1. Максименко Юрий Леонидович, заместитель председателя Комитета по
экологии и природопользованию РСПП
Мы в Российском союзе промышленников и предпринимателей уже 5 лет
взаимодействуем с Минприроды. Идет согласование проекта изменений в экологическое
законодательство. И поняли за это время, что наше взаимодействие положительным не
получается.
Мы впервые за нашу историю собрали некий коллектив людей, которые прошли в
свое время Минприроды, работали там, знают изнутри и понимали сложности, в которых
работает Минприроды, и кадровый состав и возможности по научным исследованиям. Но
нам от этого не легче.
Промышленность, составляющая 15% всех загрязнений окружающей среды, как ни
странно, думает о том, как снизить это загрязнение. В грязи жить не хочется – поверьте,
коллеги. Это иллюзия того, что собственники сидят и не понимают, что происходит.
Наоборот - происходит очень много странных вещей, которые, на наш взгляд, на уровне
Минприроды решить невозможно. В какой-то момент мы решили сами провести анализ и
понять, в чем дело и провели экспертную оценку состояния дел. Последние два года мы
платим деньги на то, чтобы некие умные люди – эксперты, разобрались в сложившейся
системе.
И что мы увидели?
Обременения промышленности - для того, чтобы промышленность могла работать,
необходимо получить разрешения для воздействия на окружающую среду. Все мы
понимаем и говорим при каждом удобном случае, что невозможно производить
продукцию, не загрязняя окружающую среду – вопрос в том сильно или слабо.
Сегодня работа предприятия сопряжена с получением десяти типов документации. Мы
должны сделать 10 типов разной документации, согласовать 23 вида деятельности
различных служб, каждое предприятие должно разработать 168 документов. Это 1000
страниц, целые тома ПДВ, НДС, ПНООЛР – все это стоит миллионы, разрабатываются
годами.
Для того, чтобы получить разрешение на сброс сточных вод в водный объект, мы
должны сходить в 9 организаций, а при этих организациях есть сотни других, которые
выдают некие условия, потом их согласовывают, подсказывают, проверяют - и все за
деньги. Здесь нужно пройти 100 шагов и выполнить 40 нормативных актов. Все это
занимает 1,5 года. В тоже время как вы понимаете, экологи на предприятиях никакой
продукции не производят - они только отнимают деньги, и их постоянно сокращают.
Подобный пресс, который ложится на людей, фактически приводит к некой
халтуре. Потом мы удивляемся, почему всего 28 миллиарда собираем платежей за
загрязнение…Где деньги? Цифры такие: чтобы сделать документацию, надо две цены
заплатить, т.е. это уже 28х2=56 миллиардов, а чтобы все это продавить, надо четыре цены
заплатить. 28х4=112 млрд.. Таким образом 112-28=84 млрд. - это деньги, которые уходят
не на модернизацию, не в реальный сектор экономики, а неизвестно куда, хотя на самом
деле известно – это коррупция.
Что мы поняли в результате нашего анализа? Что каждое предприятие
регулируется примерно 800-тами разными документами. Мы проанализировали все
уровни, крайние международные конвекции, кодексы, федеральные законы, приказы
министерств, письма, наконец, нормы прямого действия. Получилось - 7 уровней
иерархии – это только то, что касается водоснабжения. При этом понятие качества воды
так и не определено в Водном кодексе. Понятие «целевые показатели качества воды
водных объектов» также не определено. На чем строится все это дело, если все
неопределенно?
Методические указания сопровождаются методикой наблюдения за методикой
воздействия. Предусмотренное установление безопасных уровней содержания

2. загрязняющих веществ не имеет практического смысла. Методологические подходы к
установлению безопасных уровней отсутствуют.
Научные основы, на которых построены системы регулирования, как мы
разобрались – ни на чем не построены:
- совместное действие веществ не исследовано
- отдаленные последствия в экосистемах основаны на гипотезах.
- существующие модели экосистем не нашли отражения в системе понятий и
методик.
- правила введены как научные предположения и гипотезы.
В таком случае на чем стоит охрана природы? Кто как подумал?! Мы это
переводим потом на юридический язык, идем в суд и платим деньги, если правильно. На
чем мы стоим? На гипотезах!
Три редукции, на которых построена охрана окружающей среды в нашей стране:
регулирование качества окружающей среды сведено к охране природы. Качество и охрана
природы. Охрана природы сведена к снижению воздействия предприятий. А снижение
воздействия сведено к нормированию разрешения на контроль сбросов предприятий. Все,
доредуцировались. С качества среды, которое записано в Конституции (каждый имеет
право на благоприятную окружающую среду) до контроля сбросов – все.
Мы говорим как промышленность: ребята, давайте так, любой закон, принимаемый
сейчас, он пустой. Почему? Потому что он погружается в абсолютно неуправляемую
массу других законодательных актов. И все, что вы туда ни погрузите, оно не будет
работать, потому что закон обязательно будет связан с другими законодательными
актами. Если там неправильно определено, то этот закон работать не будет. Поэтому то
предложение Минприроды, которое позиционирует свой закон о технологическом
нормировании как прорыв, как экологическую реформу даже, это все разговоры.
Мы это все применили на себя. Каждый эколог в промышленной компании не даст
соврать. Многие, кто здесь есть, тоже участвуют в этой работе. Они попытались понять,
что будет, если этот закон примут. Каждый раз с новой итерацией у нас волосы встают
дыбом. Я не собираюсь его критиковать, но две маленькие мысли по поводу этого закона.
В чем его самая главная суть. В том, что, ребята, к 21-му году вы должны внедрить на 11
предприятиях наилучшие технологии. Справочника, что такое технологии, нет. Но
внедрить надо. Ну, хорошо, внедрить – а как внедрить ? Сколько в Советском Союзе
решали проблему внедрения ? Внедряли, но ничего не произошло - не решили. Но нет, в
21-м году штрафы за сверхнормативное воздействие вырастут в 100 раз. Так выбрана
точка отсчета. Фактически же что происходит ? В Европе есть механизм правового
регулирования, в рамках которого власть общается с предпринимателем. Как они
общаются? Власть говорит: «Господа хорошие, вы двигайтесь, мы видим, мы понимаем –
вам трудно. Смотрите, мы вам подсказываем: вот есть справочники, которые мы делали
20 лет, собирали передовой опыт, где есть более лучшие технологии, чем те, что вы
применяете. Сколько вам надо времени и денег, чтобы дойти до этих показателей? Вы
посчитайте - 7 лет, 8 лет, 10 лет? А может легче закрыть ваше предприятие и выстроить
новое ?» И они выбирают, какой срок им установить, чтобы достичь этих целей.
Нам же предлагают тотальное внедрение. Разницу между правовым механизмом и
внедрением, наверное, я донес. Поэтому промышленность, не буду говорить –
категорически против, - она против этой мысли даже выступает. Нам нельзя
устанавливать никакие сроки, потому что модернизация идет, поверьте. Если кто не знает,
я вам скажу, что, благодаря ставке рефинансирования 8,25% в стране, кредит для
предприятия превращается в 17-20% годовых, что неприемлемо для реальной экономики.
Потому что в нашей стране нет залогов для финансовых учреждений, их нет их по
определению. Но люди берут кредиты, достают где-то деньги и двигаются в направлении
модернизации – несмотря ни на что строятся новые предприятия по новым технологиям.

3. Но вопрос, который не решается этим законопроектом, опять же, заключается в
том: а на какой уровень новых технологий мы собираемся рассчитывать? Отечественный
уровень, СНГ или мировой? Если вы скажете: «мировой, - то я вам скажу: закройте все
наше машиностроение. А если отечественный, тогда любое сырьевое предприятие в этой
стране в миг вам докажет, что оно работает по научной технологии, потому что у него
уникальное сырье, уникальное оборудование, которое накапливалось 40 лет. Вот как оно
может, так оно и работает. Опять же, все разговоры о том, что есть системы ВТО, которые
вам будут подсказывать системы риска, здоровья, того, что если мы даже перейдем ВТО,
но не выполняем ТДК Минздарава, то что будет? Будет то же самое. Мы будем все время,
как предприятия, висеть под Дамокловым мечом – нас должны оштрафовать. Что это
означает? Никто делать ничего не будет. Поэтому мы говорим: «Господа хорошие,
давайте 18 июня, когда у Дмитрия Анатольевича Медведева будет совещание постараемся
прийти к консенсусу. На этом совещании Правительство попытается понять, почему
промышленность 5 лет мешает принять государству этот прекрасный законопроект. Мы
пытались объяснить, что дело-то не в нас, а в тех условиях, в которых мы сейчас
существуем. Если эти условия не изменятся, ничего не сдвинется.
Поэтому предлагаю не латать законодательство, а все-таки попытаться разобраться
в нем и провести некую тотальную экологическую реформу. Не отменяя принцип
наилучших технологий. Мы готовы на это, даже язык-то наш, технологический, мы
согласны с ним, что это действительно помогает нам правильно рассчитать и по
материальному балансу воздействие, и по многим другим показателям. Но если мы все это
грамотно не построим, то ничего не произойдет. Поэтому мы говорим: «Давайте
параллельно с законом мы будем его дорабатывать».
Кстати, Медведеву будет доложено, что мы двигались-двигались вместе с
Министром окружающей среды Сергеем Ефимовичем по этому закону, он многое начал
понимать, почему мы стоим на месте. Мы предложили свои инновации, как достичь этих
целей. Он их разделил. Но мы не закончили эту работу. Мы готовы еще собираться. Он
понял, что в какой-то момент он вынужден будет отвечать за тех людей, которые будут
выброшены на улицу в результате закрытия предприятий. Если кто-то думает, что мы
будем улучшать действующие предприятия, на действующих предприятиях менять одни
аппараты на другие, то это иллюзия. Нам легче будет сравнять с землей это предприятие и
построить новое. Это значит, люди уйдут на улицу – кто за это отвечать будет? Министр
окружающей среды не хочет, понятное дело, почему.
То есть у Минприроды есть свои ограничения, которые мы понимаем и разделяем.
Поэтому мы говорим, что реформа должна быть межведомственной, по крайней мере. Ее
должен возглавлять вице-премьер, под которым будет и Минэкономика, которая
выпускает одни правила игры, а в Охране природы – другие правила игры. И Минфин,
который говорит: «У меня выпадающие доходы, нельзя плату делать в зачет». И все эти
разговоры о том, что это будет зачтено, не отработаны, на самом деле. Минфин мертво
будет стоять за эти деньги, пока вице-премьер не объяснит ситуацию. И, конечно,
Минприроды.
То есть, по крайней мере, три финансовых экономических ведомства, а это:
Минприроды, Минэкономики и Минфин, - должны сесть и договориться серьезно, что
делать с окружающей средой. Потому что то, что сейчас творится, - это просто
противоречие на противоречии. Поэтому никуда мы не двигаемся, ни в какой прорыв мы
не идем. Это наша точка зрения. Мы готовы эту реформу всячески обеспечивать. Мы
создали коллектив людей, который получил массу компетенций. Сейчас в этой стране нет
ни одного человека, кто бы знал больше, чем в этом коллективе. И, в общем-то, мы
сильны только в том, что мы все вместе знаем, как решать эту проблему.
Поэтому мы готовы всячески обеспечивать эту реформу, но нужна добрая воля, что
называется. Перестать бодаться, а сесть за стол и разобраться, в чем суть, почему мы так
предлагаем и что будет в результате. Спасибо.