2. личности, ее носители, начинают использовать свои способности только для
удовлетворения собственных прихотей. Когда касты, которые ранее
представляли собой лишь ступени в иерархии, замыкаются в себе, тогда и
сама иерархия исчезает, т.к. отсутствует возможность для возвышения и
перехода из одного сословия и состояния в другое. Кастовая жизнь вроде бы
затвердевает, вся духовная жизнь в ней материализуется и, следовательно,
оказывается подвержена распаду. Не эволюция, а инволюция является
законом истории.
Наиболее ярко деградация представлена в учении о четырех (или пяти)
веках. Последний из них – Кали-юга, в которую мы имеем несчастье жить и
счастье испытываться. «Вишну Пурана»1
предупреждает: «Цари земли станут
косны духом и жестоки по характеру и будут постоянно пребывать во лжи и
злодеянии. Они будут предавать смерти женщин, детей и коров, они будут
захватывать имущество подданных, их власть будет ограниченной, и по
большей части их взлет и падение будут стремительными, их жизнь будет
короткой, а желания ненасытны, и благочестие они будут выказывать лишь
самое малое». Здесь речь идет о власти, которая не является пожизненной и
наследуемой, как у настоящих царей. Власть будет даваться в руки людей
лишь на время. Власть будет также ограничена законами. Поскольку к власти
будут приходить не по божественному праву, а в результате
«демократических выборов», то и получится, что ничтожные и никому не
известные ранее людишки станут быстро взлетать к власти на волне
популизма и демагогии, но и так же быстро исчезать с политической арены.
Однако из-за этого такие временщики захотят за короткий срок завладеть как
можно большими богатствами. Они будут вводить непосильные налоги или
просто отнимать собственность у ее истинных владельцев. Чтобы сделать
это, им придется вводить жестокие законы, врать избирателям и уничтожать
несогласных. Внешне они будут благочестивы, станут заботиться о
соблюдении «государственных обрядов» и участвовать в богослужениях, но
это все лишь показное, имитация благочестия.
«Смешиваясь между собой, люди разных стран последуют их примеру,
причем, в то время как варвары обретут могущество и будут находиться под
покровительством вождей, более чистые племена окажутся в небрежении, и
эти люди погибнут». Так произойдет вымирание наиболее чистых и
благородных рас. Дело в том, что нечестивые правители не смогут долго
обманывать благородных и дваждырожденных ариев. Чтобы обеспечить
свою власть, им придется опираться на поддержку варваров, на
недочеловеческие племена млеччха. Политика власти будет осознанно
направлена на замещение ариев специально завозимыми в страну варварами
и дикарями. «Благосостояние и благочестие станут уменьшаться день ото
дня, пока мир не окажется развращенным всецело». Это период
нравственного упадка, когда утрата священных начал влечет за собой полное
развращение народа. Политика власти также будет направлена на такое
1
Wilkins W.J. Mitologia hindu, vedica y puranica. Barcelona, 1980. P. 240-243.
2
3. развращение. Дело в том, что развращенный властью народ уже не имеет
морального права бунтовать против развращенности самой власти.
«Царить будет лишь одна нищета (пророчество в «диктатуре
пролетариата», о власти «четвертой касты» пролетариев и шудра), а
преданностью будет пользоваться лишь богатство (власть денег,
количественный принцип встает на место качественного, власть богачей),
союз между полами будет скреплен одной только страстью (любовь исчезнет
и на ее место встанет только животный секс), ложь станет единственным
средством добиться успеха в суде (судить будут не по чести, а исходя из
показаний подкупленных «свидетелей» и по прихоти продажных судей),
женщины станут всего лишь объектом для удовлетворения чувственности (не
Эрос, а желание сексуального удовлетворения будет соединять людей)».
Общий упадок, как видно, охватит все стороны жизни – от семейной до
государственной. «Землю будут ценить только за ее минеральные сокровища
(то есть никакие места не будут считаться особо священными)». Земля
утратит свою сакральную природу, отношение к ней будет зависеть только от
полезных ископаемых. Станет принятым разрушать землю ради выкачивания
из нее залежей руды и других богатств. Святая земля станет рассматриваться
лишь как сырьевой придаток и основа для материального богатства.
В это время священники полностью утратят истинное понимание
своего служения, поэтому «лишь брахманский шнур будет делать брахмана –
брахманом». Также произойдет смешение каст и только «внешние символы
будут единственным различием между несколькими сословиями». Ни
брахманы, ни кшатрии, ни вайшьи, ни шудры уже не будут занимать
определенных им мест, но все они получат «равные права» и перемешаются в
диком хаосе. «Отсутствие честности будет всеобщим средством
сосуществования, слабость станет причиной зависимости, угроза и
самомнение будут условиями для указаний, набожность превратится в
лицемерие, очистительные ритуалы превратятся в простое омовение».
Принесение жертв и молитвы будут совершаться вне связи с религиозными
обрядами и будут исполняться только для достижения внутреннего
спокойствия и душевного комфорта. «Взаимное согласие станет браком,
изысканная одежда – достоинством, вода вдалеке будет считаться
священным источником». Так внешнее замещает внутреннее, имитация
становится на место подлинной реальности. О людях и «священных местах»
станут рассуждать только по их внешнему виду, но не по истинной
сущности.
«Люди, не в силах нести бремя, возложенное на них алчными
правителями (непосильное налогообложение бедных ради увеличения
богатства избранных), будут скрываться в долинах и довольствоваться
пищей из дикого меда, трав, кореньев, плодов, цветов и листьев, их наготу
будет покрывать лишь кора деревьев, и они будут открыты холоду и ветру,
солнцу и дождю». Произойдет полный упадок цивилизации. Люди вернутся в
состояние дикости, деградируют до животного уровня. Они вернутся на
стадию собирательной культуры, когда не было ни религии, ни кастово-
3
4. иерархического деления общества. Речь идет о так называемом
«первобытном коммунизме». Однако в результате этого произойдет вот что:
«Никто из людей не будет доживать до двадцати трех лет». Одичание и
дегенерация приводит к сокращению времени жизни и к полному
вымиранию. «Так в век Кали будет усугубляться упадок до тех пор, пока
человеческая раса не пойдет к уничтожению». Расовая и кастовая деградация
вместе с упадком власти ведет к полному вымиранию сначала наиболее
благородных представителей человечества, а затем и всей человеческой
расы.
«Махабхарата» добавляет к этой картине еще несколько ярких
штрихов1
. «Люди алчные, злобные и глупые под влиянием низких страстей
погрязнут в смертельной вражде. Смешаются между собой брахманы,
кшатрии, вайшьи и (все) они уподобятся шудрам, пренебрегая истиной и
покаянием. Низкие станут средними, а средние – низкими», «будет в мире
одна только варна, когда настанет конец юг». Произойдет не просто
смешение каст, а их пролетаризация. «Мужи обретут в своих женах врагов на
исходе юг. <…> Грабя и убивая друг друга, люди забудут молитвы,
превратятся в воров и убийц и утратят веру в богов на исходе юг».
Пролетаризация населения приведет к его криминализации. Расовая и
кастовая деградация превращает народ в шайку бандитов, а это повлечет за
собой и гражданскую войну: «Отец пойдет против сына, а сын против отца.
<…> Сыновья бестрепетно будут убивать отцов, а отцы – сыновей, причем
будут хвалиться (такими деяниями), не встречая (нигде) осуждения». Расовая
деградация приведет к появлению варварских недочеловеческих племен из
противоположной реальности: «Горестный мир, забывший о
жертвоприношениях, обрядах и празднествах, целиком заполнят млеччхи».
При этом правители будут озабочены не сохранением собственного народа, а
только наживой: «Станет правилом для людей отбирать достояние у
бедняков, даже у многосемейных и вдов. Утратив силу и мужество,
смирившись с грешным существованием, надменные мужи, ослепленные
жадностью, будут милостивы даже к нечестивцам, радуясь обещанию дара».
Тогда помыслы «царей-невежд, слывущих мудрецами», будут низки, и
из-за этого они будут одержимы паранойей и «будут они стремиться
уничтожить друг друга в постоянных междоусобицах», что приведет к
мировым войнам. Но для укрепления своей власти внутри страны они введут
военную диктатуру, опирающуюся на всевластие силовых органов. Поэтому
«кшатрии станут тернием людским на исходе юг: не защитники, а стяжатели,
надменные, упоенные почестями, будут они находить удовольствие лишь в
наказании. Станут они постоянно преследовать праведников и без всякого
сострадания к их слезам… захватывать их жен и имущество». В этом они
будут только подражать своему ничтожному правителю: «Лишившись
ясности разума, ненасытные цари всеми способами будут присваивать чужое
имущество». Простые люди в результате давления со стороны власти тоже
ожесточатся по отношению друг к другу. «Из-за всякой мелочи, по
1
Махабхарата. Книга третья. Лесная (Араньякапарва). М., 1987. С. 390-393.
4
5. ничтожному поводу будут возникать ссоры… В последнее время люди, без
исключения, станут жестокими, всепожирающими млеччхами, страшными в
каждом своем деянии. Из жажды обогащения в конце юг каждый будет
стараться обмануть другого при любой торговой сделке… По истечении юг
все люди от природы будут жестоки в своих деяниях и подозрительны друг к
другу». Сакральный текст предсказывает даже экологическую катастрофу:
«Без всякой нужды будут губить они деревья и целые рощи, и тогда придет
конец всему живому и сущему в мире. <…> Когда люди, жестокие и
безжалостные, станут губить живое и уничтожать сущее, (значит), настал
конец юг».
Конец мира будет ознаменован полным смешением и хаосом. «Шудры
будут толковать дхарму, а брахманы – слушать их с почтением и верой. Все
смешается в этом мире: то, что было высоким, станет низким, люди покинут
богов и станут поклоняться бренным останкам, шудры на исходе юг
перестанут служить дваждырожденным. Храмы богов, украшающие землю,
исчезнут по истечении юг». Так пролетарская революция уничтожит храмы,
введет всеобщий «научный атеизм» и установит поклонение мумии Ленина.
«Всю землю быстро заполнят млеччхи, и брахманы в страхе перед тяжестью
дани разбегутся на все десять сторон. <…> Все смешается в мире…». Тогда
придет время космических катастроф: «Запылает тогда весь небосвод и
движущиеся созвездия, нарушится ход светил и спутаются (направления)
ветров, страшное зрелище будет являть частый дождь метеоров. Рядом с
солнцем будут сверкать шесть других, и все они вместе с шумом и треском
воспламенят небеса…» Это и должно означать начало эры Рагнарёк,
всеобщей гибели мира. Демократизация, пролетаризация и скотство,
стандартизация, социальная незащищенность, забвение всего божественного
и расовое вырождение были лишь ее первыми признаками.
Уже в начале ХХ в. ученые заметили, что в Европе стала чувствоваться
«нехватка высокоодаренных людей во всех областях – в науке, искусстве,
торговле, ремесле и государственной жизни». В менее одаренных семьях
рождаемость превышала количество детей в тех семьях, где выдающиеся
способности передавались «по наследству». Самое же большое количество
детей появлялось у родителей с явными умственными отклонениями. Так
началась эпоха нехватки дарований и постепенного исчезновения талантов
среди представителей европейской расы. К 50-м годам ХХ в. по сравнению с
началом века число слабоумных удвоилось, а число талантливых
уменьшилось на 50%. Резко (по сравнению с 30-ми годами) снизился уровень
образованности. Духовный упадок достиг такого уровня, что «простой
человек» не только не способен оценить его, но не может его даже увидеть.
Свой собственный нижайший духовный и культурный уровень он считает
нормой.
Гибель европейской цивилизации уже состоялась и связана с
вымиранием семей, которые были носителями высших проявлений западных
духовных ценностей. Их замещают неевропейские народы, насаждающие
собственные культурные стандарты. Как следствие, происходит
5
6. глобализация слабоумия. Парадоксальным образом технический прогресс в
XIX и ХХ вв. был напрямую связан с параллельным опусканием на
дочеловеческий уровень в духовном плане. Символом такого вырождения в
рамках технического прогресса стало асфальтовое покрытие дорог и
городских улиц. Асфальт в этом смысле противопоставлен простой земле
сельской местности. Простая и здоровая жизнь сельских тружеников
вытесняется нищетой, проституцией и детской беспризорностью городских
трущоб1
. Всеобщее «социальное обеспечение» только способствует
увеличению и укреплению «массового человека». Система образования
целенаправленно устроена так, чтобы плодить как можно больше
представителей «веселого и тупого» поколения, способного лишь «трахаться,
портить воздух и отрубаться» (не обязательно в этом порядке). Ганс Гюнтер
объяснял это тем, что «дарования могут быть только унаследованы от
талантливых предков и никоим образом не могут быть развиты путем
воспитания и обучения» и, напротив, вырождение зависит от «увеличения
числа неполноценных наследственных задатков»2
. Таким образом,
умственные и духовные способности человека прямо зависят от
наследственных задатков, полученных от родителей.
Однако в России революция 1917 г. и гражданская война были
сознательно направлены на полное физическое уничтожение всех
представителей прежних «правящих классов». То есть целью гражданской
войны было искоренение всех дворян, священников, буржуазии,
капиталистов, аристократов и даже зажиточных крестьян («кулаков») –
людей с наиболее выдающимися наследственными задатками. Вместо этого
устанавливалась «диктатура пролетариата» и «крестьянской бедноты», самых
дегенеративных представителей русского народа, а часто и инородцев с
национальных окраин. Вместо того чтобы ограничивать размножение
неполноценных элементов, были физически устранены наиболее
жизнеспособные конкуренты – люди с хорошей наследственностью и
душевными задатками. Коммунизм, социализм, нигилизм и анархизм ставят
своей целью полное уничтожение какой-либо естественной иерархии или
«неравенства» - в социальной, национальной и индивидуальной жизни.
Теоретик анархизма Рауль Ванейгем пишет: «Иерархический принцип – это
мистический принцип, который сопротивляется человеческому
освобождению и исторической борьбе людей за свою свободу. Ни одна
революция с этих пор не будет достойной своего имени, если она не будет
подразумевать радикального уничтожения любой иерархии»3
. Вместо
иерархии возникает полный социальный и расовый хаос. Уничтожение
естественного неравенства между людьми приводит только к тому, что
всякое дегенеративное быдло считает себя равным таланту и гению, а то и
выше его.
1
Sala Rose R. Op. cit. P. 74.
2
Гюнтер Г. Избранные работы по расологии. Изд. 2-е. М., 2005. С. 546, 557.
3
Ванейгем Р. Революция повседневной жизни. М., 2005. С. 70.
6
7. Жажда социальной справедливости и равенства (совершенно
масонский принцип эгалитаризма) у русского народа всегда выливается в
форму уравниловки, причем не низшие, бедные и необразованные слои
общества поднимаются до уровня высших, богатых и образованных.
Напротив, именно высших стремятся (всегда насильственно) низвести до
уровня низших. Однородная массовая убогость – вот идеал русской
«социальной справедливости». Эта справедливость устанавливается за счет
образованных, высших, благородных – всегда только в пользу быдла. Так
утверждается идеология «первобытного коммунизма» (другого и быть не
может), при котором цивилизация отменяется в пользу возвращения в
первобытное состояние. Интересно заметить, что Джон Зерзан, еще один
ведущий теоретик современного анархизма, в книге «Первобытный человек
будущего» предлагает не возвращение к древним традиционным культурам,
а полное одичание, лишенное всего сакрального, ритуально-
мифологического и иерархического. Его идеал – вовсе не «первобытный
человек», творец мифов и великих культур каменного века, а «современный
дикарь» дегенеративного свойства. В его мечтах появляется примитивный
собиратель. Эпоха собирательства – это непроизводительная форма
деятельности, пассивно-приспособленческое отношение к миру. Здесь ничего
не производят, но только присваивают из природы без какого-либо ее
изменения. Так жили представители дочеловеческих рас, вымершие в
результате собственной дегенерации. Собиратель не только не изменяет
окружающий мир, но, напротив, сам подчиняется его изменениям, привязан к
окружающей среде и богатствам природы. При этом благополучие
коллектива прямо зависит от случая. Присвоение готовых даров природы не
требует сложных форм деятельности, приводит к пассивности, деградации.
Не случайно, что Ленин считал главным принципом социализма «учет и
контроль», т.е. перераспределение, но не производство. Россия как сырьевая
держава продолжает эту традицию. Она лишь присваивает, добывает нефть и
газ, но не производит ничего. При этом утверждается, что России «самим
Богом» суждено быть «великой сырьевой державой», а на самом деле –
сырьевым придатком при развитых странах.
Социализм, нигилизм следует понимать как признак физического,
расового и духовного вырождения. За 75 лет отрицательного отбора это
привело СССР под властью коммунистов к непоправимому ухудшению
генофонда русского народа. Сознательная политика коммунистической
партии, направленной на уничтожение генофонда через массовое
уничтожение и пропаганду «смешанных браков», привела к тому, что вместо
русского народа в СССР возникла «новая общность – советский народ»,
состоящий из одного только вненационального, безродного люмпен-
пролетариата (у которого, как мы все помним, «нет своей родины»).
Последствия не замедлили сказаться. Марксистская идея социального
прогресса с вершиной истории в диктатуре пролетариата и анархическом
коммунизме оказалась абсолютной ошибкой. Социальная жизнь
традиционных обществ определяла не «вражда классов», а продвижение по
7
8. иерархической лестнице благодаря прохождению инициации (Малые и
Великие Мистерии) и личным заслугам. При этом вовсе не высшие сословия
нуждаются в низших. Напротив, в традиционной структуре общества низшие
сословия нуждаются в высших как в образце и перспективе для развития.
Низшие сословия ясно осознавали свое место в социальной и духовной
иерархии. Они видели, что у представителей высших сословий развитие и
проявления получили такие высокие духовные качества и способности,
которых у низших еще нет и присутствуют лишь в форме идеала. Это низшие
стремятся к высшим как к своему идеалу и поэтому нуждаются в них. Если
же все высшие сословия уничтожены, то идеалом для низших становится их
собственное скотское существование, доведенное до совершенства.
К чему же это привело? В октябре 2004 г. тогдашний Патриарх
Московский и всея Руси Алексий II так определил состояние российского
общества: «Безудержное падение нравственности, стремительный рост
преступности, терроризма, религиозного и политического экстремизма,
алкоголизма и наркомании, разрушающих душу и тело, саму личность
человека и в конечном итоге угрожающих самоуничтожением нации». Это
результат деятельности в России как коммунистической, так и
посткоммунистической власти. Общий результат как коммунистического, так
и либерально-рыночного эксперимента в России хорошо известен:
сокращение населения страны на 1 миллион человек в год. При этом уровень
смертности постоянно растет. Так, в 1991 г. в России умерло 1 690 600
человек, а в 2010 – 2 028 500. По уровню смертности мы в 4,5 раза обогнали
страны Евросоюза. При этом в 2010 г. мы находились на 168 месте по
средней продолжительности жизни. Продолжает сокращаться количество
учеников в школах и студентов в Вузах.
В ряде случаев рост смертности оказывается результатом преступного
бездействия власти. Так, летом 2010 г. из-за неспособности местных
чиновников справиться с бушевавшими в Подмосковье пожарами,
смертность среди жителей Москвы и области в июле выросла на 50,7%, а в
августе – на 20, 7%. По данным же столичного департамента
здравоохранения в августе смертность в Москве выросла в два раза. Если в
обычные дни в столице умирает 360-380 человек, то в августе – более 700.
Ужасает статистика абортов. Ежегодно в России прерывается 170 тыс.
первых беременностей. Всего абортами заканчиваются 64,2% беременностей.
По статистическим данным, каждая россиянка делает в течение жизни 2,1
аборта. При этом абортов в России в два раза больше, чем родов. По этому
показателю Россия опережает США в 8 раз, Великобританию и Францию – в
10 раз, а Нидерланды – в 20 раз. В результате осложнений после аборта 20%
семей не могут в дальнейшем завести детей. Власть, разумеется, борется с
таким вымиранием России, как может. Но на данный момент ситуация
смягчается только за счет разрешенной массовой эмиграции из
среднеазиатских республик. Однако, как все хорошо понимают, дело не в
количестве, а в качестве населения.
8
9. В 2012 г. в России официально зарегистрировано 563 тыс. больных
ВИЧ (на 142 млн. чел.). Ежегодно их число увеличивается на 70 тыс. Каждый
40-й мужчина в возрасте от 20 до 40 лет болен ВИЧ. Только 30% детей
рождаются здоровыми. При этом лишь 10% выпускников школ можно
назвать здоровыми. 2/3 подростков страдают хроническими заболеваниями и
их число увеличивается на 1,5% в год. Если считать детей и взрослых, то
абсолютно здоровыми окажутся уже только 4% населения. 28% находятся на
грани заболевания, 47% населения страны признаны тяжело больными (здесь
обобщены данные на 2008-2010 г.). 40% подростков не смогут иметь детей.
63% мужчин и 40% юношей курят. Курильщицами являются 30% женщин и
7% девушек. Число курящих увеличивается на 2% ежегодно. 33% юношей и
20% девушек ежедневно принимают спиртное. Сегодня в России рождаются
дети с диагнозом «внутриутробный алкоголизм». По официальным данным
5,1 млн. россиян употребляют наркотики. Неофициальные данные удваивают
эту цифру. Так, наркотики пробовали хотя бы раз 16% школьников и 30%
студентов. Среди школьников массовым является нюханье клея и
растворителей. Детей-инвалидов в России насчитывается до 1,5 млн. На 100
тыс. жителей Подмосковья приходится более 300 психически больных. В
Москве из 12 млн. населения почти 58 тыс. чел. с психическими
заболеваниями. Почти 40% призывников не пригодны к службе в армии.
Главными заболеваниями являются рахит и психические расстройства. В
2006 г. из армии было уволено 8 тыс. душевнобольных. По числу
самоубийств Россия прочно занимает то первое, то второе место в мире.
Также по статистике каждый пятый мужчина в России сидел в тюрьме. Даже
при условии сохранения темпов заселения России представителями
среднеазиатских народов, население страны к 2050-му г. сократится до 116
млн. чел., а коренное население составит лишь 50 млн.
В этой ситуации академик Игорь Бестужев-Лада предложил вспомнить
законы евгеники по поддержанию здорового генофонда нации. «Нужно
обратить внимание на полностью здоровых людей, их в нашей стране
осталось меньше, чем чиновников и депутатов, вместе взятых. А скоро
станет меньше, чем олигархов», - заявил он в 2006 г. Проблема в том, что
основа генофонда была сознательно уничтожена большевиками еще в годы
гражданской войны. Следует прямо признать: Россия как государство
русской нации обречена на гибель, потому что в ней живут не люди, а
дегенеративные нелюди. Народ, прошедший такую селекцию и получивший
такое воспитание, как в ХХ в., опасен не только для других, но и для самого
себя.
Народ, находящийся в состоянии упадка и вырождения, больше не
способен порождать героев. Отсутствие героев, способных принести себя в
жертву ради спасения своей нации, - один из признаков деградации нации.
Признаком цивилизации, в которой есть господствующая национальная идея,
является ее устремленность. Разнобой и хаос требований, фрагментация
населения – признаки эпохи конфликтов различных социальных групп,
приводящих нацию к ослаблению и вымиранию. По этому поводу очень ясно
9
10. выразился Эрнст Крик: «Смерть народа в действительности – политическое и
историческое событие, она наступает всякий раз, когда народ утрачивает
способность выполнять свою миссию и из-за внутренней слабости и болезни
становится игрушкой политических сил. Вместе с политической свободой он
теряет свою самобытность и самоопределение, отклоняется под влиянием
чужой крови и чужого духа от своего типа и назначения, становится
материалом для новых национальных и политических образований»1
. Народ
умирает, когда утрачивает волю к жизни и к саморазвитию. Он сохраняется,
только пока в нем живет воля к самоутверждению.
Причины упадка и вырождения Гийом Фай видит во внутренних
причинах, скрывающихся в самом народе. Сюда он относит «вырождение
природной аристократии, утрату исторической памяти, забвение основных
ценностей», а также ослабление «связей солидарности внутри этого
сообщества и связи поколений». Тогда наступает хаос – «состояние
дезорганизации и анархии целого… после его распада вследствие
катастрофы»2
. В периоды упадка человек меняется не только морально, но и
физически. Даже его фигура теряет свою стройность, словно бы он
опускается на дочеловеческий уровень и уподобляется обезьяне3
. Однако
прежде всего деградация нации и дегенерация отдельного человека – это
социальная проблема. Так писал об этом процессе В.А. Мошков в книге
«Механика вырождения» (Варшава, 1910): «Если бы исследователи
вырождения обратили свое внимание на то обстоятельство, что у редкого
человека в обществе нет ни одного стигмата вырождения, то они поняли бы,
что вырождение – это общественная болезнь, оказывающая влияние на весь
ход исторических событий и производящая то, что в истории называется
“упадком”». Расцвет государства сменяется его упадком, расцвет и упадок
периодически сменяют друг друга в истории. Цивилизация в своем развитии
иногда останавливается и даже возвращается назад. Это необходимо для ее
поступательного движения.
При этом упадок одного, отжившего, освобождает путь для расцвета
чего-то нового. Таким образом, упадок даже полезен, ибо очищает
пространство для нового. Разумеется, это слабое утешение для тех, кто живет
в эпоху упадка и разложения. После каждого упадка благодаря
естественному отбору народ становится выше, цивилизованнее, если только
в нем сохраняется воля к саморазвитию. «Сущность каждого упадка, -
замечает Мошков, - состоит в постепенном ослаблении всех уз, связывающих
между собою членов государства, и в стремлении его разложиться на
составные элементы». Элементы общества соединяются не законами, не
государством, не репрессиями, а исключительно внутренним чувством
народного единства, чувством взаимной привязанности, любви и ощущения
невозможности прожить друг без друга. Это скорее инстинкт единения, чем
осознанное и законодательно оформленное явление.
1
Крик Э. Преодоление идеализма: Основы расовой педагогики. М., 2004. С. 398.
2
Фай Г. За что мы сражаемся? Идеологический словарь. М., 2007. С. 196, 200.
3
Телегин С.М. Гиперборея – священная родина человечества. М., 2011. С. 317-320.
10
11. Если это единство исчезает, связи ослабевают, а симпатия сменяется
взаимной подозрительностью и ненавистью, то здесь и начинается
атомизация общества и упадок нации и государства. Вместе с народом
вырождается и правительство, что только усиливает и ускоряет общий
упадок. Принимается огромное количество законов, но исполнять их уже
просто некому. Само правительство утрачивает свое единство и распадается
на враждующие кланы. Отдельные группировки в правительстве враждуют
друг с другом, проталкивают свои личные, а не государственные интересы.
«Средствами борьбы в начале упадка обыкновенно являются съезды и сеймы,
дебаты и драки, а в заключение бунты и бесконечные междоусобные войны,
сопровождающиеся разорением страны и избиением ее жителей», - пишет
исследователь.
Вырождающийся человек одновременно и не выносит никакой власти
над собой, но и жаждет сильной власти. Он анархичен и деспотичен в одно и
то же время. При этом он сам стремится к власти и хочет стать начальником,
войти в число избранной номенклатуры. «Никто не хочет быть
подчиненным, а все хотят быть начальством. Эти времена изобилуют всякого
рода узурпаторами и самозванцами», - отмечает Мошков. Государственный
патриотизм заменяется локальным (провинциальным или племенным) и само
государство стремится разделиться на мелкие части. При этом отечество
распродается по частям, и узкий патриотизм сменяется антипатриотизмом,
космополитизмом и преклонением перед всем иностранным. Страсть
заимствования проникает в материальную и духовную сферу и даже в родной
язык, который переполняется иностранными словами.
Всеобщая нетерпимость приводит к стремлению разбежаться по углам,
а затем и вовсе сбежать за пределы погибающего Отечества. Оставшиеся,
замечает исследователь, «занимаются взаимоистреблением, которое
принимает форму междоусобиц и драк всякого рода». Этому периоду
соответствует полная анархия. Разрушается и последняя связь – семейная.
Государство перестает существовать, разлагаясь на составные элементы,
которые также вскоре разрушаются. Умственная деградация приводит к
забыванию самых необходимых вещей – грамотности, искусства писания,
постройки зданий, употребления вилки и ножа, использования носового
платка и т.д. Мошков продолжает: «Неудивительно поэтому, что при
сильных упадках забывалась масса всевозможных открытий и изобретений, и
человеку приходилось открывать одно и то же по нескольку раз». Также
происходит упадок религия, которая разделяется на враждующие секты или
вытесняется новой, заимствованной извне. Простые люди впадают в
религиозную нетерпимость и суеверие.
На смену работе и творчеству приходит лень и апатия,
систематический труд становится не под силу. Страна деградирует до
состояния «первобытного коммунизма» с отсутствием промышленности и с
меновой торговлей (бартер, безналичный расчет). Одновременно с этим
усиливается страсть к зрелищам. «От вырождения человек теряет всякое
постоянство. <…> Тоска и скука не покидают его ни на минуту. У него
11
12. является непреоборимая жажда к развлечениям и к частой смене
впечатлений», - описывает эту страсть к тупоумным шоу Мошков. Погоня за
наслаждениями превращается в цель жизни. Люди предаются роскоши,
излишествам и становятся падки на азартные игры, предаются пьянству и
наркомании. Алкоголизм становится массовым явлением. В периоды упадка,
подчеркивает исследователь, процветают эгоизм, необщительность. Люди
делаются мрачными, неразговорчивыми, себялюбивыми, настороженными.
Ссоры, ругань, драки и бытовые убийства становятся нормой
поведения. «Чувство мести является одним из самых сильных у падающего
человека», - заключает он. Наслаждение местью, унижением другого,
убийством оказывается болезненной потребностью и совершается с
легкостью по самым ничтожным поводам. Честность исчезает, а ложь и
обман становятся общепринятыми и превращаются в средство выживания.
Растет количество грабежей, обманов, воровства. «Так как число людей
бедных, ленивых и неспособных к правильному труду в падающем обществе
быстро растет, то разбой принимает большие размеры», - пишет Мошков.
Армия приходит в негодность, т.к. солдаты утрачивают честность, храбрость,
преданность Родине и дисциплину. Народ теряет жизнерадостность, интерес
к жизни, инстинкт самосохранения и страх смерти.
Одновременно с этим происходит такое огрубение личности, что
человек и нация в целом утрачивают всякую чувствительность и становятся
равнодушными «ко всему на свете и даже к собственной личности». Такое
равнодушие Мошков считает счастьем, поскольку только оно позволяет жить
и не сойти с ума, не переживать от ежеминутных неразрешимых проблем.
Однако число самоубийств неуклонно растет, как и число умопомешанных.
Самоубийства и умопомешательства принимают эпидемический характер.
Физически народ вырождается, становится слабее, ниже ростом,
приближаясь по типу к низшим расам или к животным. Растет смертность, а
рождаемость уменьшается, увеличивается детская смертность, а срок жизни
сокращается. Свирепствуют болезни и голод, на месте государства
образуются пустыни, увеличиваются незаселенные пространства. Остановить
этот процесс, когда он уже начался, невозможно. Такой упадок Мошков
считает естественным в борьбе за существование и в процессе отбора,
который действует в живой природе.
Весь процесс упадка «состоит из сплошной и беспощадной борьбы», -
подтверждает он. В такой борьбе человек не знает пощады и всегда гибнет
то, что является более слабым в физическом и умственном отношении.
Природные инстинкты и закон выживания сильнейших господствует над
свободной волей человека, над разумом, над «толерантностью» и даже над
«политкорректностью» и «позитивным мышлением». Законы упадка
заставляют человека своими силами бороться за существование. Последние
годы упадка, предупреждает Мошков, бывают самыми тяжелыми: «В это
время народ, лишенный патриотизма и утомленный вечной опасностью,
грозящей со всех сторон, уже не думает о своей политической
самостоятельности и потому не только не противится чужеземному
12
13. владычеству, но жаждет его и встречает завоевание своей страны с
искренней радостью». Но когда упадок достигает своего апогея, подходит
срок его окончания и появляются первые признаки национального
возрождения.
Применительно к современной нам истории России, Мошков
предсказывал, что самое тяжелое время придется на период с 1927 по 1977 г.
После 1977 г. наступит краткий период облегчения жизни, связанный с
финансовым благополучием (период стабилизации и «застоя»). «Между 2000
годом и 2012 надо ожидать периода полной анархии, соответственной
блаженной памяти “Смутному времени”, которым и закончится текущий
исторический цикл», причем «настоящего подъема при нормальном течении
общественной жизни не будет до 2062 года». Однако если произойдет
несвоевременный подъем, то «он предвещал бы нам почти сплошной упадок
в течение всего следующего цикла и, следовательно, России угрожала бы
судьба древней Римской империи», - предупреждает он1
. Этот пророческий
голос звучит из 1910 г.
Ему вторят голоса современных исследователей постапокалиптической
эпохи. Так, Адам Парфрей открывает сборник статей «Культура времен
Апокалипсиса» замечанием, что хотя «Апокалипсис лопнул», но зато теперь
«у нас есть апокалиптическая культура, эпоха, настолько сбивающая с толку,
настолько зрелая, настолько… совершенная. Совершенно печальная,
совершенно выродившаяся, совершенно разложившаяся»2
. Речь идет,
разумеется, о дегенеративной цивилизации постмодерна. Для современного
человека эпохи постмодерна главное в бытии – это интерпретация бытия.
Постмодернизм приучил нас к необходимости интерпретации. Поэтому для
человека эпохи постмодерна единственный шанс обрести бытийность – это
быть интерпретированным. Человек важен не сам по себе, потому что сам по
себе он – ничто, но только в зависимости от интерпретации. В рамках этой
интерпретации человек обретает не подлинное буквальное, а лишь
символическое бытие. Как символ – это образ, взятый в несобственном
значении и требующий интерпретации, так и человек берется не в
собственном значении (как человек в собственной бытийности), но только
как символический объект, требующий дополнительной интерпретации
извне.
В этом смысле человек понимается не как отдельный и независимый
самодостаточный космос. Он является лишь частью общей системы
(винтиком). Его бытийность зависит от того, частью какой группы он
оказывается и интерпретируется. Здесь действует главный принцип: бытие
человека не зависит от самого человека и интерпретируется лишь как
символическое. Поскольку всякий раз в постмодерне речь заходит о
символической интерпретации, то человек в результате оказывается вписан в
псевдомиф. Интерпретация человека как существа символического
формирует псевдомифологию этого человека и всего социума. Однако на
1
Мошков В.А. Механика вырождения // Русская расовая теория до 1917 г. Сборник. М., 2002. С. 623-679.
2
Культура времен Апокалипсиса / Под ред. А. Парфрея. Екатеринбург, 2005. С. 5.
13
14. самом деле человек является проблемой чести, а не интерпретации. Для
самодостаточного человека честь – это верность собственному сакральному
мифу, трансцендентному Центру личности и души. Такой человек
развивается между двумя ограничивающими его тенденциями: трагическим
оптимизмом и героическим пессимизмом. Эту драму можно понять и описать
только как мифологическую. Миф не является содержанием интеллекта. Он
становится актом проявления воли, а именно – воли к мифу. В мифе
основным оказывается не интерпретация, не интеллектуальное, а волевое
начало.
Национальная душа растворяется в расовом хаосе и превращается в
нетворческую, деградировавшую стихию, подчиненную материальным
«ценностям». Если цивилизация Атлантиды погибла из-за того, что
обратилась к черной магии, то наша цивилизация погибнет из-за нашествия
светской материалистической науки, являющей собой худшую и искаженную
форму самой темной магии. Миф нации исчезает как типообразующая сила,
сменяясь «мифом материальной цивилизации». Сакральный миф души и миф
крови уступает место дегенеративной мифологии эпохи модерна и
постмодерна. Эта разрозненная упадочная мифология уже не несет в себе
никаких высших ценностей, за которые следовало бы бороться.
Дегенеративная эпоха Кали-юги порождает такие же дегенеративные
псевдомифы, начисто лишенные сакрального и трансцендентного измерения.
Если наша эпоха – это эра Рагнарёк, то человек должен соответствовать
своей эпохе. Мы обязаны стать «своевременными». Для этого миф нашей
эпохи нам необходимо осознать как свою судьбу, свое переживание, как
самих себя.
Миф оказывается истинным и реальным только при условии, что он
охватывает человека целиком. Универсальность, парадигматичность и
реальность мифа прямо связана с целостностью и реальностью личности.
Если же личность раздроблена, а ее бытийность под сомнением и сменяется
виртуальностью, то и миф разрушается. Вместо полноценной
примордиальной Традиции главенствует контринициация и
псевдомифология. Расовый, духовный, социальный хаос создаются на хаосе
псевдомифологических образов и моделей, чередующихся с невероятной
скоростью. Они складываются как в калейдоскопе в причудливые и
случайные картинки. Между этими отдельными мифологемами,
мифомотивами и символами не возникает никакой связи. Сама необычность
и причудливость говорит только о том, что эти псевдомифы приходят в
случайное и временное столкновение. Так в калейдоскопе стихийно
сменяющихся образов, символов и мотивов происходит формирование
псевдомифологической ситуации дегенеративной эпохи Кали-юги.
Введение в псевдомифологию
Современная европейская цивилизация, которой мы все так гордимся,
что распространяем ее принципы и «ценности» по всему миру, родилась из
тотального и полного разрыва с Традицией. В «Кризисе современного мира»
Рене Генон определил общее состояние современной эпохи: «Беспорядок и
14
15. смешение возникают во всех областях…»1
. В этом хаосе без всякого порядка
и смысла носятся обломки древних мифов и ритуалов, стараясь «зацепиться»
за человека и получить хотя бы временное воплощение в его
бессознательном. И в силу деградировавшего состояния самих мифов, и в
силу дегенеративного характера бессознательного современного человека
эпохи Кали-юги, подобное воплощение оказывается лишь иллюзией или
грубой подделкой.
Подлинным законом, действующим в истории, является не прогресс, а
деградация. Эта деградация охватывает как саму Традицию (переживающую
«затемнение»), так и социум, что выражено в переходе власти
последовательно и по нисходящей от первой касты (священников) к
четвертой (рабов). Вырождение цивилизаций, государств и рас происходит
параллельно с этой деградацией кастовой структуры общества, когда на
смену сакральным и аристократическим ценностям приходят ценности
дегенеративной толпы и торгашей. В мире модерна власть уже не опирается
на качество, на божественный авторитет, а только на количество, на
«массовые выборы», на «всеобщее избирательное право». Абсурдный
принцип, по которому «количество делает власть», становится основой для
легитимации современных политических лидеров, власть которых полностью
лишена какого-либо метафизического измерения или обоснования. Общий
регресс и упадок сил в современном мире связан непосредственно с
неограниченным распространением принципа количества, выдвигающего на
первый план бесформенное существо массового человека, человека без
мифа.
Подлинный миф невозможен вне сакрального ядра культуры, ее
надчеловеческого происхождения и сверхчеловеческой перспективы. Генон
утверждал, что подлинной Традицией может считаться лишь то, «что
предполагает наличие элемента сверхчеловеческого порядка»2
. Человеку
необходимо рассматривать свою жизнь как миф, причем как один миф из
многих, но зато его собственный. Каждый из этих мифов открывает дверь в
сакральную реальность. Однако проникнуть в нее можно только обладая
ключом – волей к мифу. Отсечение же от мифа его сакральной основы
(десакрализация мифа), а от сакрального – формирующей его божественной
энергии, создает лишь упадочные формы псевдомифологии. Это
парадоксальное профанирование сакрального ведет к деконструкции
традиционных форм цивилизации и к созданию новой системы
антитрадиции, получающей свое оформление в уродливых формах
современной псевдокультуры. Возникает состояние аномии, что
подразумевает погружение общества в систему полного разложения,
дезинтеграции, распада социальных связей, системы ценностей и норм,
падения личной и общественной морали. Это также состояние личности,
1
Генон Р. Избранные произведения: Традиционные формы и космические циклы. Кризис современного
мира. М., 2004. С. 173.
2
Генон Р. Избранные сочинения: Царство количества и знамения времени. Очерки об индуизме. Эзотеризм
Данте. М., 2003. С. 226.
15
16. утратившей любые ориентиры в жизни. Десакрализация бытия, перемещение
культурной жизни в область светской происходит на фоне упадка мира и, как
следствие, разрушения мифосознания и подавления воли к мифу.
Вызов, который бросает нам современная цивилизация, заключается в
том, что мы не просто живем в мире, лишенном мифов, но при этом должны
осознавать то, что лишены мифов, поддерживающих нас в нашей жизни.
Человечество «освободилось» от мифов, но при этом оказалось в ловушке
этой свободы. Утрата мифа как основы жизни превратила человека в
зависимого и податливого на внешние влияния невротика. Только
восстановив миф можно вернуть истинное переживание бытия. Мифы
должны восстановить свою реальность, чтобы мы могли познать себя самих
как реальность. На самом деле мифы не исчезают, просто человеку
необходимо их вспомнить, и тогда они вернутся. Человеку необходимо
принять на себя ответственность за собственный миф, то есть совершить акт
собственной мифореставрации1
. Миф не создается, но это он создает.
Однако там, где миф утрачен, мифореставрация тем более необходима.
Иначе мир будет поглощен деконструкцией, а бытие превратится в
имитацию.
Мифы и ритуалы стараются реализоваться на той стадии упадка
человеческого миросозерцания, на которой все истинно духовное,
эзотерическое и традиционное исчезло, а сакральное затемнено или
утрачено. Поскольку сакральное вытеснено профанным, а духовное
замещено материальным, то и возникает удивительная, но закономерная
ситуация: мифо-ритуальные модели организуют не духовную сферу бытия
человека, а «повседневную» жизнь «невнятного стада». Это стадия, когда
миф не приходит из сверхсознания во всей чистоте и полноте Откровения
божественного Логоса. Напротив, его жалкие и скудные обломки
вырываются из «коллективного бессознательного», из стадных инстинктов.
Теперь уже эти обломки оказываются поведенческой парадигмой для
«современного человека». Утратив полноту, чистоту и ясность Откровения,
эти жалкие обломки способны лишь направлять поведение «человека
толпы», профана, в моменты эксцессов или в кризисных и переломных
жизненных ситуациях. Они, таким образом, представляют, как правило,
ложные решения или пути выхода из кризисных ситуаций, лишь внешне
схожие с подлинными сакральными мифами и ритуалами.
Эти осколки мифов и профанированные ритуалы не дают выхода из
ситуации, не позволяют человеку подняться над ними и преодолеть
материальное или животно-человеческое, а лишь имитируют подобный
выход, заводя на самом деле человека в тупик. Мифо-ритуальная система
невозможна вне сакральной ситуации и реализации воли к мифу. В
профанной ситуации неосознанное воспроизведение этой системы
оказывается лишь игрой, подделкой или проявлением аномального
поведения или психической ненормальности. Впрочем, все это является лишь
1
Телегин С.М. Ступени мифореставрации: Из лекций по теории литературы. М., 2006. С. 20-50, 351-374.
Термин «мифореставрация» и сам метод были созданы и введены нами в научный оборот еще в 1990 г.
16
17. проявлением общего дегенеративного состояния, ставшего нормой в нашей
Кали-юге.
В качестве примера упадка мифа можно рассмотреть
сформировавшийся еще в 60-х годах ХХ в. культ звезд кино и спорта. Э.
Револь, например, замечал, что необходимость современного человека в
мифах «раскрывается в тысячах форм более или менее разлагающих,
которые должны быть квалифицированы как собственный фольклор нашей
индустриальной эпохи, например, в культе “звезд” кино и телевидения»1
.
Этот культ наиболее ярко представляет собой общую потребность в
упрощении, в снижении высоких идеальных образцов, каковыми были боги и
полубоги мифов, до уровня «популярности». Как замечает Парфрей, «в
современной апокалиптической культуре звездой может стать кто угодно»2
.
Безусловно, это явление не подлинного мифа, а его имитации,
подделки. Об этом говорит К. Мойя: «Ясно видно: когда говорят о “мифе
Мэрилин Монро” или о “мифе Богарта”, когда говорят о “мифе
эффективности” или о “мифе молодежи”, слово “миф” имеет значение
совершенно отличное от того, которое он получает в выражении “миф о
вечном возвращении”», то есть в традиционной культуре3
. Однако образ
«звезды» мифологизируется, то есть начинает соответствовать
мифологическим моделям, заложенным в подсознание зрителей. Это
эротический образ, способствующий закреплению и воплощению
коллективного мифа толпы. «День рождения» или «день смерти» такой
«звезды» превращается в особую, ритуальную дату. Но в «мифе о вечном
возвращении» смерти нет, поэтому «звезда» вечно возвращается и обретает
бессмертие. «Звезда» умирает во времени, но обретает бессмертие в
вечности, что и произошло, например, с Мэрилин Монро. У нее даже
появилось новое воплощение – певица Мадонна. Так даже псевдомиф,
паразитируя на моделях классического мифа, обретает бытийность, хотя бы и
мнимую. Мойя описывает этот процесс так: «Миф Мэрилин Монро
растворяется и строится на восстановлении старого архаического мифа»4
.
Благодаря мифологизации биография «звезды» очищается до уровня
космического архетипа.
В основании этого процесса создания псевдомифологии лежит процесс
деградации языковых смыслов. Мойя замечает, что «в семантической
инфляции, в которой мы живем, возникает момент, при котором
использование глагола “демифологизировать” достигает такой же частоты
повторяемости, что и для существительного “миф”»5
. Одно с легкостью
подменяет собой другое, причем из-за навязчивой частоты повторения
«демифологизация» начинает восприниматься как «мифологизация», а
«псевдомиф» превращается в собственно «миф нашей эпохи». Именно таким
образом безголосые «квакушки» превращаются в «звезд эстрады». Р. Губерн
1
Revol E.L. Mitos, letras y masas. Tucuman, 1966. P. II.
2
Культура времен Апокалипсиса. С. 256.
3
Moya C. Mistificadores y demistificadores // Triunfo-extra. Mitos siglo XX. 1971. № 456. Р. 20.
4
Ibid. P. 20.
5
Ibid. P. 19.
17
18. пишет по этому поводу: «Так родилась кинематографическая star-system,
сложное явление и производное молчаливого согласия между
руководителями киноиндустрии и общественным потребителем, скрытые
запросы которого (вызванные личными устремлениями и разочарованиями)
становятся необходимым условием для социальной жизнеспособности
созданного мифа»1
. Иными словами, мифология «звезд» питается
комплексами самого массового человека. Степень примитивности мифа
«звезд» прямо зависит от дегенеративности воплощенных в нем комплексов
толпы.
Обычный человек, не получающий мифологической поддержки,
вынужден бессмысленно блуждать от одной идеи к другой, от моды к моде,
хватаясь то за одно, то за другое. Но его невнятный и бессмысленный путь
может однажды пересечь герой, воплотивший в себе мифологический идеал
и сокровенные чаяния массы. В случае такого столкновения герой может
(если пожелает) открыть массовому человеку то, чего он был ранее лишен –
миф. Средний и серый человек обязан воспринять такую встречу как призыв
к духовному странствию, как зов со стороны мифа. Однако в повседневной
жизни происходит нечто совершенно иное. В современном невнятном мире
массовый человек, подавленный законами равенства и толерантности,
слишком слаб, чтобы самому стать героем или хотя бы иметь смелость
увидеть истинного мифологического героя. Тоска по герою, который бы
сделал то, чего не может сам человек, заставляет его переносить свои
героические ожидания на других. Именно так устанавливается совершенно
профанный и внешний культ кинозвезд и спортсменов.
Это признак того, как тяжелы и часто неосуществимы для
современного человека процессы личного роста, индивидуации. Спортсмены,
кинозвезды добились того, чего не может добиться массовый человек –
успеха, узнаваемости, популярности, минутной славы и победы. Поэтому они
– герои для массового человека. Они – это миф о том, что простой человек
может добиться успеха, оказавшись «в нужное время в нужном месте».
Поэтому они и формируют псевдомифологию героя в современном мире.
При этом популярность еще более снижается и смешивается с
«популяризацией», то есть со стремлением «демократизировать» такие
образцы, сделав их понятными и доступными «для всех», а на самом деле –
для тупой массы. Знаменитость – это всего лишь персонифицированная
проекция коллективной массовой души. Он становится носителем
бессознательных потребностей среднего массового человека в
исключительности, в славе, и оказывается воплощением непрожитых жизней
и не свершившихся чаяний толпы. Наши непрожитые жизни проецируются
на великих и знаменитых. Поэтому даже их грешки не отталкивают, а
приятно возбуждают толпу поклонников. Кумир напоминает массовому
человеку о его истинном предназначении и становится воплощением его
мечты об исключительности.
1
Gubern R. Un Olimpo de imagenes para el consumo // Triunfo-extra. Mitos siglo XX. 1971. № 456. Р. 35.
18
19. Такие «звезды» очень удобны, поскольку они оказываются, благодаря
постоянно обсуждаемым в прессе скандалам, частью «обычной жизни».
Однако при этом они полностью лишаются сверхчеловеческого измерения,
не представляют для человека толпы никаких истинных образцов или
ориентиров для роста. Напротив, они лишь подчеркивают «обыденность»
своих жизненных ситуаций («у звезд такие же проблемы, как у нас,
следовательно, мы ничем от звезд не отличаемся»). Сократ и Платон никогда
не дошли бы до того, чтобы сплетничать на кухне о зоофильских или
гомосексуальных «пристрастиях» Зевса и хихикать у него за спиной («он
просто грязный извращенец, а мы – типа крутые и реальные пацаны»). В
культе современных звезд вся псевдомифология как раз целенаправленно
выстраивается вокруг подобных «приключений». Дегенеративный характер
массового человека находит свое наиболее яркое и полное воплощение в
созданной им псевдомифологии таких же дегенеративных «звезд».
Псевдомифология этих «звезд» становится составной частью
«реальной жизни» дегенеративного человека эпохи Кали-юги (модерна и
постмодерна). Но эта «реальность» охватывает только самые низшие области
бытия, инфрачеловеческие животные уровни (болезненный интерес к
сексуальной жизни «звезд»), лишая его любых ультрачеловеческих уровней и
сверхчеловеческих ориентиров. Все сводится лишь к телесной модальности,
духовное же, а тем более сакральное или хотя бы сверхчувственное
сознательно принижается. Это тот процесс, о котором Мойя сказал, что
против мифа «появляется навязчивое движение разума»1
. Причем речь
должна идти о самых низменных, материалистических сторонах
человеческого разума. Это и понятно: сверхчувственное, сакральное
слишком сложно для понимания дегенеративного массового человека.
Сама идея о возможности существования ультрачеловеческих уровней
и явления Сверхчеловека оскорбительна для толпы, пребывающей на
недочеловеческом уровне. Поэтому все высокое следует уничтожить и при
этом возвысить все самое низкое – возвести до уровня «звезд» наиболее
ярких представителей из числа этого «взбесившегося быдла». Так через
формирование убогой псевдомифологии «звезд» происходит навязывание
толпой собственной профанной точки зрения, которая, как отмечал Генон,
«все время расширяется все больше и больше вплоть до того, что в конце
концов захватывает все человеческое существование полностью»2
. Это,
конечно, не полный отказ от мифологии, так как без нее человек, даже
дегенеративный, не сможет утверждать себя в бытийности. Но это
формирование особой псевдомифологии, построенной на принципах
антитрадиции и контринициации. Только в таком мире стадный человек,
влачащий полуживотное существование, способен обрести чувство
полноценности, стабильности и «безопасности».
Эта система, однако, лишенная подлинной сакральной опоры,
пребывает на самом деле в совершенно нестабильном состоянии.
1
Moya C. Op. cit. P. 20.
2
Генон Р. Царство количества и знамения времени. С. 108.
19
