежно сталкиваясь с ними, он
Автор о
их утешает, но только для того, чтобы они
не мешали ему жить. И вся философия, вся Луке.
проповедь таких людей – милостыня,
подаваемая ими со скрытой
брезгливостью, и звучат под этой
проповедью слова тоже нищие, жалобные:
«Отстаньте! Любите Бога или ближнего и -
отстаньте! Оставьте меня, ибо я человек и
вот – обречён смерти».
И ещё одно подтверждение бездуховности
мира опустившихся «на дно»: их
отвержение совести. В споре Пепла с
Клещом в первом акте пьесы совесть
объявляется ненужною и вредной для
босяцкой жизни.
15. Осмысление жизни исходит в пьесе из понятия
постоянно прогрессирующего улучшения
ИДЕЯ
жизни: «Сатин...Однажды я спросил его: Дед! ПРОГРЕССА
Зачем живут люди?...А-для лучшего-то люди
живут, милачок!» в пьесе
В идее прогресса скрытно таится идея Царства
Божия на земле.Это подразумевается и в
словах старика Луки, с которыми соглашается
Сатин, - а ему Горький передоверил высказать
свои важнейшие гуманистические мечты.
В пьесе выведены люди, как раз не
отвечающие этой предназначенности
движения к лучшему, остановившиеся – и
гибнущие оттого. Они также не имеют веры.
Закрываясь от пугающей их реальности, они
подменили веру дурманом иллюзий, живут
ими, а то и просто одурманивают себя водкой,
картами, воровским промыслом.
16. Горький ставит в центре мира –
человека, человеческое начало, даже
ИДЕЯ
когда говорит об этом начале как о
Боге. Но что такое человек? ГУМАНИЗМА
«Сатин: Это не ты, не я, не они...нет! –это ты,
я, старик, Наполеон, Магомет...в
одном!...Понимаешь? Это – огромно! В этом –
все начала и концы...Всё-в человеке, всё для
человека! Существует только человек, всё же
остальное-дело его рук и его мозга! Человек!
Это-великолепно! Это звучит... гордо! Че-ло-
век!»
Человек-божество, творец жизни,
но...это и некая абстракция.
Конкретного человека как бы и нет.
Гуманизм – признание человека некой
абстрактной самодостаточной
ценностью вне Бога. Гуманность –
любовь к живому конкретному
человеку.
17. В поэме «Человек» Горький создал:
«...Величественный образ Человека. ..Я вижу его
гордое чело и смелые, глубокие глаза, а в них – Победа
лучи бесстрашной Мысли, той величавой силы,
которая в моменты утомленья – творит богов, в
эпохи бодрости – их низвергает »...В этих
разума.
словах победа разума (рационального
начала).
«Моё оружие – Мысль, а твёрдая уверенность в
свободе Мысли, в её бессмертии и вечном росте
творчества её – неисчерпаемый источник её
силы!» Мысль для Горького есть
единственный свет в жизни, ведущий к
знанию, источник всесилия, основа
бессмертия творческого начала. Смысл
жизни он видит в творчестве. Горький верит
в своё божество, в Человека, и это именно
вера. Исключительная вера в разум и
мысль привели Горького к нигилизму,
который на всю жизнь определил его
мировоззрение:ничего не принимая на
веру, руководствоваться рациональным
исследованием жизни.
18. В произведении «Мать» (1907)
писатель вознамерился облечь
пролетарскую революционность в
«Мать».
одеяние борьбы за правду
Христову, правду, обновлённую и
очищенную от «церковного
обмана».
Горький даёт своё понимание
истории как движение от ада на
земле к раю на земле же. Ад на
земле запечатлён в описании
рабочей слободки, открывающем
собою повесть. Рай земной
представлен в смутных мечтаниях
одного из центральных
персонажей, Андрея Находки.
19. «Я знаю-будет время, когда люди станут любоваться
друг другом, когда каждый будет как звезда перед
Рай на
другими! Будут ходить по земле люди вольные,
великие свободой своей, все пойдут с открытыми
земле.
сердцами, сердце каждого чисто будет от зависти, и
беззлобны будут все. Тогда не жизнь будет, а -
служение человеку, образ его вознесётся высоко; для
свободных – все высоты достигаемы! Тогда будут жить
в правде и свободе для красоты, и лучшими будут
считаться те, которые шире обнимут сердцем мир,
которые глубже полюбят его, лучшими будут
свободнейшие – в них наибольше красоты! Велики
будут люди этой жизни...»
Теоретически обосновал средства достижения
грядущего блаженства Павел Власов в своей
речи на суде.
Революционная борьба – дело Божие.
«Обновляется» Христос прежде всего мыслью,
делами и кровью революционных бойцов. Эта
кровь – их жертва ради рая на земле.
20. Проблема «отцов и детей». На поверхности –
новаторство Горького в осмыслении этой
проблемы: если прежде отцы и дети Вечная
пребывали в непреодолимых противоречиях,
то теперь старшее поколение признаёт Женственность
правду детей – и следует за детьми в их
борьбе.
Сущностное решение проблемы: у Горького
своего рода уничижение «отцовства» и
вознесение материнского начала.
«Жертвенные герои являются сиротами, но
именно по отцовской линии. Причём это
сиротство часто духовное, а не
физическое»(Есаулов). Постоянное внимание
к материнскому началу определено
включением богоискательского опыта
Горького в общий контекст эпохи, в которой
едва ли не все идейные искания совершались
под знаком «Вечной Женственности»(Дух
есть Мать).
21. Сон Ниловны после ареста Павла несёт в Сон
себе важную идею, вне которой
невозможно осмыслить всё произведение Ниловны
в целом: материнское начало (утроенное:
ибо Ниловна здесь – мать Павла, мать
безымянного младенца на руках её и мать
младенца во чреве) сопряжено автором с
мотивом Воскресения(оно подчёркнуто
троекратным пением тропаря).
Выстраивается ряд: Ниловна-Мать-
Богородица. И тем подсказывается иной
ряд: Павел-Сын-Воскресший...Но
воскресает не конкретный Павел(вероятно,
убитый солдатами, стоящими на песчаном
кургане), но некто, соединяющий в себе
черты разных людей, как бы
«революционер вообще».
22. Не ясно, что именно поёт хохол в завершении Символи-
сна, и это, вероятно, не случайно: он может ческие
петь либо свою революционную песню, как
образы
вначале, либо продолжать тропарь (...смертию
смерть поправ...-как раз те слова, которые
приводит в своих рассуждениях о
жертвенности революционной борьбы
Рыбин), и равная возможность обоих
вариантов соединяет в сознании читателя
одно с другим: революционное дело и дело
Божие. Здесь же утверждается, что нельзя
искать спасения в церкви: там как раз таится
опасность, от которой бегут люди, а священник
таит под светлыми ризами облик жандарма.
Завершающее падение матери, вероятно
символизирует её страх перед неизвестностью
будущей жизни.
23. Идея материнства утверждается через
символическое наполнение этого образа, через «Око за
его соотнесённость с идеей пролетарского
интернационализма – о чём заявлено в самом око...»
начале произведения: «Мы все-дети одной
матери-непобедимой мысли о братстве
рабочего народа всех стран земли».
Если история-путь от земного ада к земному
раю, то движение по этому пути осуществляется
посредством пролетарской интернациональной
борьбы. Идея христианской соборности в
революционной религии заменена
социалистической партийностью: «Социализм
соединяет разрушенный ...мир во единое
великое целое, и это-будет!» - завершает свою
программную речь Павел.
Повесть завершается своего рода ключевой
формулой, выводящей закон борьбы,
движимой ненавистью: «-Только злобы
накопите, безумные! На вас она падёт!» Так
утверждается возвращение к дохристианскому
принципу «око за око», отвергнутому Христом.
Вот и суть «обновлённого христианста».
24. «Горький чуткостью восприятия Тоска безверия!!!
обделён не был, хотя она Ночь беспокойная длится...
соединялась в нём парадоксально с Муке моей – нет меры!
какою-то духовной неразвитостью, Если б умел я молиться!
религиозным нечувствием. Если бы знал счастье веры!
Кажется, именно в этом
заключается причина творческой и
жизненной драмы писателя. Душа
металась в тупиковых лабиринтах,
выход из которых возможен только
вверх, а все лестницы замурованы.
Душевная чуткость заставила
Горького предпринять попытку
богоискательства, а духовное
нечувствие обрекло это стремление
на неудачу». (М. М. Дунаев)
25. «Чехов и Горький - "пророки" потому, что
благословляют то, что хотели проклясть, и проклинают
то, что хотели благословить. Они хотели показать, что
человек без Бога есть Бог; а показали, что он -- зверь,
хуже зверя -- скот, хуже скота -- труп, хуже трупа –
ничто». Д. С. Мережковский .
• А. П. Чехов
и
• М. Горький
