1. Настоящее издание является фотостатом с книги, изданной мною в 1929 году в Белграде. Первое издание
(2.000 экземпляров) было быстро распродано. Приятно отметить, что интерес к родной старине не только не
угасает, но усиливается. Если старая эмиграция читала мемуары, чтобы вспомнить пережитое, то новая
читает, чтобы в правдивом изложении узнать о том, что было. Эта книга вполне отвечает желаниям
читателей. Издатель.
Обложка работы художника С. И. Образкова,
2. ЕВГЕНІЙ ВАДИМОВЪ
КОРНЕТЫ и ЗВЪРИ
(„СЛАВНАЯ ШКОЛА»)
ОЧЕРКИ
ПОСВЯЩАЕТСЯ ИВАНУ КОНСТАНТИНОВИЧУ ГАГАРИНУ
„...И были в чнымаѣ друзьями Солдашъ, корпеть и генералъ...»
Б ЛГРАДЪѢ
ИЗДАНІЕ H. 3. РЫБИНСКАГО
1929
4. Фуражка милая, не рвися — Съ тобою — жизнь моя «слита! Съ тобою бурно пронеслися — Мои кадетскіе года!..
Изъ кадетской п сни.ѣ
Насъ — челов къѣ двадцать пять.
Двадцать пять кадетъ одного и того же корпуса, которыхъ ведетъ въ военное училище посл днійѣ
разъ сопровождающій своихъ питомцевъ кадетскій офицеръ-воспитатель.
Посл днійѣ разъ на нашихъ плечахъ кадетскіе шинели и мундиры.
Насъ ведутъ къ суровой юнкерской жизни
За спиною — семь л тъѣ крикливаго, веселаго, безпечнаго, самоув реннагоѣ кадетства...
Впереди — строгая тайна знаменитой ггвардейской школы* и связанной съ нею безпощаднои
кавалерійской тренировки въ теченіе двухъ л тъ.ѣ
Жутко и торжественно...
Восемь часовъ утра.
Посл днійѣ день м сяцаѣ августа, уже зам тноѣ отдающій с верноюѣ осенью.
Маріинская площадь, громадное зданіе Петербургской консерваторіи, Крюковъ мостъ и каналъ...
По темно-бурой водъ канала плаваютъ желтые листья.
Ихъ сноситъ утреннимъ в тромъѣ съ деревьевъ Никольскаго сквера, окружающаго церковь Николы
Морского.
Мы идемъ и молчимъ.
3
5. Перес каемъ Екатерингофскій, входимъѣ на слегка качающійся подъ нашими шагами Египетскій
мостъ съ привставшими на переднихъ лапахъ темно красными сфинксами.
По об имъѣ сторонамъ моста — широкая, немного волнующаяся, изобилующая барками и
мелкими финляндскими пароходами Фонтанка.
Встр чныяѣ подводы ломовиковъ, бородатые извозчики, открытые лабазы, приказчики въ б лыхъѣ
фартухахъ у ихъ дверей, арбузы и сливы за зеркальными стеклами лавокъ,рыбные лотки съ
корюш кой и сн тками,ѣ усатые городовые на углахъ, направляющаяся за покупками кухарки...
Утро — какъ утро...
Вотъ уже и Ново-Петергофскій проспектъ, въ концѣ котораго ц льѣ нашего марша...
Настроеніе все серьезн еѣ и серьезн е —ѣ и мы уже не можемъ скрывать другъ отъ друга
волнующихъ насъ чувствъ.
Кое-кто пробуетъ шутить — бросаетъ какоенибудь слово — но шутки и остроты не удаются,
выходятъ „корявыми» и не въ силахъ отогнать мысли, зас вшіяѣ въ голов .ѣ
Правда — не на казнь и не въ тюрьму мы идемъ, въ самомъ д л !ѣ ѣ
Впереди — „школа» — Славная Гвардейская школа, блестящій юнкерскій мундиръ и шпоры
настоящаго кавалериста, конь подъ с дломъѣ и вольтрапомъ, Андреевская зв здаѣ на драгункѣ — и
все остальное, что окружаетъ будущаго корнета.
Но не легко, очень нелегко даетъ къ себѣ подступъ лучезарная зв здаѣ офицера Россійской
конницы...
И не только она — не легко вл заетъѣ на плечи и близкій уже мундиръ юнкера съ обшитыми
золотомъ воротникомъ и красными обшлагами „стр лкой».ѣ
4
6. В дь сейчасъѣ — черезъ н сколько минутъѣ — сомкнутся надъ нами жуткіе своды уже хорошо
изв стнагоѣ по разсказамъ другихъ зданія истори ческаго училища — полнаго особыхъ традицій, съ
необычной для простого смертнаго кавалерійской жизнью и суровымъ „цукомъ» ожидающихъ
насъ юнкеровъ старшаго курса, носящихъ наименованіе „корнетъ».
Они — корнеты, благородное кориетство, хранители священныхъ зав товъѣ предыдущихъ
выпусковъ, блюстители лихого кавалерійскаго духа и, строго говоря — наши главные воспитатели
и учителя.
Начальникъ училища, см нныеѣ офицеры, преподаватели военныхъ и другихъ наукъ, все это само
по себ ,ѣ на своемъ особомъ м стѣ ѣ — но самое главное — непоколебимыя традиціи школы, „цукъ»
и ожидающее насъ „благородное корнетство...
Они — корнеты; мы — зв ри,ѣ сугубые зв ри,ѣ вандалы, скифы, сарматы, пернатые, хвостатые,
мохнатые.
Мы добровольно избрали себѣ нашъ путь, ведущій въ ряды офицеровъ Россійской конницы — и
идемъ къ огненному чистилищу, черезъ которое съ преклоненной головой долженъ пройти
каждый будущій, корнетъ.
Жутко!..
Гд -тоѣ позади уже — веселое ребячество и корпусъ, каникулы въ тихихъ усадьбахъ съ уютными
домами и д тскимиѣ комнатами, заботливыя мамаши, бабушки и тетки, н жности, мягкіяѣ подушки
и теплыя од ялаѣ — и жесткое, строгое, неумолимое впереди...
Кончается Ново-Петергофскій проспектъ. Уже виденъ Балтійскій вокзалъ за Обводнымъ каналомъ
— и черезъ минуту, другую мы уже заходнмъ правымъ плечомъ въ ворота жел знойѣ ограды,
отд ляющейѣ отъ вн шняго міраѣ нашу . буду—
5
7. щую „alma mater» Николаевское Кавалерійское Училище.
За оградой — прикрытое небольшимъ садомъ, высится длинное, трехъэтажное зданіе съ
пристройками.
Надъ главнымъ фронтономъ зданія — длиннокрылый и широкій Николаевскій орелъ.
Вотъ она, школа!
Прощай д тствоѣ и безпечные мальчишескіе годы — здравствуй настоящая, суровая военная
жизнь!
II
... Какъ наша школа открывалась, Надъ ней — разверзлись небеса... Изъ «Зв ріады»ѣ
Мы — въ большомъ, н сколькоѣ низкомъ вестибюлѣ училища, въ который входимъ черезъ
единственную большую дверь.
Направо — дежурная комната, за нею — корридоръ, ведущій въ цеихгаузъ и карцера, нал воѣ —
„пріемка» и дверь въ квартиру начальника училища.
Прямо въ глубинѣ — входъ въ „гербовый» залъ и по его сторонзмъ двѣ уходящихъ въ высь
лѣстницы, ведущія въ зав тныяѣ и тачнственныя еще для насъ пом щеніяѣ „эскадрона» и казачьей
сотни.
Изъ дежурной комнаты, изв щенныйѣ о нашемъ прибытіи — выходитъ дежурный по училищу
см нѣ ный офицеръ въ формѣ Смоленскаго драгуна*).
— Пока — въ баню! — распоряжгется „Саша». — Кто изъвасъ старшій, господа? Постройтесь и
идите...
Это — „милый Саша» ротмистръ Александръ
*) Въ описываемое время — всѣ полки армейской кавалеріи были драгунскими — безъ подразд леніяѣ на гусаръ, уланъ и т.
д.
6
8. Ивановичъ Сорокинъ, бывшій дежурнымъ въ зтотъ знаменательный день.
Васъ проведетъ служитель!
Покорные всему и вс мъѣ — двигаемся въ баню.
Насъ проводить среди различныхъ построекъ, заполняющихъ внутренніе дворы „школы», среди
конюшенъ, манежей и предманежниковъ — баня ютится гд -то совс мъѣ ѣ въ глубин .ѣ
За нашей грулпой, сохраняя чувство собственнаго достоинства, движется высокая и плотная
фигура сверхсрочнаго кавалерійскаго солдата, съ вахмистерскими шевронами на рукав .ѣ
Это — Нар жный,ѣ каптенармусъ училища, в дающійѣ юнкерскимъ обмундированіемъ.
Горы этого обмундированія уже навалены въ предбанник , гдѣ ѣ сразу и происходить пригонка.
Разд ваемся,ѣ моемся и опять выходимъ въ ко стюмахъ Адама въ предбанникъ.
Отъ прошлаго на насъ уже н тъѣ ничего, кром нат льныхъѣ ѣ крестовъ.
Юнкерское б лье, юнкерскіеѣ шаровары и куртки, высокіе, грубые юнкерскіе сапоги съ широкими,
какъ буква „п» — носами.
Сапоги — безъ шпоръ.
До шпоръ — еще очень, очень далеко!
Молодежь — ходить въ ст нахъѣ школы безъ шпоръ до того времени, пока не заслужить ихъ по
приговору начальства въ манежѣ за хорошую и достойную здуѣ верхомъ, а это не такъ легко
дается.
Мы од тыѣ — но видъ у насъ вс хъ,ѣ несмотря на кавалерійское обмундированіе — весьма и весьма
плачевный.
По училищному выраженію — „сугубый».
Казенныя куртки (бушлаты) безъ галуновъ сидятъ некрасиво и грубо; еще некрасив еѣ —
синес рыяѣ рейтузы, вправленныя въ сапоги съ голени—
7
9. щами, и уже совс мъѣ нехудожественно выглядятъ эти посл дніе...ѣ
Од ты...ѣ
Каптенармусъ Нар жныйѣ — бывшій^простой уланскій солдатъ, дослужившійся до вахмистровъ
Гвардіи и прикомандированный теперь къ училищу для исполненія своей должности хранителя
вс хъѣ нашихъ шинелей, мундировъ и сапогъ — съ едва уловимой усм шкойѣ въ глазахъ
поворачиваетъ и осматриваетъ наши фигуры — фигуры такихъ теперь неуклюжихъ и робкихъ
„господъ барчуковъ», добровольно д лающихсяѣ солдатами.
— Шароварчики узковаты! — говоритъ Нар жѣ ный д ловито.ѣ — Безпрем нно перем ните,ѣ ѣ
баринъ! — Н штоѣ можно въ такихъ штанахъ с стьѣ въ с дло?!ѣ Одинъ см хъѣ будетъ!
Съ Нар жнымъѣ — спорить трудно.
Этотъ высокій и довольно красивый мужикъ изъ подъ Полтавы, добившійся вахмистерскихъ
шевроновъ — лучше знаетъ, что хорошо и что плохо для кавалериста, что нужно и что не нужно.
И когда все что сл дуетъѣ пригнано, од тоѣ и прилажено — насъ, уже облеченныхъ сверху въ сѣрыя
солдатскія шинели — ведутъ обратно въ „эскадронъ*.
Опять вестибюль.
Около дежурной комнаты — опять группа новыхъ кадетъ — нашихъ будущихъ товарищей по
курсу.
Это — провинціалы, кадеты корпусовъ, расположенныхъ въ другихъ городахъ, внѣ Петербурга.
Орловцы — Бахтина, Нижегородцы графа Аракчеева, Полтавцы, Полочане и, конечно, Москвичи
съ Лефортова...
Сборъ со вс хъѣ концовъ Имперіи...
Въ этотъ день выпускныхъ кадетъ привозятъ въ Питеръ спеціальными по здами,ѣ разбиваютъ «по
8
10. училищамъ» на дебаркадерахъ вокзаловъ и разводятъ по вс мъ направленіямъѣ столицы...
Прибывшихъ провинціаловъ въ свою очередь отправляютъ въ баню, а мы — уже очищенные и
переод тыеѣ — останавливаемся посреди вестибюля и покорно ждемъ своей участи...
И она теперь близка, эта участь...
Сверху, по л войѣ отъ входа каменной л стницѣ ѣ — корнетской л стницѣ ѣ — лихо стуча шашкой по
ея ступенямъ и гремя шпорами — спускается онъ.
Онъ — первый юнкеръ — „корнетъ», исполняющей сейчасъ обязанности дежурнаго по эскадрону.
Его, повидимому, вызвалъ къ себѣ дежурный офицеръ, т. к. юнкеръ д ловитоѣ подходитъ къ
посл днему,ѣ „отчетливо» щелкаетъ шпорами и подносить руку къ головному убору.
— Примите эту группу молодыхъ, Аваловъ! — — говоритъ офицеръ. — Проведите во взводы и
назначьте временныя койки... Окончательную разбивку сд лаетъѣ завтра командиръ эскадрона!...
— — Слушаюсь! Пожалуйте, господа!
Покорные и молчаливые движемся мы всл дъѣ •за нашимъ вождемъ въ шпорахъ.
Поднимаемся вверхъ — но поднимаемся по правой, зв рской, л стниц , сл дуя традиціи,ѣ ѣ ѣ ѣ
теряющейся во мгл в ковъ.ѣ ѣ
Кто первый ввелъ въ Николаевскомъ Кавалерійскомъ Училищѣ его традиціи — установить трудно
— хотя передаваемыя изъ устъ въ уста предана гласятъ, что многіе изъ юнкерскихъ обычаевъ и
чудачествъ были введены ник мъѣ инымъ, какъ Михаиломъ Юрьевичемъ Лермонтовымъ и его
сверстниками, такъ-же прошедшими въ качествѣ питомцевъ это учрежденіе Императора Николая
1-го, носившее въ то время наименованіе „Школы Гвар—
9
11. дейскихъ Подпрапорщиковъ и Кавалерійскихъ Юнкеровъ».
Безсмертный и Беликій творецъ жДемона*', какъ изв стно, поокончаніиѣ юнкерства вышелъ
въЛейбъ Гусарскій полкъ, откуда, впосл дствіи,ѣ былъ neptведенъ на далекій Кавказъ,
вдохновившій его для ц лагоѣ ряда зам чательныхъ произведеній.ѣ
Но муза нав шалаѣ Лермонтова уже и во взво дахъ школы — чему является свид тельницейѣ
знаменитая юнкерская молитва, входящая въ собраніе его стихотвореній :
Царю Небесный Избавь меня Отъ куртки т сной,ѣ Какъ отъ огня • — Отъ фланкировки Меня избавь, Въ парадировкн Меня
не ставь...
Я, Царь Всевышній, Хорошъ ужь т мъѣ — Что просьбой лишней Не надо мъ!...ѣ
Кто р шаетсяѣ идти въ „школу*, избирая своимт-» жизненнымъ путемъ путь офицера конницы —
тотъ долженъ знать — для чего и на что онъ идетъ.
Онъ долженъ молчаливо, покорно и сознательно согласиться со вс мъ,ѣ что ждетъ его въ
грядущемъ въ видѣ всевозможныхъ моральныхъ барьеровъ, канавъ и ирландскихъ банкетовъ.
Сегодня ты — „зв рь»,ѣ „вандалъ» и „скифъ», трепещущій подъ зоркимъ взглядомъ благороднаго
корнетства, едва садящійся на учебнаго коня, представляешь собою только подобіе юнкера
кавалеріи, — а черезъ годъ — ровно черезъ годъ въ это время — ты самъ уже благородный корнетъ
и хранитель вс хъ традиційѣ школы!
10
12. Терии-же, молодой вандалъ!
Иди черезъ всѣ огни — и стремись къ одному:
Быть ловкимъ, „отчетливымъ», „лихимъ», благороднымъ, дисциплинированнымъ и в рнымъ.ѣ
В рнымъѣ Богу, Царю, Отечеству, долгу, оружію, товарищамъ, полку, штандарту — и конниц ,ѣ
родной конниц ,ѣ лучше и величественн еѣ которой н тъѣ ничего на св т !ѣ ѣ
Не въ одной „школ *ѣ былъ и есть „цукъ».
Его подобіе существуетъ вездѣ — и вездѣ оно въ своемъ родѣ — начиная отъ «фуксовъ* въ
студенческихъ корпоряціяхъ н мецкихъѣ университетовъ и кончая знаменитымъ Сенъ-Сиромъ
прекрасной и республиканской Франціи.
Кто хочетъ — пусть пров ряетъ!ѣ
Нужно сшаійь кавалеристомъ, а не только обучиться здѣ ѣ и ношенію той или другой формы.
Надлежитъ — впитать въ себя весь духъ конницы, понять его истинную сущность, сд латьсяѣ
кавалеристомъ манежа и полей, а не гостинныхъ и ресторановъ.
Нужно влюбиться — и влюбиться страстно, до гроба — въ свою профессію, въ свой будущій
полковой штандартъ, въ искусство зды,ѣ въ густую пыль л тнихъ ученій,ѣ въ тревожные звуки
сигналовъ, въ гармонію „генералъ-марша*, въ пряный и милый запахъ конюшенъ, въ ласковое
ржаніе коней — влюбиться во все это такъ, чтобы все остальное считать на земномъ шарѣ
второстепеннымъ и мало интереснымъ...
— Пусть другіе будугъ к мъѣ угодно, но я всегда буду т мъ, ч мъѣ ѣ есть и ч мъ хот лъѣ ѣ быть! —
сказалъ какъ то Скобелевъ, вы зжаяѣ на рекогносцировку. — Ни въ оберъ-прокуроры, ни въ
оберъконтролеры я не пойду!...
11
13. Шествуйте-же покорно за ведущимъ васъ въ пом щеніеѣ эскадрона дежурнымъ юнкеромъ, господа
сугубые зв риѣ и будущіе корнеты!
Не вы первые, не вы посл дніе.ѣ
Многихъ уже выпустила въ ряды россійской конницы славная гвардейская школа и не мало
славныхъ именъ дала она исторіи...
,И были в чнымиѣ друзьями Солдатъ, корнетъ и генералъ!...»
III
Средняя площадка училища, на которую насъ выводитъ Аваловъ — пустынна и тиха.
Это м стоѣ ежедневнаго сбора юнкеровъ эскадрона на утреннюю и вечернюю молитву, на
перекличку, на сборы передъ завтракомъ и об домъ.ѣ
Во внутренней ст н ,ѣ ѣ — сейчасъ же около лѣстницъ — наглухо закрытая дверь въ церковь, икона
съ лампадой надъ этою дверью, по сторонамъ — мраморныя доски съ именами юнкеровъ,
наибол е усп шноѣ ѣ окончившихъ школу въ разныя времена ея существованія.
Прямо передъ глазами, у наружной ст ныѣ — въ промежуткѣ между большими окнами,
выходящими на Ново Петергофскій — портреты Императоровъ, начиная съ Николая Павловича
— всѣ они въ формѣ частей кавалеріи.
Тщательно натертый паркетъ, торжественный блескъ золотого багета на портретныхъ рамахъ.
— Пока распред лите себѣ ѣ койки во взводахъ временно, господа!.. — говоритъ Аваловъ. — Завтра
утромъ разбивку сд лаетъѣ полковникъ.. Полковникъ Карангозовъ... Сейчасъ еще никого н тъѣ въ
школ ...ѣ Корнетство еще въ отпуску послѣ лагерей...
Мы облегченно вздыхаемъ...
12
14. Наши „корнеты», д йствительно,ѣ еще не вернулись изъ л тнягоѣ отпуска. Они всѣ еще въ пути и
прибудутъ только къ вечеру.
Уже бол еѣ спокойно мы разбираемъ койки, вѣшаемъ на нихъ карандашныя записочки и возвра
щаемся къ „корнету».
Посл дній, прі хавшійѣ ѣ изъ отпуска на сутки раньше — повидимому мягокъ и благодушенъ.
— Будете мнѣ представляться, господа! — говорить онъ, усаживаясь на тумбочку при одной изъ
коекъ. — Представляйтесь по очереди, останавливаясь передо мною за четыре шага!
И наше „представленіе» начинается.
Это „представленіе» молодыхъ юнкеровъ старшимъ заключалось въ томъ, что младшій или
„молодой» идетъ ровнымъ шагомъ по направленію къ сидящему въ непринужденной позѣ
принимающему его „корнету», и, остановившись по вс мъѣ прави ламъ строевого устава въ
четырехъ шагахъ отъ него, отчетливо доклздываетъ:
— Господинъ корнетъ, честь им юѣ представиться: прикомандированный къ Николаевскому
Кавалерійскому училищу кадетъ такого-то корпуса (или гимназистъ такой-то гимназіи, или даже
студентъ такого-то университета) такой-то!
Если, но мн ніюѣ корнета, молодой представился достаточно „отчетливо», т.е. остановился на
должной дистанціи, ясно произнесъ слова представленія и т. д. — то „благородный корнетъ*
д лаетъѣ самъ два шага впередъ и, подавая молодому руку, произносить такъ-же свою фамилію.
— Очень пріятно!.. Корнетъ такой-то!
Если-же корнетомь зам ченаѣ какая-либо неточность или „корявость» въ представляющемся
„молодомъ» — онъ прерываетъ его представленіе и, повернувъ молодого „кругомъ* — заставляетъ
на чать все снова.
13
15. Въ этомъ вся тяжесть „пріема».
Дефектъ найдется всегда: или молодой слишкомъ торопливо идетъ въ сторону корнета, или
останавливается не въ четырехъ, а въ трехъ съ половиной шагахъ, или* откидываетъ ногу при пово
рогахъ кругомъ, или недостаточно ясно произносить слова представленія...
— Кругомъ! Еще разъ!
И долго приходится б дному „зв рю»ѣ ѣ крутиться передъ строгимъ по „цуку» корнетомъ, пока
посл днійѣ найдетъ возможнымъ отв титьѣ ему собственнымъ представленіемъ и рукопожатіемъ.
Но одного представленія мало.
Корнетъ, принимая, можетъ задавать „молодому* всевозможные традиціонные вопросы, на
которые молодой долженъ дать точный отв тъ.ѣ
Во первыхъ, нужно знать по номерамъ и названіямъ всѣ полки русской конницы — отъ перваго до
посл дняго,ѣ и, Боже сохрани, если кто-либо во время не постигнетъ этой премудрости.
„Цукъ» усилится до невыносимости, до безпощадности — и молодого будутъ верт тьѣ „кругомъ»
всѣ корнеты, отъ перваго до посл дняго!ѣ
И под ломъ!ѣ
Стремиться въ славную россійскую конницу и не знать на зубокъ ея полковъ, въ одинъ изъ коихъ
ты неминуемо долженъ выйти!
Пока еще корнетство не собралось изъ отпуска и мы мало-мальски свободны — любезный и
снисходительный Аваловъ водитъ насъ по взводамъ и знакомитъ насъ съ ихъ особенностями.
Эскадронныхъ взводовъ, т. е. большихъ пом щеній,ѣ въ которыхъ стоятъ юнкерскія койки — •
четыре.
Первый взводъ — собраніе самыхъ высокихъ юнкеровъ, второй — Лермонтовскій, т.к. въ этомъ
взводѣ когда-то состоялъ поэтъ, третій — собраніе, наибол еѣ высокихъ юношей второго
полуэскадрона
14
16. — и четвертый — л вофланговый,ѣ „малина*, „малинникъ».
Въ каждомъ изъ пом щеній—взводовъѣ — свои традиціонные „корнетскіеуглы» и „корнетскіе
проходы «. Въ эти углы им ютъѣ право вх дитьѳ и занимать койки только юнкера старшаго класса,
и, Боже сохрани, если кто-либо изъ молодыхъ ступитъ дерзкою ногою на занретныя половицы
паркета.
Сразу-же, со вс хъѣ сторонъ, понесется корнетскій крикъ:
— Куда вы, молодой! В дьѣ это корнетскій уголъ! Полъ провалится!
И традиція корнетскихъ угловъ и проходовъ настолько сильна, что, привыкая къ мысли о ихъ
непроходимости для юнкера младшаго класса — каждый изъ посл днихъ,ѣ даже въ отсутствіе
„корнетовъ» не р шитсяѣ пройти запретнымъ м стомъ,ѣ вплоть до того времени, когда, черезъ годъ,
на него самого не снизойдетъ корнетская благодать.
Послѣ вечерняго чая, розданнаго намъ въ столовой училища, расположенной въ нижнемъ этажѣ
зданія, и вечерней молитвы — мы расходимся по отведеннымъ койкамъ и начинаемъ сразу-же
укла дываться спать.
Но отходъ ко сну для молодого школы не такъ простъ и легокъ.
Раньше, ч мъѣ забраться подъ од ялоѣ — нужно соотв ствующимъѣ образомъ и съ ц лымъѣ
искусствомъ сложить въ порядк всѣ ѣ снятые съ себя вещи — куртку, рейтузы, денную рубашку,
кальсоны и носки.
Въ особенности — кальсоны.
Они должны быть сложены правильнымъ четырехугольникомъ — такъ, что бы при каждомъ
предложена любого корнета — a посл днійѣ можетъ разбудить васъ среди ночи — вы могли-бы съ
толкомъ
15
17. и полною серьезностью доказать ему по вс мъѣ правиламъ геометріи равенство сторонъ квадрата.
Аваловъ не оставляетъ насъ и зд сьѣ — и отъ него мы учимся трудному искусству склацыванія
своихъ вещей.
Напряженное состояніе ц лагоѣ дня даетъ себя знать — и едва усп въѣ приложить голову къ
подушкамъ, мы, молодые, начинаемъ засыпать.
Суррвая д йствительностьѣ пропадаетъ и мы быстро уходимъ въ міръ молодыхъ и милыхъ сновъ
Но не' долго балуютъ насъ эти сны.
Спустя часъ-другой, около полуночи мы внезапно просыпаемся отъ громкихъ и веселыхъ словъ,
стука и звона многочисленныхъ, гремящихъ шпоръ.
Сразу же возвращается сознаніе...
Взводы — и первый, и второй, и третій, и четвертый — полны ими, возвратившимися къ урочному
сроку изъ отпуска.
Вотъ оно, „благородное корнетство!*
Они переговариваются, устраиваются на кой кахъ въ своихъ зав тныхъѣ углахъ, мелькаютъ при
св тѣ ѣ ночныхъ лампъ золотыми галунами мундировъ и св тлымиѣ портупеями тяжелыхъ
драгунскихъ шашекъ — и гремятъ, гремятъ шпорами, которыхъ у насъ н тъ!...ѣ
— Молодежь уже спитъ! — слышится чей то высокій и ув ренныйѣ голосъ. — Молодежь — сугуба!
Трепещи молодежь! Завтра — представиться мн вс мъѣ ѣ по очереди!
Что же — завтра, такъ завтра! Завтра — быть бан .ѣ Назвался груздемъ — пол зайѣ въ кузовъ...
И мы опять засыпаемъ, уходя въ другой, луч шій міръ до того момента, когда въ 6 часовъ утра
неожиданно-р зкоѣ проникаетъ въ нашъ сонный слухъ утренняя пов стка кавалерійскойѣ трубы...
16
18. Пулей вставать, молодежь! Од ваться,ѣ мыться — и строиться на средней площадк !ѣ
Пулей, пулей! Посл днемуѣ — пачка лишнихъ нарядовъ!
Меньше, ч мъѣ въ четеерть часа мы прод лаѣ ваемъ и од ванье,ѣ и умыванье, и причесыванье... Мы
уже на средней плошадк ,ѣ куда собирается весь эскадронъ — и корнеты, и зв ри,ѣ для встрѣчи
дежурнаго офицера и утренней молитвы.
Полуэскадроны выстраиваются по сторонамъ площадки, лицомъ другъ къ другу, и между ними,
немного отступя назадъ, — чтобы лучше вид тьѣ все построеніе, — становится впервые новый вах
мистръ эскадрона.
Это — «земной богъ
Никто изъ молодыхъ даже не см етъѣ приблизиться и заговорить съ этимъ „земнымъ богомъ» —
настолько высока и почетна его фигура.
Можно обратиться по службѣ и по д луѣ къ своему „взводному вахмистру» — и то въ случаяхъ
исключительныхъ, даэы не безпокоить его съ пустяками.
Но „богъ земной» — для молодежи — недсся гаемъ.
Онъ и живетъ отд льноѣ отъ другихъ юнкеровъ — въ особой комнат ,ѣ смежной съ песвымъ
взводомъ, куда, разум ется,ѣ можетъ быть вхожъ только старшій курсъ.
Послѣ утренняго чая происходить разбивка по взводамъ, на которую является эскадронный
командиръ.
Мы опять выстроены на средней площадкѣ — и около насъ д ловитоѣ прохаживаются четыре
взводныхъ вахмистра.
— Сейчасъ придетъ полковникъ, молодежь! — предупреждаютъ насъ корнеты. Отв чатьѣ на его
17
19. прив тствіеѣ отчетливо, безъ крика, но и не вяло! Полковникъ — строгъ, но спра едливъ,ѳ м со
слезами на глазахъ просилъ насъ. „продернуть» молодежь!
Полковникъ, конечно, никого ни о чемъ не просилъ — но такъ принято говорить молодежи по
традиціи — и мы съ сердечнымъ трепетомъ ожидаемъ прихода эскадроннаго командира.
И онъ появляется.
Это — полковникъ Константинъ Адамовичъ Карангозовъ, изв стныйѣ въ свое время въ
кэвалерійскомъ мірѣ Нижегородецъ, Георгіевскій кавалеръ 1877 года, р дкійѣ по своимъ качествамъ
энатокъ коня и настоящій профессоръ конскаго экстерьера*)
Средняго роста, широкоплечій, съ изящными, слегка изогнутыми, кавалерійскими ногами, съ
орлинымъ носомъ и черными, пушистыми бакенбардами — онъ произаодилъ на вс хъѣ
неизгладимое впечатл ніе,ѣ которое еще бол еѣ дополнялъ м<:ленькій б лыйѣ крестъ Св. Георгія, —
такой р дкійѣ въ то время на офицерахъ, вис вшійѣ въ петлицѣ его сюртука.
Челов къѣ отчаянной и беззав тнойѣ храбрости лихой на здникъѣ грузинской крови — Карангозовъ
въ войну 1877 го года съ небольшой горсточкой нижегородскихъ драгунъ, пожалуй, даже
неожиданно самъ для себя — взялъ въ конномъ строю турецкое укр пленіе,ѣ перескочивъ, какъ
черезъ барьеръ, черезъ его брустьеръ и обративъ этимъ занимзвшахъ укр тіеніеѣ турокъ въ полное,
зам шательство.ѣ
На разбивку, сопровождая Карангозовз — приходятъ и вс см нныеѣ ѣ офицеры.
*) Экстерьеръ — наука о вн шнемъѣ вид h лошади и объ опред леніиѣ ея достоинствъ и недоспітковъ но этому вчду.
18
20. Кромѣ уже изв стнагоѣ читателю ,,милаго Саши» — А. И. Сорокина — зд сьѣ же и Гл бъѣ Петровичъ
Богинскш, шгабсъ-ротмистръ „Боря» Гиппіусъ, хорошо изв стныйѣ спортивному міру того
времени Вилламовъ, очаровательный Ковако въ малиновыхъ чакчирахъ гродненскаго гусара,
добр йшейѣ души ротмисюъ Коргановъ, капризный Лишинъ и всегда весьма философски
настроенный ^краинскаго полка шгабсъ-ротмистръ Пономаревъ.
Караьтозсвъ обходить наши рялы, м ряяѣ каждаго свэимъ крлсивымъ, орлинымъ взглядомъ.
— Въ четвертый... Во второй... Въ четвертый... Въ первый...
Вахмистра отм чаютъ распоряженіяѣ полковника и разводятъ насъ по м стамъ.ѣ
День перваго сентября — день ужасный и страдный.
Въ этотъ день КБТЪ еще ни лекцій, ни зды,ѣ пи другихъ строевыхъ занятій — и. корнетство весь
день занято нами, нашей пріемкой, нашимъ „продергивзкіемъ».
Представленіе молодежи старшимъ идетъ во вс хъѣ взводахъ и во всъхъ углахъ, не ослаб ваяѣ до
поздняго вечера.
Кром знаніяѣ полксвъ — намъ задаютъ вопросы о самыхъ разнообразныхъ видахъ и предметахъ
кавалерійскаго быта, и, кромѣ того, мы должны по своему ум ть отв титьѣ ѣ на волросы, на которые
не въ состояніи, какъ нужно, отв титьѣ ни одинъ профессоръ.
' — Молодой такой-то! — подзываетъ васъ къ себѣ какой нибудь корнетъ. — Что такое прогрессъ?
Если вы не знаете, что сл дуетъ отв титьѣ ѣ на это по трздиціи славной школы — то будете, конечно,
говорить очень много и долго. Въ особенности попадались на этомъ молодые люди изъ
19
21. бывшихъ „ученыхъ» — т. е. изъ студентовъ, лицеьстовъ и правов довъ,ѣ переходившихъ на путь
кавалерійскихъ юнкеровъ.
— Прогрессъ — это движеніе челов честваѣ впередъ... Это всеобщее благо, приносимое цивили
заціей...
— Ничего подобнаго. Кру-гомъ! Пойдите, молодой, узнайте, что такое прогрессъ и явитесь мнѣ
доложить!
Озадаченный „молодой» направляется на поиски несбходимыхъ знаній, которыя ему удавалось
пріобр стиѣ все-же не такъ легко.
Нужно было не только узнать, но и вызубрить наизусть ц лое опред леніеѣ ѣ заключавшееся въ
слѣдующихъ словахъ:
— Прогрессъ есть константная эксибиція секулярныхъ новаторовъ тенденціи коминераціи
индивидуумовъ соціалъ...
— МОЛОДОЙ! ЧТО такое жизнь сугубаго вандала?
На это сл довало отв чатьѣ ѣ такъ:
— Жизнь вандала — есть громадный стеклянный шаръ, на тонкомъ волоск еисящійѣ и
разбивающійся при мал йшемъ дуновеніиѣ благороднаго корнета!
— А что такое механика, молодой?!
Не думайте, что на это сл довало отв чать,ѣ ѣ что механика есть наука. Сл довало отв чать:ѣ ѣ
— Механика есть ничто иное, какъ — абстрактъ феноменальной глупости!...
— Молодой! Что такое супервестъ?
— Что такое ментишкетъ? Что такое этиш кетъ? Что такое панталеръ?
— Что такое брокдаунъ, молодой? Что такое кентеръ? Шлюзъ? Трензель?
А что такое суаервесшъ вы такъ и не узнали? Кру — гомъ!!!
20
22. Будущій офицеръ конницы долженъ знать все, что касается деталей ея міра.
Суаервесшъ — -это родъ плотной безрукавки краснаго цв та, од ваемойѣ ѣ въ торжественныхъ
случаяхъ кавалергардами и конной гвардіей поверхъ бѣлаго колета, съ большою андреевскою
зв здоюѣ на груди (у Кавалергардовъ), или Двуглавымъ орломъ (у Конной Гвардіи).
МенШишкетъ — шнуръ, на которимъ держится гусарскій ментикъ; эШишкеШъ — шнуръ, идущій
отъ уланской шапки къ плечу, подъ погонъ. Пан Шалеръ — широкая перевязь черезъ плечо
шгандартнаго унтеръ офицера, помогающая ему носить и возигь на конѣ святыню полкового
штандарта. Брокдаунъ — особая бол зньѣ ногъ лошади, кенійеръ — родъ сдержаннаго галопа, шлюзъ
— внутренняя часть ноги, прилегающая къ с діу,ѣ трензель — удило съ кольцами, отъ котораго
идутъ трензель^ ныя уздечки.
И еще Еопросъ:
— Молодой! Какія подковы въ четвбртомъ эскадронѣ Лейбъ Гвардіи Конно Гренадерскаго полка?
На это не всякій можетъ огв титьѣ сразу, и другой молодой долго ходить по товарищамъ, стремясь
познать истину.
A отв тъѣ на вопросъ весьма простой:
— Въ четвертомъ эскадронѣ Лейбъ -Гвардіи Конно Гренадерскаго полка подковы обыкновекныя!
Тяжелъ первый день школы. Корнетство не успокаивается со своей „пріемкой» до поздняго вечера,
и даже укладываніе послѣ зори въ кокку не гарантируетъ молодому заслуженный покой.
— Кальсоны сложены неправильно! Развѣ это четырехугольникъ! Потрудитесь сложить какъ
сл дуетъ!ѣ
21
23. Вы складываете на ново, зат мъѣ ложитесь, начинаете засыпать, но черезъ минуту ваг-к кто-нибудь
будить снова:
— Молодой! Какіе вы пирожки любите больше? Съ капустой или говядиной?
Слава Богу, что завтра уже начало лекцій и строевыхъ занятій! Меньше времени для выполненія
традицій!
V
Здорово — иксы, плюсы, зеты — Научныхъ формулъ легіонъ ѵ Банкетыь траверсы, барбеты — Ъзда въ манеж .безъѣ
стременъ!
Изъ «Зв ріады».ѣ
Часы лекцій, часы науки — начинаются отъ 8 ми утра и продолжаются до полудня, когда
наступаетъ перерывъ для завтрака.
Классы обоихъ курсовъ пом щаютсяѣ въ особомъ классномъ флигел ,ѣ соединенномъ съ главнымъ
зданіемъ школы галлереей.
Въ корридорѣ этой галлереи, блестя своею сталью, стоитъ легкое артиллерійское орудіе, мимо
котораго юнкера по н сколькоѣ разъ въ день проходятъ въ обѣ стороны.
Въ классахъ — двѣ половины. Одна, — обы кновенно, правая — занята юнкерами эскадрона; лѣчая
— юнкерами казаками сотни, пом щающейсяѣ надь нами этажемъ выше.
Сотня училища — входитъ въ его составъ, но им етъѣ свои ссибенности и свою исторію.
Наукъ, воспринимаемыхъ юнкерами — достаточно, и кромѣ общихъ военныхъ — у насъ есть свои
особыя науки, изученіе которыхъ обязательно только для кавалериста.
Кь числу' кавалерійскихъ относится „Исторія конницы» и „Гиппологія», причемъ посл дняя имѣ ѣ
—
22
24. етъ свои подъотд лы,ѣ въ число которыхъ входить „Экстерьеръ».
Юнкера — слушатели лекцій, дробясь по отд леніямъ, им ютъѣ ѣ на каждый предметъ по н скольѣ ку
преподавателей, изъ числа коихъ наиболее па~ мятными являются сл дующіяѣ лица.
Во первыхъ — преподаватель русскаго языка и литературы ^Мохначевъ — уб ленный с динамиѣ ѣ
старецъ, воспитавшій на своихъ лекціяхъ буквально и отцовъ, и д тей.ѣ
Съ какимъ чувствомъ и увлеченіемъ разскззывалъ этотъ почтенный фллологъ звенящимъ
шпорами юнкерамъ о б днойѣ Карамзинской Лиз ,ѣ такъ горько обманутой Эрастомъ!
За Мохначевымъ идетъ знаменитый преподаватель артиллеріи генералъ Христичъ, также не
одному покол нію сообщившійѣ о томъ, чго „йорохъ сгораешь чрезвычайно бысйіро, но не
мгновенно»...
Онъ также всю жизнь училъ и отцовъ, и дѣтей — и умеръ во время нашего пребыванія въ школ ,ѣ
доживъ до солидной старости.
Я, какъ сейчасъ, помню его похороны, церковь училища, всю обтянутую чернымъ крепомъ во
время отп ваніяѣ и проводы его кь могил вс миѣ ѣ офицерами и воспитателями съ хоромъ трубачей
ЕО глав .ѣ
Тактику читалъ намъ полковникъ Генеральнаго Штаба Алекс евъѣ — впосл дствіи изв стныйѣ ѣ всей
Имперіи Главнокомандующий, a „Исторію конницы» — полковникъ Генеральнаго Штаба
Морицъ, бывшій Владимірскій уланъ.
Полковникъ Морицъ — косившій въ нашихъ кругахъ названіе Морица-Кавелахтскаго (отъ
Кавелахтскихъ высотъ, находящихся въ окрестностяхъ Дудергофа и Краснаго Села, гдѣ въ мирное
время р шались тактическіяѣ задачи подъ руководствомъ полковника) — читалъ намъ лекціи о
сраженіи при Каннахъ и Гавгамелахь — гдѣ кавале—
23
25. рію еще зам нялиѣ фаланги слоновъ — читалъ о подвигахъ и походахъ блестящей конницы Густава
Адольфа, съ увлеченіемъ воспроизвсдилъ въ разсказѣ знаменитую атаку польскихъ уланъ при
Сомо Сьеро вь Испаніи, о двйствіяхъ партизана Сеславина въ 1812 мъ году.
Кромѣ полковника Морица военныя науки въ наше время преподавались офицерами Генеральна
го Штаба Епанчинымъ (впосл дствіеѣ директоръ Пажескаго Корпуса), Осиповымъ, законов двніеѣ
читалось полковникомъ Селецкимъ, артиллерію, кромв Христича, читалъ еще генералъ
Будаевскій.
Военную топографію намъ излагалъ полковникъ Трамбицкій. фортификацію полковникъ
Фалевичъ, капитанъ Колонтай, — a химію и механику, считавшуюся среди насъ „науками
сугубыми» — читалъ „штатскій» профессоръ Богаевскій.
Науку о лошади или „иппологію» преподавалъ магистръ ветеринарныхъ наукъ Коноплянниковъ,
а экстерьеръ излагалъ въ манежѣ самъ полковникъ Карангозовъ, причемъ лучшаго лекторя по
этому предмету найти было трудно.
Зубрить приходилось порядочно, т мъ бол е,ѣ ѣ что лекторы не бывали особенно щедры на баллы, а
получаемыя неудовлетворительныя отм ткиѣ ли~ шали права на субботній отпускъ и заставляли
си д тьѣ въ ст нахъѣ училища въ свободное время.
Репетиціи производились два раза въ нед люѣ по вторникамъ и пятницамъ вечеромъ — и такъ
продолжалось въ теченіе ц лагоѣ года, вплоть до экзаменовъ, прэисходившихъ весной.
Послѣ завтрака начиналось время манежа и дру гихъ строевыхъ занятій.
Гвоздемъ всего была, конечно, верховая здаѣ производившаяся ежедневно въ теченіе вс хъѣ двухъ
л тъ.ѣ
24
26. Два года юнкеръ ежедневно общался съ конемъ, или, в рн е,ѣ ѣ съ разными конями, такъ какъ
„прививаться» къ одной лошади не рекомендовалось и любителей такой „прививки* опытный
см нѣ ный офицеръ тотчасъ-же пересаживалъ.
Черезъ н сколькоѣ дней послѣ начала учебныхъ занятій, съ учебныхъ с делъ,ѣ на которыхъ мы,
зѣ дили въ манежахъ, совершенно снимались стремяна;, въ теченіе н сколькихъ м сяцевъ,ѣ ѣ вплоть
до середины февраля, мы здилиѣ безъ стремянъ, постепенно и прочно «садясь въ с дло.»ѣ
За это время намъ, смотря по усп хамъ,ѣ и давались шпоры.
Особенно почетны были шпоры первыя. Ихъ получало не больше пяти-шести челов къѣ на см ну,ѣ
и поздравлялъ съ ихъ полученіемъ, обыкновенно самъ Начальникъ Училища по представленіи
командира эскадрона.
Начальникомъ училища былъ онъ — знаменитый въ свое время генералъ П. А. Плеве, „Павлуша»
— врагъ „цука», традицій и собственнаго обмундированія юнкеровъ.
Онъ ведетъ со вс мъѣ этимъ долгую и упорную борьбу, издаетъ спеціальную инструкцію для
юнкеровъ, сыплетъ строгими приказами — но, несмотря на весь проводимый имъ по отношенію
къ традиціямъ терроръ, традиціи остаются традиціями и права жкорнетъ„ со „зв рями»ѣ уравняться
не могутъ.
Невысокаго роста, въ пенсне, въ формѣ и съ аксельбантами генерала генеральнаго штаба —
стропи „Павелъ», въ неурочное время — и совершенно нежданно — выростаетъ то въ одномъ, то
въ другомъ корридорѣ школы, ловитъ на м стахъѣ преступленія „цукомъ», конфискуетъ
собственные лакированные сапоги и собственныя-же „Савельскіе» шпоры *) и водворяетъ въ
кардеръ т хъ,ѣ на кого
*) Отъ фамнліи Савельева — единственный въ старомъ Пе—
25
27. упалъ въ эти минуты нежданный Дамокловъ мечъ.
Юнкерскіе разсказы гласятъ, что строгій „Павлуша» суровъ не только по отношенію къ своимъ
воспитанникамъ юнкерамъ, но и къ самому себ .ѣ
Говорили, что, зам тивъѣ за собой какой либо личный проступокъ, въ видѣ возможнаго опозданія
на службу, на какой-нибудь смотръ юнкеровъ и т. д. — онъ будто-бы самъ себя наказывалъ,
становясь въ своей квартир ,ѣ въ столовой комнат ,ѣ въ присутствіи всей семьи — на опред ленноеѣ
время „подъ шашку», т. е. на часы, такъ какъ ставятъ на часы въ вид наказаніяѣ провинившихся
юнкеровъ.
Конечно, это все только юнкерскія фантиазіи разсказы.
П. А. Плеве — нынѣ уже покойный — впосл дствіиѣ былъ Командуюшимъ Войсками Виленскагр
Округа, а въ Великую войну командовалъ Г*- О и Арміей.
Въ первой половинѣ сентября — въ одно изъ воскресеній — торжественный и много значущій для
вс хъѣ насъ день — день присяги.
Съ этого момента мы всѣ уже становимся настоящими солдатами, воинами, носителями завѣтовъ
великаго долга.
Съ момента присяги — кончается вольная, ни къ чему не обязывающая жизнь юноши; начинается
жизнь мужчины, готоваго каждую минуту принести эту жизнь въ жертву Родинѣ на полѣ брани.
Въ этотъ день — какъ-бы самъ собою угасаетъ балаганъ корнетскаго цука, смолкаютъ шутки,
исчезаютъ ненужные см шкиѣ и остроты.
Всѣ серьезны — начиная съ офицеровъ и кончая посл днимъ, л вофланговымъѣ ѣ юнкеромъ.
тсрбург спеціальныйѣ магазинъ шпоръ на Казанской улпц ,ѣ широко изв стнойѣ всей кавалеріііской Россін.
26
28. На насъ — чистенькіе, лервосрочные только что пригнанные мундиры, св жаяѣ ременная
аммуниція. красно-черные, полосатые кушаки, новые, высокіе сапоги со шпорами.
На насъ — тяжелыя, впервые возложенныя на себя драгунскія шашки, и въ л вой рук ,ѣ ѣ взятые
пріемомъ „на молитву» — барашковыя драгунки съ красными донышками и серебряной
Андреевской зв здой, б лыяѣ ѣ замшевыя перчатки, красиво отт няюшіяѣ своею б лизноюѣ весь
остальной уборъ.
— Об щаюсьѣ и клянусь Всемогущимъ Богомъ, передъ Святымъ Его Евангеліемъ и
Животворящимъ Крестомъ... повторяются за училищнымъ священникомъ слова громадной
присяги... Об щаюсьѣ и клянусь!...
Мы клянемся въ в рностиѣ Царю и Отечеству, въ готовности переносить вездѣ и всюду холодъ,
голодъ и всѣ нужды солдатскія, въ неизм нномъѣ и в рномъ желаніиѣ и стремленіи блюсти
интересы своего Верховнаго Вождя и прес катьѣ въ самомъ корн какія —ѣ бы то ни было
поползновенія со стороны его враговъ причинить ему ущербъ или убытокъ... Клянемся быть
храбрыми и самоотверженными въ штурмахъ и атакахъ, драться въ нихъ до посл днейѣ капли
крови и, встр чаяѣ съ даннымъ намъ въ руки оружіемъ врага, — сильное и в рноеѣ чинить ему
сопротивленіе.,.
Въ зтотъ день мы впервые выходимъ въ отпускъ на улицы Петербурга въ формѣ юнкеровъ школы.
Стараемся во всю „не з ватьѣ по сторонамъ* дабы не пропустить кого либо съ отданіемъ чести, и, во
изб жаніеѣ всякихъ недоразум ній, изб гаемъѣ ѣ по долгу разгуливать п шкомъѣ и почти всюду
зѣ димъ на извозчик ,ѣ пользуясь услугами многочисленныхъ столичныхъ „Ванекъ*.
Петербургъ того времени — а этому всего съ небольшимъ тридцать л тъѣ — еще не зналъ ни од—
27
29. ного автомобиля, и надъ вс миѣ его просторами и пространствами властно царилъ только
извозчикъ и обственные экипажи.
Существовалъ ресторанъ француза Мишеля на Исаакіевской площади — тайно допускавшій
нашихъ юнкеровъ въ свои кабинеты, и была гостинница «Angleterre» на Малой Морской, куда
также попадали наши „школисты» на одну-другую бу тылку благороднаго вина, распивавшагося
съ „прі зжимиѣ родственниками» въ общей зал .ѣ
Для этого существовалъ особый порядокъ.
Одинъ изъ столиковъ въ общей залѣ занимался солиднымъ съ виду и хорошо од тымъѣ
господиномъ въ статскомъ плать ,ѣ заказывавшимъ шикарный об дъѣ съ виномъ и вс миѣ
остальными „анерами».
Спустя н которыйѣ срокъ ирі зжалиѣ два-три юнкера, радостно встр чгемыеѣ этимъ солиднымъ
господиномъ — и всл дъѣ за этимъ начиналось угощеніе, продолжавшееся очень долго.
Впечатл ніеѣ получалось такое, что изъ им ніяѣ въ провинціи прі халъѣ въ столицу какой-нибудь
«дядюшка» и вызвалъ къ себѣ въ гостинницу изъ училища любимаго юнкера племянника съ
лучшими его друзьями.
Все это устраивалось заботливымъ и любившимъ нашихъ юнкеровъ хозяиномъ „Angleterre».
Дядюшка былъ просто подставнымъ лицомъ» получавшимъ впосл дствіи соотв тствующееѣ ѣ
вознагражденіе отъ самихъ же юнкеронъ, но необходимый декорумъ соблюдался, и никто изъ
публики не могъ-бы усумниться въ д йствительностиѣ и дядюшки и воспитанныхъ его
племянниковъ, кушавшихъ вокругъ него за столомъ хорошій об дъѣ и пившихъ тонкія французскія
вина.
Юнкера школы, подобно другимъ воспитанникамъ петербургскихъ училищъ и военно-учебныхъ
заведеній то и д лоѣ приглашались на очередные
28
30. сезонные балы то въ одно, то въ другое м стоѣ — но первоклассными танцорами мы не считались.
Танцы и бальное ухаживаніе не были нашей областью.
На этомъ поприщѣ подвизались другіе — артиллеристы — михайловцы, артиллеристы —
константиновцы. инженеры изъ Павловскаго замка у Л тнягоѣ Сада, и, конечно, наша строгая
антитеза — знаменитые представители россійской п хоты,ѣ „Павлоны», т. е. юнкера Павловскаго
Военнаго Училища.
Всѣ они блистали своимъ ум ніемъѣ танцовать и ухаживать на вечерахъ — и ихъ несравнимо
больше ц нили,ѣ какъ таковыхъ, петербургскія бальныя барышни.
Это была еще эпоха длинныхъ косъ, длинныхъ платьевъ, воздушныхъ шлейфовъ, эпоха кадрилей,
котильонныхъ орденовъ, в нскагоѣ вальса, паде катра и па-де-патинера.
Лучшимъ баломъ считался балъ морского корпуса — и, пожалуй, залъ, въ которомъ происходилъ
этотъ балъ — не им лъѣ по своей величинѣ равныхъ себѣ во всемъ Петербург .ѣ
Не уступалъ балу моряковъ и балъ Михайловцевъ-артиллеристовъ, назначавшейся, обыкновенно,
на 8-е ноября.
Мы приглашались на всѣ эти балы — танцевали съ встр чавшимисяѣ на нихъ знакомыми по
Петербургу барышнями — но своихъ сердецъ и душъ этимъ встр чамъѣ и баламъ не отдавали.
• Кавалеристы въ этомъ отношеніи держались какъ-то особнякомъ.
Сл дуетъ отм тить,ѣ ѣ что разговоры о женщинахъ, ухаживаніяхъ и любви — въ нашей юнкерской
жизни занимали очень незначительное м сто.ѣ
29
31. Они совс мъѣ не гармонировали съ общимъ нашимъ тономъ, каковымъ былъ культъ коня,
верховой здыѣ и связанныхъ со вс мъѣ этимъ деталей.
За золото — купишь четыре жены Конь-же лихой — не им етъ ц ны*.ѣ ѣ
сказалъ нашъ Лермонтовъ —
Онъ и отъ вихря въ степи не отстанетъ — Онъ не изм нитъ,ѣ онъ не обманетъ!
Будущій офицеръ конницы долженъ былъ воспитать себя такъ, чтобы самое большое м стоѣ въ его
сердцѣ было предоставлено любимой лошади, съ которой онъ долженъ составлять одно ц лое.ѣ
Всѣ остальныя увлеченія и страсти — второстепенны, малозначущи и не могли и не должны были
надолго остановить на себ вниманіеѣ лихого юнкера.
VI
Заслышавъ ласковое ржанье — Желанныхъ вороныхъ коней — Чье сердце, полное вниманья, Вдругъ не запрыгало
сильн й?ѣ Лермонтовъ.
Лошади, на которыхъ мы обучались здѣ ѣ сначала въ манежѣ училища, a зат мъѣ на военномъ полѣ
Красносельскаго Авангарднаго лагеря — представляли собою полный составъ боевого эскадрона и
обслуживались ц лоюѣ командой спеціальныхъ конюховъ, въ наше время вольнонаемныхъ, во
главѣ коихъ стоялъ сверхсрочный вахмистръ Б лявскій.ѣ
Конюха, убиравшіе нашихъ коней, на нашемъ языкѣ обыкновенно назывались „штатскими изъ
манежа».
Они приводили конскія см ныѣ на уроки здыѣ выжидали въ предманежникахъ его окончанія,
ставили по приказанію офицера для насъ барьеры и
30
32. вновь уводили обратно въ конюшни нашихъ четвероногихъ друзей.
Друзья эти были разныхъ мастей, самыхъ рззнообразныхъ темпераментовъ и характеровъ, и
носили, какъ и всѣ лошади россійской кавалеріи, очень оригинальный ремонтный имена.
Какъ, в роятно,ѣ многимъ изв стно, россійскій конскійѣ ремонтъ, производившійся ежегодно,
поставлялъ въ полки въ каждый срокъ лошадей съ именами на одну букву алфавита, т. е. въ 1880-
мъ году, скажемъ, всѣ лошади были на „А»: «Арбузъ*, „Альбатросъ», „Альказаръ», Арфа» и т. д., а
въ 1881-мъ — на „Б» — т. е. „Баянъ», „Бунчукъ», „Баядерка», „Балаклава»...
Имена назначались всюду ремонтерами прямо по словарю — благодаря чему получались веселые
курьезы».
Конь „Идіотъ* — трясъ въ с дл ,ѣ ѣ какъ идіотъ, „Женщина* — била неосторожнаго задомъ, —
„Кокетка» — любила „опрокидываться», большой конь перваго взвода „Дидро» — былъ
поразительно глупъ и до ужаса боялся простого хворостянаго барьера, а „Коперникъ» — по
странной ироніи судьбы былъ настоящимъ зв здочетомъѣ и его не могли собрать самыя стрргія
мундштученія.
На мундштуки переходили послѣ Рождества, во второй половинѣ учебнаго года, первая-же
половина обученія велась исключительно на уздечкахъ и на манежномъ с дл .ѣ ѣ
Ежедневная трепка въ манежѣ сначала утомляла, но съ теченіемъ времени каждый юнкеръ
настолько втягивался въ это д ло,ѣ что уже безъ здыѣ чувствовалъ себя не по себв.
Молодой организмъ привыкалъ къ здѣ ѣ и движенію на кон ,ѣ какъ къ пищ , соотв тственноѣ ѣ ей
развивались и нужные мускулы, работали легкія, сердце и желудокъ — и все т ло,ѣ помимо
собственной воли — постепенно становилось т ломъѣ на—
31
33. стоящаго кавалериста, a вм стѣ ѣ съ т ломъѣ соотв тственнымъѣ образомъ становился кавалерійскимъ
и духъ.
Слабые и бол зненныеѣ юноши кр плиѣ и здоров ли,робкіеѣ маменькины сынки д лалисьѣ
неожиданно отчаянными спортсменами, самоуглубленные бывшіе студенты превращались въ
веселыхъ и жизнерадостныхъ молодцовъ.
Кром здыѣ ѣ — строевое обученіе выражалось въ вольтижировк , фехтованіиѣ на рапирахъ и
эспадронахъ, рубкѣ съ коня и въ п шемъѣ строю глины и лозы, въ фехтованіи учебною пикою съ*
лошади.
Посл днееѣ походило на настоящіе рыцарскіе турниры.
Од тыеѣ въ предохранительные нагрудники, маски и краги бойцы стремглавъ неслись кавстр чуѣ
другъ другу съ пиками къ бою, и зачастую случалось, что подъ м ткимъѣ ударомъ пики
противника одинъ изъ сражавшихся кувыркомъ лет лъѣ съ с длаѣ на опилки манежа.
Вообще, въ нашей школѣ — лазаретный гость изъ юнкеровъ съ переломанною ногой, рукой или
ключицей — былъ далеко не р дкостью.ѣ Даже манежная здаѣ бываетъ связана съ массою опасно*
стей, оберечь себя отъ коихъ никакъ нельзя.
Впрочемъ, первый изъ молодыхъ юнкеровъ, свалившійся на здѣ ѣ съ лошади — или, по нашему
выраженію, „закопавшій первую р дьку»ѣ — получалъ особыя въ этомъ случа поздравленіяѣ и
окружался н которымъѣ почетомъ.
Ему подносилась вс миѣ товарищами по см нѣ ѣ маленькая золотая р дькаѣ — брелокъ, на коей была
выгравирована фамилія виновника торжества и знаменательная дата его перваго паденія.
Р дькуѣ эту, по традиціи, д лалиѣ въ известной на весь Петербургъ мастерской орденовъ и жетоновъ
Кортмана, a получавшій ее на память счастли—
32
34. вый несчастливецъ — въ отв тъѣ на подношеніе угощалъ всъхъ друзей сладкими пирожками, за
которыми посылалось обыкновенно въ не мен еѣ знаменитую кондитерскую Иванова на площади
Маріинскаго театра.
VII.
Спустя н которыйѣ срокъ послѣ дня нашей присяги, старшій курсъ устраивалъ намъ
торжественное чтеніе знаменитаго „Приказа по курилк ».ѣ
Приказъ этотъ, какъ говорятъ, былъ впервые именно написанъ Лермонтовыми и только
впосл дствіи соотв тствующимъѣ ѣ образомъ дополнялся.
Посл окончанія занятій, передъѣ вечернею перекличкой, въ отдаленную юнкерскую курилку
собиралась вся молодежь, выстраивалась вдоль ст нъѣ этой комнаты и терп ливоѣ ожидала
посл дующихъ событій.ѣ
Одинъ за другимъ, съ зажженными св чамиѣ въ рукахъ, входили БЪ курилку корнеты.
У каждаго изъ нихъ на голов над таѣ ѣ офицерская фуражка его любимаго полка, преимущественно
того полка, въ какой онъ предполлгалъ выйти при производств .ѣ
Мы — молодые, неподвижно и покорно стояли на своихъ м стахъ,ѣ а разгуливавшее
непринужденно вдоль нашчхъ шеренгъ корнетство, осв щалоѣ насъ f своими св чамиѣ и пристально
разглядывало каждаго изъ насъ, какъ бы интересуясь нашимъ зв рѣ скимъ и хвостатымъ видомъ.
Зат мъѣ — громко и торжественно звучала команда „смирно» — и начиналось чтеніе великаго
приказа.
Его внятно и четко читалъ одинъ изъ „маіоровъ* — т. е. юнкеръ, оставшійся на младшемъ курсѣ на
второй годъ.
33
35. Маіоръ им лъѣ на головѣ особую ,маіорскую» фуражку — ея тулья и окилышъ представляли
мозаику изъ кусочковъ цв тивъ вс хъѣ ѣ полковъ, им вѣ шихся въ рядахъ конницы.
Два ксрнета съ шашками, взятыми „на карауль» стояли по бокамъ „маіора», читавшаго приказъ.
„Зв ри,ѣ сугубые зв риѣ — хвостатые, мохнатые, пернатые!» — такъ, приблизительно начинался
текстъ приказа, разд леннагоѣ на пункты...
„Сугубые зв ри!ѣ — земля трескается, камни лопаются, воды выходятъ изъ береговъ при видѣ васъ,
сугубыхъ и хвостатыхъ!
И было утро — и былъ вечеръ — пунктъ первый!
Помните, зв ри,ѣ что вступивъ подъ своды славной Гвардейской Школы — вы становитесь жалкимъ
подобіемъ ея юнкеровъ!
А потому, сугубые зв риѣ — вы должны помнить о томъ высокомъ достоинств ,ѣ которое на васъ
возложено и д латьѣ все возможное, чтобы нич мъѣ не уронить чести, возложенной на васъ!...
А потому — вы должны»...
И дальше начинался рядъ параграфовъ, въ которыхъ излагались правила и традиціи, которыя мы
должны были соблюдать.
Было много шутливаго, балаганнаго — нобы^о много и очень д льнаго,ѣ серьезнаго, весьма ум лоѣ
скрывавшаго подъ шуткой разумное правило, соблюдете котораго вело къ положительнымъ
результатами
Въ общемъ, въ пунктахъ приказа, въ болыиинствѣ случаевъ излагались тѣ же традиціи, о коихъ уже
упоминалось или будетъ еще упоминаться по ходу настоящаго очерка.
Съ произнесеніемъ посл днягоѣ слова приказа всѣ корнеты неожиданно тушили св чиѣ — и въ
34
36. курилкѣ воцарялась сразу глубокая, непроходимая тьма.
И вм ствѣ съ наступленіемъ этой тьмы хоръ корнетъ начиналъ п ть вступленіе къ„3в ріад ...»ѣ ѣ ѣ
.Темно... Темно,.. Темнымъ — темно-темно — Весь авангардный лагерь спитъ — Кр пкоѣ спить!...
И зат мъ,ѣ быстро зажигая вс св чиѣ ѣ корнеты дружно начинали самую „Зв ріаду».ѣ
— Какъ наша школа открывалась — Надъ ней разверзлись небеса — Зав саѣ на двое распалась И были слышны голоса и т.
д.
Воспроизводить-ли мнѣ текстъ этой п сни?ѣ
Я воздержусь отъ этого.
Зв ріадаѣ Николаевской Школы послужила образцомъ для многихъ другихъ зв ріадъ,ѣ и, потому
слова ея въ достаточной м р изв стны.ѣ ѣ ѣ
Посл окончанія п нія „Зв ріады»ѣ ѣ ѣ вся молодежь должна была „пулей» покинуть курилку подъ
поощрительные крики корнетовъ.
Послѣ приказа по курилкѣ корнетами устраивался такъ называемый „корнетскій обходъ.»
Это уже былъ оъ своемъ род настоящійѣ и очень интересный маскарадъ, происходивши послѣ
вечерней переклички.
Собирались всѣ въ первомъ взвод .ѣ Корнеты двигались изъ перваго взвода по вс мъѣ остальнымъ
длиннымъ рядомъ, „справа по одному», сосв чамиѣ въ рукахъ, съ корнетскими фуражками на
голоеахъ, и, вдобавокъ, од тыеѣ зачастую въ самые разнообразные костюмы и формы.
Посл дніеѣ добывались изъ различныхъ костюмныхъ мастерскихъ Петербурга; такъ, помню, какъ
одинъ изъ юнкеровъ — корнетъ, до мельчайшихъ деталей од лсяѣ на корнетскій обходъ гусаромъ
эпохи
35
37. 1812 года, другой несъ на себѣ латы среднев коѣ ваго рыцаря, a третій — неожиданно для вс хъѣ
нарядился въ шелка декольтированной маркизы.
Впереди обхода двигались мандолинисты и балалаечники, a всѣ участвующее въ обход п лиѣ ѣ въ
тактъ марша особую п сню,ѣ сложенную въ честь одного изъ бывшихъ инспекторовъ классовъ
школы. Такова была эта традиція.
VIII
Зима, д лимаяѣ на двѣ части рождественскими каникулами — проходила быстро и вм стѣ ѣ съ
весенниими лучами и таяніемъ сн гаѣ приближалось время весенняго царскаго смотра на
Марсовомъ пол , изв стнагоѣ ѣ подъ названіемъ „Майскаго парада».
Майскіе парады процв талиѣ при Император Александр ІІ-мъ,ѣ ѣ были забыты при спокойномъ и
не люпившемъ блеска Александрѣ Ш-мъ и были возобновлены молодымъ и только что
женившимся на Императриц Александр еодоровнѣ ѣ Ѳ ѣ Государемъ Николаемъ 11-мъ.
Приготовленіе и репетиціи къ Майскому параду начинались задолго до Пасхи.
Младшій курсъ, прошедшій за зиму суровую школу манежной здыѣ — уже прочно и свободно
сид лъѣ на коняхъ, пос дланныхъѣ ленчиками, т. е. строевыми свдлами при полномъ вьюк .ѣ
Полковникъ Карангозовъ начиналъ ежедневно „съ зжать»ѣ эскадронъ еще съ конца марта, едва
только спадалъ сн гъѣ съ училищнаго плаца, находившаяся напротивъ зданія школы, по другую
сторону Новопетергофскаго.
Плацъ былъ весь покрытъ весеннею, липкою грязью — и мы, сид вшіеѣ на коняхъ въ полной
боевой аммуниціи, впервые познавали обратную сторону лихой кавалерійской медали,
возвращаясь съ плаца покрытыми гразью съ головы до ногъ.
36
38. Карангозовъ въ эти днибылъ безпощаденъ,не признавалъ никакихъ н жностейѣ и заставлялъ насъ
мѣсить конскими ногами болото учебнаго плаца по два часа безъ передышки.
И за то уже „съ зжалъ»ѣ эскадронъ, какъ говорилось, „на сов сть».ѣ
Передъ самымъ майскимъ парадомь насъ водили на его репетицію уже на самое Марсово поле, гдѣ
ее производилъ самъ Инспекторъ Кавалеріи Великій Князь Николай Николаевичъ.
Репетиціи эти заставляли себя очень и очень чувствовать.
Великій Князь на этихъ репетиціяхъ, какъ настоящій Инспекторъ конницы, показывалъ себя во
весь ростъ.
Разносилъ командировъ, по н сколькуѣ разъ пропускалъ мимо себя поэскадронно ц лыяѣ части, все
время м няяѣ аллюръ, „выставлялъ» съ плаца съ позоромъ самые блестящіе гвардейскіе полки...
Начальство нервничало, потрухивало, передавало нервность людямъ — но въ результатѣ Великій
Князь достигалъ своей ц лиѣ и полкк конницы, прибывавшіе на майскіе парады — представлялись
въ самомъ лучшемъ вид .ѣ
Вотъ онъ, день майскаго парада.
Правда, мая еще н тъѣ — едва вступилъ въ свои права прелестный петербургскій апр льѣ — съ
только-что прошедшимъ по Невѣ Ладожскимъ льдомъ, окончившейся Святой нед лейѣ и св жимъ.ѣ
особеннымъ воздухомъ, наполняющимъ с вернуюѣ столицу.
Подъ несм лыми,ѣ скромными лучами чуть зазелен лиѣ почки на деревьяхъ Л тнягоѣ сада и
заблест ли д вственнымъѣ ѣ изумрудомъ его бархатные газоны.
Сдержанная суета въ этотъ день въ пом щеніѣ яхъ и взводахъ эскадрона и сотни...
37
39. Майскій парадъ, смотръ Царя...
Взводные эстандартъ-юнкера по н сколько разъ пров ряютъѣ ѣ на насъ пригонку аммуниціи,
выстраиваюгъ, веотятъ кругомъ.
Сбоку — шашки съ вложеннымъ въ гн здо штоікомъ, черезъѣ плечо — винтовка, въ патронной
сумкѣ — полный комплектъ боевыхъ обоймъ.
Готовы и кони...
Мы — часть гвардіи — соотв тственноѣ этому убраны и наши четвероногіе друзья...
Поверхъ с длаѣ — черный гвардейскій суконный вальтраоъ съ красною полосою, Андреевская
зв зѣ да и вензеля Императора по угламъ.
Садимся на дворѣ школы и повзводно вы зжаѣ емъ на Новопетергофскій, гдѣ окончательно строитъ
и выравниваетъ эскадронъ Карангозовъ.
Впереди — штандартъ съ ассистентами, четыре гвардейскихъ трубача...
„Справа по три!.. Изъ тайниковъ и манежей училища мы впервые выливаемся на улицы столицы
въ блеет ящемъ, окончательно обработанномъ видѣ настоящихъ молодыхъ кавалеристовъ.
Солнце еще не высоко — но съ каждою минутою все ярче и см л еѣ ѣ его лучи, играющіе на нашихъ
галунахъ, пуговицахъ и темной стали винтовокъ.
Идемъ Ново-Петергофскимъ, поворачиваемъ на набережную Фонтанки, за Измайловскимъ
мостомъ» выходимъ на гладкую торцовую мостовую, по ко-, торой мягко и безъ стука ступаютъ
копыта нашихъ коней.
Рядомъ улицъ, согласно заран е изв стномуѣ ѣ маршруту — стремимся мы къ площади Зимняго
Дворца, гдѣ выстраивается для императорскаго рбъ зда кавалерія.ѣ
Мы — на ея правомъ фланг ,ѣ на первомъ м стѣ ѣ передъ царскимъ конвоемъ,передъ кавалер-
гардами
38
40. Но какими скромными выглядимъ мы въ нашихъ драгунскихъ мундирахъ по сравненію съ
ослѣпительнымъ блескомъ латъ кирасирской дивизіи, ярко-красными черкесками конвойцевъ,
б лымиѣ султанами уланъ и картинностью красныхъ доломановъ и опушенныхъ м хомъѣ
ментиковъ гусаръ Царскаго Села.
Одинъ за другимъ выливаются на площадь полки гвардейской кявалеріи, прив тствуяѣ другъ друга
звуками полковыхъ марщей.
Прив тствіеѣ это выражается вътомъ, что конногренадеры, проходя мимо кавалергардовъ —
играютъ маршъ кавалергардовъ, а кавалергарды, отвѣ чая на прив тъѣ — играютъ маршъ конно-
гренадеръ и т. д.
А лучи солнца все разыгрываются и разыгрываются, заливая подъ конецъ собою всю и безъ того
яркую, сіяющую красками картину.
Спустя н которыйѣ срокъ, еще задолго до начала царскаго объ здаѣ — объ зжаютъѣ полки конницы
Генералъ Инспекторъ В. К. Николай Николаевичъ и Командующій всею Гвардіей и
Петербургскимъ Военнымъ Округомъ В. К. Владиміръ Александровичъ.
Объ здъѣ Царя начинается послѣ нихъ.
Императоръ детъѣ верхомъ, од тыйѣ въ Преображенскій мундиръ, далеко впереди свиты, а за
посл днею,ѣ въ коляск ,ѣ везомой б лымиѣ лошадьми „à la Daumont» — дутъ од тыяѣ ѣ въ б лыеѣ
весенніе туалеты двѣ Императрицы — жена и мать Царя.
Площадь тонетъ въ краскахъ и звукахъ.
Полки, которые уже отв тилиѣ на Цгрское прив тствіеѣ — кричать #урам
, хоры трубачей играютъ
гимнъ, командиры частей громко и п вучеѣ повторяютъ предварительныя команды.
Объ здъѣ не можетъ быть конченъ скоро.
В дьѣ тамъ, на громадной площади Марсова поля — стоить п хота,ѣ столько штыковъ, съ знаме—
39
