.

1. ПАТРИОТЫ
Он уже собрался. Спортивные штаны с широким белым кантом Emporio Armani,
тельняшка с узкими лямками, чтобы на плече была видна наколка с парашютом, в
руке сумка с заранее купленным алкоголем («сегодня же не продают, сегодня народ
должен быть пьян от слез!» - с издевкои промелькнуло у нее в голове), на затылке
голубои берет с кокардои, и дурацкая улыбочка с отсутствующим взглядом куда-то
сквозь нее, наверное, на своих сослуживцев-алканов и проституток, которые
наверное будут. Как всегда, в этот день буркнул «буду поздно» и ушел.
«Быстро в ванну, опаздываем!» - крикнула она на старшую, которая с закрытыми
глазами сидела на кровати.
Ванную они ждали из Италии три месяца. За это время она вся извелась, зато теперь,
всякии раз, когда туда заходила, чувствовала себя королевои. Теплыи - кофе с
молоком - мрамор, большое зеркало в массивнои позолоченнои раме, по бокам
колонны под потолок, золотая вязь на ... как их там... вершины колонн, ах, да,
капители, золотая вязь на капителях, дорогие датские смесители, которые
выворачиваются во все стороны, над унитазом на всю стену панно со средневековым
замком. Жалко только, что не хватило места под биде.
Пока дочь умывалась, она начала одевать спящего младшего: «Пора просыпаться,
мои сыночек, сегодня в садик не поидешь, поедем к сестре в школу, там будешь
играть с детками». И опять дочери: «Иди сюда я тебя расчешу!»
Через 40 минут она уже сажала детеи в большои белоснежныи джип. Нервно
поправила зеркало заднего вида. Подвешенныи на нем крестик испуганно закачался,
тут же приколотыи георгиевскии бантик остался безучастным. Взревел 4-х
литровыи мотор и машина рванула с места.
Оглушительная бравурная музыка стекала из двух огромных колонок,
выставленных в окнах учительскои, на головы людеи, специально собравшихся в
этот день на школьном дворе.
Дети - черныи низ, белыи верх, зеленые пилотки с красными капельками
большевистских звездочек с серпом и молотом; мамаши с красными толстыми
губами и яркими нарядами; изредка в толпе мелькали папаши в невыразительного
цвета рубашках с короткими рукавами, из которых свисали тощие и толстые
бледные весенние руки с фотоаппаратами. Тут и там как блестки сверкали на солнце
линзы этих фотоаппаратов, стеклышки черных очков и экраны телефонов.
И везде, как большие весенние мухи, шевелились на ветру сидящие на груди, сумках,
шариках, платках, беретках, кепках, шапочках, пилотках и в волосах — георгиевские
бантики. Было похоже, что именно они - эти полосатые текстильные мухи - и
создавали стоящии над толпои гул.
Наконец, оглушенных этим гулом и придавленных изливающеися сверху музыкои
детеи выстроили в каре. На середину высеменил толстенькии мужичок с бородкои,
он же директор школы и он же раионныи депутат, часы приема которого по
пятницам с двух до четырех.

2. Депутат-директор начал говорить. Пафосно и воодушевленно. Про этот великии
день, про священную память, про дедов, которые..., про подвиги и про «не жалея
жизни...» Все делали вид, что слушают, а сами занимались своими делами: дети,
которым не посчастливилось стоять в первых рядах или рядом с учительницеи,
обреченно смотрели в никуда, счастливчики за их спинами тихонько
перешептывались или играли в телефонах, папаши фотографировали и в перерывах
курили за углом, а мамаши образовали разноцветные, пахнущие духами и потом,
кучки и разговаривали. Она присоединилась к родительницам их класса, которые
сидели на железнои оградке вокруг газона.
Это был небольшои кусок земли с парои чахлых деревьев. Год за годом все
поколения младшаков, пока не становились взрослыми — классу к седьмому, играли
там в догонялки, поэтому газона как такового не было, уцелевшая трава пряталась
по краям ограды. Между деревьями специально к этому дню прямо на земле был
выложен из щебенки большои круг метра три в диаметре. Камушки в центре круга
покрасили краснои маслянои краскои в форме пятиконечнои звезды. Оставшуюся
часть щебня замазали белои известью.
Пока она обсуждала с другими мамашами их новую училку по англиискому, сын
бегал в догонялки с первоклассниками. После англичанки они перешли к сбору
денег на выпускнои и в это время она увидела, что ее запыхавшиися от бега ребенок
стоит прямо на краснои звезде и носком ботинка пытается отковырнуть красныи
камушек. В два прыжка она оказалась рядом, не наступая на щебенку, потянулась,
схватила сына за руку и, с криком «Ты что делаешь поганец? Не видишь где
топчешься!» подняла его в воздух и переставила за ограду.
Следующим ее движением была попытка хлопнуть сына по попе, но ребенок
инстинктивно отклонился, и рука пролетела мимо. От неожиданности она потеряла
равновесие и была вынуждена сделать несколько нелепых взмахов, чтобы не упасть.
За спинои раздался смех. Рассвирепев она подскочила к сыну и со всеи силы
шлепнула его пониже спины. От удара тело мальчика выгнулось вперед и, не успев
выставить ногу для опоры, он начал заваливаться на правыи бок.
В это время сзади опять засмеялись. Она резко повернулась и увидела двух
старшеклассниц, которыи стояли к неи спинои и смотрели что-то на телефоне. Она
еще успела повернуться назад к сыну. Успела увидеть, как он упал, гулко с каким-то
пустым звуком ударившись виском о бетонныи поребрик, выкрашенныи так же, как
и щебенка белои известью.