Эпоха войн и революций, повлекших крушение Российской Империи и ее воссоздание в модернизованном виде Союза ССР, востребовала новую мощную тюремно-репрессивного систему, поскольку количество противников нового режима возросло в сравнении с антицарским в десятки раз, а большевистское руководство страны поставило цель использовать массу заключенных для строительства социализма. Искомой системой и стал ГУЛАГ - Главное управление лагерей, созданное в 1930 год

1. 1
Борис МАРИАН
Михаил ЛУПАШКО
ЗАКОН - ТАЙГА
(ЛАГЕРНАЯ ПОЭМА)

2. 2
Авторы : Борис Мариан. Михаил Лупашко
Компьютерный макет и обработка иллюстраций: Вячеслав Самардак

3. 3
БЕЗЫМЯННАЯ ТЮРЕМНАЯ ТЕТРАДЬ
( предисловие к первому изданию)
Жанр острожной, т.е.тюремной поэзии как разновидности
народного творчества в русской литературе зародился едва ли не со
времен Ивана Грозного и благополучно развивался при Петре
Первом. Прираставшее сибирскими землями на востоке и польско-
прибалтийскими на западе Московское царство нуждалось в местах
отдаленных и не столь отдаленных на вновь завоеванных территориях
с суровым климатом. Где же еще, как не там, было создавать остроги
для изоляции «непослушных», враждебных режиму бояр и
бунтовщиков из народа типа Степана Разина и Емельяна Пугачева, а
также для политических врагов самодержавия и массы уголовников?
Однако первый всплеск тюремно-каторжной песни, которую
Белинский называл народной поэзией и которая оставил глубокий
след в общественном сознании России, исследователи относят к
началу 19-го века, связывая это явление с репрессиями против
декабристов. Появление «во глубине сибирских руд» сотен
образованнейших людей того времени не могло не повлиять на
стилистику и направленность острожного творчества. Отголоски
тюремного фольклора мы находим в творчестве Пушкина,
Лермонтова, Кольцова, Помяловского, Никитина, Толстого, Горького,
Твардовского и других выдающихся литераторов.
Империя ГУЛАГ с отметками наиболее крупных
административно-территориальных ее подразделений и
местах скопления зэковского контингента

4. 4
Эпоха войн и революций, повлекших крушение Российской Империи
и ее воссоздание в модернизованном виде Союза ССР, востребовала
новую мощную тюремно-репрессивного систему, поскольку
количество противников нового режима возросло в сравнении с
антицарским в десятки раз, а большевистское руководство страны
поставило цель использовать массу заключенных для строительства
социализма. Искомой системой и стал ГУЛАГ - Главное управление
лагерей, созданное в 1930 году.
Страдания миллионов советских людей, прошедших через
ежовско-бериевску фабрику смерти, в основном по ложным
обвинениям, сформировали в обществе комплекс вины перед
безвинно осужденными, расстрелянными либо отбывшими сроки в
нечеловеческих условиях сталинской каторги. На этой почве и
зародились такие знаменитые тюремные песни, как «Письмо
партсъезду», «Колымские журавли», «Будь проклята ты,
Колыма», «Ванинский порт» и другие, которые, перелетев из
зоны на волю, быстро стали всенародными. На той же почве
сочувствия заключенным приобрела популярность другая
разновидность тюремно-лагерной лирики – блатной шансон, мода на
который начиналась с песен 30–х годов («Мурка», «Песня о
Беломорканале», «Окурочек», «Гоп со смыком» и других) и не
проходит до сих пор.
Наряду с блатным элементом, лагеря, особенно после войны, были
переполнены так называемыми антисоветчиками - людьми весьма
одаренными, разных национальностей и разной степени
образованности, в том числе вчерашними фронтовиками, которые
усиливали протестные настроения зэковской массы, и это не могло не
повлиять на творческое осмысление происходящих в зоне и в стране
событий. Ведь лагеря, тюремная система вообще стали микромоделью
несвободного общества в тоталитарном государстве со всеми его
трагическими и смешными реалиями, ярко отозвавшись в лагерном
фольклоре. Со временем в нем появилось много мигрирующих
сюжетов – например, о лагерном восстании (забастовке), типичных
персонажей, - например, «хозяина», т.е. начальника, причем, не
только лагерного, но иногда и всесоюзного масштаба («Товарищ
Сталин, вы большой ученый»).
Типичным является также образ зэка-бунтаря, несогласного
сотрудничать не только с лагерной администрацией, но и с
тоталитарным режимом вообще. Или, напротив, образ «суки» ( в
противовес «вору в законе») – масти, находившейся в холуйском
услужении у «хозяина».
Как правило, лагерные песни, поэмы, баллады и анекдоты не
записывались на бумагу, передаваясь из уст в уста, от автора к автору,
от исполнителя к исполнителю. При этом каждый, в зависимости от
своей политической «подковки» и собственного понимания

5. 5
справедливости, вносил свои поправки, порой меняя идею и сюжет
произведения. То есть проходил естественный процесс коллективного
творчества, через который в свое время прошли все народные сказки,
песни и прочие фольклорные жанры. Таким образом,
выкристаллизовались, став каноническими, и тексты наиболее
известных, упомянутых выше шедевров острожно-песенной поэзии.
Однако следует признать, что большинство опусов этого жанра весьма
примитивны в смысле литературного мастерства…
В 90-е годы мне в руки попал свиток рукописной тетради с поэмой
о лагерном восстании, случившемся в послевоенное время где-то под
Тайшетом Красноярского края (Озерлаг). Как видно, речь идет об
одном из первых подобных событий в СССР. Тут я вспомнил рассказ
моего дяди Трофима, отсидевшего в тех местах 7-летний срок за
«анекдот о товарище Сталине», о том, что в 50-е годы сибирские
лагеря сотряс ряд зэковских восстаний и что одним из них руководил
некий «Санька- штрафник».
Считаю этот случай редкой для себя удачей, поскольку, как я уже
говорил, рукописей лагерного творчества почти не бывает. А эту
сохранил и передал мне мой друг подполковник полиции Виктор Р.,
отдавший половину жизни службе в системе пенитенциарных
учреждений МВД Республики Молдова. К нему же она попала как
«бесхозная» при очередном «шмоне» в одной из наших зон. За
долгие годы работы у Виктора набралась интересная коллекция
произведений подобного рода, но столь «древний» и обширный
материал в его архиве был единственным.

6. 6
К сожалению, поэма содержала множество грамматических и
стилистических ошибок, а также литературных ляпов, характерных
для лагерного коллективного творчества. И все же было в ней что-то
такое необычное, что заставило меня взяться за первичную редактуру
ввиду смутного желания познакомить с необычной темой нашу
читающую публику. Должно быть, меня привлекло то, что, в отличие
от множества прочитанных ранее текстов этого жанра, здесь громко
звучал политический мотив протестного характера. Обычно лагерные
поэмы и стихи не содержат прямой критики в адрес «хозяина»,
взывая к нему лишь как к стороннему арбитру в поисках
справедливости, и не имеют явной политической направленности.
Здесь же образ «хозяина» и тогдашней власти вообще представлены в
негативном, антигуманном виде. Подкупает также искренние
переживания автора за горькую судьбу собратьев-заключенных.
Точно определить личность человека, приложившего руку к
сочинению оригинала, почти невозможно. Мы с Виктором пытались
это сделать, но, как видно, время надежно сокрыло биографию
сочинителя. И все же у нас есть основания предположить, что это
человек – военный, примерно 1920 года рождения, родом из
днестровского Левобережья (Григориопольского или Дубоссарского
района), по фамилии Мокрак, а по лагерной кличке – «Мокрый». Был
он арестован Тираспольским отделом МГБ, который и провел скорое
следствие «с применением физических мер воздействия», т.е. пыток,
и осужден году в 1946-ом небезызвестной «тройкой» по знаменитой
тогда 58-ой статье («антисоветская агитация и пропаганда»). Срок
отбывал в Краслаге (Восточная Сибирь), Вот и все, что можно более-
менее достоверно сказать о предполагаемом нашем соавторе. Следует,
однако, добавить к сказанному, что будучи фронтовиком, а по
лагерной масти «мужиком», в Гулаге «Мокрый» не утратил своего
человеческого достоинства.
Примечательно, что в поэме нет
любования блатной романтикой, столь
характерной для более поздних, в
особенности, современных стилизаций
этого жанра. Напротив, в ней раскрыта
античеловеческая сущность воровской
касты, ее «законов» и понятий. Это
свидетельствует о том, что автор не был
уголовником – у него своя четкая
политическая позиция. Правда, по ходу
развития сюжета она порой меняется.
Интересно также, что политические
оценки событий
даются вплоть до горбачевской
перестройки, хотя по времени сюжет

7. 7
заканчивается лет за 30 до того. О чем это говорит? Конечно же, о том,
что у данной поэмы, как и у всякого фольклорного
произведения, было много «отцов», то есть соавторов, и что
шлифовалась она в зэковской среде более полувека.
Так или иначе, закончив первичную редактуру поэмы, я показал ее
моему старшему товарищу по литературному цеху поэту и публицисту
Борису Мариану, в свое время самому прошедшему школу ГУЛАГа.
Ознакомившись с текстом, Борис Тихонович тоже
отметил нехарактерную для ранней лагерной поэзии антисоветскую
направленность поэмы. «По долгу памяти доведу ее до ума» – решил
Борис Тихонович, и вскоре поэма «Закон – тайга» увидела свет,
сначала в журнале «Наше поколение» ( №1 , 2010 г.), и вот теперь –
отдельной книжечкой.1
Михаил ЛУПАШКО,
август 2011 г.
P.S. Спустя шесть лет потребовалось новое издание поэмы,
поскольку от первого небольшого тиража у самих авторов осталась
пара-тройка экземпляров, а между тем общественный интерес к этой
тематике растет. Многие знакомые и незнакомые читатели
признавались нам, что взяв в руки эту книжечку и присев, чтобы
только пролистать еѐ, не могли от нее оторваться, пока не дочитывали
до конца, тем паче, что на это уходило не более 20-25 минут. Вот
почему нам хочется восполнить такой читательский интерес
повторным, дополненным и улучшенным изданием поэмы «Закон –
Тайга», которую при ее появлении известный русский писатель и
наш земляк Кирилл Ковальджи оценил как «честное,
неприукрашенное поэтическое свидетельство о нашем недавнем
советском прошлом». А цель у нас по - прежнему честна и открыта:
чтобы у нынешнего юного поколения было более полное и правдивое
представление об истории своего народа.
Борис МАРИАН,
Михаил ЛУПАШКО,
август 2017 г.
1
Б.Мариан, М.Лупашко. «Закон – Тайга» (поэма). Кишинев, изд.
«Elena VI – SRL», 2011 г.

8. 8
2
Заголовок явно связан со старой лагерной пословицей:
«Закон – тайга, прокурор – медведь».
3
Этап – группа заключенных, следующих под конвоем к месту отбытия срока
либо в пересыльный лагерь.
ЗАКОН – ТАЙГА2
Глава первая
1.
Двадцатый век,
тайга и тишь
Да небеса и ветер –
Острожный край зверья и птиц,
Гулага царство без границ,
Где солнце скупо светит.
Вот ель – таежная краса
Протягивает лапы,
Шумят безбрежные леса,
Когда ведут этапы.3
Тропа старателей давно
Здесь просекой сменилась,
Здесь жизнь – тупик,
глухое дно,
Не уповай на милость.
Коль просто зэк ты,
не блатарь
Из касты уголовной,
Ты будто на ветру фонарь
И лодка в море словно.
Не важен срок, не важен год,
Раз прибыл по этапу,
Тебя, браток, погибель ждет,
Живут здесь лишь по блату.
Стань черной мастью,
жри людей,
Сумей к ворам прибиться -
И срок пройдет твой веселей,
И жизнь еще продлится.
2.
Начальник лагеря – майор ,
Красивый, толстомордый,

9. 9
4
Вор в законе, то же, что блатной – высший авторитет в преступном мире, в
особенности, если он «коронован». Известна непримиримая вражда между
ворами и суками, т.е. бывшими ворами, нарушившими воровской «закон» и
сотрудничавшими с лагерной администрацией.
5 Чифир - крепчайший чай, заварка - напиток, употребляемый зэками взамен
наркотиков.
6
Стос – карточная игра
7 Ксива - секретная зэковская записка, послание. С 60-х годов этот термин заменен на маляву.
Проклятый край
с давнишних пор
все чаял перемены.
3..
Войны великой года три
В бараках, на лежанках
Сражались в карты блатари
С конвойными в кожанках.
Пока народ на всех фронтах
Копал врагу могилу,
Блатная кость в глухом тылу
Под водочку кутила.
У них был свой блатной закон:
Вор красть и только должен,
Пить есть да фраеров гонять,
Но воевать – негоже.
Нельзя трудом себя ломать,
Когда ты вор в законе4,
Блатной свой статус поднимать
Обязан вор на зоне.
Там по ночам ворье-зверье
Все чифири5 гоняет,
Да в стос играя до утра,
Жизнь чью-то проиграет.
А жизнь…
У зэка что за жизнь
Без права переписки,
Когда отняли у него
Вдруг всех родных и близких?!
4.
Однажды ксива 6 в тот барак,
Где паханы чифирят,

10. 10
8
Сухой паек - походная норма питания войск НКВД и МГБ
9
Сильно истощенный зэк.
10
Хозяин – так называли зэки и подчиненные начальника зоны. Хозяином же
всей страны, или Большой зоны, считался сам Сталин.
Пришла:
мол, братцы, так и так,
Из Колымы к вам на штрафняк
Идет этап «четыре».
Четыре – сученный этап,
Ментовская подмога…
Нет, сучьей зоне не бывать –
Медвежья тут берлога!
Такой тревожный разговор
В бараке происходит…
А между тем сосновый бор
Этап проходит, дружен,
Уж виден лагерный забор,
За ним – с дороги баня ждет
Да плюс – горячий ужин.
Стрелки и псы пошли быстрей,
От голода аж воют –
Конвой сухпай 7 ел пару дней,
А зэки – в день три сухаря
Да чай из мерзлой хвои.
«Зачем мне столько доходяг!8» -
Расстроился начлага,
Этап встречая у ворот
Под пролетарским флагом.-
Они полплана не дадут,
Хоть задери им гриву –
И вздрючат в области меня
Потом на партактиве!»
Как высшей меры приговор
Был план лесоповала –
Лишь каждый третий выживал
В течение квартала.
5.
Стоит этап, овчарки - ниц,
Хозяин 9 строй обходит,
Среди усталых серых лиц
Знакомые находит…
« Так это ты, Санек «Блатарь!»…

11. 11
11
Штрафной батальон- фронтовая часть, сформированная из нарушителей
воинской дисциплины и бывших заключенных. Штрафников бросали на самые
трудные и кровопролитные задания.
Я помню, в сорок третьем
На фронт ты попросился сам,
Героем, думал, встретим,
А ты, гляжу я, снова к нам,
Но контрой, судя по статьям?»
С усмешкой горькой отвечал
Тот зэк с нашивкой – 200:
«Вину я кровью искупил,
Да, видно, быть нам вместе.
Хозяин наверху решил,
Что с нас вина не снята…
Да весь этап у нас такой –
Все с фронта, из штрафбата.10
Майор качает головой:
«Веселые денечки!»
И дал команду, чтоб конвой
Развел людей по точкам.
Глава вторая
1.
Майор – то
парень не простой,
И время будь иное,
На стороне бы был иной,
Да сел в седло чужое.
Но в тридцать первом злом году
Партийцы из столицы,
Чтобы согнать людей в колхоз,
Пришли в его станицу,
А он, мальчишка, выдал им
Кто где таил пшеницу,
И с той поры обязан был
Родни своей стыдиться.
Казачий грозный атаман
Родной ему был прадед,
Он пролетариям всех стран
Не раздавал награды.
Его лампасы наш майор
Сменил на канты франта,
Но жил с опаской с давних пор

12. 12
Родня то в эмигрантах
12
Сходняк – собрание авторитетов зоны (блатных)
13
Мужик – зэк, непричисляемый ни к какой масти, работяга.
2.
Покуда новый контингент
В бараки заселяли,
Блатные думали, как быть,
Заточки доставали.
Нарушив наш блатной закон,
Решил сходняк11 в ту ночку,
Санек «Блатарь» уж нам не кент –
На зоне будет мужиком,12
Пусть валит лес и точка!..
Санек подслушал эту речь
И обломил всех сразу:
«Всю вашу свору - масть, сиречь,
Мы выжжем, как заразу!».
«Ну хватит слушать сучью муть! -
Взревели волчьи глотки, -
Завалим падло прямо тут,
Потом помянем водкой!».
Рванулись,
а в руках – ножи,
Да финки, да заточки…
Кричат:
«Хватай его!», «Вяжи!»,
«Дай в глаз!», « Лупи по почкам!».
Санек на фронте был сапер
И знал свою науку -
Из-под фуфаечки топор
Скользнул привычно в руку
И треснул в темя,
ведь топор
В руках умелых страшен –
В опилки рухнул первый вор,
Отведав «манной каши».
Затем в барак фронтовики
Влетели – стало душно,
Пришли на помощь мужики,
Кровь брызнула на потолки,
На нары и подушки…
3.
Хозяин слушал патефон –

13. 13
Пластинку о русалках,
Когда шестерочный дозвон13
Ему донес о свалке.
В барак отправив полувзвод,
Начальник просчитался –
Он не учел, что тот народ
С войною повенчался.
Охрану в несколько минут
Зэка разоружили,
Своим раздали ППШ,14
Овчарок перебили.
Хоть им и жалко было их –
Собаки ль виноваты? –
Но вот из-за грехов людских
Досталась псам расплата.
«Хозяин», выживший конвой
И недобитки-воры
В начкорпусе15 закрылись вмиг
На все замки-запоры.
Успели, правда, отослать
В райцентр радиограмму:
Мол, так и так, восстал штрафбат,
Грозит зарыть нас в яму,
Скорей пришлите спецотряд
И неприменно – танки!
(Секретной почтой этот шифр
Дошел и до Лубянки16).
Каратель опытный прочел
Сей текст, понюхал даже
И матюкнулся:
«Хорошо,-
«Все сдохнут на параше!»…
И вот лубянский генерал,
Что прилетел с конвоем,
Погоны красные сорвал
С начальства перед строем,
А начоблага17, в кандалах,
14 Здесь подразумеваются мелкие стукачи,
15ППШ – пистолет-пулемет Шпагина.
16Начкорпус – здание лагерной администрации.
17Здание КГБ СССР в Москве как символ сталинизма.
18
Начальник областного управления лагерей

14. 14
Увез в Москву с собою.
Жену – в тюрьму,
детей – в детдом…
Затрясся в страхе весь обком.
Глава третья
1.
Тем часом в лагере успех
Фронтовики добыли –
Склад захватили, хлебный цех,
Охрану перебили.
«Нам корпус надо брать скорей,-
Ведь там и связь, и касса, –
Пока каратели придут,
Иначе ноль на массу!».
Так говорил Санек «Блатарь» -
Повстанцев признанный главарь.
«Ну, ты задачу выдал всем!
Из камня корпус сложен
Да пулеметов там штук семь –
Мы всех своих положим» .
Так возражал ему штрафбат -
Его дружки и асы…
Но на своем стоял комбат,
Сказав негромким басом:
«В поселке есть взрывчатки склад -
Мы им устроим Сталинград,
Взорвем нач. корпус и уйдем
Через тайгу к хакасам.
Оттуда, может быть, в Китай –
Там, говорят, в Харбине,
Живут поныне казаки,
Хотя и на чужбине» …
2.
Китай, Китай –
далекий путь
В страну древнейшей славы…
Но как сумела обмануть
Народ наш православный,
Потом в бараний рог согнуть
Родная-то держава?!
Видать, народ у нас таков:
Пока он вне бараков,

15. 15
19 Клятва на блатном жаргоне.
20
Долговременная огневая точка – оборонное сооружение.
Властям прощать он все готов,
Пускай хоть ставят раком.
Но вот война –
другой расклад:
Там братство фронтовое
Скрепляют кровью, и позор
Смывают не водою!
И кто под пулями прошел
От Волги до Берлина,
Тот человечью стать обрел –
Не будет он скотиной!
3.
«Блатарь» майору предложил:
«Сдай корпус,
сдай нам кассу !
Даю клыка18, что будешь жив --
Отпустим восвояси».
Но тот залег за пулемет –
Упрямый был, зараза!..
И кабинет его, как ДОТ19,
Пришлось взрывать три раза.
Там, в развороченном аду, –
Стволы еще шипели –
Лежал майор в полубреду
В разорванной шинели
Увидел всадника в огне
Он сквозь туман кровавый…
То дед на боевом коне
Пронесся с конной лавой.
Потом он взвился к небесам
И, внука заприметив,
Сказал: «Детинушка, ты сам
За все грехи в ответе!».
4.
Санек «Блатарь» к нему зашел –
Майор лежал, недвижим,
Он подтащил его к стене,
К «политбюро» поближе…
Портретов ряд -
вожди глядят,
Как пес их умирает

16. 16
.
Склонился фронтовик над ним
И ордена срывает.
«Ты, сволочь, эти ордена
Не заслужил однако,
Нагрудный знак тебе цена
От фабрики «Госзнака»!
Майор был высказаться рад
Да умереть скорее:
«Пусть недостоин я наград,
Но я служил идее,
И жизнь напрасно не отдал,-
Начальник встрепенулся.-
Мой дед герой был,
чтоб ты знал» -
И кровью захлебнулся.
5.
Уж рядом с ним курочат сейф,
Где денежки и злато –
Земля сибирская щедра
И недра там богаты.
А штрафники тем часом жгут
Начкорпус, БУР и карцер.
Санек команду подал тут
В дорогу собираться.
Подвел живым и мертвым счет –
Погибших было много…
«Майор не зря погиб, -
видать,
Умел стрелять, собака!»…
И приказал земле предать
Всех павших за бараком,
В одной могиле –
недосуг
Было делить, кто враг, кто друг
Под православным знаком.
Живым же крупно повезло:
Досталось денег и еды –
По вещмешку на брата,
Да за страданья и труды
По фунту с чем-то злата.

17. 17
21 Имеется в виду, конечно, чапаевская Анка-пулеметчица.
6.
Шесть тысяч зэков у ворот
Их проводить собрались
Да только зону покидать
Себе н на риск боялись.
Мол, мы уж лучше досидим,
Глядишь, скостят нам сроки,
Мы с властью биться не хотим,
У нас свои зароки.
Решил так лагерный актив
Из бывших партократов,
Чекистов, сученных ментов
Кровавых лет тридцатых.
Глава четвертая
1.
На третий день пришел спецполк
С одним тяжелым танком
И под расстрельный плац со рвом
Расчистили делянку.
Приехал важный генерал –
Сам в золотой фуражке –
Да приговорчик зачитал –
Аж по спине мурашки!..
Была впервой применена,
По-римски, децимация –
Расстрел десятого в строю,
А по-советски, - акция.
Шестьсот раздетых бедолаг
Построили колонной,
Зачем-то приспустили флаг,
Врубили Мендельсона…
Томился скукой пулемет –
Такой же, как у Анки,20
Но вдруг веселый поворот
Случился на делянке,
То бишь сюрприз: в 12 дня,
Когда все ждать устали,
Указ кремлевский привезли
И громко зачитали.
Гласил нежданный тот указ,
Что вождь, пахан народов,
Их всех помиловал, простил –

18. 18
22
Бонвиван(фр.) – беспечный человек, живущий в свое удовольствие.
23
Хунвэйбины – стражи «Культурной революции» в Китае 60-х годов,
опричники Мао Цзэ-дуна.
Мерзавцев и уродов.
Двадцатилетний дали срок
Им вместо высшей меры,
И то наглядный был урок
Рабам партийной веры.
2.
А беглецов простыл и след...
Но в городе Харбине
Жил бонвиван21 и сердцеед –
Не знаем, жив ли ныне.
Китайский парень Сянь Ли- хор,
Потомок мандаринов,
Что пережить сумел террор
Суровых хунвэйбинов.22
Открыл он позже ресторан
С названьем чисто русским,
Где пролетариям всех стран
Готовил сам закуски.
Он был не очень узкоглаз,
Что объяснялось, кстати:
Мол, мать в России родилась,
Отец – из местной знати.
Был осторожен и хитер,
И с мафией китайской
Всегда вел умный разговор
Без галстуков и маски.
Не знаем, он ли то, не он,
Но поживаем, веря,
Что не пропал,
как жуткий сон,
От водки и безверья
В краю, где царственный дракон
Сменил штук семь империй…
3.
Кто ж не ушел из зоны той,
Там с жизнью распрощался
Да без могилы сорок лет
Злым призраком скитался
И только в памяти людской
Тяжелый груз остался .

19. 19
1946 – 1966 г.
Магадан-Воркута-Потьма-Тайшет, далее – везде.
4.
А край родной?
Что край родной!..
Таежные пределы
Уже освоены давно
Потомками - для дела.
Уж по пятам не ходит смерть,
Опустошая зоны,
Когда народа чуть не треть
Познала дом казенный.
Возвращена народу честь,
С Лубянки сняты вышки,
Иной расклад в России днесь:
По трубам – газ,
По трубам – нефть
И горкой – золотишко…
В стране всего в достатке есть –
Хватило бы умишка!

20. 20