бабкина милана, северодвинск

1. Межрегиональный конкурс творческих проектов учащихся,
студентов и молодежи «Моя семейная реликвия»
«Туруханские шкатулки»
Выполнила ученица 6 А класса
МБОУ «СОШ № 12»
г. Северодвинска
Бабкина Милана Романовна
Руководитель –
Суслова Дарья Владимировна
Северодвинск
2017 год

2. Туруханские шкатулки – наша семейная реликвия
Мне кажется, что реликвия – это необязательно что-то ценное. В
смысле – «стоит много денег». Иногда это вовсе не дорогая вещь. Какой-то
обычный предмет, который сейчас можно найти почти в любом магазине – и
по вкусу, и по цене. Важнее история, связанная с этим предметом. Важнее
судьбы людей, которые сберегли его и передали потомкам.
Мой прапрадедушка –
Михаил Евгеньевич, из
дворянского рода Демидовых. Он
родился в начале XX века,
вероятно, в Орловской губернии. Я
пишу «вероятно», потому что
рождение его окутано тайной.
Выяснить подробности после всех
его скитаний и бедствий сейчас
уже невозможно.
Известно, что во время Февральской революции он находился в
Николаеве, городе в Южной Украине. Там прапрадедушка учился в
гимназии. Начались непростые времена – «красные» сменяли у власти
«белых» и наоборот. Возвратиться на Орловщину не было ни возможности,
ни средств. Бурные события гражданской войны пугали юного Мишу. Он
нашёл прибежище среди большой еврейской общины Николаева. Люди были
добрые и отзывчивые. Там он познакомился со своей будущей женой – моей
прапрабабушкой – Пульхерией Нимхемовной Меламут.
Когда стало ясно, что «большевики» одерживают окончательную
победу, Михаил Евгеньевич принял непростое решение. Скрыв дворянское
происхождение, вступил в «красную» армию. Он, как и многие, просто хотел
выжить.
После гражданской войны прапрадедушка и прапрабабушка
поженились и зажили мирной жизнью. Михаил Евгеньевич плотничал – ему
нравилось возиться с деревом. В счастливой семье в 1927 году появился сын
Владимир – мой прадедушка. Михаил Евгеньевич даже партбилет получил:
коммунистом сделался. Думаю, просто из предосторожности. Казалось, все
беды остались позади.
Но Советская власть никогда и ничего не прощала. То ли заподозрив
прапрадедушку в «неправильном» происхождении (донесли «добрые»
люди?), то ли просто «по разнарядке», в 1937 году его арестовали. И смешно,
и горько говорить, но его обвинили в антисемитизме. Женатого на еврейке и
имевшего родственников исключительно еврейской национальности! Он
попал в лагерь для заключенных, которые работали на угольных шахтах
Воркуты. Там были ужасные условия. Труд шахтёра вообще сложный, а тут
ещё постоянное недоедание и издевательства охраны.

3. Заключенных не жалели. В то время страна восхищалась
стахановскими ударниками. Свободные шахтёры били рекорды добычи угля.
Лагерное начальство решило, что их подопечные тоже должны совершать
трудовые подвиги. Их спускали в шахту десятками, а наверх поднимали
только одного из бригады. Остальные умирали от непосильного труда.
Михаила Евгеньевича ждала та же судьба. Но его выручил талант.
Уже в лагере, чтоб не сойти с ума от однообразной и унылой жизни, он
стал изготовлять из дерева шкатулки. Получалось здорово: искусная ручная
работа. Начальство, заприметив умельца, решило сохранить ему жизнь. В
шахту спускать не стали, заменили лагерный срок ссылкой в Енисейск.
Тем временем началась Великая Отечественная война. Пульхерия
Нимхемовна с сынишкой Володей, жившие тогда в Одессе, и многими
другими были эвакуированы в Бийск Алтайского края. Они просились к
Михаилу Евгеньевичу в Енисейск, и им даже дали разрешение. Но вскоре
оказалось, что ехать не имеет смысла – его там уже не было. Прапрадедушке
вдруг предъявили новое обвинение. Какое именно – неизвестно, но что-то
явно более серьёзное. Михаил Демидов стал «врагом народа». Его отправили
в ссылку в страшный Туруханский край.
Окрестности Туруханска в
Красноярском крае – места
гиблые. Туда ссылали ещё при
царях. Долгие холодные зимы,
малолюдно и вокруг тайга. Лес –
безмолвный, бесконечный и
беспощадный. Захочешь – не
сбежишь.
Надо было жить.
Прапрадедушка продолжал
совершенствоваться в
мастерстве. Он стал делать
срубы, дома. Но и про шкатулки, конечно, не забывал. Компания вокруг
подобралась подходящая. Почти все – «политические». Художники, поэты,
учёные. Культурные, образованные люди. Они много общались между собой
(а с кем ещё?): вместе работали, устраивали скромные праздники,
обменивались подарками. Михаил Евгеньевич преподносил свои шкатулки,
ему дарили картины. Маленькие радости маленьких людей. А в конце войны
пришло большое счастье.
Пульхерия Нимхемовна и Володя, наконец, пробились к
прапрадедушке. Они снова могли жить одной семьей. Каким тогда показался
прапрадедушка прапрабабушке? Усталым, малоулыбчивым, но крепким и
закаленным мужчиной?.. Каково было Михаилу Евгеньевичу снова увидеть
своего сына? Когда его арестовали в первый раз, Володя ещё только писать и
считать учился…
Они зажили неплохо. Трудно, бедно, неярко, но зато вместе. В доме,
который прапрадедушка срубил собственными руками. Михаил Евгеньевич

4. мастерил, Пульхерия Нимхемовна хлопотала по хозяйству, сын учился. В
1949 году прадедушка Володя поехал поступать в Москву. Он стал
студентом Московского энергетического института. На каникулах мотался к
родителям, забираясь в вагоны попутных товарных составов. Регулярного
пассажирского сообщения с краем ссыльных, конечно, не было.
После смерти Сталина среди осужденных «врагов народа» пошли
разговоры, что с ними теперь церемониться не будут. Расстреляют всех, да и
дело с концом. Как оказалось, слухи распускали охранники, которые в
ожидании амнистии (что грозило им потерей работы) решили пугнуть
ссыльных. Чтоб те продали им по дешёвке ценные вещи, имущество. К
Михаилу Евгеньевичу тоже подъезжали. Дескать, дом у тебя хороший, ладно
ты сработал – продай, деньги сыну в Москву пошлешь. Хоть что-то, мол, от
вас останется. Не поверил им прапрадедушка, а их храбрости только на
подлый обман и хватило. Силу применить не решились.
В 1956 Михаила Евгеньевича
реабилитировали. Вот так. Был
«враг народа», а стал честный
советский гражданин. Тогда много
таких было. Вроде имя очистили, а
жизнь загубили. Почти 20 лет был
бесправным: каждый день мог
стать последним. Предложили даже
обратно в партию коммунистов
вступить, да не захотел
прапрадедушка.
Вернулись они в Одессу, к
родственникам. К тем, кто уцелел, как и они. Михаил Евгеньевич стал
мастером столярных работ, Пульхерия Нимхемовна домохозяйничала. Их
сын, прадедушка Володя, по распределению отправился работать инженером
в Калининградскую область, где вскоре обзавёлся собственной семьей. С
родителями виделся, как позволяла работа и семейные хлопоты. Словом,
прапрадедушка и прапрабабушка жили мирно и спокойно. Может быть,
впервые за всю жизнь. А в 1966 году также тихо прапрадедушка умер.
До самой смерти он не оставлял своего ремесла. Делал новые
шкатулки, хранил старые. Может, надо было их выкинуть? Никогда к дереву
не притрагиваться? Чтобы поскорее забыть жуткие прошлые годы? Но я
догадываюсь, почему он этого не сделал. Шкатулки, помимо дурных
воспоминаний, будили в его душе и хорошее. В каждой из тех, что смастерил
он в Туруханской ссылке, был не только труд. В них заключалась надежда. И
воля. Жить, несмотря ни на что. Бороться за себя и за любимых.
Реликвия – это воспоминание. Не отдельного человека, а многих
поколений. Туруханские шкатулки – реликвия нашей семьи. Они не дадут
забыть: борись, не сдавайся. Никогда не сдавайся.