1. Тема: Ксения Собчак!
Можно просто не любить пьяных -- в конце-то концов, за что их
любить-то?! А можно не любить пьяных с пользой -- как это однажды
сделала Ксения Собчак. Леденящая кровь и терзающая душу история о том,
как активная нелюбовь Ксении, вероятно, спасла жизнь не только ей
самой, но еще десяткам потенциальных безвинных жертв.
Я вообще пьяных не люблю. И пить не люблю -- у меня потом голова болит,
туловище опухает и бессонница. Вообще вся эта пьяная эстетика в духе
Андрея Васильева и поэта Орлуши, с песнями, шабашом в <<Маяке>>,
разговорами за жизнь на прокуренной кухне и трудной эрекцией мне
прям-таки отвратительны. Есть в этом что-то
совково-пролетарско-крестьянское. И как бы апологеты движения
бухариков ни пытались придать своему пьянству вид жизненной философии
протеста, эскапизма и общественного диссидентства, выглядит это по
итогу все равно жалко и как-то по-свинячьи.
У меня всегда вызывало удивление: если уж человеку плевать на
здоровье, так зачем выбирать такой странный способ опущения? Даже
дореволюционный декаданс с его морфием и кокаином выглядит как-то
изящнее, трагичнее и, что ли, убедительней. Это из серии самоубийств:
можно, конечно, выпрыгнуть из окна, чтобы все брезгливо потом оттирали
твои внутренности с асфальта Москоу-сити, но уж лучше тогда вены
порезать в филиппстарковской ванне под Вторую симфонию Брамса. Хотя бы
красиво...
Но это, как говорится, дело вкуса. Кому арбуз, а кому свиной хрящик.
Проблема в другом -- что при всей моей нелюбви к пьяным они меня
окружают и даже, кажется, сжимают круг. На телевидении все операторы и
режиссеры бухают, и не дай боже ехать на съемки в другой город, будучи
единственной женщиной в съемочной группе: с утра будешь лично
расталкивать звуковика и тащить камеру оператора. Бизнесмены-олигархи
бухают тоже -- не пьет только Прохоров, но, может, это еще и хуже.
Бухают женщины -- чтобы как-то оставаться в одной реальности с пьяными
мужиками. И даже в Новый год по телевизору постоянно показывают
пародии на в хлам пьяных людей -- это, видимо, единственный понятный,
объединяющий всю страну образ. Короче, бухают все. А мне что делать?
Мой питерский друг Юрий Рытник уже выдвинул версию о том, что я так
долго не выхожу замуж, потому что у меня не бывает пьяных случайных
связей: <<Понимаешь, Ксюш, вокруг и так одни м...ки, а ты еще свой чай с
мятой все время пьешь и в очках с диоптриями. Конечно, шансов никаких.
Брэдов Питтов тут нет, так что надо бухать. Выпил, и вот уже и Ефремов
с Башировым почти что Клинт Иствуд с Киану Ривзом. А там уже

2. проснулись, посмеялись, может, дело и заладится>>.
Короче, пока дела не ладятся. Зато пьяные меня любят и постоянно
караулят на моем жизненном пути. Иногда даже на воздушном. А надо
сказать, что есть только одна вещь в мире, которую я не люблю больше,
чем пьянство. Это летать. Несложно догадаться, что по закону подлости
этим двум реалиям суждено было соединиться воедино, чтобы ворваться в
мою жизнь.
Рейс Москва -- Нью-Йорк обещал быть легким и комфортным: девять часов
полета, таблетка имована и носки из фирменного набора <<Аэрофлота>>
должны были сделать свое дело. И вот, обложившись подушками, я
приготовилась заснуть уже прямо на взлетно-посадочной полосе.
Внутренний счетчик сам по себе, без дополнительных настроек
приготовился отсчитывать этапы пути -- как у всех контролфриков,
встроенный механизм пытается хоть так проконтролировать что все в
порядке. Вот стюардесса говорит о рейсе, вот правила надува жилета,
вот гаснет свет, взлет, закрылки убираются, потом шасси, потом
меняется режим работы двигателя -- короче, вы поняли. На первой же
фразе капитана стало понятно, что привычный механизм адски нарушен:
<<Д-добрый вечер! Эт я, ваш...капитан, ой, командир Чеплевский. Полетим в
Нью-Йорк, в коротом, э-э, в карытом, э-э, в котором... >> -- я сразу
услышала знакомые интонации оператора из <<Дома-2>> после смены на
морозе, но после третьей попытки выговорить предложение о погоде весь
бизнес-класс начал переглядываться. И тут же, как будто почувствовав
недоумение пассажиров, голос оборвался, и далее уже
молодецко-пионерским баритоном кто-то умный и трезвый сообщил
температуру в Нью-Йорке по Цельсию.
Но я-то понимала, что до Нью-Йорка еще предстояло долететь. Ласково
позвала стюардессу: <<А можно посмотреть на капитана? Что у него с
голосом-то?>> -- <<Да ничего-ничего, он устал немного>>, -- доверительно
сообщила мне стюардесса, как будто говорила про мужа, который бил
посуду в соседней комнате. <<Я бы все-таки хотела на него посмотреть>>,
-- проявила я настойчивость. <<Мы уже взлетаем!>> -- строго сообщила мне
девушка. И тут мой впавший в мгновенную панику мозг совершил
неожиданное даже для самого себя.
Я вскочила и в стиле Лужкова стала звать людей почти что на баррикады:
<<Люди! Отстегните ремни! Встаньте! Мы летим с пьяным пилотом!>> Надо
сказать, что люди тоже не дураки и, несмотря на абсурдность ситуации,
начали вставать. Причем оказалось, что не только нам в <<бизнесе>>, но и
всему самолету показалось сразу, что пилот в стельку, но все как-то
стеснялись сказать об этом кому-либо, кроме друг друга.
Стеснительность никогда не была моим оружием, и я смело двинулась к
кабине пилота. Самолет замер. Стюардессы забегали. Видя, что уже не
только скандальная Собчак, но и весь самолет возмущается, нам
пообещали показать пилота, если все сядут на места. И правда через
пару минут к нам уверенной походкой вышел молодой человек лет тридцати
и по-пионерски бодро стал шутить-хохмить. <<Так вы и есть капитан
Чеплевский?>> -- учитывая, что голос у бравого пионера напоминал голос
из динамика примерно так же, как Витас Михаила Шуфутинского, вопрос
был излишним.

3. Волнения в самолете нарастали. <<Да я вас в милицию сдам>>, -- применил
исконно советский метод запугивания старший бортпроводник. Сдайте,
сдайте уже нас в милицию, а то ведь он, чего доброго, возьмет и
взлетит всем назло, искренне переживала я. А дальше начался настоящий
сюр. Ко мне подошел второй пилот и начал разговор по душам, отведя
бочком в сторону от остальных пассажиров, видимо, почувствовав во мне
предводителя восстания: <<Ксенечка, вы поймите, если сейчас менять его,
-- говорил он, как я догадалась, о пилоте трансатлантического рейса, --
то вам же хуже -- весь экипаж придется менять, а это часа на три, пока
самолет все покинут, пока другой экипаж вызовут из резерва.
Опоздаете в целом часов на пять. Вам это надо? Машина (так обычно
рекламируют трактор начальнику совхоза), -- он похлопал зачем-то по
багажной полке, -- добротная, он вообще ничего трогать не будет
(продолжал говорить он о капитане), там же еще один пилот и плюс два
сидят здесь, сменят его в середине полета. А?>> -- с надеждой спросил
он.
Я очень хотела в Нью-Йорк. Но про пьяных я знала достаточно, чтобы
понимать, что есть шанс в Нью-Йорк не попасть никогда или попасть и
посмертно быть признанными пособниками <<Аль-Каиды>>. <<Нет, -- твердо
сказала я. -- Раз он уже погоду порывался объявлять за стюардесс, то
штурвал точно никому не отдаст. Вырвет на хрен. Судя по голосу, мужик
он крепкий. Ему уже там море по колено, а земля как небо>>.
Самое удивительное, что на этом моменте в лагере повстанцев <<Боинга>>,
названного в честь путешественника Федора Конюхова, наметился раскол.
Двое грузных мужчин с Кавказа, двое рослых спортсменов и еще несколько
мужчин были уже готовы лететь (<<на хрен нам этот геморрой с
ожиданиями, чё, нормальное предложение -- там же второй вроде толковый
малый>>). Учитывая, что у нас в принципе принято нажираться в самолетах
до состояния <<Иронии судьбы, или С легким паром>> и только на наших
авиалиниях -- обратите внимание -- унизительно объявляют дополнительно,
что алкогольные напитки, принесенные с собой, пить нельзя, мужики,
отнесшиеся к пилоту с пониманием, стали быстро набирать
единомышленников. Спасло меня от алкотрипа, в прямом смысле этого
слова, только то, что в самолете было много иностранцев, проклинающих
себя в основном за то, что попытались сэкономить двести долларов на
аналогичный билет на <<Дельту>>. Не понимая русского языка, даже они
смекнули, что сам факт того, что пилот все это время не выходит и
сидит в кабине один (может, дремлет), достаточен для того, чтобы
оказаться побыстрее в зале ожидания аэропорта. Иначе опять же
ненавистное исконно-посконное отношение к собственной безопасности в
стиле <<кто не пьет шампанское>> точно победило бы.
Мы не полетели с капитаном Чеплевским. После десятиминутного стучания
наземных служб в дверь кабины он все-таки вышел, точнее, ему помог
выйти второй пилот. Пассажиров пытались отогнать, не давали снимать на
телефон, но это было бесполезно. Из кабины вывалился в дым пьяный
человек, которого пытались как можно быстрее увести с глаз долой, а он
отмахивался и громко пытался рассказать изумленным пассажирам, что у
него вчера был день рождения и ему бы просто часок поспать... Зная, что
во всем будет опять виновата скандалистка Собчак, я собрала подписи,

4. адреса и паспортные данные всех пассажиров, летевших этим рейсом, с
письменным их подтверждением того, что пилот был в неадекватном
состоянии. Только из-за этого письма <<Аэрофлот>> вынужден был признать
официально, что у капитана Чеплевского был гипертонический криз,
схожий по своим симптомам с состоянием алкогольного опьянения.
Один приятель из руководства <<Аэрофлота>> потом доверительно сказал
мне: <<Ну ты пойми, нас же из скайтим выгонят к чертовой матери, если
узнают, что у нас на международных рейсах такая фигня. На
внутренних-то им все равно, а тут международный скандал>>. Зато теперь
я всегда с трогательной нежностью думаю о наших братьях-американцах,
которые готовы заглянуть тебе даже в анальное отверстие, лишь бы ты не
провез суперопасные маникюрные ножницы. Я послушно снимаю шлепки,
отдаю лак для волос 200 мл на утилизацию и, проходя босиком по
холодному полу аэропорта Кеннеди, мечтательно представляю себе
Чеплевского, который с песней <<Лай-лай-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-лай>>
проносится над Рокфеллер-центром...
И замуж, похоже, я уже не выйду. Разве что за Медведева с Лужковым,
которые как Дон Кихот с Санчо Пансой вдвоем борются с всенародным
пьянством. Но они уже заняты...