Великая война

1. Оськин М.В.
Крах конного блицкрига.
Кавалерия в
Первой мировой войне.
1

2. М., Яуза: Эксмо, 2009, 448с.
Введение.
Первая мировая война стала последней войной между первокласс-
ными государствами Старого Света, ведшейся традиционными ро-
дами войск. Зарождение и становление авиации переносило борьбу в
воздушные пространства. Появление на полях сражений танков ко-
ренным образом изменило соотношение значения наступления и
обороны в оперативном искусстве. Даже на море – строительство
подводных лодок и авианосцев – уже несло в себе зародыш ухода со
сцены орудийного линейного флота. Химическое оружие опрокину-
ло любые представления о гуманности вооруженной борьбы, осно-
ванной на мало-мальском подчинении международному законода-
тельству, касавшемуся войны. Именно Первая мировая война высве-
тила всю ту жестокость якобы «цивилизованных» наций, кичивших-
ся своим «превосходством» над прочими народами, что не снилась
никакому Чингисхану, Аттиле или любому другому азиатскому вла-
стителю. Европейское искусство массовой жестокости в двадцатом
веке превзошло любой геноцид, что до того вообще смогла бы при-
думать человеческая мысль.
Но все это происходило уже в ходе войны, хотя, бесспорно, подго-
тавливалось задолго до первых выстрелов. В войну же великие дер-
жавы Европы, боровшиеся за гегемонию, вступили с той традицией,
что осталась в наследство от прошлых столетий. Кавалерия, артил-
лерия, пехота – вот те три кита, на которых базировалась мощь лю-
бых армий. Ставки изменялись, но база оставалась прежней.
Триада родов войск сухопутных Вооруженных Сил, великих дер-
жав Европы к июлю 1914 года состояла из пехоты, артиллерии и ка-
валерии. Войны последнего полувека высветили явную тенденцию
упадка конницы как одного из трех основных родов войск. Прежде
всего, это произошло вследствие развития техники вооружения. Со-
временное дальнобойное оружие, отличавшееся высокой скоро-
стрельностью и выдающейся поражаемостью живой силы на поле
боя, сделало поля сражений «пустыми». Там, где всего лишь столе-
тие, даже полстолетия назад, развертывались густые колонны войск,
конница проводила сабельные атаки, а артиллерийские батареи били
прямой наводкой, все изменилось коренным образом.
2

3. Теперь пехота продвигалась вперед исключительно цепями, при-
чем, чем цепи были разреженнее, тем меньше она несла потерь и
могла лучше выполнять свои боевые задачи. Густые пехотные цепи
были свойственны только малообученной и нестойкой пехоте, кото-
рую приходилось не столько вести в бой, рассчитывая на инициати-
ву не только младших офицеров, но и низших чинов, сколько «под-
талкивать». Артиллерийские орудия укрывались за складками мест-
ности, ведя стрельбу с закрытых позиций при помощи угломера. Ко-
нечно, ничто не могло измениться в одночасье, и в условиях манев-
ренной войны нет-нет да все еще повторялись тенденции ведения
боя, присущие Крымской войне 1853-1856гг., если не наполеонов-
ским временам. Однако, как только пехота применяла самоокапыва-
ние хотя бы в малой степени, или укрывалась в населенных пунктах,
подготовленных к обороне, как шрапнель легкой 3-дм артиллерии
уже пропадала впустую, и главная роль переходила к гранатному
типу снаряда, и гаубичным батареям.
Наметился бесспорный упадок конницы как основного рода войск.
В новых условиях кавалерист стал представлять собой слишком
большую, заметную и малоподвижную цель на поле боя. Говоря о
«малоподвижности», имеется в виду не скорость передвижения кон-
ника, а невозможность всадника и лошади укрыться от огня против-
ника посредством сооружения элементарных полевых укреплений –
окопов. Последней «соломинкой, сломавшей спину верблюда»,
окончательно изменившей роль кавалерии в сражении, стал пулемет.
Плотность пулеметного огня, даже при небольшой насыщенности
пехотной цепи этим видом оружия, сделал оборону пехоты практи-
чески непреодолимой для кавалерии. Отныне конный удар, именуе-
мый «шоком» мог быть произведен лишь на расстроенную и потря-
сенную пехоту. Если орудие не всегда может находиться в пехотной
цепи, да и ведение контрбатарейной борьбы собственно артиллерии
существенно понижает эффективность орудийного огня неприятеля,
то пулемет всегда был при пехоте.
Рассматривать действия родов войск отдельно друг от друга нелег-
ко. Однако же общая характеристика, перемежаемая примерами из
истории войны, есть вещь вполне посильная. Именно этим образом,
и будет представлена деятельность кавалерии Российской империи в
период Первой мировой войны 1914-1918гг.
Традиционная роль конницы в бою – это открытая атака, имевшая
наименование «конного шока». То есть – удар холодным оружием
по вынужденному обороняться неприятелю, его опрокидывание в
кратковременной яростной атаке и последующее уничтожение. Пу-
лемет сделал революцию в военном деле – теперь кавалерия факти-
чески не имела возможности для выполнения своей задачи открыто-
3

4. го удара. В связи с этим, в ходе войны тактика ведения боя кавале-
рией постепенно изменялась, приспосабливаясь к существующим
условиям. Еще в 1906-1908гг., командуя 2-й гвардейской кавалерий-
ской дивизией, будущий командарм-8 (1914-1915гг.), главнокоман-
дующий армиями Юго-Западного фронта (1916г.), Верховный Глав-
нокомандующий (1917г.) ген. А. А. Брусилов приказывал: «обраща-
юсь к гг. офицерам с настойчивой просьбой – сбросить с себя не-
уважительное отношение к стрелковому делу. Современное состоя-
ние военного искусства требует от конницы умения владеть огне-
стрельным оружием не хуже, чем холодным оружием, и не хуже,
чем конем»1
.
При этом, на Западном (Французском) фронте, где насыщенность
боевых порядков, а потом и укрепленных линий, огневыми средст-
вами была высокой, кавалерия уже после трех месяцев войны была
переведена в резерв. На Восточном (Русском) фронте, отличавшемся
большой пространственной протяженностью, а также невысоким
уровнем огневых средств на единицу площади, конница использова-
лась более активно. Однако, и здесь уже на второй год войны стало
ясно, что конница, к сожалению, становится второстепенным родом
войск, уступая свое место даже как разведки – молодой авиации.
Британский автор так пишет о кавалерии и ее роли в Первой миро-
вой войне: «Истина заключается в том, что, начиная с 50-х годов
XIX века, когда на вооружение пехотинцев поступило надежное
ударно-капсюльное нарезное оружие, роль кавалерии была сведена
до выполнения боевых задач пехоты, посаженной на лошадей, и
других перспектив у нее не было и не будет, пока какой-нибудь уче-
ный-генетик не создаст пуленепробиваемый вид лошадей… Однако
нельзя сказать, что к 1914 году кавалерийские части совсем уж уста-
рели. Они использовались для разведки, при преследовании отсту-
пающего противника, и, кроме того, лошади в то время все еще яв-
лялись единственным средством быстрого развертывания войска
при отсутствии дорог. Кавалерия оказалась полезной в период веде-
ния “ближнего боя”, характерного для начального и конечного эта-
пов войны, и она также пережила краткий период возрождения на
других фронтах этой войны… Однако, говоря о Западном фронте,
справедливо считать, что большую часть войны кавалерия здесь иг-
рала “ограниченную” роль»2
.
1
цит. по: Ростунов И. И. Генерал Брусилов, М., 1964, с.44
2
Нилланс Р. Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918, М., 2005, с.77
4

5. Действительно, процент кавалерии на Западном (Французском)
фронте в ходе войны неумолимо понижался:
1914 год 1918 годРод войск
Франция Англия Германия Франция Англия Германия
Пехота
Артиллерия
Кавалерия
61,6
18,5
4,6
54,0
16,5
7,5
62,3
17,0
4,7
50,5
29,7
3,3
46,4
28,0
1,0
48,9
28,6
1,6
Однако мы говорим о Восточном (Русском) фронте. Здесь, хотя
генеральная тенденция упадка кавалерии и обозначилась, но значе-
ние кавалерии в общевойсковом бою еще оставалось высоким. Это и
русские удары в Восточной Пруссии, Галиции и Польше. Это и не-
мецкие удары в Литве и Румынии. Конница воюющих держав с 1916
года стала спешиваться, используясь в окопной войне, однако про-
цент кавалерии не спешил понижаться. Так, в начале войны в не-
мецкой армии насчитывалось одиннадцать кавалерийских дивизий
по шесть полков в каждой. В том числе на Восточном фронте – лишь
одна. Итого – шестьдесят шесть полков армейской кавалерии (без
войсковой конницы армейских корпусов и пехотных дивизий). К ок-
тябрю 1917 года немцы имели лишь семь кавалерийских дивизий по
четыре полка, и пять отдельных кавалерийских бригад по три полка.
Итого – сорок три полка. Однако, последняя германская кавалерий-
ская дивизия убыла на Восточный фронт из Франции в июле 1916
года.
То есть, если в августе 1914 года на Восточном фронте немцы име-
ли шесть полков армейской кавалерии, то к моменту выхода России
из войны – более сорока полков. И лишь после Брестского мира, в
апреле 1918 года были расформированы еще три немецкие кавале-
рийские дивизии, оставив в строю только четыре: баварская, 1-я, 2-я
и 4-я. В свою очередь, русская Действующая армия в начале войны
получила 124 полка армейской кавалерии, а к концу 1917 года рус-
ские имели до двух с половиной сотен кавалерийских полков (в ос-
новном – казачьих). Таким образом, если русская конница и не вы-
полнила всех тех задач, что ставились перед ней, то тому виной не
сокращение численности кавалерии, а, во многом, несостоятель-
ность конного командования.
Правда, российские кавалерийские начальники в подавляющем
своем большинстве оказались не на высоте исполнения поставлен-
ных перед ними боевых задач. Прежде всего, это обстоятельство
объясняется несоответствием реальных условий ведения современ-
ного боя с той подготовкой, которая практиковалась в русской кава-
5

6. лерии перед войной. Перестроиться, как это сделали многие пехот-
ные начальники, кавалеристы, как правило, не смогли. Характерно,
что данная тенденция всплыла еще в период русско-японской войны
1904-1905гг. В итоге, русская конница – самая многочисленная,
сильная и подготовленная не только в Европе, но и в мире – в ходе
Первой мировой войны не выполнила в полной мере и того, что
могла и должна была выполнить. Упреки по этому поводу следует
адресовать как довоенной практике подготовки русской кавалерии к
современному бою, так и конным начальникам, не сумевшим вос-
пользоваться опытом войны, а вернее всего, не пожелавшим это сде-
лать.
Именно поэтому, с расширением боевых действий, в составе кон-
ницы русской Действующей армии все больший процент стали за-
нимать казачьи соединения, так как казаки традиционно воевали в
конном строю. Природная сметка и инициатива казаков побуждали
использовать их для разведки в большей степени, нежели армейскую
кавалерию. Кубанские пластунские бригады и попытка образования
донских пластунов есть то исключение, которое подтверждает пра-
вило. Исследователь пишет, что «На 1 января 1917 года казачья кон-
ница, с учетом казачьих полков в дивизиях регулярной конницы, со-
ставляла почти семьдесят процентов всей кавалерии русской армии
на театрах военных действий»3
. В 1917 году это число еще увеличи-
лось. Причина этому – нежелание русского командования увеличи-
вать численность регулярной конницы, вследствие изменения роли
кавалерии в войне. Теперь уже конница, не могла как раньше, быть
использована в качестве тарана по неприятельской пехоте, для чего
регулярная кавалерия была более подходящей, нежели казачья. По-
мимо того, русская конница уже в первый год войны стала исполь-
зоваться, как правило, в качестве своеобразной «ездящей пехоты».
То есть, конные части бросались на трещавшие участки фронта с це-
лью придержать наступление противника до подхода собственной
пехоты.
Русские военачальники, естественно, пытались сделать все от них
зависящее, чтобы повысить коэффициент полезного действия от ка-
валерии. Так, в ходе войны было предпринято три попытки образо-
вания стратегической кавалерии – по разу в каждый год войны. Од-
нако и здесь конные массы не сыграли той роли, какую должны бы-
ли сыграть. В итоге, оперативное значение, когда таковое бывало,
играли лишь сравнительно небольшие конные соединения – от диви-
зии до корпуса. Причина этому, повторимся, и еще не раз будем го-
ворить об этом во 2-й части, – несоответствие начальства превос-
3
Воскобойников Г. Л. Казачество в Первой мировой войне 1914-1918гг., М., 1994, с.94
6

7. ходному составу своего рода войск. А. А. Керсновский отлично оха-
рактеризовал это обстоятельство, резюмировав: «В общем, если ха-
рактеризовать боевую работу русской конницы, то надо сказать, что
корнеты совершали блестящие подвиги, а генералы упускали бле-
стящие возможности…»4
.
Одной из главнейших задач конницы перед войной считалось ве-
дение разведки. Причем – не только ближней, перед фронтом своих
общевойсковых соединений, но и дальней – в тылу неприятеля. Тем
не менее, участник войны сообщает, что наша конница не умела вес-
ти разведку в реальных боевых условиях: «Русская армейская кон-
ница вела разведку в течение всей кампании при самых разнообраз-
ных условиях перед фронтом и на флангах армии. Всегда и везде за-
мечается одна и та же основная ошибка: разведка основывалась на
действиях разведывательных эскадронов и разъездов, причем ядро
конницы не стремилось боем очистить этим разведывательным ор-
ганам дорогу через передовые и охраняющие части неприятеля. Раз-
ведывательные органы доходили только до этих передовых частей и
дальше, в большинстве случаев, проникнуть не могли. Вообще в
русской кавалерии не было твердо установлено, что только боем
можно проникнуть до расположения крупных сил неприятеля и по-
лучить ценные сведения»5
. Здесь имеется в виду та разведка, что
предоставляет командованию ценную информацию оперативного
характера. В последующем же роль кавалерии как разведки была
уничтожена развитием авиации. Повышение значения техники (фо-
торазведка, превосходство германцев в воздухе, дирижаблестроение,
устарелые самолеты русских летчиков) переломило ситуацию с по-
лучением разведданных в пользу неприятеля. Противопоставить
этому равноценное средство русские не сумели: «Ошеломляющие
успехи авиационной разведки в первые же недели войны привели к
полному перевороту в оценке этого нового рода войск. То, о чем в
мирное время и не помышляли, случилось: авиация почти совер-
шенно вытеснила кавалерию как средство дальней разведки»6
.
4
Керсновский А. А. История русской армии, М., 1994, т.4, с.220
5
Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.3, с.124
6
Гепнер Э. Война Германии в воздухе, Мн., 2005, с.23
7

9. Глава 1.
Предвоенная подготовка русской конницы.
Известная военная максима гласит, что войну выигрывает тот, кто
лучше подготовится к ней в мирное время: «Хочешь мира – готовься
к войне». Генералиссимус А. В. Суворов писал: «Тяжело в учении –
легко в бою». В то же время, не менее известным является тот факт,
что любая армия всегда готовится к прошлой войне. Для противо-
борства Первой мировой войны 1914-1918гг. эта аксиома стала как
нельзя более верной: если на войну противоборствующие армии вы-
ходили, следуя принципам чуть ли не франко-прусской войны 1870-
1871гг., то заканчивалась война в том же разительном отличии ар-
мий образца 1918 года от армий образца 1914 года, в каком эта по-
следняя к моменту первого выстрела отличалась от армий образца
Крымской войны 1853-1856гг.
Войны государей окончательно переросли свои рамки, превратив-
шись в войны народов. По итогам мирового противостояния рухну-
ли монархические режимы великих держав. Прежде всего – пали те
традиционные режимы, что стояли на пути развития мирового капи-
тала – Россия, Германия, Австро-Венгрия. Развалившаяся на куски
Австро-Венгрия, разоренная и обкорнанная Россия, урезанная и
униженная Германия – вот итог Первой мировой войны для монар-
хий, сцепившихся друг с другом в смертельной схватке во имя тор-
жества буржуазных режимов капиталистической Западной Европы и
Соединенных Штатов Америки.
К войне готовились все, и, конечно, старались готовиться как
можно более тщательно. Наиболее подготовившаяся к схватке дер-
жава – Германия – форсировала развязывание агрессии, не дожида-
ясь укрепления мощи своих потенциальных противников. Именно
немцы лучше всех подготовились к войне, и только нехватка ресур-
сов (прежде всего – человеческих), величайшая самонадеянность,
переросшая в гордыню, и объединение почти всего мира для борьбы
с германским империализмом, не позволили Германии одержать по-
беду в войне.
К Большой Европейской войне готовились и русские. Уже после
Боснийского кризиса 1909 года стало ясно, что рано или поздно Ав-
стро-Венгрия бросит вызов Российской империи, а за спиной авст-
рийцев будут стоять немцы, рвущиеся к мировой гегемонии посред-
ством сокрушения экономической мощи Великобритании, полити-
9

10. ческого веса Франции и потенциального могущества России. Капи-
талистическая модернизация, лихорадочно проводимая правительст-
вом П. А. Столыпина, заклинавшего императора Николая II обеспе-
чить стране два десятилетия внешнего мира, укрепила экономику
страны. Тем не менее, к июлю 1914 года, хотя и было сделано нема-
ло, но не было сделано еще больше. Логичным, хотя и не законо-
мерным итогом, как ныне это пытаются представить некоторые уче-
ные, стало падение монархии, революция и скатывание в Граждан-
скую войну, в которой всегда побеждает наиболее беспринципный и
наименее гуманный.
В начале двадцатого века стало ясно, что один из основных родов
войск в существующей триаде – пехота, кавалерия, артиллерия – по-
степенно откатывается на позиции вспомогательного рода войск.
Относится это к кавалерии, вынужденной сдать свои позиции перед
лицом совершенства современной техники, выразившейся в мощи
дальнобойного огнестрельного оружия. Все это стало понятно уже в
период русско-японской войны 1904-1905гг. Например, перед Ми-
ровой войной военное ведомство проектировало увеличить числен-
ность конницы на двадцать шесть полков. Оперативный отдел Гене-
рального штаба возражал: «Падение в минувшую войну значения
кавалерии как самостоятельного рода оружия наиболее ярко подчер-
кивает всю несуразность проектированной меры, особенно в русской
армии, всегда страдавшей избытком кавалерии в ущерб прочим бо-
лее нужным родам оружия»7
.
Другое дело, что это увеличение должно было коснуться не кава-
лерийских дивизий, а войсковой конницы (!). Подробнее о важности
войсковой конницы для ведения боя будет сказано в 6-й главе. Од-
нако, сделать этого, так или иначе, до начала войны не успели. В
любом случае, смены коннице – маневренному роду войск – пока
еще не находилось. До изобретения и применения танков еще оста-
валось время. Следовательно, кавалерия также должна была гото-
виться к войне, и готовиться, как казалось бы, наиболее активно и
современно, дабы окончательно не подтвердить тезис о своей второ-
степенности.
Русские Вооруженные Силы имели наиболее многочисленные и
подготовленные конные войска в Европе и в мире. Для Восточного
фронта, громадного в пространстве, слабого в инфраструктурном
отношении и, наконец, выгодного в географическом отношении для
действий больших конных масс, кавалерия продолжала оставаться
основным родом войск. Хотя бы и на последнем месте в триаде. Как
ни странно, именно конница оказалась подготовленной к Большой
7
Данилов Ю. Н. Великий князь Николай Николаевич, М., 2006, с.146
10

11. Европейской войне самым наихудшим образом. Участник войны –
сумской гусар справедливо замечает: «Русско-японская война в пря-
мом смысле потрясла нас множеством изменений, и за девять лет,
прошедшие с ее окончания до начала Первой мировой войны, были
проделаны серьезные шаги по модернизации русской армии. Кава-
лерии, в силу особой специфики, эти изменений коснулись в наи-
меньшей степени. И хотя в 1914 году Россия могла противостоять
Западу, она не была готова к продолжительной войне»8
.
А как раз ведь кавалеристам необходимо было подтвердить свой
пошатнувшийся статус в структуре Вооруженных Сил государства.
Произошло ровным счетом наоборот, что имело следствием падени-
ем престижа кавалерии как одного из главных родов войск и сокра-
щение его относительной численности ближе к концу войны. Как и
почему так случилось – проблема данной главы.
В кавалерии, как в никаком другом роде войск, громадную роль
играет личность руководителя. Для русских Вооруженных Сил, из-
начально выстроенных на принципах патернализма в отношениях
между солдатами и офицерами, а также в связи с выдающейся ролью
придворных связей в воинской карьере, этот тезис особенно приме-
ним. Нельзя забывать, что конница, как главный род войск Средне-
вековья, то есть торжества дворянского сословия, в первую очередь
наводнялась представителями аристократии. Рядовой состав в кон-
ницу также подбирали наиболее тщательно. Отсюда и важность
личности начальника, которому под командование передавались
лучшие кадры. Офицер-эмигрант А. Сливинский пишет: «…Нельзя
не отметить и того, что если в былое время история конницы слага-
лась из истории ее начальников, то в современных условиях войны
необходимость кавалерийскому начальнику обладать исключитель-
ными личными дарованиями и даже военным талантом, сделалась
абсолютной. Таланты же рождаются редко. С другой стороны, в на-
чале Великой войны после первых боевых столкновений обнару-
жился перевес в качествах и боевой подготовке русской конницы
над кавалерией противника. Ни германцы, ни, тем более, австрийцы,
не осмеливались вступать в единоборство с нами, уклонялись от
массовых конных схваток и в большинстве случаев переходили к
пешему бою»9
. Причина столь высокого требования к начальникам
проста. Она заключается в том, что конный бой требует высокого
морального напряжения и отличной подготовки войск. Конный бой
8
Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии, М., 2006,
с.10-11
9
Сливинский А. Конный бой 10-й кавалерийской дивизии генерала графа Келлера 8/21
августа 1914 года у д.Ярославице, Сербия, 1921, с.50
11

12. менее управляем, нежели огневая стычка, и несет в себе гораздо
больше риска, ибо исход боя решается в чересчур короткое время.
Руководство русской кавалерией с 1895 года (то есть, в течение
девятнадцати лет перед Первой мировой войной) принадлежало дяде
императора Николая II – великому князю Николаю Николаевичу
Младшему. Эта должность, согласно существовавшей в России тра-
диции шефства членов императорской фамилии над отдельными ро-
дами войск, досталась ему в наследство от его отца – великого князя
Николая Николаевича Старшего. Это – тот самый великий князь,
брат императора Александра II, что являлся Верховным Главноко-
мандующим в период русско-турецкой войны 1877-1878гг., веден-
ной русской военной машиной с весьма значительной долей бездар-
ности командования на фоне доблести войск.
История повторяется. Великий князь Николай Николаевич Млад-
ший стал первым Верховным Главнокомандующим (июль 1914 – ав-
густ 1915гг.) в Первой мировой войне. И точно таким же образом, он
внес свою немалую лепту в тот бардак стратегического и оператив-
ного руководства, что так часто властвовал в русской Действующей
армии в 1914-1917гг. Однако, Турция в 1877 году – это не Германия
в 1914 году. И если великий князь-отец имел в своем распоряжении
И. В. Гурко, Ф. Ф. Радецкого, М. И. Драгомирова и, главное – М. Д.
Скобелева, то великий князь-сын не мог похвастаться такими ко-
мандными кадрами. Отсюда и смещение великого князя с поста
Верховного Главнокомандующего в 1915 году – вряд ли император
Николай II горел особым желанием лично возглавить Действующую
армию, если бы не требовалось в короткие сроки переломить хаос
управления.
Таким образом, подготовка русской конницы к Большой Европей-
ской войне в определяющей степени зависела от великого князя Ни-
колая Николаевича. Об этом человеке (именно как о руководителе
кавалерии, что интересует нас в данном контексте) существуют диа-
метрально противоположные точки зрения. Как ни странно, все они
по-своему справедливы. Постараемся разобраться в этом, дабы вы-
яснить уровень подготовки конницы к современной войне. Прежде
всего, приведем два различных высказывания.
Яростный критик всего того бедлама, что царил в командовании
русской Действующей армией в годы войны пишет, что русская ка-
валерия с 1895 года, то есть со вступления в должность генерал-
инспектора кавалерии великого князя Николая Николаевича, учила
порядки «линейные, фигурные и малопригодные для современной
войны». При нем русская кавалерия «в течение десяти лет проделы-
вала то, чего она не может делать в современной войне, и вряд ли
делала это и прежде, если не принимать Фридриховских «плацевых»
12

13. упражнений, которыми он развлекал иностранцев, за действитель-
ность. Но критика в военном мире не процветала, а тем более крити-
ка действий Великого Князя… [который] держал себя сурово и не-
приступно, как человек не от мира сего, как полубог, и как единст-
венный носитель каких-то кавалерийских истин и откровений»10
.
Другой участник войны – кавалерист, сообщает: «Русская кавале-
рия – это создание Великого князя Николая Николаевича, который
долгое время был ее генерал-инспектором. Это он вывел нашу кава-
лерию из состояния покоя, учений на шагу и рыси, воспитал в ней
смелость и способность быстро покрывать пространство. Она един-
ственная [в Европе] поэтому сохранила конный дух и дерзала атако-
вать в конном строю»11
.
Примечательно, что оба высказывания сделаны людьми, в годы
войны воевавшими в кавалерии. Генерал Краснов (один из лидеров
Белого движения на Дону) командовал 2-й казачьей сводной дивизи-
ей, а затем 3-м кавалерийским корпусом. Генерал Залесский, в годы
Гражданской войны старавшийся держаться в стороне от братоубий-
ственной бойни – начальник штаба 6-го армейского корпуса, а затем
– 1-го кавалерийского корпуса, также командовал 8-й и 6-й кавале-
рийскими дивизиями. То есть оба этих человека – конники. И вот
такие разные, противоположные отзывы о шефе русской кавалерии.
Главным же является тот факт, что именно великий князь Николай
Николаевич есть тот человек, под решающим влиянием которого
русская конница участвовала в Первой мировой войне. Именно те
порядки, что вводились им в коннице и (с 1905 года) в войсках
Гвардии и столичного военного округа, распространялись на всю
русскую армию. Совмещая эти два поста – генерал-инспектора кава-
лерии и командующего войсками Гвардии и Петербургского военно-
го округа (не говоря уже о Совете Государственной обороны в 1905-
1908гг.) – великий князь определяющим образом влиял на подготов-
ку русской военной машины к войне.
Конечно, какие-то его инициативы блокировались его личным вра-
гом военным министром ген. В. А. Сухомлиновым, какие-то – Гене-
ральным штабом, какие-то – командующими другими военными ок-
ругами. Однако, никакая другая личность так сильно не повлияла на
русскую военную машину перед июлем 1914 года. Прежде всего, это
относится к кавалерии. Генерал-квартирмейстер Генерального штаба
ген. Ю. Н. Данилов, бывший в годы войны одним из сотрудников
великого князя, так пишет о нем и его ближайшем помощнике ген.
Ф. Ф. Палицыне: «…великий князь учил конные части в поле – его
10
Залесский П. И. Возмездие (причины русской катастрофы), Берлин, 1925, с.86
11
Краснов П. Н. Воспоминания о Русской Императорской армии, М., 2006, с.473
13

14. начальник штаба на основании результатов этих работ подготовлял
разного рода приказы, инструкции, чертежи и схемы, которые полу-
чали неофициальное распространение не только во всей гвардейской
кавалерии, но и в тех армейских полках, во главе которых стояли
более восприимчивые и деятельные командиры. Так как весьма мно-
гими полками командовали офицеры, проведшие свою первоначаль-
ную службу в гвардейских частях или в Генеральном штабе, то
приемы и навыки, рекомендуемые великим князем, стали распро-
страняться во всей армии довольно широко… Великий князь оста-
вался в этой должности десять лет, и, таким образом, при его кипу-
чей энергии личное влияние его на развитие русской конницы выли-
лось в совершено исключительные формы»12
.
Подготовка каждого рода войск к войне проводится в двух направ-
лениях. Во-первых, в подготовке личного состава – как офицерско-
го, так и солдатского. Во-вторых, в проведении общевойсковых ма-
невров, дабы рода войск умели взаимодействовать друг с другом на
войне. Нельзя забывать, что в проблеме взаимодействия родов войск
на поле боя, новому генерал-инспектору кавалерии досталось нелег-
кое наследство. И переломить его великий князь Николай Николае-
вич до конца не сумел (а, быть может, и не хотел, считая что-то пра-
вильным). А. И. Деникин, начинавший службу в девятнадцатом сто-
летии, вспоминал, что в девяностые годы предшествовавшего века в
тактике войск все еще господствовали тенденции наполеоновской
эпохи. Конечно, делалась поправка на изменение качества вооруже-
ния и, следовательно, его огневой мощи, но все-таки принцип сомк-
нутого строя еще имел силу. Впрочем, до применения пулемета ос-
тавалось совсем немного – да и одиночные стрелки, разбросанные
по местности, превосходно уничтожали сомкнутые строи, что от-
лично выказала англо-бурская война 1899-1902гг. А. И. Деникин со-
общает: «Как в пехоте «чувство локтя», так и в коннице «чувство
стремени», понимаемые не в смысле моральной близости и под-
держки, а в буквальном – приводило к предпочтению «ящиков» ра-
зомкнутым строям. Боем в спешенном строю и стрельбою пренебре-
гали. Не скоро совершился переход к полевому галопу, к втягива-
нию конского состава, к полю, к новым разреженным строям»13
.
Вот в этом и заключается соль данного вопроса – о роли великого
князя Николая Николаевича в подготовке русской кавалерии, с ко-
торой конница и вышла на войну. С 1882 года кузницей кавалерий-
ских кадров стала Офицерская кавалерийская школа. Первоначаль-
но, эта подготовка ограничивалась обыкновенным набором – теори-
12
Данилов Ю. Н. Великий князь Николай Николаевич, М., 2006, с.84-85
13
Деникин А. И. Старая армия. Офицеры, М., 2005, с.379
14

15. ей тактики и практикой конной езды. Постепенно, дело подтягива-
лось к обучению офицеров кавалерии умению действовать на войне.
А с назначением на пост начальника школы А. А. Брусилова (1902-
1906гг.) дело было окончательно поставлено на основу подготовки
кавалериста к войне. Современник так характеризует деятельность
нового начальника Офицерской кавалерийской школы: «Главным
образом именно ему, генералу Брусилову, Школа, а потом и вся ка-
валерия, были обязаны введением, взамен существующей “бессис-
темности”, новой системы выездки лошадей (системы Филлиса),
имевшей вначале много недоброжелателей… Старым кавалеристам
тех времен и не снилось, что можно было требовать от коня. Энер-
гия Брусилова вызывала зависть, и Брусилов приобрел репутацию
беспринципного карьериста и интригана»14
. Последнее замечание
относится к распространенному мнению, что именно А. А. Брусилов
убрал с поста своего предшественника.
С другой стороны, не менее справедливым мнением является и
тот факт, что Офицерская кавалерийская школа учила офицера, в
первую голову, как кавалериста, а не как офицера. То есть – выдаю-
щийся конник, не умевший командовать конным подразделением в
современной войне. Русско-японская война 1904-1905гг. отчетливо
выявила данную тенденцию. Ряд кавалерийских начальников в
преддверии Мировой войны пытался бороться со сложившейся
практикой обучения, однако никто не преуспел в этом. В качестве
примера можно привести выдержку из брошюры лучшего (по мне-
нию участников войны) русского кавалерийского военачальника
1914-191гг. – графа Ф. А. Келлера. В войне генерал Келлер командо-
вал 10-й кавалерийской дивизией, а затем 3-м кавалерийским корпу-
сом. В 1910 году он писал: «Меня причисляют к заклятым врагам
Офицерской Кавалерийской школы, но это неправда, я враг не шко-
лы, а постановки дела в Офицерской школе, и враг потому, что вме-
сто той громадной пользы, которую школа должна была бы принес-
ти, она приносит отечественной коннице вред… С легкой руки шко-
лы последних времен, когда руководителями и начальниками яви-
лись люди почти не служившие в строю и специализировавшиеся
только на прыжках и в езде, не знающие и не желающие считаться с
нуждами и требованиями строевых частей, явилось шатание во всех
полках кавалерии… К тому же, школа забыла, что она воспитывает
не берейторов, а строевых офицеров и средство (например, хорошую
езду, преодолевание препятствий и т.д.) превратила в цель»15
.
14
Военная быль, 1968, №89, с.32
15
Келлер Ф. А. Несколько кавалерийских вопросов, Спб., 1910, вып.2, с.17-19
15

16. Также, граф Келлер считал, что Офицерская кавалерийская школа
должна проводить однообразие в требованиях Устава. Незадолго до
войны, в 1912 году армия получила хороший кавалерийский устав
(по сравнению с предшествующим Уставом), в котором пеший и
конный бой признавались равноценными. Строевой кавалерийский
устав 1912 года определял главную задачу конницы в «содействии
другим родам войск в достижении общей цели». В данном Уставе
впервые было сказано о подвижности в бою крупных сил – маневр
группами на поле боя как средство подготовки последнего удара
конной массой – «шока». Как считал участник войны, «Устав 1912
года – первая брешь в толще вековых “регулярных” предрассудков,
и в этом его огромная историческая заслуга. Другая состоит в том,
что им принципиально уничтожается (в тактическом отношении)
понятие о регулярной и иррегулярной коннице»16
.
Конечно, переучить конницу за остававшиеся полтора года уже не
удалось, а в отношении не желавших переучиваться кавалерийских
начальников это было и вообще невозможно. Так, служивший в 5-м
драгунском Каргопольском полку И. В. Тюленев вспоминал, что во
время учений и маневров «Выигрыш боя приписывался тому, кто
хорошо покажет “шок”, а не тому, кто сочетает маневр с огнем ар-
тиллерии, кто искусно организует бой»17
. Поэтому, Устав одновре-
менно был дополнен. Именно – различными инструкциями, положе-
ниями и прочими военными нормативно-правовыми документами,
долженствовавшими внедрить в среду командиров новейшие дости-
жения в отношении вождения конных масс на войне. «Наставление
для занятий в кавалерии» 1912 года гласило, что кавалерийское под-
разделение считается подготовленным, если оно в состоянии выпол-
нить все предстоящие ему в военное время задачи. Среди этих задач
особо выделялись следующие умения:
1.атаковать в конном строю все рода войск противника;
2.подготовить успех конной атаки огнем;
3.свободно маневрировать на всякой местности, не нарушая порядка
движения, преодолевая препятствия и применяясь к местности;
4.действовать в спешенном порядке наступательно и оборонительно;
5.совершать походные движения, как днем, так и ночью;
6.нести службу охранения и разведки, как на походе, так и на бивуа-
ке.
Характеризуя базу предвоенной подготовки, выраженную в Уставе
1912 года, Б. М. Шапошников в труде «Конница (кавалерийские
очерки)» писал: «…комбинированный бой будет наиболее часто
16
Микулин В. Комбинированный бой конницы, М., 1928, с.25
17
Тюленев И. В. Через три войны, М., 2007, с.82
16

17. применяемым способом действия крупных сил конницы. Такой вид
боя конницы нашим уставом был признан до мировой войны и толь-
ко лишь не привился прочно в армии. Конница еще по-прежнему
стремилась главным образом конной атакой большей части своих
сил завершить удары, придавая пешему бою второстепенное значе-
ние. И, не видя благоприятно складывающейся обстановки для кон-
ной атаки, не развивала натиск своих пеших частей, оставляя конные
свои части в бездействии, в результате чего проигрывала бой или
сводила его на нет»18
.
Повторимся, что за остававшееся до войны время даже и по одним
только объективным причинам сделать мало что удалось. Поэтому,
основную роль в войне играли те кавалерийские начальники, что го-
товились к современной войне и до 1912 года, а также молодые
офицеры Генерального штаба, находившиеся при старых военачаль-
никах – начдивах и комкорах. Впрочем, большая часть этих началь-
ников долгое время (а то и до конца войны) оставалась на своих по-
стах, пользуясь поддержкой в «высших сферах». Ответственность за
этих людей, прежде других, должен нести их непосредственный шеф
– великий князь Николай Николаевич. Выдающийся отечественный
военный ученый А. А. Свечин впоследствии указывал, что «Ужас-
ный подбор русских кавалерийских начальников – творчество вели-
кого князя Николая Николаевича, в бытность его инспектором кон-
ницы»19
.
Говоря о подготовке русской кавалерии перед войной, мы неиз-
бежно проецируем этот вопрос на те события, что происходили в
войну. Зная, что конница не сыграла и четверти той роли, что могла
и должна была сделать в военных действиях, следует констатиро-
вать, что эта подготовка была неудовлетворительной. Как ни стран-
но, основная тенденция, проявившаяся еще в 1904-1905гг., относи-
лась к той сфере, что вообще странна для военного человека. А
именно – к чрезвычайно болезненному отношению кавалерийских
начальников к потерям своих войск. Если пехота бросалась в штыки,
сражаясь до остатков взвода в каждом батальоне, если артиллеристы
часто били «на картечь», останавливая атаки противника, то конни-
ца, как правило, оставалась в стороне от больших потерь даже в тех
случаях, когда обстановка властно повелевала, «умереть, но высто-
ять». Конечно, были и исключения. Но, как правило, конные атаки
на пехоту неприятеля производились соединениями не свыше полка.
А также, когда велись оборонительные действия в кризисные мо-
менты развития операции.
18
цит. по: Вопросы тактики в Советских военных трудах (1917-1940гг.), М., 1970, с.174
19
Свечин А. А. Эволюция военного искусства, М., 2002, с.798
17

18. Гораздо же чаще конница старалась уйти «за пехоту» и держаться
в тылах, нежели позволить собственным пехотинцам получить не-
много передышки в непрерывных боях. А ведь именно конные уда-
ры наиболее чувствительны для пехоты в маневренных боях. При-
чина такого поведения – соответствующая постановка взаимодейст-
вия пехоты и кавалерии на предвоенных маневрах, чем еще будет
идти речь. Так, М. Мураховский писал, что ознакомление войск во
взаимодействии конницы с пехотой на маневрах играет большую
роль, «ибо самую дисциплинированную пехоту волнует одно появ-
ление конницы вблизи района ее действий. И один раздавшийся от-
куда-либо крик: “Кавалерия!”, вселяет панику в самые крепкие час-
ти. Спокойная и выдержанная пехотная часть, находящаяся до конца
в руках своих начальников, недоступна для самой энергичной кон-
ницы, но зато дрогнув хоть на момент, она становится легкой и ла-
комой добычей для последней»20
.
Еще в 1910 году бывший главнокомандующий Маньчжурской ар-
мией ген. А. Н. Куропаткин, основываясь на опыте русско-японской
войны 1904-1905гг., указывал: «Главная реформа в коннице должна,
по моему мнению, заключаться не во внешних преобразованиях, а в
перемене воспитания. Пока конница не будет воспитана в мысли,
что она должна сражаться так же упорно, как и пехота, расходы на
конницу не окупятся. Если пехота, теряя двадцать пять процентов,
еще совершенно свободно продолжает бой, если пехота, потеряв да-
же свыше половины своего состава, все еще держится на занятых ею
позициях или повторяет атаки, то необходимо, чтобы тот же мас-
штаб был применен и к коннице. Мы слишком берегли конницу в
бою и слишком мало вне боя. Целые полки при первых близких раз-
рывах шрапнели уже отводились назад, не потеряв еще ни одного
человека»21
. Практика войны показала, что чрезмерность потерь,
даже в требуемых случаях – это не для кавалерии. Причем, этот под-
ход являлся наиболее характерным для действий против немцев – то
есть, самого сильного противника. Деятельность кавалерии в Вар-
шавско-Ивангородской наступательной, Лодзинской оборонитель-
ной, Августовской оборонительной операциях маневренного перио-
да войны это ярко подтверждает. Неумело действовала кавалерия и в
Восточно-Прусской наступательной и Виленско-Свенцянской обо-
ронительной операциях, где задействовались по численности целые
конные армии. А в позиционный период (кампания 1916 года) кон-
ница вообще ничего не смогла сделать.
20
Кавалеристы в мемуарах современников. 1900-1920, М., 2001, вып.3, с.22
21
Куропаткин А. Н. Русская армия, Спб., 2003, с.550
18

19. Какая же именно подготовка клалась в основу воспитания русской
кавалерии перед войной? Понятно, что в идеале такая подготовка
должна охватывать все те сферы, что необходимы для боевой дея-
тельности. К примеру, в пехоте делался упор на стрелковую подго-
товку, что позволяет утверждать приоритет русского кадрового
стрелка перед всеми прочими армиями (возможно, на равном уровне
стол только солдат немногочисленной британской армии). Соответ-
ственно, маневрирование пехотными массами уже проводилось с за-
труднением, что с удовлетворением отмечалось перед войной гер-
манскими разведчиками – «тяжеловесность маневрирования и
управления» русскими войсками.
Точно так же обстояли дела и в артиллерии. Стрельба русских ба-
тарей и отдельных орудий в русской артиллерии были доведены до
совершенства. Превосходная подготовка личного состава – как офи-
церского, так и солдатского – позволили русской артиллерии, усту-
павшей австро-германцам и в количестве орудий вообще, и в тяже-
лой артиллерии – в огромной степени – сравнительно успешно про-
тивостоять противнику всю войну. Если австро-германцы брали ог-
невой мощью тяжелых гаубиц, то русские – ювелирной стрельбой с
закрытых позиций. Зато в управлении массированным огнем не-
скольких батарей русские командиры уступали немцам. Все это раз-
бирается в соответствующих частях нашей работы.
Таким образом, как можно видеть, подготовка родов войск рус-
ской военной машины осуществлялась поодиночке – без взаимодей-
ствия друг с другом на поле боя. Другим важнейшим упущением
предвоенной подготовки стал факт превосходного обучения отдель-
ного бойца на фоне неумения управлять большой массой этих самых
бойцов. Иными словами, начиная со штаб-офицерского уровня, рус-
ские войска уже начинали уступать противнику. Конечно, были и
исключения, но все-таки правилом являлся именно данный тезис –
чем выше был уровень управления, тем все больше и больше рус-
ская сторона отставала от подготовки неприятеля.
Все эти выводы в полной мере относятся и к кавалерии. Тем более,
что уже в XIX веке стало ясно, что кавалерия постепенно сходит на
нет в качестве самостоятельного рода войск. Советский ученый пи-
шет: «…Изменилась роль кавалерии. Она потеряла значение само-
стоятельной ударной силы и все более приобретала роль вспомога-
тельного рода войск, обеспечивающего глубокую разведку и веду-
щую бой как в конном, так и в пешем строю. В связи с этим, и в ка-
валерии [как и в пехоте] также обозначалась тенденция к унифика-
ции»22
. Наверное, было бы странно, если бы один из родов войск го-
22
Бескровный Л. Г. Русское военное искусство XIX века, М., 1974, с.357
19

20. товился не так, как прочие. Правда, большая зависимость рода войск
от воли высокопоставленного лица, заправлявшего им (например,
генерал-фельдцейхмейстером артиллерии был великий князь Сергей
Михайлович, также оказавший определяющую роль на развитие и
подготовку русской артиллерии перед Первой мировой войной),
вполне могла привести к иным методам обучения войск.
Однако, этого не произошло. И проведение маневров в довоенный
период отчетливо выявляет тенденцию, о которой мы говорили –
лучшая в Европе подготовка войск на низшем уровне (солдатский и
обер-офицерский уровень) и худшая – на уровне высшем (со штаб-
офицерского уровня). Это относится, конечно, к общевойсковым
маневрам, где каждый род войск действовал как бы сам по себе, без
осознанного понимания того простого факта, что в бою все рода
войск будут драться бок и бок и, следовательно, они должны уметь
сражаться таким образом. Но условия маневров готовились так, что
победившей стороной считался не тот общевойсковой командир, кто
сумел организовать победу, а тот, кто в максимальной степени ис-
пользовал сильные стороны каждого рода войск по отдельности.
Участник войны – гвардеец, вспоминал: «…дело с тактической под-
готовкой нашей кавалерии вообще обстояло несколько хуже, нежели
в пехоте, ибо с конницей у нас весьма часто занимались меньше, чем
следовало бы […] невольно досадуешь на то, сколько времени и
труда тратили мы на освоение техники встречных лобовых конных
атак, производимых всегда в сомкнутом развернутом строю, когда с
пиками наперевес вихрем налетали друг на друга целые кавалерий-
ские бригады и даже дивизии, сшибаясь друг с другом врукопаш-
ную. Разомкнутым строем атаковывали лишь пехоту. Такие картин-
ные бои конницы были уместны, быть может, столетие назад, но при
современной технике и вооружении вряд ли можно было ожидать
практического применения подобной тактики в условиях настоящей
большой войны. А между тем, ни одно наше учение на военном по-
ле, ни одни маневры никогда не обходились без подобных атак,
коими традиционно завершались всякие маневры, будь то бригад-
ные, дивизионные или даже корпусные»23
.
Таким образом, если пехота училась, в первую голову, вести огне-
вой бой с пехотой противника, а артиллерия – к контрбатарейной
борьбе, то конница готовилась, прежде всего, к конному бою с кава-
лерией противника. Приведем громадную цитату из В. Рогвольда,
который в своих работах, посвященных его личному опыту войны,
усиленно исследовал именно этот вопрос – предвоенную подготовку
русской кавалерии. В отношении обучения конных частей В. Рог-
23
Трубецкой В. С. Записки кирасира, М., 1991, с.142
20

21. вольд пишет: «Здесь, прежде всего, готовились к поединку с непри-
ятельской кавалерией, который представлялся, как столкновение
конных масс исключительно в конном строю. Все было направлено
к тому, чтобы иметь на своей стороне всевозможные выгоды в таком
столкновении, которое большей частью представляли себе как
встречный бой». Выгоды:
1. быстрота развертывания походных колонн;
2. искусство выстраивания в оптимальный боевой порядок полков,
бригад и дивизий;
3. умение менять направление и фронт в боевом порядке;
4. темпы и четкость спешивания войск и их посадки на коней;
5. соблюдение строгого порядка в частях;
6. соблюдение молчания вплоть до столкновения.
«В отношении движения и маневрирования больших масс конницы
дошли до виртуозности: было обычным явлением, что кавалерий-
ская дивизия двигалась и перестраивалась на полевом галопе по зна-
ку шашкой своего начальника… В итоге, русская кавалерия пред-
ставляла страшное оружие на случай конных столкновений, но при
условии действовать в сомкнутых порядках, в зрительной связи ме-
жду частями. Как только зрительная связь нарушалась, отдельные
начальники, не приученные действовать самостоятельно и согласо-
ванно для достижения указанной общей цели, терялись, не проявля-
ли должной инициативы или задавались своими целями, ждали при-
казаний, бездействовали или старались восстановить зрительную
связь в зависимости от характера данного лица. Обучение не при-
учало к поддержанию связи между частями, не давало необходимых
навыков и привычек ни старшим начальникам, ни подчиненным; это
было очень просто при зрительной связи и нормальных боевых по-
рядках, и совершенно не удавалось, как только боевой порядок рас-
членялся на самостоятельные группы, действующий на больших
расстояниях друг от друга»24
.
Как видим, именно одиночная подготовка всадника и коня перед
войной стояла на большой высоте. Предвоенные маневры заключа-
лись в конном столкновении на заранее избранной ровной местно-
сти. В итоге, по условиям игры, побеждал тот, кто успевал раньше
развернуться. Подвижные же сборы, проводимые в приграничных
округах, были редки и непродолжительны. Но и здесь военачальни-
ки не умели организовать взаимодействие конницы с пехотой и ар-
тиллерией, причем потому именно, что это было бы минусом для
инспекторов, которых зачастую возглавлял великий князь Николай
Николаевич.
24
Рогвольд В. Усиленная разведка Маркграбова 141 августа 1914 года, М., 1926, с.38-39
21

22. Что значит – «настоящий кавалерист», по восприятию идиом нача-
ла двадцатого века? Это тот боец, который превосходно использует
особенности своего оружия. Именно так и воспитывались русские
кавалеристы. То обстоятельство, что данный подход берет свое на-
чало в первой половине Средневековья, когда один конный рыцарь
вполне мог разогнать целую толпу пехотинцев, не учитывался. Не в
последнюю очередь благодаря тому, что, как уже говорилось, кон-
ница считалась самым аристократичным родом войск. И это, не-
смотря на то, что наиболее великий полководец Европы, с которого
брали пример, и который на протяжении десятилетий успешно про-
тивостоял всем европейским монархиям вместе взятым, все же яв-
лялся артиллеристом.
Критиковать предвоенную подготовку стали уже по окончании
войны, когда стало ясно, что велась она не так, как того требует со-
временная война. Соответственно, те теоретические установки, что
проповедывались высшими начальниками (личный опыт русско-
турецкой войны 1877-1878гг.!), неизбежно накладывались и на мо-
лодых офицеров: «Перед Первой мировой войной мы все еще испы-
тывали романтическое отношение к ярким сражениям прошлого.
Хотя огромное количество времени было отведено изучению пеших
боев, упор делался на сражениях в седле. Вот почему мы так легко-
мысленно относились к занятиям по тактике и всему тому, что име-
ло отношение к современной войне. В конечном счете, нас постигло
жестокое разочарование, но зимой 191314г. считали, что основным
оружием кавалериста является лошадь»25
.
А что значит лошадь как основное оружие кавалериста? Это по-
нималось примерно так же, как перед Второй мировой войной суще-
ствовало увлечение танками «поддержки пехоты». То есть – не тан-
ковые силы сами по себе, как могучая сила современной операции, а
огневая поддержка пехоты (немцы решили эту проблему созданием
такого рода подвижной артиллерии как штурмовые орудия). То есть,
лошадь являлась тем фактором, что позволял кавалеристу добиться
победы. Это и понятно, ведь каждому коннику было ясно, что в бою
сабля против винтовки пехотинца – все-таки уступает. Поэтому счи-
талось, что конница, если ей придется действовать против пехоты,
должна как можно быстрее домчаться до последней и принудить к
бою холодным оружием. Странно только, что данная точка зрения
могла господствовать в то время, когда все европейские армии ак-
тивно насыщались таким страшным оборонительно-наступательным
оружием как пулемет. Тем не менее, изжить консерватизм не уда-
25
Литтауэр В. Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии, М., 2006,
с.108
22

23. лось. Участник войны вспоминает: «Конница перед мировой войной
упорствовала в своем излюбленном способе конной атакой искать
решающего успеха даже над нерасстроенной пехотой, почему прак-
тическое обучение конницы далеко отставало от совершенно пра-
вильных выводов военно-научной теории. Стремление уменьшить
время губительного действия огня, пока шашки переносятся к про-
тивнику, быстрота движения, вот тот прием, который был избран
конницей для состязания с пехотой наших дней»26
.
Уже после войны ее участники и исследователи в отношении под-
готовки и действий кавалерии столкнулись в спорах о вопросе ис-
пользования опыта гражданской войны в США в 1861-1865гг. В
этой войне активно использовались большие конные массы, кото-
рые, благодаря географии, сыграли большую роль в ведении воен-
ных действий. Опыт этой войны был взят европейскими странами на
вооружение, в том числе и в России. Другое дело – каким именно
образом он был взят. Так, А. А. Керсновский справедливо пишет:
«Увлечение ковбоями американской междоусобицы – Шерманом и
Шериданом – повлекло за собой то, что мы по опрометчивости сде-
лали второй шаг, не сделав первого – стали заводить стратегическую
конницу, упустив создать войсковую». Но дело даже не в этом. Дело
в том, что под влиянием гражданской войны в США русские кавале-
рийские руководители взяли лишь то, что для Европы являлось со-
вершенно неверным – использование конницы как ездящей пехоты
(не надо забывать, что сами американцы считали важнейшим ору-
жием конного боя не саблю, а револьвер). То есть, опыт граждан-
ской войны в США, по правильному замечанию старого конница М.
Баторского, учил «двум весьма существенным вещам: первое – мас-
сирование конницы и второе – действиям на тыл противника, как
самостоятельным актам»27
.
В России этого не поняли, а увлеклись лишь внешней стороной –
ездящей пехотой, о чем и говорит А. А. Керсновский. Между тем,
опыт американской войны должен был дать Европе и правильный
вывод – использование конницы как огневой силы в большой массе.
Ведь в Первую мировую войну конница всех европейских армий
вступила, используя учение «шока». Иными словами – конных «мя-
сорубок» времен Фридриха II и Наполеона. Это был тот предрассу-
док, который так и не удалось изжить. А ведь гражданская война в
США давала тип современной кавалерии, возглавляемой Стюартом
(южане) и Шериданом (северяне). Это должна была быть конница
инициативных кавалеристов, которые отлично действуют как в кон-
26
Певнев А. Л. Конница по опыту мировой и гражданской войн, М., 1924, с.4-5
27
Керсновский А. А. История русской армии, М., 1994, т.4, с.219; Баторский М. Служба
конницы, М., 1925, с.20
23

24. ном, так и в пешем строю; маневрируют так же умело, как и стреля-
ют.
И, как будто бы на смех, в отличие от прочих европейских держав,
именно Россия имела таких кавалеристов, не зависимых ни от сомк-
нутого строя, ни от личного примера офицеров, гибнущих в бою в
первую очередь. Речь, конечно, идет о казаках – «природной конни-
це» нашей страны. А вот немцы поняли американский опыт лучше
русских, хотя не имели столь многочисленной кавалерии, предпочи-
тая делать ставку на тяжелые гаубичные батареи, ни казаков. Как
считает исследователь, оценивая Свенцянский прорыв сентября 1915
года, «…Германские генералы ориентировали свои вооруженные
силы на маневренные наступательные боевые действия, поэтому ка-
валерийские соединения предназначались для выполнения опера-
тивных или стратегических задач – глубоких рейдов в тылу против-
ника, введения в прорыв неприятельских позиций и организации
полномасштабного преследования. Такую стратегию применения
кавалерии пруссаки заимствовали из опыта Гражданской войны в
США»28
.
Представляется, что делать столь далеко идущие выводы о предво-
енной подготовке германской конницы на основании всего лишь
единственного Свенцянского прорыва было бы несколько опромет-
чиво. Однако, против фактов идти нельзя – немцы лучше русских
применяли конные массы в оперативном масштабе, и в этом Ю. Ю.
Ненахов совершенно прав. Русские до войны учили конницу взаи-
модействовать с пехотой непосредственно на поле боя. И то – взаи-
модействовать в качестве конного «шока» на позиции условного
противника. Иными словами, русские командиры действовали по
тому правилу, что главная задача кавалерии – конная атака на поле
сражения. Немцы же уже в ходе военных действий перестроились,
правильно осознав, что при современной технике роль конницы –
удары по флангам и тылу неприятельских армий в оперативном
масштабе. Участник войны с горечью отметил: «Превосходная под-
готовка германских кавалерийских начальников и умелое использо-
вание конницы высшим командованием сделали то, что слабая гер-
манская конница принесла гораздо больше пользы своей армии, чем
сильная русская»29
.
В 1906 году первый начальник реорганизованного Генерального
штаба и верный сотрудник великого князя Николая Николаевича
ген. Ф. Ф. Палицын учредил четыре кавалерийских корпуса, которые
были временно уничтожены после русско-японской войны 1904-
28
Ненахов Ю. Ю. Кавалерия на полях сражений XX века: 1900-1920гг., Мн., 2004, с.197
29
см. Военное дело. Сборник статей по военному искусству, М., 1920, вып.2, с.132
24