1. 1
Татьяна Андреева
Чудо
Димин Ангел-хранитель стоял, сложив крылья и прислонившись плечом к
стене дома в двух метрах от своего подопечного, скрестив руки на груди и
понурив голову. Время от времени он поднимал глаза на Диму, соображая, как
ему помочь.
Дима, мужик лет пятидесяти, в грязных хлопчатобумажных спортивках, в
заношенной осенней куртке и старых зимних ботинках на босу ногу, лежал,
раскинув руки на двух бетонных плитах, сложенных одна на другую, голова
его неудобно свешивалась вниз, шапка и сумка валялись рядом в снегу. Он
был пьян до изумления и почти ничего не понимал, лишь какие-то отдельные
несвязные слова скользили по поверхности его угасающего сознания. Дима
лежал уже давно, его неподвижное тело припорошило лёгким чистым снегом.
Мимо шли с работы редкие люди и не обращали на него внимания.
«Хоть бы он попросил меня о помощи», тоскливо думал Ангел, «почему-то
люди считают, что наши силы ангельские бесконечны, и мы не нуждаемся в
дополнительной энергии. Конечно, мы питаемся духовной пищей - вниманием
и любовью к себе, а наипаче требуется нам, чтобы люди обращали к нам
призывы о помощи в минуты бедствия. А Димитрий и не подозревает о моём
существовании, да и Господа нашего поминает только всуе, по старой
привычке, воспринятой от своей бабки Маланьи, царство ей небесное». Ангел,
по причине невнимания с Диминой стороны, совсем обессилел и истончился,
крылья имел какие-то поношенные, а общий вид прозрачный и хворый. Но он
не роптал, такова его судьба и предназначение, спасать этого непутёвого
человека. Сколько уж раз он его спасал, бывали и похуже случаи. «И люди,
как будто его не видят, а ведь пост Рождественский идёт, неужто, ни одного
верующего в округе не осталось?»
В этот момент рядом с Димой остановилась женщина лет шестидесяти,
подошла поближе, чтобы удостовериться, жив он или нет.
- Господи, помилуй! - прошептала она и перекрестилась.
Ангел у стенки встрепенулся. «Ну, вот!», подумал он, «хоть одна догадалась к
Господу обратиться. И народ сейчас набежит и мне будет легче помогать».
Тут же к женщине присоединилась девушка, и они стали осматривать мужика,
не решаясь к нему притронуться. Однако по характерному запаху они
догадались, что он пьян, и решили вызвать милицию. Старшая женщина уже
забыла, только что проявленную собственную сердобольность, и ворчала:
- Милиция всю пьянь теперь сразу в больницу везёт, вытрезвители-то
позакрывали. Всё экономят. Лучше бы о докторах и больных подумали,
каково им с алкашами возиться!
2. 2
Тем временем вокруг Димы уже собралось несколько доброхотов и зевак.
Какая-то тётка кричала, что нужно вызвать «Скорую», потому что человек не
пьян, а ему плохо. Она тормошила Диму, спрашивала, как его зовут, а он даже
не пытался выговорить свое имя и фамилию, а лишь мычал и мотал головой,
отказываясь вставать и идти домой. Тётка подложила Диме под голову его
сумку, нахлобучила на голову шапку и велела всем звонить в «Скорую», что и
было сделано незамедлительно и напрасно. «Скорая» приезжать не
торопилась. Какой-то молодой мужчина, как в американских фильмах,
наклонился и проверил, есть ли у Димы пульс, прижав два пальца к артерии на
шее, и похлопал его по щекам, правда, безрезультатно.
Вместо «Скорой» приехала милиция и увезла Диму в больницу. Ангел,
сиротливо поджавшись, удалился вслед за ним. Маленькая толпа, которая
собралась по этому случаю, ещё некоторое время не расходилась,
объединённая чувством исполненного долга и радостью оттого, что всё так
хорошо и быстро закончилось.
- Я его вспомнила, - говорила тётка, руководившая процессом вызова «Скорой
помощи». - Мы когда-то жили рядом, в старом доме на Гагарина. И был он
Дмитрием Иванычем, уважаемым доктором, ортопедом-травматологом. А
потом у него жена умерла, и он с горя спился. Квартиру пропил, где и живёт
теперь, не знаю.
Народ сочувственно погалдел и разошёлся по домам.
В больнице Дмитрия Ивановича узнала старая нянечка, баба Фиса. Они когда-
то вместе работали в областной больнице.
- Ах ты, Господи! – причитала она. – Да, как же это ты так, Дмитрий Иваныч,
голубчик? Чем помочь-то тебе, горе моё?
- А ты посиди около него ночью, Анфиса Петровна, - посоветовал дежурный
врач – может и оклемается, чем чёрт не шутит?
- Что ты, батюшка, нечистого-то у постели больного поминаешь? Грешно
тебе!
Медсестра взяла кровь на анализ, и уже через пятнадцать минут врачу стало
ясно, что дело тёмное. Анализы показали сильное отравление дешёвой водкой
и ещё какой-то дрянью. Дима в очередной раз находился на грани между
жизнью и смертью. Однако, как бывшего коллегу, его откачали и положили
«на просушку» в отдельную маленькую палату «для своих». Он лежал
опутанный трубками от капельницы, как террорист-смертник проводами, и не
подавал видимых признаков жизни.
Вечер клонился к ночи, и баба Фиса пришла к Диме «сидеть». Она
угнездилась на старом деревянном стуле с облезлой кожаной обивкой, такой
же морщинистой и коричневой, как её лицо и руки. Из тряпичной сумки
собственного пошива, лежавшей на полу около стула, торчали вязальные
спицы с насаженным на них очередным шарфиком для внука. Димин Ангел-
хранитель скорбно стоял у изголовья широкой реанимационной кровати,
опираясь локтями на стальную спинку. Все надежды его устремились к
вяжущей бабе Фисе, всё-таки старые люди ещё верили в Бога в этом городе.
3. 3
Фиса вязала и, заметно окая, разговаривала с Дмитрием Ивановичем:
- Ты, уж, голубчик, Дмитрий Иваныч, оживай. Тоже выдумал, на тот свет
отправляться. Рано тебе ешшо. Помнишь, какой ты светлый человек ране
был? А доктор, какой? Ни одного больного без внимания бывало не
оставишь, а уж если кто тяжёлый, так по всей ночи у его дежуришь, и домой
не идёшь. Особливо нашего брата, стариков, жалел. Уж никто не берётся
лечить, помирать говорят пора, а ты завсегда со всем вниманием. Одной
старой женщине, ветерану войны, участковая докторша сказала: «Спина у тебя
болит, в больницу хочешь? Да тебе скоро девяносто лет стукнет, никто тебя в
больнице лечить не будет. Потому, что с такими показаниями ни одной
процедуры делать нельзя, рассыплешься. Пусть дети тебе муравьиного спирту
в аптеке купят, им и лечись». Сказала и ушла. Возмущённая дочка привезла
старую мать к тебе, и ты взялся её лечить и на ноги поставил! А потом,
голубь, горе у тебя случилось, ты и запил. Что ж, всякий бы запил на твоём
месте. А теперь, видать отпил ты своё, пора и за ум браться. Что, не согласен?
Фиса сошла со стула, охнула, потёрла рукой больную поясницу, и склонилась
над Димой:
- Вижу, что согласен. Поглядел бы ты сейчас на себя, болезной. Лежишь тут
бледный, даже немного синевой отдаёшь, глаза закрыты, иголки изо всех рук
торчат. Страсть смотреть! Ну, да есть у меня средство, как тебе помочь
оклематься. Помолюсь я о твоём здравии. Прочту самые сильные молитвы по
двадцать раз, глядишь, и очнёшься.
Встала старая Фиса рядом с Ангелом в изголовье кровати, поправила белый
платочек на голове, посмотрела на Диму строго и начала читать молитвы.
С первыми же словами, «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа», Ангел-
хранитель наполнился голубоватым светом, а на «Богородице Дево радуйся»
начал переливаться всеми цветами радуги. Жаль, что людям не дано этого
видеть. Многократное повторение молитв вливало в него новые силы, он на
глазах становился всё легче, явственнее и радостнее. И вот, он уже парил в
воздухе над Диминой кроватью и осенял его крестным знамением. «Ну,
наконец-то», думал Ангел, - «Слава тебе, Господи! Вернулись ко мне силы
небесные. А при такой помощи я его не только от смерти избавлю, но и
наставлю на путь истинный. Молодец, Анфиса Петровна».
Ангел ещё раз перекрестил болящего и сиделку. А потом, направил очи,
полные исцеляющей силы и врачбы, на Диму.
Баба Фиса со словами «Господи помилуй» повернулась к Дмитрию Ивановичу
и заметила, что он пошевелился и открыл глаза. Он не сразу понял, где
находится, но, услышав слова молитвы, повернул голову и узнал свою старую
знакомую.
- Анфиса Петровна, - прошептал он – это вы?
- Я, милок, не отвлекай, немного дочитать осталось, - ласково сказала она -
закончу и поговорим.
Она дочитала последние слова молитвы, перекрестила Дмитрия Ивановича,
перекрестилась сама и направилась к своему стулу.
4. 4
- Ну, вот я и закончила. А ты, с Божьей помощью, очнулся.
- Я, как будто спал, Анфиса Петровна, и видел чудесный сон, - слабым голосом
прошептал Дмитрий Иванович. - Словно мне явился мой Ангел-хранитель.
Точь-в-точь такой, как в детстве бабушка Малаша рассказывала, в белых
одеждах и сияющий. От него такой свет исходил, что глазам больно стало, а
потом окутало теплом и радостью. Он мне ещё что-то сказал. Кажется, о том,
что Господь мне ещё один шанс даёт, велел бросить пить и тебя слушаться.
Баба Фиса этим словам ничуть не удивилась и заключила:
- Вот-вот, слушайся. Как из больницы-то отпустят, поедем мы с тобой в
Спасо-Прилуцкий монастырь. Там, в нижней церкви поклонимся мощам
Святого Димитрия Прилуцкого, да помолимся перед иконой Святой Божьей
Матери «Неупиваемая Чаша», глядишь, и поможет тебе Господь. Не с первого
разу, конечно. Но с чего-то начинать надобно.
Ночью Дмитрий Иванович спал, как младенец, улыбаясь во сне.
«Трудно ему будет на свет из тьмы выйти», думал Ангел-хранитель. - «Ну, а я
на что же?»
24 ноября 2012 года
