2. «О Грузия, лишь по твоей вине,
Когда зима грязна и белоснежна,
Печаль моя печальна не вполне,
Не до конца надежда безнадежна.
3. Пусть всегда мне будут в новость
и колдуют надо мной
родины родной суровость,
нежность родины чужой.
4. Мне кажется, никто не живет в
такой близости пения, как грузины.
Между весельем и пением, печалью и
пением, любовью и пением вовсе нет
промежутка, Если грузин не поет
сейчас, то только потому, что
собирается петь через минуту.
5. Сбор винограда только начинался, но квеври — остроконечные,
зарытые в землю кувшины—уже были полны юного, еще не
перебродившего вина, которое пьется легко, а хмелит тяжело. Мы едва
успели его отведать, а уже все пели за столом во много голосов, и
каждый голос знал свое место, держался нужной высоты. В этом пении
не было беспорядка, строгая, неведомая мне дисциплина управляла
его многоголосьем.
6. Мне приснилось имя этого места земли: так ясно, так слышно, что я
проснулась в слезах, но потом весь день улыбалась, и те, кто не знал, что
значит САКАРТВЕЛО, — стали лучше, радостнее ощущать себя на белом
свете.
7. Мне показалось, что долгожданная тайна языка наконец
открылась мне, и я поняла прекрасный смысл этой
песни: в ней была доброта, много любви, немного
печали, нежная благодарность земле, воспоминание и
надежда, а также все остальное, что может быть нужно
человеку в такую счастливую и лунную ночь.
8. Тбилиси — назывался этот город, и — что мне
было делать? — я вновь любила его, как ни одно
другое место земли.
9. Сны о Грузии-вот радость!
И под утро так чиста
виноградовая сладость,
осенившая уста.
Ни о чем я не жалею,
ничего я не хочу в золотом Свети-Цховели
ставлю бедную свечу.
малым камушкам во Мцхета
воздаю хвалу и честь.
Господи, пусть будет это
вечно так, как ныне есть.
Пусть всегда мне будут в новость
и колдуют надо мной
родины родной суровость,
нежность родины чужой.
10. Кто одаряет (а порой — огорчает) нас снами? Я пробовала сама перевести
грузинские слова на русский язык, у меня ничего не вышло: я не умею
писать по-грузински, но я и во сне слышу грузинскую речь, грузинское
пение.
11. О Гмерто, пишу я, — о Боже, храни этот край
земли и все, что мы видим и знаем, и то, что
нам не дано знать.
