283 всемирная история. 11кл. садыков т.с. и др-казахстан, 2011 -296с

1. Москва
2015
РР..НН.. ББууннеееевв,, ЕЕ..ВВ.. ББууннеееевваа,, ОО..ВВ.. ЧЧииннддииллоовваа
РУССКИЙ ЯЗЫК и ЛИТЕРАТУРА
ЛИТЕРАТУРА
10 класс Часть 2
Федеральный государственный образовательный стандарт
Образовательная система «Школа 2100»
Базовый уровень

2. Федеральный государственный образовательный стандарт
Образовательная система «Школа 2100»
Совет координаторов предметных линий Образовательной системы «Школа 2100» –
лауреат премии Правительства РФ в области образования за теоретическую разработку
основ образовательной системы нового поколения и её практическую
реализацию в учебниках
На учебник получены положительные заключения по результатам
научной экспертизы (заключение РАН от 15.01.2014 № 000354),
педагогической экспертизы (заключение РАН от 24.01.2014 № 000355)
и общественной экспертизы (заключение НП «Лига образования» от 30.01.2014 № 215)
Бунеев, Р.Н.
Русский язык и литература. Литература. 10 кл.: учеб. для
организаций, осуществляющих образовательную деятельность.
Базовый уровень. В 2 ч. Ч. 2 / Р.Н. Бунеев, Е.В. Бунеева,
О.В. Чиндилова. – Изд. 2-е, испр. – М. : Баласс, 2015. – 160 с. : ил.
(Образовательная система «Школа 2100»).
ISBN 978-5-906567-03-1
ISBN 978-5-906567-05-5 (ч. 2)
Учебник «Русский язык и литература. Литература» («Между завтра и
вчера») предназначен для учащихся 10 класса, изучающих литературу на
базовом уровне. Соответствует Федеральному государственному
образовательному стандарту среднего общего образования. Является продол-
жением непрерывного курса литературы и составной частью комплекта учеб-
ников развивающей Образовательной системы «Школа 2100». Обеспечивает
развитие как предметных умений, так и универсальных учебных действий
(коммуникативных, познавательных, регулятивных и др.) обучающихся и
подготовку к ЕГЭ.
Может использоваться как учебное пособие.
УДК 373.167.1:821.161.1
ББК 84 (2 Рос-Рус)я721
Б91
Б91
УДК 373.167.1:821.161.1
ББК 84 (2 Рос-Рус)я721
© Бунеев Р.Н., Бунеева Е.В.,
Чиндилова О.В., 2011, 2013
© ООО «Баласс», 2011, 2013
Данный учебник в целом и никакая его часть не могут быть
скопированы без разрешения владельца авторских прав
ISBN 978-5-906567-03-1
ISBN 978-5-906567-05-5 (ч. 2)
Условные обозначения:
– произведения для чтения в полном объёме и текстуального изуче-
ния. Остальные произведения читаются по выбору учащихся и учи-
теля, изучаются обзорно.

3. 3
Темы проектов
1. И.С. Тургенев и журнал «Современник».
2. И.С. Тургенев и русские поэты.
3. И.С. Тургенев и И.А. Гончаров.
4. Портрет героя моего времени.
5. Сценическая судьба пьесы «На дне».
6. Киносценарий по рассказу В.М. Шукшина.
7. Киносценарий (пьеса) «Один день из жизни Обло-
мова».
8. Словарь «Литературные герои».
9. Каталог современных литературных героев.
Темы сочинений
1. Раздумья о Человеке в пьесе М. Горького «На
дне».
2. «Не всегда правдой душу вылечишь...» (По пьесе
М. Горького «На дне».)
3. «Что лучше: истина или сострадание?» (По пьесе
Горького «На дне»)
4. Спор о правде и лжи в пьесе М. Горького «На дне».
5. Обломов и обломовщина. (По роману И.А. Гонча-
рова «Обломов».)
6. Человеческие типы в романе И.А. Гончарова «Об-
ломов».
7. Черты русского национального характера в Обло-
мове.
8. Проблема ответственности личности за свою судь-
бу в романе И.А. Гончарова «Обломов».
9. Образ Базарова в романе Тургенева «Отцы и дети».
10. Проблема отцов и детей в русской литературе.
11. Почему И.С. Тургенев называет Базарова «траги-
ческим лицом»?
РАЗДЕЛ III
В ПОИСКАХ СВОЕГО ГЕРОЯ

4. 4
Начну разговор о поисках своего героя писателями разных
эпох с уточнения понятий «литературный герой» и «персонаж».
Литературный герой – это активный выразитель сюжетного
действия, сосредотачивающий на себе внимание. Литературный
персонаж является участником сюжетного действия.
Итак, кто есть «герой нашего времени»?
Рассмотрим эту проблему в связке сюжет – герой. Мировая,
а значит, и русская литература выработала несколько типов сю-
жета и соответствующего каждому из них типа героя, среди кото-
рых мы выделим самые типичные:
1) Герой-бунтарь, бросивший вызов окружающей реальности
самим фактом своего существования. В советской литературе та-
ким можно считать Павла Корчагина из романа Н. Островского
«Как закалялась сталь».
2) Герой – человек, отверженный обществом, неспособный
найти себя в нём, бесконечно блуждающий по закоулкам прост-
ранства и времени. Классический пример – Печорин (М.Ю. Лер-
монтов «Герой нашего времени».). Думается, после знакомства с
романом Тургенева сюда же вы отнесёте и Евгения Базарова.
3) Герой, находящийся в непрерывном поиске некого смысла,
но не отверженный обществом, не противопоставляющий себя
ему. Вспомним пушкинского Онегина, в этот же ряд встанут ге-
рои А. Чехова, И. Гончарова, М. Горького, В. Шукшина.
4) Герой, потерявший или ищущий, обретающий веру: это и
Катерина у Островского, и Болконский у Толстого, и Мастер у
Булгакова.
Именно время определяет тот тип
героя, который вписывается в пони-
мание массовым читателем содержа-
ния данного времени в данном про-
странстве.
Так, герой нашего времени – это не-
редко романтическая и немного устав-
шая личность, оторванная от реальности будущего и прошлого,
существующая только в настоящем. Это человек, полностью под-
чиняющийся навязанным ему существующим правилам, в отли-
чие от Павла Корчагина, всё поведение которого было непрерыв-
ным протестом против настоящего. Но при этом герой нашего
времени – герой поиска, герой безвременья, человек, поддав-
шийся сиюминутным соблазнам. Именно таких героев мы встре-
чаем, например, у Сергея Довлатова, у Юрия Полякова, созда-
ющих откровенные и несентиментальные психологические
портреты типичных «героев нашего времени».
К сожалению, сегодня нечасто можно вести речь о литератур-
ном герое. Персонажей – сколько угодно. Героев – практически
нет. И это не жёсткая оценка нынешней литературы, а просто
До конца,
До тихого креста
Пусть душа
Останется чиста!
Н. Рубцов

5. 5
констатация факта. Дело не в том, что прошло время романов в
духе «Как закалялась сталь», «Журбины» и т.д. Текущий день
XXI века подбрасывает порой сюжеты не хуже 30-х годов века
прошлого. Надо только уметь рассмотреть и написать. Но некому
рассказать на страницах литературных произведений про совре-
менных Павлов Корчагиных, Лопахиных, Тёркиных. Получает-
ся, как у Пастернака:
Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлёт раба…
И тут кончается искусство…
Лет пять назад в литературных кругах часто говорили, что
наступило время написать новую «Бесприданницу» или «Веш-
ние воды», и так, чтобы читатель плакал. Слабых подражаний
этих великих произведений создано великое множество, вот
только читатель не плачет. Не плачет он над современным чело-
веком. Ни над «маленьким», ни над «немаленьким», потому как
не «маленький» он вовсе, а просто
средний.
Не случайно мы вспомнили о «ма-
леньком человеке». Тихий, скром-
ный, недалёкий, но порядочный,
порой он становится жертвой жесто-
кого общества.
То, что «маленький человек» как
литературное явление, практически
исчез из словесности, оставшись исключительно достоянием
классики, можно считать одним из «завоеваний» соцреализма.
Героев же современной, претендующей на принадлежность к ре-
алистическому направлению прозы, критики всё чаще определя-
ют, как «обыкновенных» – а точнее – «просто людей», описан-
ных более или менее достоверно. Так это или нет – чтение того же
А. Солженицына или В. Шукшина поможет вам ответить на этот
вопрос.
Время для литературы сегодня благодатнейшее, типажей,
которые могли бы стать героями книг, предостаточно. И Баш-
мачкиных, и Пугачёвых. Жизнь предоставляет массу сюжетов,
ситуаций, историй. Однако достаточно ли запечатлено наше хао-
тичное время, с необходимой ли художественной силой? Смогут
ли сегодняшние произведения служить красноречивыми доку-
ментами эпохи спустя пятьдесят, сто лет? Чехов навсегда сохра-
нил Россию 80-х годов XIX века, в первую очередь Россию обы-
вательскую. Из его небольших рассказов мы узнаём о том време-
ни почти всё... Чехов ничего не сочинял и не писал о том, чего не
знает.
А что в запасе у современной литерату-
ры? Чем мы можем отчитаться перед
грядущими поколениями? Неужели же
Есть такие прирождённые ангелы,
они как будто невесомы, они сколь-
зят как бы поверх этой жизни (наси-
лия, лжи, мифов о счастье и закон-
ности ), нисколько в ней не утопая.
А.И. Солженицын
Блаженны чистые сердцем...
Евангелие от Матфея

6. 6
поиски героя в русской литературе завершатся образами Онеги-
на, Печорина, Базарова, Чичикова, Обломова, Штольца, Безухо-
ва, Болконского, Раскольникова, Корчагина, Тёркина, каждый
из которых действительно был «героем своего времени»?
Н. А. Рождественский
Первый раздел учебника мы закончили творчеством В. Тенд-
рякова, писателя-публициста. Данный выбор не случаен: нрав-
ственная публицистичность – вот то, что определяет его творче-
ство. Это позволило нам перекинуть мостик к следующему –
второму разделу учебника. Он завершился чтением рассказа
«Один день Ивана Денисовича», после которого мы поставили
многоточие, не найдя полного согласия между пафосом публи-
цистической статьи Солженицына «Жить не по лжи» и житей-
ской мудростью героя рассказа. Думаю, что чтение ещё одного
рассказа Солженицына – «Матрёнин двор» поможет, во-первых,
вернуться к размышлениям о соотнесении понятий поэт и граж-
данин, во-вторых, включиться в исследование третьего раздела
учебника: а есть ли в современной литературе такой герой – «ма-
ленький человек», и кто он, этот герой?
Н.А. Рождественский

7. 7
Читаем и обсуждаем рассказ
А.И. Солженицына «Матрёнин двор»
Работа с текстом до чтения
1. Рассказ «Матрёнин двор» первоначально назывался «Не стои
,
т
село без праведника». Такое название ради публикации предложил
А. Твардовский, сочтя его нейтральным. Сопоставьте оба названия.
В чём вы видите главное отличие?
2. Известно, что этот рассказ полностью автобиографичен и досто-
верен. Жизнь Матрёны Васильевны Захаровой и смерть её воспроиз-
ведены как быль. Истинное название деревни – Мильцево, Курловско-
го района, Владимирской области. Как вы думаете, исключает ли авто-
биографичность рассказа восприятие образа главной героини как
типического характера?
3. Известно, что когда рассказ печатался, в нём по требованию ре-
дакции было изменено время действия – с 1956 на 1953 год, дохру-
щёвское время. Как вы можете объяснить этот факт?
Работа с текстом во время чтения
Познакомьтесь с рассказом. Прочитайте вступление и первую гла-
ву рассказа (в сокращении).
На сто восемьдесят четвёртом километре от Москвы по ветке,
что идёт к Мурому и Казани, ещё с добрых полгода после того все
поезда замедляли свой ход почти как бы до ощупи. Пассажиры
льнули к стёклам, выходили в тамбур: чинят пути, что ли? из
графика вышел?
Нет. Пройдя переезд, поезд опять набирал скорость, пассажи-
ры усаживались.
Только машинисты знали и помнили, отчего это всё.
Да я.
1
Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался
наугад – просто в Россию. Ни в одной точке её никто меня не
ждал и не звал, потому что я задержался с возвратом годиков на
десять. Мне просто хотелось в среднюю полосу – без жары, с
лиственным рокотом леса. Мне хотелось затесаться и затеряться
в самой нутряной России – если такая где-то была, жила.
За год до того по сю сторону Уральского хребта я мог наняться
разве таскать носилки. Даже электриком на порядочное строи-
тельство меня бы не взяли. А меня тянуло – учительствовать. Го-
ворили мне знающие люди, что нечего и на билет тратиться,
впустую проезжу.
Но что-то начинало уже страгиваться. Когда я поднялся по
лестнице Владимирского облоно и спросил, где отдел кадров, то

8. 8
с удивлением увидел, что кадры уже не сидели здесь за чёрной
кожаной дверью, а за остеклённой перегородкой, как в аптеке.
Всё же я подошёл к окошечку робко, поклонился и попросил:
– Скажите, не нужны ли вам математики где-нибудь подальше
от железной дороги? Я хочу поселиться там навсегда.
Каждую букву в моих документах перещупали, походили из
комнаты в комнату и куда-то звонили. Тоже и для них редкость
была – все ведь просятся в город, да покрупней. И вдруг-таки да-
ли мне местечко – Высокое Поле. От одного названия веселела
душа. <…>
Ветром успокоения потянуло на меня от этих названий. Они
обещали мне кондовую Россию. <…>
И я попросил мою новую знакомую отвести меня после базара
в Тальново и подыскать избу, где бы стать мне квартирантом.
Я оказался квартирантом выгодным: сверх платы сулила шко-
ла за меня ещё машину торфа на зиму. По лицу женщины про-
шли заботы уже не умильные. У самой у неё места не было (они с
мужем воспитывали её престарелую мать), оттого она повела ме-
ня к одним своим родным и ещё к другим. <…>
• Какие знакомые факты биографии писателя упоминаются в
тексте?
• Что нового о нём вы узнали?
• Прочитайте (в сокращении) вторую и третью главы рассказа. По
ходу чтения постарайтесь прокомментировать подчёркнутые в тексте
слова, сочетания слов.
2
Так привыкли Матрёна ко мне, а я к ней, и жили мы запросто.
Не мешала она моим долгим вечерним занятиям, не досаждала
никакими расспросами. До того отсутствовало в ней бабье любо-
пытство или до того она была деликатна, что не спросила меня ни
разу: был ли я когда женат? Все тальновские бабы приставали к
ней – узнать обо мне. Она им отвечала:
– Вам нужно – вы и спрашивайте. Знаю одно – дальний он.
И когда невскоре я сам сказал ей, что много провёл в тюрьме,
она только молча покивала головой, как бы подозревала и
раньше.
А я тоже видел Матрёну сегодняшнюю, потерянную старуху, и
тоже не бередил её прошлого, да и не подозревал, чтоб там было
что искать.
Знал я, что замуж Матрёна вышла ещё до революции, и сразу
в эту избу, где мы жили теперь с ней, и сразу к печке (то есть не
было в живых ни свекрови, ни старшей золовки незамужней, и с
первого после брачного утра Матрёна взялась за ухват). Знал, что
детей у неё было шестеро и один за другим умирали все очень ра-
но, так что двое сразу не жило. Потом была какая-то воспитанни-
ца Кира. А муж Матрёны не вернулся с этой войны. Похоронно-

9. 9
го тоже не было. Односельчане, кто был с ним в роте, говорили,
что либо в плен он попал, либо погиб, а только тела – не нашли.
За одиннадцать послевоенных лет решила и Матрёна сама, что
он не жив. И хорошо, что думала так. Хоть и был бы теперь он
жив – так женат где-нибудь в Бразилии или в Австралии. И де-
ревня Тальново, и язык русский изглаживаются из памяти его...
Раз, придя из школы, я застал в нашей избе гостя. Высокий
чёрный старик, сняв на колени шапку, сидел на стуле, который
Матрёна выставила ему на середину комнаты, к печке-«голланд-
ке». Всё лицо его облегали густые чёрные волосы, почти не тро-
нутые сединой: с чёрной окладистой бородой сливались усы гус-
тые, чёрные, так что рот был виден едва; и непрерывные бакены
чёрные, едва выказывая уши, поднимались к чёрным, космам,
свисавшим с темени; и ещё широкие чёрные брови мостами были
брошены друг другу навстречу. И только лоб уходил лысым ку-
полом в лысую просторную маковку. Во всём облике старика по-
казалось мне многознание и достойность. Он сидел ровно, сло-
жив руки на посохе, посох же отвесно уперев в пол, – сидел в по-
ложении терпеливого ожидания и, видно, мало разговаривал с
Матрёной, возившейся за перегородкой. <…>
Она поднялась с убогой тряпичной кровати и медленно выхо-
дила ко мне, как бы идя за своими словами. Я откинулся – и в
первый раз совсем по-новому увидел Матрёну.
Верхнего света не было в нашей большой комнате, как лесом
заставленной фикусами. От настольной же лампы свет падал
кру
,
гом только на мои тетради, – а по всей комнате глазам, ото-
рвавшимся от света, казался полумрак с розовинкой. И из него
выступала Матрёна. И щёки её померещились мне не жёлтыми,
как всегда, а тоже с розовинкой.
– Он за меня первый сватался... раньше Ефима... Он был брат –
старший... Мне было девятнадцать, Фаддею – двадцать три...
Вот в этом самом доме они тогда жили. Ихний был дом. Ихним
отцом строенный.
Я невольно оглянулся. Этот старый серый изгнивающий дом
вдруг сквозь блекло-зелёную шкуру обоев, под которыми бегали
мыши, проступил мне молодыми, ещё не потемневшими тогда,
стругаными брёвнами и весёлым смолистым запахом.
– И вы его?.. И что же?..
– В то лето... ходили мы с ним в рощу сидеть, – прошептала
она. – Тут роща была, где теперь конный двор, вырубили её... Без
малого не вышла, Игнатич. Война германская началась. Взяли
Фаддея на войну.
Она уронила это – и вспыхнул передо мной голубой, белый и
жёлтый июль четырнадцатого года: ещё мирное небо, плывущие
облака и народ, кипящий со спелым жнивом. Я представил их
рядом: смоляного богатыря с косой через спину; её, румяную,
обнявшую сноп. И – песню, песню под небом, какие давно уже
отстала деревня петь, да и не споёшь при механизмах.

10. 10
– Пошёл он на войну – пропал... Три года затаилась я, ждала.
И ни весточки, и ни косточки…
Обвязанное старческим слинявшим платочком, смотрело на
меня в непрямых мягких отсветах лампы круглое лицо Матрё-
ны – как будто освобождённое от морщин, от будничного небреж-
ного наряда – испуганное, девичье, перед страшным выбором.
<…>
И шли года, как плыла вода... В сорок первом не взяли на вой-
ну Фаддея из-за слепоты, зато Ефима взяли. И как старший брат
в первую войну, так младший без вести исчез во вторую. Но этот
вовсе не вернулся. Гнила и старела когда-то шумная, а теперь
пустынная изба – и старела в ней беспритульная Матрёна.
И попросила она у той второй, забитой, Матрёны – чрева её
урывочек (или кровиночку Фаддея?) – младшую их девочку
Киру.
Десять лет она воспитывала её здесь как родную, вместо своих
невыстоявших. И незадолго до меня выдала за молодого маши-
ниста в Черусти. Только оттуда ей теперь и помощь сочилась:
иногда сахарку, когда поросёнка зарежут – сальца.
Страдая от недугов и чая недалёкую смерть, тогда же объяви-
ла Матрёна свою волю: отдельный сруб горницы, расположен-
ный под общею связью с избою, после смерти её отдать в наслед-
ство Кире. О самой избе она ничего не сказала. Ещё три сестры её
метили получить эту избу.
Так в тот вечер открылась мне Матрёна сполна. И, как это бы-
вает, связь и смысл её жизни, едва став мне видимыми, – в тех
же днях пришли и в движение. Из Черустей приехала Кира, за-
беспокоился старик Фаддей: в Черустях, чтобы получить и удер-
жать участок земли, надо было молодым поставить какое-нибудь
строение. Шла для этого вполне матрёнина горница. А другого
нечего было и поставить, неоткуда лесу взять. И не так сама Ки-
ра, и не так муж её, как за них старый Фаддей загорелся захва-
тить этот участок в Черустях. <…>
<…> В тот же день началась мятель – дуель, по-матрёниному.
Она кутила и кружила двое суток и замела дорогу непомерными
сугробами. Потом, чуть дорогу умяли, прошёл грузовик-другой –
внезапно потеплело, в один день разом распустило, стали сырые
туманы, журчали ручьи, прорывшиеся в снегу, и нога в сапоге
увязала по всё голенище.
Две недели не давалась трактору разломанная горница! Эти две
недели Матрёна ходила как потерянная. Оттого особенно ей бы-
ло тяжело, что пришли три сестры её, все дружно обругали её ду-
рой за то, что горницу отдала, сказали, что видеть её больше не
хотят, – и ушли.
И в те же дни кошка колченогая сбрела со двора – и пропала.
Одно к одному. Ещё и это пришибло Матрёну.
Наконец ста
,
явшую дорогу прихватило морозом. Наступил сол-
нечный день, и повеселело на душе. Матрёне что-то доброе при-
‘

11. 11
снилось под тот день. С утра узнала она, что я хочу сфотографи-
ровать кого-нибудь за старинным ткацким станом (такие ещё
стояли в двух избах, на них ткали грубые половики), – и усмех-
нулась застенчиво:
– Да уж погоди, Игнатич, пару дней, вот горницу, бывает, от-
правлю – сложу свой стан, ведь цел у меня – и снимешь тогда.
Ей-богу правда!
Видно, привлекало её изобразить себя в старине. От красного
морозного солнца чуть розовым залилось замороженное окошко
сеней, теперь укороченных, – и грел этот отсвет лицо Матрёны.
У тех людей всегда лица хороши, кто в ладах с совестью своей.
Перед сумерками, возвращаясь из школы, я увидел движение
близ нашего дома. Большие новые тракторные сани были уже
нагружены брёвнами, но многое ещё не поместилось – и семья де-
да Фаддея, и приглашённые помогать кончали сбивать ещё одни
сани, самодельные. Все работали, как безумные, в том ожесточе-
нии, какое бывает у людей, когда пахнет большими деньгами или
ждут большого угощения. Кричали друг на друга, спорили.
Спор шёл о том, как везти сани – порознь или вместе. Один сын
Фаддея, хромой, и зять-машинист толковали, что сразу обои са-
ни нельзя, трактор не утянет. Тракторист же, самоуверенный
толстомордый здоровяга, хрипел, что ему видней, что он води-
тель и повезёт сани вместе. Расчёт его был ясен: по уговору ма-
шинист платил ему за перевоз горницы, а не за рейсы. Двух рей-
сов за ночь – по двадцать пять километров да один раз назад – он
никак бы не сделал. А к утру ему надо было быть с трактором
уже в гараже, откуда он увёл его тайком для левой.
Старику Фаддею не терпелось сегодня же увезти всю горницу –
и он кивнул своим уступить. Вторые, наспех сколоченные сани
подцепили за крепкими первыми.

12. 12
Матрёна бегала среди мужчин, суетилась и помогала накаты-
вать брёвна на сани. Тут заметил я, что она в моей телогрейке,
уже измазала рукава о льдистую грязь брёвен, – и с неудоволь-
ствием сказал ей об этом. Телогрейка эта была мне память, она
грела меня в тяжёлые годы.
Так я в первый раз рассердился на Матрёну Васильевну.
– Ой головушка бедная! – озадачилась она. – Ведь я её бегма
подхватила, да и забыла, что твоя. Прости, Игнатич. – И сняла,
повесила сушиться.
Погрузка кончилась, и все, кто работал, человек до десяти
мужчин, прогремели мимо моего стола и нырнули под занавеску
в кухоньку. Оттуда глуховато застучали стаканы, иногда звяка-
ла бутыль, голоса становились всё громче, похвальба – задорнее.
Особенно хвастался тракторист. Тяжёлый запах самогона дока-
тился до меня. Но пили недолго – темнота заставляла спешить.
Стали выходить. Самодовольный, с жестоким лицом вышел
тракторист. Сопровождать сани до Черустей шли зять-маши-
нист, хромой сын Фаддея и ещё племянник один. Остальные рас-
ходились по домам. Фаддей, размахивая палкой, догонял кого-
то, спешил что-то втолковать. Хромой сын задержался у моего
стола закурить и вдруг заговорил, как любит он тётку Матрёну,
и что женился недавно, и вот сын у него родился только что. Тут
ему крикнули, он ушёл. За окном зарычал трактор.
Последней торопливо выскочила из-за перегородки Матрёна.
<…>
И вдруг скрипнула наша калитка. Я быстро вышел на мосты:
– Матрёна Васильевна?
В избу, пошатываясь, вошла её подруга Маша:
– Матрёна-то... Матрёна-то наша, Игнатич...
Я усадил её, и, мешая со слезами, она рассказала.
На переезде – горка, взъезд крутой. Шлагбаума нет. С первы-
ми санями трактор перевалил, а трос лопнул, и вторые сани, са-
модельные, на переезде застряли и разваливаться начали – Фад-
дей для них лесу хорошего не дал, для вторых саней. Отвезли чу-
ток первые за вторыми вернулись, трос ладили – тракторист и
сын Фаддея хромой, и туда же, меж трактором и санями понесло
и Матрёну. Что она там подсобить могла мужикам? Вечно она в
мужичьи дела мешалась. И конь когда-то её чуть в озере не сшиб,
под прорубь. И зачем на переезд проклятый пошла? – отдала
горницу, и весь её долг, рассчиталась... Машинист всё смотрел,
чтобы с Черустей поезд не нагрянул, его б фонари далеко видать,
а с другой стороны, от станции нашей, шли два паровоза сцеп-
ленных – без огней и задом. Почему без огней – неведомо, а ког-
да паровоз задом идёт машинисту с тендера сыплет в глаза
пылью угольной, смотреть плохо. Налетели – и в мясо тех троих
расплющили, кто между трактором и санями. Трактор изувечи-
ли, сани в щепки, рельсы вздыбили, и паровоза оба набок. <…>

13. 13
3
А первые сани, нагруженные, целые, так и стояли за переез-
дом невдали.
И именно это – что одни сани дразнили, ждали с готовым тро-
сом, а вторые ещё можно было выхватывать из огня – именно это
терзало душу чернобородого Фаддея всю пятницу и всю субботу.
Дочь его трогалась разумом, над зятем висел суд, в собственном
доме его лежал убитый им сын, на той же улице – убитая им жен-
щина, которую он любил когда-то, – Фаддей только ненадолго
приходил постоять у гробов, держась за бороду. Высокий лоб его
был омрачён тяжёлой думой, но дума эта была – спасти брёвна
горницы от огня и от козней матрёниных сестёр.
Перебрав тальновских, я понял, что Фаддей был в деревне та-
кой не один.
Что д о б р о м нашим, народным или моим, странно называет
язык имущество наше. И его-то терять считается перед людьми
постыдно и глупо.
Фаддей, не присаживаясь, метался то на посёлок, то на стан-
цию, от начальства к начальству, и с неразгибающейся спиной,
опираясь на посох, просил каждого снизойти к его старости и
дать разрешение вернуть горницу.
И кто-то дал такое разрешение. И Фаддей собрал своих уцелев-
ших сыновей, зятей и племянников, и достал лошадей в колхо-
зе – и с того бока развороченного переезда, кружным путём через
три деревни, обвозил остатки горницы к себе во двор. Он кончил
это в ночь с субботы на воскресенье.
А в воскресенье днём – хоронили. Два гроба сошлись в середи-
не деревни, родственники поспорили, какой гроб вперёд. Потом
поставили их на одни розвальни рядышком, тетю и племянника,
и по февральскому вновь обсыревшему насту под пасмурным не-
бом повезли покойников на церковное кладбище за две деревни
от нас. Погода была ветреная, неприютная, и поп с дьяконом
ждали в церкви, не вышли в Тальново навстречу. <…>
Фаддей не пришёл на поминки Матрёны – потому ли, что по-
минал сына. Но в ближайшие дни он два раза враждебно прихо-
дил в эту избу на переговоры с матрёниными сёстрами и с сапож-
ником-дезертиром.
Спор шёл об избе: кому она – сестре или приёмной дочери. Уж
дело упиралось писать в суд, но примирились, рассудя, что суд
отдаст избу не тем и не другим, а сельсовету. Сделка состоялась.
Козу забрала одна сестра, избу – сапожник с женою, а в зачёт
фаддеевой доли, что он «здесь каждое брёвнышко своими рука-
ми перенянчил», пошла уже свезённая горница, и ещё уступили
ему сарай, где жила коза, и весь внутренний забор, между дво-
ром и огородом.
И опять, преодолевая немощь и ломоту, оживился и помоло-
дел ненасытный старик. Опять он собрал уцелевших сыновей и
зятей, они разбирали сарай и забор, и он сам возил брёвна на са-
ночках, на саночках… <…>

14. 14
Все отзывы её [золовки] о Матрёне были неодобрительны: и
нечистоплотная она была; и за обзаводом не гналась; и не береж-
на‘я; и даже поросёнка не держала, выкармливать почему-то не
любила; и, глупая, помогала чужим людям бесплатно (и самый
повод вспомнить Матрёну выпал – некого было дозвать огород
вспахать на себе сохою).
И даже о сердечности и простоте Матрёны, которые золовка за
ней признавала, она говорила с презрительным сожалением.
И только тут – из этих неодобрительных отзывов золовки –
выплыл передо мною образ Матрёны, какой я не понимал её, да-
же живя с нею бок о бок.
В самом деле! – ведь поросёнок-то в каждой избе! А у неё не бы-
ло. Что может быть легче выкармливать жадного поросёнка, ни-
чего в мире не признающего, кроме еды! Трижды в день варить
ему, жить для него – и потом зарезать и иметь сало.
А она не имела...
Не гналась за обзаводом... Не выбивалась, чтобы купить вещи
и потом беречь их больше своей жизни.
Не гналась за нарядами. За одеждой, приукрашивающей уро-
дов и злодеев.
Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая
шесть детей, но не нрав свой общительный, чужая сёстрам,
золовкам, смешная, по-глупому работающая на других бесплат-
но, – она не скопила имущества к смерти. Грязно-белая коза,
колченогая кошка, фикусы...
Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый
праведник, без которого, по пословице, не стоит село.
Ни город.
Ни вся земля наша.
1959
• Что объединяет вторую и третью главы рассказа?
• Какие отношения сложились между Матрёной и рассказчи-
ком?
• Когда становится понятно, что мир и лад, царящие в доме Мат-
рёны, скоро будут разрушены? Как автор даёт это понять?
• Найдите и прочитайте описание внешности Фаддея. На чём
акцентирует внимание читателя автор? Какой «говорящий» эпи-
тет характеризует этого героя?
‘

15. 15
Работа с текстом после чтения
1. Прав ли Солженицын, называя отнюдь не идеальную Матрёну
праведницей? В чём смысл понятия «праведник»?
При ответе учтите толкования слова в разных словарях:
Праведник – это человек с чистой совестью и душой.
(В. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка».)
Праведник – праведно живущий; во всём по закону
Божью поступающий, безгрешник. (С. Ожегов «Толковый
словарь русского языка».)
Праведник – тот, кто в своих действиях руководствуется
принципами справедливости, честности, не нарушает пра-
вил нравственности. (Академический Словарь русского языка.)
Каких известных вам героев русской литературы вы тоже назва-
ли бы праведниками? Представьте, если бы на земле жили толь-
ко праведники.
2. Каково отношение автора к своей героине? Почему праведни-
цу Матрёну не понимали ни муж, ни сёстры, ни соседи?
3. В чём в первую очередь разные Фаддей и Матрёна?
4. Кто виноват в судьбе Матрёны? Сама она? Люди? Или власть?
Проверьте, совпадает ли ваша точка зрения с авторской.
5. Можно ли назвать Матрёну «маленьким человеком»?
А «обычным» человеком? Поясните свой ответ.
6. Что есть правда и что есть ложь с точки зрения автора расска-
за? Расскажите, по какой правде жила Матрёна. А люди вокруг
неё? Рассказчик? Может ли быть в жизни две правды?
1. Какие строчки рассказа вы бы назвали поэтическими, а ка-
кие – публицистичными?
2. Почему автор так открыто формулирует собственную пози-
цию?
3. Выпишите наиболее образные, афористичные высказывания
Матрёны. Почему автор выбирает народный язык для всего по-
вествования, а не только для речи героини?
4. Можно ли, на ваш взгляд, характер Матрёны назвать русским
национальным характером?
5. В статье «Раскаяние и самоограничение» Солженицын обозна-
чит некую меру праведности, непрерывно возрастающую в од-
них и недоступную другим: «Есть такие прирождённые ангелы –
они как будто невесомы, они скользят как бы поверх этой жизни
(насилия, лжи, мифов о счастье и законности), нисколько в ней
не утопая, даже касаясь ли стопами её поверхности. Каждый из
нас встречал таких, их не десятеро и не сто на Россию, это – пра-
ведники, мы их видели, удивлялись ("чудаки"), пользовались их
А
Б

16. 16
добром, в хорошие минуты отвечали им тем же, они располага-
ют, – и тут же погружались опять на нашу обречённую глуби-
ну». Выскажите ваше отношение к этой позиции.
6. До знакомства со взглядом современных критиков на харак-
тер Матрёны запишите собственную оценку её личности.
Найдите, в чём дополняют друг друга авторы, принадлежащие к
разным национальным культурам.
Ж. Нива (французский исследователь): У Матрёны,
«русской женщины» (вспомним Некрасова), двойное при-
звание: она образец скромности, воздержанности, и Солже-
ницын видит в ней истинный смысл русской жизни, но
вместе с тем она таит в себе трагедию. Трагично её прошлое,
исковерканное скотской грубостью мужчин. Трагичен её
конец: жадный деверь, который вырвал у неё «горницу,
стоявшую без дела», и сделался, таким образом, косвенной
причиной её бессмысленной смерти на железнодорожном
переезде, это само вечное буйство, эгоизм, хищность, кото-
рые обезображивают Россию и рушат «связи и смысл» Мат-
рёниной жизни.
Л.А. Симакова: Волнение Матрёны во время воспомина-
ний о своём прошлом было настолько впечатляющим, что
рассказчик как бы воочию видел её и Фаддея молодыми.
Оказывается, столько долгих лет грело её сердце это вспых-
нувшее однажды и не погасшее чувство. А Фаддей? Ничто
не дрогнуло в нём при виде мёртвой Матрёны. Сразу после
похорон он заботится только о разделе её имущества и не
успокаивается до тех пор, пока не перевозит к себе домой на
санках доставшиеся ему сарай и забор.
Почему же они такие разные – Фаддей и Матрёна? В со-
страдательном и негодующем тоне рассказа как бы всё вре-
мя звучит этот вопрос. Ответ же заключён в самом сопостав-
лении героев: как бы тяжела и неотвратима ни была судьба,
она только ярче проявляет меру человеческого в каждом из
людей.
• Сопоставьте собственную точку зрения с мнением
критиков. В чём ваши позиции совпали, а в чём – нет?
• Проверьте, насколько аргументирована ваша позиция
авторскими текстами.

17. 17
«ЧЕЛОВЕК СО СЖАТЫМИ КУЛАКАМИ»
Василий Макарович ШУКШИН (1929–1974)
Основные даты жизни и творчества В.М. Шукшина
1929, 25 июля – родился в селе Сростки Бийского района Алтай-
ского края.
1945–1947 – учёба в Бийском автомобильном техникуме. Техни-
кум не закончил.
1945 – принят в колхоз в селе Сростки.
1946 – покинул родное село.
1947 – начал работать в должности слесаря-такелажника.
1949 – отправился на строительство электростанции на станцию
Щербинка.
1950 – начало службы в армии на Балтийском и Черноморском
флотах.
1953 – комиссован из армии по болезни.
1953–1954 – работа учителем русского языка и литературы, ди-
ректором школы, инструктором Бийского райкома партии.
1954 – отъезд в Москву.
1954–1960 – учёба во Всесоюзном государственном институте ки-
нематографии.
1956 – дебют в кино, в фильме С. Герасимова «Тихий Дон».
1958 – первая публикация В. Шукшина в центральной печати –
рассказ «Двое на телеге».
1959 – главная роль в фильме «Два Фёдора».

18. 18
1959–1963 – снялся в картинах: «Золотой эшелон», «Простая ис-
тория», «Когда деревья были большими», «Алёнка», «Мишка,
Серёга и я», «Мы, двое мужчин» и др.
1961–1962 – издание рассказов «Правда», «Светлые души»,
«Стёпкина любовь», «Экзамен», «Коленчатые валы» и «Леля Се-
лезнёва с факультета журналистики».
1963 – выход первого сборника «Сельские жители».
1964 – работа режиссёром, снял фильм «Живёт такой парень».
1967 – удостоен Государственной премии имени братьев Василь-
евых за фильм «Ваш сын и брат».
1969 – присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.
1971 – удостоен Государственной премии СССР за исполнение ро-
ли инженера Черных в фильме С. Герасимова «У озера».
1973 – издание сборника рассказов «Характеры».
1974 – выход фильма «Калина красная».
1974, 2 октября – умер от сердечной недостаточности на съёмках
фильма «Они сражались за Родину». Похоронен в г. Москве на
Новодевичьем кладбище.
Если вы обратили внимание на высказывания А.И. Солжени-
цына на полях нашего учебника и на с. 15–16, то наверняка за-
помнили его слова о прирождённых ангелах. «Писатель называ-
ет этих ангелов праведниками: «мы их видели, удивлялись ("чу-
даки"), пользовались их добром, в хорошие минуты отвечали им
тем же, они располагают, – и тут же погружались опять на нашу
обречённую глубину». Матрёна у Солженицына как раз и есть тот
самый ангел-праведник, в её лице писатель изобразил народный
характер, сумевший сохранить себя в страшной смуте XX века.
Замечу, не выдумал он этот характер, а именно изобразил то, с
чем столкнулся в реальной жизни. Кстати, ни под какой тип ли-
тературных героев из той классификации, с которой мы начали
этот раздел учебника, Матрёна не подходит: действительность
всегда богаче любой формальной схемы.
Кто же она? Ничего нет в ней от героев мятежных, ищущих
смысл жизни. А есть праведность и жизнь не по лжи. Она вне
сферы героического или исключительного, находит себя в самой
что ни на есть обыденной, бытовой ситуации колхозной жизни
1950-х годов с её бесправием и надменным пренебрежением к
обычному человеку. Праведность Матрёны состоит в её способ-

19. 19
ности сохранить своё человеческое в условиях, совершенно
этому не способствующих. Но обыденность жизни Матрёны тем
не менее не позволяет её назвать ни «маленьким человеком» (ти-
хая, скромная, порядочная, но не жертва!), ни «обычным» чело-
веком. Обычные это те, у кого всё, как у людей: и поросята на-
кормлены, и в доме прибрано… И потому не поставишь в один
ряд Матрёну и Ивана Денисовича, обычного солдата, по опреде-
лению Солженицына.
Потребность в изображении русского национального характе-
ра отличает русскую литературу в целом. Поиски героя нрав-
ственно гармоничного, ясно представляющего себе границы доб-
ра и зла, существующего по законам совести и чести, объединя-
ют многих русских писателей. Двадцатый век (особенно вторая
его половина) ещё острее, чем девятнадцатый, ощутил утрату
нравственного идеала: «распалась связь времён», лопнула стру-
на (что так чутко уловил А.П. Чехов). Круг замыкается: раз-
мышляя об особенностях русской литературы, мы вновь возвра-
щаемся к Чехову, вновь говорим о нравственности и безнрав-
ственности, духовности и бездуховности.
Среди писателей конца двадцатого века именно В.М. Шукшин
обратился к народной почве, считая, что люди, которые сохрани-
ли «корни», пусть подсознательно, но тянулись к духовному на-
чалу, заложенному в народном сознании, – заключают в себе на-
дежду, свидетельствуют о том, что мир ещё не погиб.
Шукшин в своём писательстве прошёл уникальный путь: он
сочинил пять томов прозы, дюжину киноповестей, историче-
ский роман о любимом герое, Степане Разине, – «Я пришёл дать
вам волю», переделанный из сценария так и не поставленного
фильма… Но лишь в одном жанре Шукшин шёл путём истинной
литературы: сначала рождались рассказы, потом, иногда, они
становились сценарием и фильмом, «...но – тут надо преодолеть
большую неловкость – рассказы, по которым я поставил оба
фильма, лучше», – сказал он по поводу своих картин «Странные
люди» и «Ваш сын и брат».
Большая литература Шукшина – это его малая проза, сто двад-
цать неравноценных рассказов, опубликованных за шестнадцать
лет (1958–1974). Главной его книгой стал сборник «Характеры».
Герои Шукшина – сельские жители, светлые души. Своеобразие
народного мира отображает тип героя, созданный Шукшиным, –
«чудик», непохожий на всех остальных, духовно связанный
с народной почвой, вросший в неё. Эта связь неосознанная
(вспомните Матрёну), однако именно она делает героя особен-
ным человеком, воплощением нравственного идеала, человеком,
в котором заключена надежда автора на сохранение традиций и
возрождение народного мира.
«Чудики» (по Солженицыну – «чудаки») часто вызывают иро-
ническую улыбку, даже смех читателей. Однако их «чудакова-
тость» закономерна: они смотрят вокруг широко открытыми

20. 20
глазами, их душа чувствует неудовлетворённость действитель-
ностью, они хотят изменить этот мир, улучшить его, но в их рас-
поряжении – средства, которые непопулярны среди «обычных»
людей, хорошо усвоивших «волчьи» законы жизни.
Шукшин в полной мере постиг природу русского национально-
го характера и показал, о каком человеке тоскует Россия.
Н.А. Рождественский
Жизнь В.М. Шукшина в воспоминаниях
и литературных источниках
1. Познакомьтесь с отрывками из книги Шукшина «Вопросы самому себе». Поду-
майте, к каким фактам биографии писателя можно отнести эти воспоминания.
1) «Мне шёл семнадцатый год, когда я ранним утром, по весне
уходил из дома. Мне ещё хотелось разбежаться и прокатиться на
ногах по гладкому, светлому, как стёклышко, ледку, а надо бы-
ло уходить в огромную неведомую жизнь, где ни одного человека
родного или просто знакомого. Было грустно и немножко страш-
но. Мать проводила меня за село… села на землю и заплакала.
Я понимал, ей больно и тоже страшно, но ещё больней, видно,
смотреть… на голодных детей. Ещё там оставалась сестра, она
маленькая. А я мог уйти. И ушёл».
2) «В 1948 г. … я… был направлен учиться в авиационное учи-
лище в Тамбовской области. Все мои документы… повёз сам.
И потерял их дорогой. В училище явиться не посмел и во Влади-
мир тоже не вернулся – там, в военкомате, были добрые люди, и
мне было больно огорчить их, что я такая «шляпа». Вообще за
свою жизнь встречал ужасно много добрых людей. И ещё раз, из-
под Москвы, посылали меня в военное училище, в автомобиль-
ное, в Рязань. Тут провалился на экзаменах. По математике».
3) «Во всё времена много читал. Решил, что смогу, пожалуй,
сдать экстерном экзамен на аттестат зрелости. Сдал… Считаю это
своим маленьким подвигом – аттестат. Такого напряжения сил я
больше никогда не испытывал».
4) «Одно время я был учителем сельской школы для взрослых.
Учитель я был, честно говоря, неважнецкий (без специального
образования, без опыта), но не могу и теперь забыть, как хорошо,
благодарно смотрели на меня наработавшиеся за день парни и де-
вушки, когда мне удавалось рассказать им что-нибудь важное,
интересное и интересно… Я любил их в такие минуты. И в глуби-
не души не без гордости и счастья верил: вот теперь, в эти мину-
ты, я делаю настоящее, хорошее дело. Жалко, мало у нас в жиз-
ни таких минут. Из них составляется счастье».

21. 21
2. Что нового о жизни и личности писателя вы узнали из его воспоминаний?
3. С именем Шукшина связано много анекдотических историй, не подтверждён-
ных документально. Познакомьтесь с одной из них.
Говорят, что на экзамене режиссёр М.И. Ромм попросил Шук-
шина:
– Расскажите мне о Пьере Безухове.
– Я «Войну и мир» не читал, – простодушно сказал Шукшин. –
Толстая книжка, времени не было.
– Вы что же, толстых книг никогда не читали? – удивился
Ромм.
– Одну прочёл, – сказал Шукшин. – «Мартин Иден». Хорошая
книжка.
Ромм возмутился:
– Как же вы работали директором школы? Вы же некультур-
ный человек! А ещё режиссёром хотите стать!
И тут Шукшин взорвался:
– А что такое директор школы? Дрова достань, напили, нако-
ли, сложи, чтобы детишки не замёрзли зимой. Учебники достань,
керосин добудь, учителей найди. А машина одна в деревне – на
четырёх копытах и с хвостом... А то и на собственном горбу... Ку-
да уж тут книжки толстые читать...
Мудрый Ромм заявил: «Только очень талантливый человек
может иметь такие нетрадиционные взгляды. Я ставлю ему пя-
тёрку».
Какие реалии позволяют воспринимать эту историю как действительную?
С какими фактами биографии писателя связана описанная ситуация? Как
эта история характеризует личности Шукшина и Ромма?
4. Познакомьтесь с отрывком из статьи сестры Василия Шукшина «Помнить и лю-
бить».
У нас был деревянный диван в небольшой комнате. Я ему гово-
рила с приподнятой головой и со вздёрнутым от природы носом:
«Прокати меня на горбушке (на спине) десять раз от дивана до
кровати». Вася был рад выполнить такую ерундовую для него
просьбу. И я с дивана залезала ему на спину, а он чуть ли не бе-
гом, подкидывая меня и взвизгивая, как будто лошадь, даже
удлинял расстояния – от стола до дверей. <…>
Позже Вася был мне опорой. Когда умер муж и я осталась одна
с двумя пятилетними детьми, он помогал мне материально, и я
ему как-то сказала: «Езжу, Вася, на
твоей горбушке до сих пор».
Вася с детства был жалостливым.
Случалось, разобью я тарелку (а они
все были на счету), приходит мама и
спрашивает: «Где тарелка?» Не успе-
ваю рта раскрыть, как он опережает
меня: «Я её разбил нечаянно». Он
знал, что мне за это попадёт, а ему
...Откуда берутся такие таланты? От
щедрот народных. Живут на земле
русские люди – и вот избирают од-
ного.
Он за всех будет говорить – он па-
мятлив народной памятью, мудр на-
родной мудростью...
В. Шукшин

22. 22
нет, потому что в доме он был мужи-
чок, помощник. Боже, как я ему была
благодарна! И не только явные его
провинности прощались мною, но я
даже делилась кусочком сахара, кото-
рый мама нам выдавала два раза в не-
делю <…>
Книги к нему пришли как-то сразу,
они не были его увлечением с детских
лет, и он резко сменил бабки [игры] на
книги. Читал всё подряд без разбору,
а мама боялась, что он зачитается и
«сойдёт с ума». Все его школьные
учебники были без корочек. Когда мы
были дома, он в эти корочки от учеб-
ников вкладывал художественную
книжку, ставил её на стол и читал. Мы
видели, что у него, например, «География», а через некоторое
время он ставил перед собой «Историю». Но однажды я заметила,
что у него на корочке «Арифметика», а он ничего не пишет. За-
глянула – и, конечно же, художественная книга. На этот раз я ска-
зала маме, потому что боялась, как бы он не «свихнулся». <…>
В зимнее время мы залезали втроём на любимую русскую печ-
ку, ставили рядышком лампу. Вася ложился с краю, мама в се-
редине, а я у стенки, и он читал нам. Злился, переживал, когда
мы с мамой начинали засыпать, заставлял нас пересказывать
прочитанное или сказать, на чём он остановился. Но так как ни
та, ни другая ничего не могли ему ответить – плакал. <…>
Наталья Макаровна Зиновьева
5. О каких годах жизни Шукшина вспоминает сестра?
Какими личностными качествами обладал Шукшин? Каким было его отношение к
книгам и литературе?
6. Познакомьтесь со стихотворением Владимира Высоцкого, написанным на
смерть Василия Шукшина в 1974 году.
Я написал большие стихи по поводу Василия, которые должны
быть напечатаны в «Авроре». Но опять они мне предложили
оставить меньше, чем я написал, и я отказался печатать непол-
ностью. Считаю, что её хорошо читать глазами, эту балладу. Её
жалко петь, жалко… Я с ним очень дружил, и как-то… я спел
раз, а потом подумал, что, наверное, больше не надо.
Памяти Василия Шукшина
Ещё – ни холодов, ни льдин,
Земля тепла, красна калина, –
А в землю лёг ещё один
На Новодевичьем мужчина.
Должно быть, он примет не знал, –
Народец праздный суесловит, –
Русский народ за свою историю
отобрал, сохранил, возвёл в степень
уважения такие человеческие качест-
ва, которые не подлежат пере-
смотру: честность, трудолюбие, со-
вестливость, доброту. Мы из всех ис-
торических катастроф вынесли и
сохранили в чистоте великий рус-
ский язык, он передан нам нашими
дедами и отцами.
Уверуй, что всё было не зря: наши
песни, наши сказки, наши неимовер-
ной тяжести победы, наше страда-
ние – не отдавай всего этого за по-
нюх табаку.
Мы умели жить. Помни это. Будь
человеком.
В. Шукшин

23. 23
Смерть тех из нас всех прежде ловит,
Кто понарошку умирал.
Коль так, Макарыч, – не спеши,
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй, – останься живым.
Но, в слёзы мужиков вгоняя,
Он пулю в животе понёс,
Припал к земле, как верный пёс…
А рядом куст калины рос –
Калина красная такая.
Смерть самых лучших намечает –
И дёргает по одному.
Такой наш брат ушёл во тьму! –
Не поздоровилось ему, –
Не буйствует и не скучает.
А был бы «Разин» в этот год…
Натура где? Онега? Нарочь?
Всё – печки-лавочки, Макарыч, –
Такой твой парень не живёт!
Вот после временной заминки
Рок процедил через губу:
«Снять со скуластого табу –
За то, что он видал в гробу
Все панихиды и поминки.
Того, с большой душою в теле
И с тяжким грузом на горбу, –
Чтоб не испытывал судьбу, –
Взять утром тёпленьким в постели!»
И после непременной бани,
Чист перед Богом и тверёз,
Взял да и умер он всерьёз –
Решительней, чем на экране.
• О каком «тяжком грузе на горбу» говорит Высоцкий?
• Как называет Высоцкий Шукшина, обращаясь к нему в своей балладе?
О чём говорит выбор именно такого обращения? Что пишет об этом поэт
в рассказе об истории стихотворения?
• Почему Высоцкий писал, что эту балладу «жалко петь»?
7. Познакомьтесь со стихотворением Евгения Евтушенко «Памяти Шукшина».
В искусстве уютно
быть сдобною булкой французской,
но так не накормишь
ни вдов,
ни калек,
ни сирот.

24. 24
Шукшин был горбушкой
с калиною красной вприкуску,
черняшкою той,
без которой немыслим народ.
Шли толпами к гробу
почти от Тишинского рынка.
Дыханьем колеблемый воздух
чуть слышно дрожал.
Как будто России самой
остановленная кровинка,
весь в красной калине,
художник российский лежал.
Когда мы взошли
на тяжёлой закваске мужицкой,
нас тянет к природе,
к есенинским чистым стихам.
Нам с ложью не сжиться,
в уюте ужей не ужиться,
и сердце как сокол,
как связанный Разин Степан.
Искусство народно,
когда в нём не сахар обмана,
а солью родимой земли
просолилось навек.
...Мечта Шукшина
о несбывшейся роли Степана,
как Волга, взбугрилась на миг
подо льдом замороженных век.
• Какие общие образы, созданные Шукшиным, вспоминают оба поэта?
• Прокомментируйте, как вы понимаете три последних четверостишия
стихотворения Евтушенко.
Литература и иные источники
1. Горн В.Ф. Василий Шукшин. Штрихи к портрету. – М., 1993.
2. Емельянов Л.И. Василий Шукшин. – Л., 1983.
3. Коробов В.И. Василий Шукшин: Творчество. Личность. – М.,
1992.
4. Шукшин В.М. Вопросы самому себе. – М., 1981.
5. http://www. shuckshin.narod.ru
6. http://www.shukshiny.ru

25. 25
Почему мы выбрали для чтения именно рассказы Шукшина?
Надо сказать, что именно 1950–1970-е годы, в хронологических
рамках которых развивалось творчество писателя, были пере-
ходным периодом в развитии русской литературы XX века. Одно
за другим происходили события, изменявшие традиционные
взгляды на действительность: разоблачение культа личности
Сталина, последовательное разочарование в новой общественной
формации и, как результат, осознание кризисности современ-
ности.
В творческой эволюции В.М. Шукшина эта динамика прояв-
ляется в движении от проблем социального мироустройства к
вопросам бытия человека, от жанра к жанру. Открывая для себя
вечные и вместе с тем уже привычные для русского писателя
проблемы нравственной самоиндентификации, Василий Шук-
шин определил качественные характеристики особого типа геро-
ев – «чудиков» (рассказы «Классный водитель», «Гринька
Малюгин», «Раскас», «Как помирал старик», «Чудик», «Миль
пардон, мадам», «Срезал», «Верую!», «Обида», «Алёша Бескон-
войный», «Осенью», «На кладбище», «Микроскоп», «Крепкий
мужик», «До третьих петухов»).
В 1970-е годы писатель искал иные формы открытого выраже-
ния авторской позиции. Осознание кризисного состояния ат-
мосферы в обществе в это время происходит почти на всех маги-
стральных направлениях русской литературы. Об этом пишут
свои романы такие писатели, как Чингиз Айтматов, Виктор Ас-
тафьев... В творчестве В.М. Шукшина появляется «До третьих
петухов» – философская повесть, сказка о судьбе народной ду-
ховности.
И всё же именно шукшинский рассказ был ответом на ту ситу-
ацию, которая сложилась в России в 1950–1970-е годы. В. Распу-
тин довольно точно подметил: «Он ведь на многое отвечал, но чи-
татель не всегда понимает это как ответы. Вот тут-то, может, и
необходимо собрать его мысли как ответы и подтолкнуть читате-
ля к более внимательному и правильному чтению Шукшина».
К сожалению, кризис нравственности – свойство не только вче-
рашнего, но, может, даже в большей степени – и сегодняшнего
дня. Один из рецептов спасения от бездуховности явлен нам ге-
роями Шукшина.
Н.А. Рождественский

26. 26
Читаем и обсуждаем рассказ
В.М. Шукшина «Чудик»
Работа с текстом до чтения
Герою-«чудику» в творчестве Шукшина противопоставлен «креп-
кий мужик», человек, который оторван от народной почвы, которо-
му чужда народная нравственность.
Вспомните рассказ Шукшина «Крепкий мужик». Назовите основ-
ные качества личности Шурыгина. Подберите к каждому из них про-
тивоположное (грубый – чуткий, … ).
Работа с текстом во время чтения
1. Прочитайте рассказ Шукшина «Чудик» (дан в сокращении).
По ходу чтения обращайте внимание на подчёркнутые слова и соче-
тания слов. В начале текста предложен образец комментария.
Жена называла его Чудик. Иногда ласково. (Легко догадаться,
с какой интонацией обычно жена обращалась к Чудику.)
Чудик обладал одной особенностью: с ним постоянно что-ни-
будь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в
какие-нибудь истории – мелкие, впрочем, но досадные.
Вот эпизоды одной его поездки.
Получил отпуск, решил съездить к брату на Урал: лет двенад-
цать не виделись.
– А где блесна такая... на подвид битюря?! – орал Чудик из
кладовой. (Чудик возбуждён предстоящей поездкой, собирается
основательно.)
– Я откуда знаю.
– Да вот же все тут лежали! – Чудик пытался строго смотреть
круглыми иссиня-белыми глазами. (Кто в доме хозяин, ясно с пер-
вых слов рассказа.) – Все тут, а этой, видите ли, нету.
– На битюря похожая?
– Ну. Щучья.
– Я её, видно, зажарила по ошибке.
Чудик некоторое время молчал. (Он понимает, что жена острит,
но долго не может сообразить, как ей подыграть.)
– Ну и как?
– Что?
– Вкусная? Ха-ха-ха!.. – Он совсем не умел острить, но ему
ужасно хотелось. – Зубки целые? Она ж – дюралевая!..
...Долго собирались – до полуночи.
А рано утром Чудик шагал с чемоданом по селу.
– На Урал! На Урал! – отвечал он на вопрос: куда это он со-
брался? При этом круглое мясистое лицо его, круглые глаза вы-

27. 27
ражали в высшей степени плёвое от-
ношение к дальним дорогам – они его
не пугали. – На Урал! Надо
прошвырнуться.
Но до Урала было ещё далеко.
Пока что он благополучно доехал до
районного города, где предстояло ему
взять билет и сесть на поезд.
Времени оставалось много. Чудик решил пока накупить по-
дарков племяшам – конфет, пряников... Зашёл в продоволь-
ственный магазин, пристроился в очередь. Впереди него стоял
мужчина в шляпе, а впереди шляпы – полная женщина с краше-
ными губами. <…>
Чудик уважал городских людей. Не всех, правда: хулиганов и
продавцов не уважал. Побаивался.
Подошла его очередь. Он купил конфет, пряников, три плитки
шоколада. И отошёл в сторонку, чтобы уложить всё в чемодан.
Раскрыл чемодан на полу, стал укладывать... Глянул на пол, а у
прилавка, где очередь, лежит в ногах у людей пятидесятирублё-
вая бумажка. Этакая зелёная дурочка, лежит себе, никто её не
видит. Чудик даже задрожал от радости, глаза загорелись. Вто-
ропях, чтобы его не опередил кто-нибудь, стал быстро сообра-
жать, как бы (Попробуйте закончить предложение самостоятельно
и только потом прочитайте авторский вариант.) повеселее, поостро-
умнее сказать этим, в очереди, про бумажку.
– Хорошо живёте, граждане! – сказал он громко и весело.
На него оглянулись.
– У нас, например, такими бумажками не швыряются.
Тут все немного поволновались. Это ведь не тройка, не пятёр-
ка – пятьдесят рублей, полмесяца работать надо. А хозяина бу-
мажки нет.
«Наверно, тот, в шляпе»,– догадался Чудик.
Решили положить бумажку на видное место на прилавке.
– Сейчас прибежит кто-нибудь, – сказала продавщица.
Чудик вышел из магазина в приятнейшем расположении ду-
ха. Всё думал, как это у него легко, весело получилось: «У нас,
например, такими бумажками не швыряются!» Вдруг его точно
жаром обдало (Догадались, что случилось?): он вспомнил, что точ-
но такую бумажку и ещё двадцатипятирублёвую ему дали в
сберкассе дома. Двадцатипятирублёвую он сейчас разменял, пя-
тидесятирублёвая должна быть в кармане... Сунулся в карман –
нету. Туда-сюда нету.
– Моя была бумажка-то! – громко сказал Чудик. – Мать твою
так-то!.. Моя бумажка-то.
Под сердцем даже как-то зазвенело от горя. Первый порыв был
пойти и сказать: «Граждане, моя бумажка-то. Я их две получил в
сберкассе – одну двадцатипятирублёвую, другую полусотенную.
Одну, двадцатипятирублёвую, сейчас разменял, а другой – нету».
...Хочешь быть мастером,
макай своё перо в правду.
Ничем другим больше не удивишь.
В. Шукшин

28. 28
Но только он представил, как он огорошит всех этим своим
заявлением, как подумают многие: «Конечно, раз хозяина не
нашлось, он и решил прикарманить». Нет, не пересилить себя,
не протянуть руку за этой проклятой бумажкой. Могут ещё и не
отдать...
– Да почему же я такой есть-то? – вслух горько рассуждал Чу-
дик.– Что теперь делать?..
Надо было возвращаться домой.
Подошёл к магазину, хотел хоть издали посмотреть на бумаж-
ку, постоял у входа... и не вошёл. Совсем больно станет. Сердце
может не выдержать.
Ехал в автобусе и негромко ругался – набирался духу: предсто-
яло объяснение с женой.
Сняли с книжки ещё пятьдесят рублей.
Чудик, убитый своим ничтожеством, которое ему опять разъ-
яснила жена (она даже пару раз стукнула его шумовкой по голо-
ве), ехал в поезде. Но постепенно горечь проходила. Мелькали за
окном леса, перелески, деревеньки... Входили и выходили раз-
ные люди, рассказывались разные истории... Чудик тоже одну
рассказал какому-то интеллигентному товарищу, когда стояли в
тамбуре, курили.
– У нас в соседней деревне один дурак тоже... Схватил голо-
вешку – и за матерью. Пьяный. Она бежит от него и кричит: «Ру-
ки, – кричит, – руки-то не обожги, сынок!» О нём же и заботит-
ся. А он прёт, пьяная харя. На мать. Представляете, каким надо
быть грубым, бестактным...
– Сами придумали? – строго спросил интеллигентный това-
рищ, глядя на Чудика поверх очков.
– Зачем? – не понял тот. – У нас за рекой, деревня Раменское…
Интеллигентный товарищ отвернулся к окну и больше не гово-
рил.
После поезда Чудику надо было ещё лететь местным самолё-
том полтора часа. Он когда-то летал разок. Давно. Садился в са-
молёт не без робости. «Неужели в нём за полтора часа ни один
винтик не испортится!» – думал. Потом – ничего, осмелел. По-
пытался даже заговорить с соседом, но тот читал газету, и так
ему было интересно, что там, в газете, что уж послушать живого
человека ему не хотелось. А Чудик хотел выяснить вот что: он
слышал, что в самолётах дают поесть. А что-то не несли. Ему
очень хотелось поесть в самолёте – ради любопытства.
«Зажилили»,– решил он.
Стал смотреть вниз. Горы облаков внизу. Чудик почему-то не
мог определённо сказать, красиво это или нет. А кругом говори-
ли, что «ах, какая красота!». Он только ощутил вдруг глупейшее
желание: упасть в них, в облака, как в вату. Ещё он подумал:
«Почему же я не удивляюсь? Ведь подо мной чуть не пять кило-
метров». Мысленно отмерил эти пять километров на земле,
поставил их «на попа» – чтоб удивиться, и не удивился.