Мемуары адвоката, Владимир Постанюк

Владимир Постанюк
Мемуары адвоката
Дело экс-мэра Махачкалы Саида
Амирова
2015

УДК 82-3
ББК 84-4
УДК 82-3
ББК 84-4
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
Постанюк Владимир
Мемуары адвоката : Дело экс-мэра Махачкалы Саида
Амирова. — [б. м.] : [б. и.], 2015. — 170 с. — [б. н.]
18+ В соответствии с ФЗ от 29.12.2010 №436-ФЗ
© Владимир Постанюк, 2015

Глава 1. Клиент
Адвокаты при выполнении своих
обязанностей всегда должны
действовать свободно, честно
и бесстрашно.
Из резолюции
конференции
Международной
Ассоциации юристов
«International Bar
Association», Нью-Йорк,
23 сентября 1990 года
Тот летний день врезался в мою память надолго. Он ничем
не отличался от других, таких же тёплых и подолгу светлых,
кои бывают в Москве в июне месяце. Я ехал в бесконечной
пробке, тянувшейся неспешно, точно хвост гигантского удава,
который только что отобедал жирным кроликом и теперь нику-
да не торопился.
В этой длинной и бессмысленной автомобильной очереди
я коротал время, обдумывая текущие судебные дела. И мой
мозг, будто старый ламповый радиоприёмник, сам настраи-
вался на нужную волну. Тогда я и представить себе не мог, что
моя, в общем-то, спокойная и вполне успешная адвокатская
жизнь превратится в детективный триллер.
Передо мной медленно проносились дома, выстроенные
ещё в годы расцвета социализма, мелькали рекламные щиты,
призывающие покупать автомобили марки «Subaru», пить пеп-
си-колу и смотреть телеканал «Россия».
Сказать по правде, я давно перестал включать телевизор,
чего не скажешь о моей любимой жене. Именно благодаря ей,
вчера за ужином я и ухватил кусок репортажа о спецоперации
ФСБ в Дагестане, где в собственном доме был арестован мэр
Махачкалы. Его, прикованного к инвалидному креслу, доста-
3

вили на площадь Ленина и, посадив в прилетевший, бог весть
откуда, вертолёт, доставили в аэропорт, а оттуда на самолёте
отправили в Москву. Диктор долго и упорно вбивал в головы
обывателей, что парализованный чиновник, стоявший у руля
города почти два десятка лет, на самом деле был чуть ли тене-
вым правителем всей республики. «Кровавый Рузвельт», «гла-
варь мафии», «крёстный отец»… Этими и другими подобными
эпитетами бойкий репортёр щедро пересыпал свою пёструю
речь, явно отредактированную закулисными режиссёрами.
Меня, признаться, всегда возмущала пропагандистская арт-
подготовка следственных органов, вошедшая в моду в послед-
ние годы. Расследование дела только-только начинается,
до суда ещё далеко, — да и состоится ли он вообще? — а офици-
альный представитель Следственного комитета уже
во всеуслышание заявляет о причастности арестованного
к убийству сотрудника своего ведомства. Разве это правильно?
А если выяснится, что подозреваемый невиновен? Что тогда?
Выйдет ли перед сонмом газетчиков известный всей стране
пресс-секретарь Следственного комитета, достигший популяр-
ности не меньше, чем многие эстрадные звёзды (что, согласи-
тесь, не нормально) и станет ли вещать об ошибочности перво-
начальных подозрений, заблуждений следователей, поспешно-
сти в оценке событий? И примутся ли вслед за ним извиняться
журналисты? Нет, скорее комета Галлея врежется в землю, чем
высокие чины признают собственную неправоту. Ведь за этим
должны будут последовать понижения в должности, чьи-то
отставки и увольнения. А кто согласиться ломать себе карьеру?
Размышления прервал телефонный звонок. Старый клиент
просил о срочной встрече. Я согласился и, чтобы сэкономить
время, предложил увидеться через полчаса в небольшом уют-
ном кафе совсем неподалёку от того места, где я и застрял
в пробке. Перестроившись в крайний левый ряд, я успел совер-
шить разворот, и «Мерседес», свистя шинами, вынес меня
на противоположную сторону улицы.
Место для парковки нашлось сразу, и уже через минуту я
выбрал столик у самого окна. Отсюда прекрасно просматрива-
ВЛАДИМИР ПОСТАНЮК
4

лась не только улица, но и подъезд к этому модному заведе-
нию. Привычка хотя бы немного заботиться о своей безопас-
ности появилась у меня лет пятнадцать назад. В ту пору про-
фессия защитника была такой же рискованной, как и профес-
сия банкира. Погиб от пули наёмного убийцы и мой старинный
приятель. Злоумышленника не нашли до сих пор. Мы распута-
ли с ним не одну дюжину сложных дел и помогли суду оправ-
дать немало подсудимых. Каждый год, в ту трагическую дату,
я наливаю вечером рюмку коньяку и выпиваю за помин его
грешной души. А разве не все смертные грешны? И да будет
земля ему пухом!
Зал был почти пуст. Лишь через пару столиков, у раскиди-
стой пальмы, сидел ранний посетитель. Он пил кофе и читал
утреннюю прессу. И это казалось странным, потому что в наше
время чаще можно увидеть человека с планшетом или ай-
фоном, нежели с газетой.
Миловидная официантка принесла мне чашку зелёного чая.
Судя по измученному лицу, она провела бурную ночь. В расчёте
на щедрые чаевые блондинка натянуто улыбнулась, и, стуча
каблуками, исчезла.
Неслышно отворилась дверь, и появились двое мужчин.
Впереди шёл Джамалладин. Я знал его давно, мы познакоми-
лись несколько лет назад. Тогда я работал ещё в Ставрополе
и представлял его интересы в Арбитражном суде. Следом
за ним шагал молодой человек. На вид ему не было и тридцати.
Они сели за стол. Первым заговорил мой бывший клиент:
— Доброго дня, Владимир Дмитриевич! Познакомьтесь, это
мой близкий человек — Далгат Амиров. Его отец — мэр Махач-
калы. Он арестован. Возможно, вы видели это по телевидению.
Я кивнул. Мы пожали друг другу руки.
«И впрямь говорят: пути Господни неисповедимы, — поду-
мал я. — Кто бы мог подумать, что мне придётся обсуждать это
дело?»
Вновь возникла официантка и, получив заказ, удалилась.
Через несколько минут она принесла две чашки кофе по-турец-
ки.
МЕМУАРЫ АДВОКАТА
5

Суть дальнейшей беседы заключалась в том, что, по словам
Далгата, ещё несколько дней назад, ближе к вечеру, когда весь
Дагестан смотрел финальный матч в Грозном за кубок России
между махачкалинским «Анжи» и московским ЦСКА, в доме
Саида Амирова настойчиво зазвучал домофон. И стоило отво-
рить дверь кому-то из родственников, как внутрь ворвался
спецназ ФСБ. Всё остальное не отличалось от того, что я видел
в новостях. Парализованный после покушения мэр, задал всего
один вопрос. Он хотел знать, кто подписал постановление о его
задержании. Услышав ответ, хозяин дома покачал головой
и попросил жену собрать лекарства и вещи. Остальные дей-
ствия развивались со скоростью вращения киноаппарата бра-
тьев Люмье: бронированный спецавтомобиль, вертолёт Ми-8,
аэропорт, военный самолёт, Москва. Ну, а там почти то же
самое: аэропорт, автозак, Лефортово. И третьего июня Басман-
ный суд принял решение об аресте.
Не лучше обошлись и с племянником Саида Амирова —
Юсупом Джапаровым. Тридцатого мая вооруженные люди
в масках ворвались в его кабинет в г. Каспийске, и Юсуп, пола-
гая, что это террористы, выпрыгнул в окно, ведь надпись
«ФСБ» у них была только на спинах. С поломанной ногой
и ушибом позвоночника он сумел забраться в свой автомобиль
и заблокировать двери. Испуганный парень уже тут начал
судорожно звонить в милицию и в этот момент один из спец-
назовцев показал ему через стекло своё удостоверение. Только
после этого Юсуп открыл дверь. Ему тут же надели на голову
мешок и на его же машине повезли в Махачкалинский суд, где
избрали меру пресечения. А потом доставили в Москву.
— Отца подозревают в причастности к убийству исполняю-
щего обязанности начальника следственного отдела по Совет-
скому району Махачкалы Арсена Гаджибекова, которого
застрелили в декабре 2011 года. Они считают, что он «заказал»
следователя якобы за то, что тот провел без согласования с ним
выемку документов в одном из подразделений администрации
г. Махачкалы. Организатором убийства называют некоего
Магомеда Абдулгалимова по прозвищу Колхозник. Его аресто-
6

вали ещё осенью прошлого года. До этого он работал помощ-
ником прокурора г. Хасавюрта. Кабинет отца в администрации
обыскали, потом перевернули весь наш дом, но ничего проти-
возаконного не нашли. Но, слава Богу, ничего и не подброси-
ли. Басманный суд определил, что два месяца он будет содер-
жаться в СИЗО Лефортово. Я уверен, что это ошибка, — тяжело
вздохнув, выговорил Далгат. — Да и отец, как мне передали,
не сомневается, что высокие чины в Москве разберутся, и всё
станет на свои места. Не может быть, чтобы кто-то поверил
в этот бред. Но и нам не стоит сидеть, сложа руки. Вот поэтому,
следуя рекомендации Джамалладина, мы хотели бы попросить
вас взяться за это дело.
— Он помолчал немного, посмотрел на меня и спросил: —
Вы согласны?
— Да, — кивнул я и протянул свою визитную карточку. —
Однако мне кажется, что здесь не так всё просто. Раз уж власти
решились на столь грубый шаг, то я сомневаюсь, что всё само
собой уладится. К тому же, они широко разрекламировали
свою акцию по телевидению. В таких случаях всегда присут-
ствует элемент чей-то личной заинтересованности.
— Возможно, вы правы. Но трудно поверить в нелепые
обвинения. Отец и слухом не слыхивал о погибшем следовате-
ле. Непонятно, кому это нужно?
— Рано или поздно мы об этом узнаем.
— И, тем не менее, я надеюсь, что с отцом скоро всё образу-
ется. А вот, что касается Юсупа, то тут вообще много непонят-
ного. Как нам известно, его подозревают в соучастии в убий-
стве того же самого следователя. Полная чушь, согласитесь…
Но мы беспокоимся за него. Ведь он выпрыгнул из окна вто-
рого этажа, и, говорят, сломал ногу. Я представляю, в каком он
находится состоянии.
— Вы правы. В таком случае, будет лучше, если Юсуп станет
моим клиентом. Для этого нам надо проехать в мой офис
и заключить соглашение. Я выпишу ордер на его защиту
и в ближайшее время навещу его. Но ничто не помешает мне
защищать и Саида Джапаровича. В принципе, закон допускает
7

это, если в показаниях обвиняемых нет существенных проти-
воречий, хотя в этом есть и некоторые минусы. Но все детали я
предлагаю обсудить уже у меня.
— Хорошо. Я подъеду к вам через два часа. Вас это устро-
ит? — осведомился он.
— Вполне. Надеюсь, Джамалладин расскажет вам, как
добраться коротким путём, минуя пробку на Ленинском про-
спекте.
— Мы приедем вместе, — ответил тот и улыбнулся. Это была
единственная фраза моего старого приятеля, сказанная за всю
встречу.
По дороге в офис я невольно вспомнил события пятнадца-
тилетней давности. Тогда я приехал в Россию из Казахстана.
И хотя у меня не было особых трудностей с казахским языком,
но я принял решение навсегда остаться в России. К тому вре-
мени я уже работал судьёй. А до этого трудился следователем,
а затем и заместителем руководителя Следственного Управле-
ния Астаны.
А вообще-то я появился на свет в 1965 году в Славгороде —
небольшом городке Алтайского края. Семья у нас была друж-
ная: мама, папа, сестра Валентина и я. Мои родители инвали-
ды. Они глухонемые, но мы с сестрой проблем ни с речью, ни
со слухом не имеем. Мой отец родом из Павлодара (соседнего
города, расположенного на территории Казахской ССР) скоро-
постижно скончался в 1977 году, когда мне было всего двена-
дцать лет. Сестры и братья отца убедили маму, что бы я учился
в городе Павлодаре, в школе где был химико-математический
класс, видимо считая, что у меня есть какие к этому наклонно-
сти к этим предметам. Как сейчас понимаю они просто хоте-
ли помочь моей маме. Мама согласилась. Сейчас я понимаю,
насколько ей было бы тяжело остаться с двумя детьми и без
кормильца. Спасибо моим любимым тётушкам — тёте Кате,
тёте Нине и особо любимой мною тете Анне — и конечно бра-
тьям отца Емельяну и Владимиру. Тепло их сердец навсегда
останется в моей душе.
Потом был Ленинград- ВУЗ МВД, затем распределение, где
8

я юный отличник имеющий право выбирать между Ленингра-
дом и Москвой выбрал Казахстан. Вот так я и оказался сначала
в союзной республике, и потом уже в соседнем с Россией госу-
дарстве.
Но в январе 2000 году я переехал в Ставрополь. К тому вре-
мени в этом южном городе осели мои двоюродные братья,
которые тоже трудились на адвокатском поприще. Самым
известным среди них был Владимир Шарко.
Именно по его совету я взялся за дело женщины Гуриевой
И., которую обвиняли во всех смертных грехах: организации
преступного сообщества, похищении человека, хранении ору-
жия…. Я вступил в дело, когда суд первой инстанции уже вынес
ей приговор, а суд второй инстанции подтвердил его закон-
ность. Он был суров: 14 лет лишения свободы. За дело я при-
нялся абсолютно бесплатно. Тогда у меня не было клиентов,
а для адвоката главное — не сидеть без работы. Помню первую
встречу с той, почерневшей от горя молодой матерью. Выяс-
нилось, что до меня у нее было несколько адвокатов, но ко
дню вынесения приговора не осталось ни одного. К сожале-
нию, когда у клиента заканчиваются деньги, пропадают
и защитники.
Она удивилась, когда узнала, что я буду работать бесплатно.
Я честно сказал ей тогда, что мой гонорар — это мои будущие
клиенты. Не теряя времени, я приступил к изучению дела.
А в нём таилась масса нестыковок и следственных натяжек. Я
посещал её в СИЗО, затем в колонии, выяснял детали. Не знаю,
что там она рассказывала своим сокамерницам, но очень скоро
в мой офис посыпались письма от осужденных женщин
с вложенными приговорами. И все они просили, чтобы я начал
их защищать. А ведь никакого результата по своему делу я ещё
не имел. Да и каким он будет было неизвестно.
Наконец, я подавал жалобы одну, вторую, третью… Но суды
оставляли приговор в силе. Однако я не сдавался и подготовил
жалобы в следующую инстанцию.
Почти год я «бомбил» все судебные инстанции. Итог пора-
довал не только меня, но и мою подзащитную: в итоге суд
9

прекратил дело по всем статьям оставил только часть 1-ю ста-
тьи 222 (Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение,
перевозка или ношение оружия, его основных частей, боепри-
пасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств).
Вместо четырнадцати лет, она получила всего один год
и уже через пару недель вышла на свободу. Я встречал ее
в колонии города Зеленокумска. В глазах моей подзащитной
блестели слёзы радости. Эти минуты — самые драгоценные для
адвоката. В такой момент, действительно, понимаешь полез-
ность своей работы.
К сожалению, прокуратура, вместо того, чтобы стоять
на страже законности и следить за объективностью расследо-
вания, зачастую, оказывается на стороне следователя. И вот
тогда государство уже становится против обвиняемого полно-
стью, а ведь следователь может заблуждаться и он, как и любой
другой человек, может допускать в работе брак. От ошибок
никто не застрахован. Да и далеко не все работники следствен-
ных органов отличаются старательностью. Среди них хватает
и лодырей, и бездарей. Вот и случается, что дело собрано
на скорую руку, подшито и отправлено в суд. А там обстановка
во многом схожая. Не всякий судья внимателен. Некоторые
с делом знакомятся лишь во время судебного заседания,
а приговора пишут по обвинительным заключениям. Замечать
судье ошибки следствия — себе дороже. Зачем сорится с проку-
ратурой и следствием?
Знаете, меня всегда возмущал тот факт, когда во время
перерыва в судебном заседании, поддерживающий обвинение
прокурор, удаляется в кабинет судьи и гоняет там чаи. Ну,
а какой состязательности и равноправии сторон можно в таком
случае говорить? Разве пойдёт судья против такого прокурора?
Станет ли, к примеру, он удовлетворять ходатайства адвоката
о признании тех или иных доказательств недопустимыми?
Уверен, что нет. Но, слава Богу, остались ещё в нашей судебной
системе честные и грамотные судьи. Не будь их — мир стал бы
серым, как тюремная стена.
И всё-таки тогда, в начале 2000-х, работать было намного
10

легче. Судебная власть России, пытаясь отмыться от советского
наследия, старалась быть независимой, такой, какой она
декларируется в статье 10-й нашей Конституции. Худо-бедно
у новой ветви государственной власти это получалось. И пото-
му-то в те годы можно было надеяться на получение оправ-
дательных приговоров. Натворил бездарный следователь оши-
бок, накуролесил с доказательствами и всё: часть материалов
дела признавалась, полученной с нарушением федерального
закона и не могла использоваться в суде в качестве доказа-
тельства вины. В таком случае, вершителю человеческих судеб,
облачённому в мантию, не оставалось ничего другого, как
оправдать подсудимого. Впоследствии, в новый уголовно-про-
цессуальный кодекс внесли столько поправок, и вопрос даже
не в том стал он хуже или лучше, вопрос в том, как применяет-
ся этот закон..
И сейчас — я говорю с горечью — состязательность сторон
в уголовном процессе осталась фактически только на бумаге,
за редким исключением. Иногда мне кажется, что не Фемида
с повязкой на глазах, а следователи и поддерживающие обви-
нение прокуроры слепы. Они будто никогда не читали ни
о презумпции невиновности, ни о том, что «неустранимые
сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемо-
го». Но в жизни всё прозаичнее: многие положения основного
закона просто не действуют.
Порою создаётся впечатление, что все — оперативные
работники, следователи, прокуроры, судьи и даже адвокаты —
играют в какую-то одну игру под названием «процесс». И в ней
главными являются не законы, а иные, удобные для чиновни-
ков и принятые в их кругу неписаные правила. Уж сколько раз
я сталкивался с тем, что ДТП, совершённое с участием судьи,
депутата или высокопоставленного сотрудника МВД и ДТП,
допущенное обычным россиянином — дядей Васей с соседнего
двора — рассматривается по-разному. В первом случае, если
вы представляете интересы виновного лица, к вашим хода-
тайствам и заявлениям будет самое внимательное отношение
и если следователь — не дай Бог! — допустил оплошность, суд
11

обязательно обратит на этот внимание и сделает соответствую-
щий вывод. Безусловно, в такой обстановке адвокату работать
намного легче. А вот во втором случае — всё наоборот…
Однажды я защищал простого работягу, токаря. Вся «вина»
этого человека заключалась в том, что его «Москвич» оказался
крайним на стоянке, и именно в него врезалась «шестёрка»
с пьяными следователями на Ставрополье. На месте ДТП оста-
лась только дама-следователь, якобы бывшая за рулём, а два её
пассажира ретировались. Вызванный наряд ГИБДД «добросо-
вестно» нарисовал нужную картину: мол, «Москвич» находился
на проезжей части и создавал угрозу движения транспортных
средств, а «шестёрка», пытаясь уйти от столкновения с пешехо-
дом, неизвестно откуда появившемся, вынуждена была манев-
рировать и потому врезалась в злополучный «Москвич». Пред-
ставляете, каково было удивление токаря, когда его вызвали
со смены и сообщили, что он виноват в ДТП, которого тот даже
не видел? Мне повезло: то дело я развалил в суде, доказав, что
на самом деле «мадам следователь» не могла быть за рулём,
поскольку она не имела водительского удостоверения, несмот-
ря на то, что в своё время окончила Волгоградскую академию
МВД и получила свидетельство об окончании курсов водителя.
Но вот экзамены на права она не стала там сдавать, решив
получить их без проблем у себя дома. Однако с этим девушка
не спешила. И хоть потом ей и выдали права задним числом,
но всё равно ошиблись: дата ДТП была раньше, чем дата выда-
чи прав. Нашлись и очевидцы случившегося — простые люди,
которые не побоялись выступить в процессе. Само дело рас-
сматривалось в суде трижды. И лишь кассационная коллегия
по уголовным делам краевого суда поставила справедливую
точку: токаря оправдали и ему вернули права. Последствия для
лжесвидетельницы и её попутчиков должны были бы быть
самыми плачевными. Вероятно, так бы и случилось, если бы
наша судебная система была бы по-настоящему независимой.
Не успел я тогда закончить работу по делу о ДТП, как ко мне
обратились родители одного парня из Кисловодска. Он привле-
кался к уголовной ответственности за покушение на убийство
12

двух сотрудников милиции. Звали Шамиль Рамазанов. Мать
Шамиля была карачаевкой, отец — даргинец. Преступление
произошло ночью, на крыльце кинотеатра «Россия». Два потер-
певших, по счастью выживших, указывали на моего клиента,
утверждая, что именно он ударил их ножом и при том неодно-
кратно.
Следователь смеялся мне в лицо, говорил, что это дело
«дохлое», что ему уже и так всё ясно и советовал убедить подза-
щитного признать свою вину, чтобы суд хоть немного скостил
ему срок.
Молодой человек подтвердил мне, что в тот злополучный
вечер он не находился на месте совершения преступления.
Свидетелей, которые смогли бы подтвердить его алиби — тоже
не было. Вообще-то, адвокат не должен допытываться у клиен-
та, совершал ли он преступление или не совершал. Приоритет-
ным для защитника должно быть мнение, что его подзащит-
ный невиновен. А все остальные моменты уже появятся сами
собой в ходе работы.
Признаться, и сам Шамиль не надеялся, что его могут
оправдать. Он слушал меня, кивал, соглашался, но в его глазах
проскакивала едва заметная грусть: мол, зря стараешься, адво-
кат, срок мне уже заказан и от судьбы не уйдёшь… Лишь один
человек верил в меня — отец Шамиля. Ещё во время нашей
первой встречи он — совершенно слепой пожилой мужчина —
долго жал мою руку и удерживал её в своих старческих, но еще
сильных руках, будто через прикосновение хотел передать уве-
ренность в конечной победе над несправедливостью.
Стоило мне только переступить порог его дома, как он пер-
вым делом просил жену хорошенько накормить меня.
— Кушай, сынок, не стесняйся, тебе предстоит долго
бороться за правду, а для этого нужны силы, — усаживаясь
в кресло, говаривал он.
Я часто задавался вопросом: что должно быть главным
в работе адвоката по уголовным делам? Наверное, знания сто-
ят на самом первом месте. За ними, безусловно, следует чув-
ство сострадания к подзащитному, желание понять человека,
13

разобраться в его душевных струнах. А на третье место я бы
поставил азарт. Без него в нашей работе никак не обойтись. Я
люблю это сладкое чувство, не сиюминутное, — хорошо зна-
комое картёжным игрокам и посетителям казино, — а продол-
жительное, когда ты просчитываешь возможные ходы своего
соперника и пытаешься понять, как он поступит. Слава богу,
я сам не один год находился в ипостаси следователя и судьи,
потому для меня не составляет большого труда предвидеть
возможные действия бывших коллег.
Принявшись за защиту Шамиля, я первым делом приехал
осмотреть место происшествия. Сколько раз я стоял
на ступеньках кинотеатра ночью и моделировал ситуацию?
Пять, семь или десять? Не знаю, не считал, да ведь не это глав-
ное. Но именно в один из тех тёплых июльских вечеров меня
осенила догадка: нападение совершил не Шамиль, а совсем
другой человек.
Ещё в первом протоколе допроса потерпевших указыва-
лось, что злоумышленник был высок и худощав. Судя по всему,
сотрудники правоохранительных органов рекомендовали обо-
им потерпевшим опознать именно Шамиля, поскольку он уже
давно мозолил им глаза, но повода для задержания у них
не находилось.
Одно из опознаний проводились с явным нарушением уго-
ловно-процессуального закона.
Потерпевший, оглядев трёх человек, неуверенно произнёс:
— Вот, это он, Шамиль. Именно он накинулся на меня
с ножом.
Мой подзащитный округлил от удивления глаза, но промол-
чал.
— Откуда вы можете знать, как его зовут? — поинтересовал-
ся я. — Неужто, он представлялся вам во время нападения?
— Так этот бандит всему городу известен, — пролепетал
милиционер, пытаясь выкрутиться из неприятной ситуации.
— А зачем же тогда проводить опознание, если вы его лично
знаете? — осведомился я и с недоумением взглянул на следова-
теля.
14

— Ну, нет, лично я его не знаю, — бормотал потерпевший, —
просто коллеги переживали за меня и рассказали всю его под-
ноготную.
— И фотографию показывали? — поинтересовался я.
— Да, — признал он, и тем самым, провалил следственное
действие.
Я настоял, чтобы его слова попали в протокол опознания.
Следователь нервничал, краснел, но вынужден был мне
уступить. Так, не торопясь, тщательно просчитывая все детали,
я вытаскивал кирпичики из шаткого здания обвинения. Но,
несмотря на это, дело всё-таки отправили в суд. И уже там мне
удалось признать то самое опознание, проведённое с наруше-
нием закона.
Когда до конца процесса оставалось всего несколько засе-
даний, родственники Шамиля, попросили меня приехать к его
отцу. Мне сказали, что он был тяжело болен, и его дни сочтены.
Старик сидел под раскидистой яблоней и ждал меня. Я
поздоровался. Он вновь взял мою руку в ладони и чуть слышно
произнес:
— Посиди со мной, сынок.
Я опустился на стул.
Примерно через минуту он проронил:
— Мне рассказывали, как ты умело борешься за правду.
Теперь я точно знаю, что ты спасёшь моего сына. Я не буду
больше тебя задерживать. Спасибо тебе!
Затем, он попросил жену отвести его в дом.
Я ушёл, но это «спасибо тебе» до сих пор осталось самым
большим и самым дорогим авансом в моей жизни.
Через несколько дней этого человека не стало. Я отправился
в СИЗО, чтобы сообщить подзащитному о трагедии.
Шамиль вошёл в комнату для свиданий и, заметив рас-
стройство на моём лице, спросил:
— Что-то случилось… с отцом?
Я обнял его, похлопал по плечу и чуть слышно выговорил:
— Он умер. Держись…
Парень упал на стул. Он закрыл лицо руками, но не проро-
15

нил ни звука. Да, непростая доля адвокатов сообщать людям
страшные вещи.
Уже на следующий день процесс возобновился. В суд при-
шел скромный «ни чего незначащий для следователей, сви-
детель гардеробщик, который принес с собой и передал суду
пальто, человека который «резал нес частных милиционеров»
и не взял его в гардеробе так как убежал.
Я попросил судью осмотреть это пальто, а затем дать моему
подзащитному хотя бы попытаться одеть это пальто…
В итоге судья вынес оправдательный приговор. Шамиля
освободили прямо в зале суда.
Да, много времени прошло с тех пор, но я, как это ни пока-
жется странным, помню все свои процессы. Конечно, вывет-
рились имена и фамилии некоторых подзащитных, но суть
и стратегия защиты не забываются. И потому, когда появляется
новый клиент, я просто вытаскиваю из закоулков памяти похо-
жее дело и его примерное решение мне уже известно. Остаётся
лишь ознакомиться с деталями и внести коррективы. Но след-
ствие по делу Саида Джапаровича Амирова не было похожим
ни на одно из прежних моих разбирательств. И прежде всего
потому, что с самого начала я натолкнулся на упорное нежела-
ние следователя обратить внимание на вполне очевидные фак-
ты.
Однако не будем торопить события.
Итак, я прибыл к себе в офис на Варшавское шоссе. Почти
следом за мной появились недавние собеседники: Джамалла-
дин и Далгат. Мы уединились в моём кабинете. Вторая часть
нашей встречи была короткой. Когда мы покончили с формаль-
ностями, кои предшествуют вступлению адвоката в дело, я
попросил Далгата дать мне номер телефона следователя, веду-
щего расследование дела Юсупа Джапарова. Он кивнул, достал
айфон и продиктовал номер.
— Как только я увижу Юсупа, я сразу же вам позвоню, —
пообещал я.
— Ну, что ж, — поднимаясь с кресла, проронил Далгат. —
Буду ждать вашего звонка. Да поможет вам Аллах!
16

Мы попрощались, и кабинет опустел. Я попросил секретар-
шу сварить мне чашку крепкого кофе. Оставшись один на один
со своими мыслями, я никак не мог отделаться от ощущения,
что, на самом деле, всё намного серьёзнее, чем представляют
себе родственники Амирова. И, к сожалению, совсем скоро мои
подозрения оправдались. Дабы разобраться в ситуации, уже
через пару дней я вылетел в Дагестан.
17

Мемуары адвоката, Владимир Постанюк

Recommended

Recommended

More Related Content

What's hot

What's hot (15)

Similar to Мемуары адвоката, Владимир Постанюк

Similar to Мемуары адвоката, Владимир Постанюк (20)

Мемуары адвоката, Владимир Постанюк