1. Сказки PRO…
Антон Тарасов
Иллюстрация на обложке: Дмитрий Березин
Содержание
СКАЗКА PRO ШАВЕРМУ
Жил-был Костя.
Так началась бы любая мало-мальски сказочная история. В принципе, так
начинается и эта, но с одной лишь оговоркой: Костя вот уже два дня как не
Костя, а Константин Сергеевич. Таковым он стал после устройства на новую
работу, решив для себя, что хватит искать счастья и заработка в маленьких
никчемных конторках, не имеющих возможности купить даже приличные
жалюзи на окна и корзины для бумаг. Нет, с ними однозначно покончено!
Долой каторжную работу, от которой нет никакого удовлетворения.
Здравствуй, новые возможности!
В крупном издательском доме, куда поступил на работу Костя – простите,
теперь уже Константин Сергеевич – было несколько отделов,
располагавшихся на двух этажах бизнес-центра, уродливого здания из
стекла и бетона, впихнутого горе-архитекторами между двух старых, но со
вкусом построенных жилых домов. Костя второй день трудился в рекламном
отделе. Работа его заключалась в том, чтобы водить пальцем по странице
телефонного справочника, выбирать понравившуюся фирму, обводить
карандашом номер ее телефона, а затем начиналось все самое интересное.
Зажав плечом телефонную трубку и откинувшись на стуле, Костя
неторопливо набирал номер, тыкая по кнопкам кончиком карандаша, и
терпеливо слушал гудки.
– Алло, добрый день, – он говорил спокойно поставленным голосом один и
тот же заученный текст, меняя в нем лишь название фирмы. – Это компания
«Стройдеталь»? Отлично. Я представляю издательский дом «Прорыв». Могу я
переговорить с сотрудником, отвечающим за рекламу в вашей фирме? Нет?
Но, быть может, вашу фирму интересует возможность размещения рекламы в
наших журналах? Сейчас нет, я понимаю, а в будущем? Ваша компания же
развивается? Ясно, извините за беспокойство. До свидания.
Костя оптимистично подмигивал сам себе, и рядом с названием фирмы в
телефонном справочнике появлялась жирная черточка. Так было
установлено в рекламном отделе, и Костя перенял эту установку: если фирма
не проявляла никакого интереса, то рядом с ее названием появлялась
черточка. Если же наживка была схвачена и потенциальный рекламодатель
найден, рядом с названием организации появлялась победоносная галочка.
За два дня Костя поставил в телефонном справочнике без малого две сотни
черточек и ни одной галочки. Он не отрывался ни на минуту, даже
обеденный перерыв провел на рабочем месте, стараясь хотя бы за эти

2. лишние полчаса как-то продвинуться и показать результат своей
деятельности. Но результат появляться не спешил. Часть фирм из тех, что
были указаны в справочнике, сменили профиль деятельности, другие и вовсе
закрылись или съехали с прежних адресов.
– Алло, добрый день, – голос был уверенный и спокойный. – Я позвонил в
компанию «Суперзапчасть»? Прекрасно. Могу я переговорить с сотрудником,
который у вас занимается рекламой?
На том конце провода звучала музыка, звонок переводили по внутреннему
коммутатору.
– Я слушаю, менеджер Петров Иван, – наконец ответили Косте.
– Здравствуйте, Иван. Я представляю издательский дом «Прорыв». У нас
отличное предложение по рекламе в наших изданиях, – Костя воодушевился.
– Имеются и пакетные предложения, различные варианты размещения.
– Издательский дом? Как вы сказали?
– «Прорыв», – ответил Костя.
– Никогда не слышал о таком, – с легкой издевкой ответил менеджер. –
Наверное, это такие бесплатные журнальчики, которые нам кидают каждую
неделю в стойку на проходной?
– Нет, у нас серьезные издания на глянцевой бумаге, распространяются по
подписке и по рассылке в ряд организаций попадают.
Костя понимал, что начал оправдываться, что его просто хотят развести на
эти самые оправдания. Но все разговоры с телефонной линии рекламного
отдела фиксировались, и Костю предупредили, что в случае подозрительно
часто случающихся неудач и неэффективной его работы эти записи будут
изучаться начальством в первую очередь. Потому Костя и не думал повышать
голос и говорить что-то такое, что бы помогло именно ему стать хозяином
ситуации.
– Серьезные, говорите? – продолжал менеджер. – И о чем ваши журналы?
Давайте, убедите меня, что я не зря трачу время на беседу с вами.
– Журналы? – Костя начал колебаться. – Журналы о разном. О строительстве
один журнал, о промышленном оборудовании другой, о рынке недвижимости,
об автомобилях. Есть еще про шоу-бизнес, но, наверное, он вам не очень
подходит.
– Почему же не подходит? Информацию о резиновых шлангах и гофрах для
соединений труб мы бы разместили, с фотографиями. У нас как раз сейчас
распродажа… как это в модных журналах пишут, коллекций предыдущего
сезона.
В трубке раздался противный смех, Костя даже отвел ее от уха.
– Ну, так что, уважаемый, – менеджер вошел в раж. – Втирайте мне про свои
журналы. Как идея про распродажу гофр? Сойдет? У вас есть креативщики?
Или вы и креативщик еще? Ну, креативьте тогда!
«Какие еще гофры? – у Кости от обиды задрожали руки, впервые за два дня
появилось желание взять и бросить трубку, сделать вид, что связь случайно

3. прервалась. – Нет, здесь я терпеть издевательств над собой не буду!»
– У вас будут какие-нибудь конкретные идеи и пожелания? – осторожно
спросил Костя.
– Нам хочется, чтобы наши замечательные манжеты для трубопроводов
рекламировали девушки в бикини…
Костя не дослушал, огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что за ним
никто не наблюдает из-за спины, и положил трубку. Напротив названия
фирмы «Суперзапчасть» появился жирный прочерк. Костя рисовал его с
особым рвением, вымещая на этом несчастном карандашном штрихе все свои
обиды от непонятной для него череды неудач.
Зашумели коллеги по офису, целой гурьбой после обеда ввалившиеся в
отдел. Они занимали свои места – однотипные столы и стулья, отделенные
друг от друга перегородками из чуть помутневшего органического стекла.
Закипела работа. Зазвучали все те же самые заученные наизусть тексты для
общения по телефону, застучали карандаши, зашелестели страницы
телефонных справочников.
– Да, конечно, мы свяжемся с вашей компанией! – довольно произнес
коллега Кости за перегородкой слева и поставил в телефонном справочнике
галочку. – Всего доброго!
Это было минутное помешательство, оцепенение. Костя смотрел с завистью.
«Галочка, он продал рекламу! Но как? Может, я не с тех страниц
справочника обзваниваю фирмы? Да нет, страницы поделены равным
образом», – Костя прижался к перегородке и наблюдал за действиями
коллеги. Все то же самое, ничего кроме справочника, карандаша и телефона.
Те же фразы, даже интонация похожа. Коллега подмигнул Косте,
разговаривая по телефону. Костя видел, как менялось выражение его лица в
процессе разговора. От приветливого до немного безумного, когда он махнул
в воздухе сжатым кулаком. Само собой разумеется, что в телефонном
справочнике появилась очередная галочка.
Костя откинулся обратно в кресло.
– Что, Станиславский, не клеится? – коллега перегнулся через стекло и
смотрел на Костю с искренним желанием помочь.
За два дня Костя уже успел привыкнуть к новому прозвищу. Действительно,
если Константин Сергеевич, то почему не Станиславский? В офисе все звали
друг друга по имени и отчеству, таковы были суровые корпоративные
правила, за нарушение которых были обещаны разные взыскания. Тем не
менее, правила нарушались сплошь и рядом, правда сам Костя делать этого
не спешил.
– Не клеится, Павел Витальевич, никак не клеится уже второй день, –
взгрустнул Костя. – Просто, как будто мне какой-то проклятый телефонный
справочник попался. Звоню, а попадаю или на каких-то уродов, или вообще
ноль интереса. За два дня вообще ничего не продал и даже не
заинтересовал.
Павел Витальевич был невысокого роста, пухлый и румяный. Он слушал
Костю и улыбался. Из него так и били энергия, оптимизм, позитив и много

4. чего еще.
– А ты относись к этому проще, – Павел Витальевич облокотился на
перегородку так, что она заскрипела. – Ты звонишь в фирму и ждешь, что
тебя там встретят хлебом-солью, разносолами. Типа заходи, мы тебя давно
уже ждем. А ты представь на минуту, сколько таких как ты им звонит
ежедневно. И твоя заинтересованность здесь мало что может поделать.
Воспринимай это как игру. Я так и делаю.
– Да уж, видел я, как ты играешь, – с горечью в голосе сказал Костя. –
Позвонил, сказал примерно то же самое, что и я, и у тебя все получилось. И
много ты продал?
– За сегодня?
– Хотя бы за сегодня.
– За сегодня у меня заинтересовались три фирмы, одной Ирка… Ирина
Федоровна уже звонила, они прислали макет и реквизиты, чтобы мы
выставили счет. В ближайший номер реклама пойдет, успеваем. Правда,
рекламный модуль небольшой, но с нас же не размер требуют! Но это так, по
мелочи, самое интересное сейчас начнется, обычно после обеда работается
как-то приятнее, да и продуктивнее тоже.
– Обед, – вздохнул Костя, – Я думал, что пока вы все ушли на обед, я смогу
хотя бы немного наверстать упущенное. А так я в этом месяце ничего не
заработаю, и меня выкинут отсюда к чертовой бабушке. И правильно
сделают, раз не выходит из меня менеджера по рекламе.
– Проще, будь проще, сказал же тебе, Константин Сергеевич, – Павел
Витальевич перешел на шепот. – Ты меньше о плохом думай, оно
материализуется, если о нем думаешь слишком много. Чего-то вид у тебя
замученный. Обедать-то собираешься? Или так и будешь в обед здесь как
шпион высиживать, стараться что-то урвать?
– Почему как шпион? Я же не секреты компании разглашал, а работал,
озванивал. Успел позвонить в две фирмы. В одной меня послали, в другой
попал на какого-то менеджера по рекламе, который мне вынес мозг так, что
и вспоминать не хочется.
– А ты и не вспоминай, – Павел Витальевич хихикнул, но тут же сделал
серьезное лицо и стал строже. – Ты это брось!
– Что именно? – не понял Костя и зачем-то огляделся по сторонам.
Но никто к их разговору с Павлом Витальевичем не питал ни малейшего
интереса. Все были заняты своим делом, менеджеры за двумя соседними
перегородками невозмутимо вели телефонные переговоры и постукивали по
столам карандашами.
– Не обедать, делать из себя страдальца-стахановца. Думаешь, за тридцатьсорок минут перерыва можно много продать рекламы? Да ничего ты не
продашь с таким отношением! Ты уже выдохся, посмотри на себя в зеркало.
Это же тень, а не ты.
Павел Витальевич закатил глаза, сжал щеки и напряг лоб, изображая
некоего типа, похожего больше не на Костю, а то ли на пациента

5. психиатрической лечебницы, то ли на экспонат из Кунсткамеры.
– Очень смешно, – обиделся Костя.
– Да ты не расстраивайся, все обязательно наладится. А обедать обязательно
нужно, иначе сил дотянуть до вечера и до конца работы совершенно не
останется. Это ты два дня только здесь, а представляешь, что будет дальше?
Ты выдохнешься через неделю и ничего не заработаешь. Это не дело. Мы с
ребятами ходим здесь недалеко в шаверму, дешево и вкусно.
– Шаверму? – удивился Костя. – Гадость какая. Из чего ее делают подумать
даже страшно.
– Вот не скажи, все наши очень довольны. Просто, сытно, никаких нареканий
не было. Всегда свежая, ее разбирают довольно бойко. Завтра пойдешь с
нами?
– Ну, не знаю, как-то…
– Значит, идешь, – заключил Павел Витальевич. – А сейчас за работу.
Пробуй, прощупывай почву, но сильно не перетруждайся. Не в этом успех,
Станиславский, не в этом.
И почему это Костя назвал шаверму гадостью? Конечно, гадость-то она
гадость, но не на вкус, а для фигуры. Правда, сама шаверма в этом совсем не
виновата. Изобрели ее кулинары где-то в незапамятные времена на Ближнем
Востоке. В отсутствие холодильников и, в мягко говоря, не самых
комфортных условиях трудно было готовить часто и с фантазией. Этому
факту шаверма и обязана своим появлением. Ведь стояла задача приготовить
блюдо, чтобы оно было сытное и полезное, причем сделать это быстро и
накормить целую ораву голодных.
Что самое главное в шаверме? Некоторые считают, что мясо. Другие
уверены, что соус, без которого шаверма была бы просто безумным
нагромождением мелко нарубленных продуктов. И, наконец, есть те, кто
готов биться насмерть, утверждая, что самое главное в шаверме – это тонкая
лепешка, лаваш, в который вся вкуснятина и заворачивается. Конечно, все
это не считая тех, кто не собирается ни с кем спорить, потому что знает, что
в шаверме важны все ее компоненты.
Берется мясо, пожирнее, и непременно наисвежайшее. Режется,
нанизывается на вертикальный вертел, который вращается относительно
расположенной сбоку горелки. Поверхностные слои мяса быстро
прожариваются и их срезают специальным ножом. Это намного быстрее, чем
жарить целые огромные куски мяса. Срезанные куски мяса мелко нарубаются
и кладутся в свернутый лаваш вместе с нарубленными овощами и зеленью. И
последний штрих – соус. Он может быть чуть сладковатым, кисловатым, даже
острым. Сладковатый прекрасно сочетается с шавермой из куры, острый – с
шавермой из баранины. Но все это, как говорится, дело вкуса и прерогатива
повара, шаверма мейкера или, по-нашему, шавермера.
Как все восточное, шаверма в последние десятилетия совершила
умопомрачительную экспансию в Старый и Новый свет. Да и у нас даже в
самой захудалой глуши, на обочине разбитой трассы всегда отыщется
нехитрое заведение без водопровода и прочих удобств, где в невероятных

6. условиях доморощенные шавермеры колдуют и кормят народ.
Если хотите отведать настоящей шавермы, то отправляйтесь в Петербург. В
Москве вас накормят разве что шаурмой, хотя истинные ценители
утверждают, что существенной разницы между ними нет. В принципе,
шаверма мало чем отличается от кебаба, который предлагают во всех
европейских столицах с одной лишь оговоркой: у кебаба порция заметно
больше, а риск отравиться стремится к нулю.
У нас же поедание шавермы где-нибудь у вокзала или посреди оживленной
улицы – своего рода лотерея, русская рулетка. Отсюда понятна и
нечеловеческая страсть именно нашего населения к шаверме. Мы не
спрашиваем, из чего она сделана, сколько часов назад эта кура каркала на
заборе или ворковала у лужи на площади, правильно ли приготовлена. Не
интересуемся, какое время в миске простоял этот странный белый соус, до
того странный, что на него очевидно из инстинкта самосохранения боятся
садиться мухи и всяческая мошкара.
О шаверме можно говорить бесконечно. Но что примечательно: если, скажем,
плову или русской водке посвящены целые исследования, монографии, то
шаверма вниманием ученых мужей совершенно обделена. Это
несправедливость, но она шавермерам даже на руку. Если бы существовали
определенные четко сформулированные каноны шавермы, то вариации в ее
исполнении были бы недопустимы. В наших реалиях это означало бы крах
многих доблестных предприятий. Нет перца или томатов – и все, можно
сворачивать лавочку. Или продавать уже не под названием шаверма. Но кто
ее в таком случае возьмет, отважится попробовать? Ответ очевиден. Никто.
Впрочем, если об исследовании феномена шавермы серьезно, то наука
начинается там, где начинаются измерения. Не изобретен еще тот
шавермометр, который позволит превратить шавермологию в точную науку
со своей терминологией и единицами измерения, со своими кандидатами
шавермологических наук и специализированными изданиями, симпозиумами,
конференциями. Но исключать появление таковых в самом ближайшем
будущем, естественно, нельзя.
Случаи отравления шавермой в наших широтах, в отличие от южных,
нередки. Но это нисколько не уменьшает поток страждущих к заветному
ларьку. «Есть ли жизнь после шавермы?» – этот вопрос только подогревает
интерес. Тысячи порций шавермы ежедневно расходятся по рукам и животам,
и поднимают настроение настолько же сильно, как и портят фигуру. Но это
уже совсем другая история, которая голодного и неудовлетворенного своими
производственными достижениями Костю вряд ли касается.
Весь остаток рабочего дня он напрягался только вполсилы, все внимание
свое тратя на наблюдение за Павлом Витальевичем. Павел Витальевич
творил что-то невообразимое. Он разулся, закинул ноги на стол и
раскачивался на стуле. Учитывая его плотную комплекцию, это выглядело
устрашающе. Дозваниваясь по телефону до фирмы, название которой он
предварительно обводил карандашом, Павел Витальевич выдавливал из себя
все тот же заученный текст, но делал это игриво, даже жеманно. Все
заканчивалось полной и сокрушительной победой.
– Отлично, сейчас мы по факсу забросим в вашу контору все требования к

7. макету, а обратно ждем гарантийное письмо на оплату. Если прокрутим все
сегодня или завтра, то успеваете в текущий номер, его сдают в понедельник,
– Павел Витальевич сиял и от радости даже слегка вздрагивал. – Всего
доброго! Приятно познакомиться! И работать тоже!
Костя от зависти приоткрыл рот. Павел Витальевич не положил, а бросил
трубку, поставил напротив названия фирмы галочку и, с трудом натянув
носки и ботинки, поплелся по коридору хвастаться в бухгалтерию.
«Какая у него уже фирма за сегодня? – гадал Костя, – пятая или шестая?
Может, седьмая? Все равно не понимаю, как ему удается так работать и
справляться».
В этот момент Костя окинул взглядом офис и к своему удивлению увидел, что
за перегородками из оргстекла происходит почти то же самое, что творилось
с Павлом Витальевичем. У менеджеров были такие счастливые лица, что,
казалось, продают они не страницы журналов под размещение рекламы, а
самое настоящее добро, на худой конец, удовольствие или нирвану
килограммами. Или пачками. Или литрами.
– Окей, будем сотрудничать, – доносилось с одной стороны.
– Рад, что вас заинтересовали наши предложения, – звучало с другой. – Это
здорово, что оплата будет вперед, мы сможем дать скидку.
Костя схватился за голову и запрыгнул верхом на стул. С этой высоты
открывался потрясающий вид не только на офис, но и на собственный
рабочий стол, на котором, как бельмо на глазу, был раскрыт телефонный
справочник, а напротив названий всех организаций сияли прочерки. Для
Кости было непостижимо, как он, старательный, трудолюбивый и искренне
стремившийся принести пользу как себе в виде зарплаты, так и
издательскому дому в виде новых и новых клиентов, терпит стопроцентное,
ничем не объяснимое фиаско.
Павел Витальевич в то же самое время в соседнем помещении шептался с
Ириной Федоровной, пока принтер ее компьютера лениво распечатывал
бумаги лишь для того, чтобы тут же сунуть их в факс. Работа факса тоже не
мгновенная. Павел Витальевич успел за это время похлопать Ирину
Федоровну по ее откровенно худосочному заду и пригласить на шаверму.
– Ой, Павел Витальевич, знаете, я на диете, это сейчас жутко модно, и
вообще я как-то склоняюсь к вегетарианству, – не без удовольствия
пролепетала Ирина Федоровна, даже не собираясь мешать лапам Павла
Витальевича гулять по ее ягодицам. – Да и там, в мужской компании, да еще
и с шавермой, я буду чувствовать себя потерянной и обделенной. Уж лучше
вы заглядывайте почаще, с хорошими новостями.
– Обещаю, что приду снова, – Павел Витальевич с сожалением заметил, что
факс давно как отправлен, и у него за спиной стоит еще один менеджер,
пришедший с бумагами. – Может даже сегодня, Ирина Федоровна.
– Да что вы говорите, Павел Витальевич! Какой вы, однако,
производительный!
– Ради вас стараюсь, Ирина Федоровна, – Павел Витальевич подмигнул. – Ну,
так может, по шаверме после работы? А? Поедим, погуляем, поболтаем?

8. – Я подумаю, – кривляясь, ответила Ирина Федоровна и, переключившись на
новую рабочую задачу, поправила платье и сделала серьезное лицо. – Ну,
давайте бумаги. Это что, платежка? Кто так готовит платежки…
Павел Витальевич возвращался в отдел, довольный собой и пританцовывая
на ходу. Увидев Костю в нелепой позе, готового разреветься или начать все
вокруг ломать и крушить, Павел Витальевич бросился его спасать. Зайдя в
отгороженную оргстеклом кабинку, он с силой пнул ногой по стулу, от чего
Костя подскочил на нем и сполз по спинке вниз.
– Остановись, Станиславский, хватит сходить с ума, иди выпей чашку кофе,
взбодрись и приведи себя в порядок. Тебе еще час работать, а ты уже никуда
не годишься.
– Я и по жизни ни на что не гожусь, – сокрушался Костя. – За два дня ни
единой надежды на то, что я продам хотя бы маленькое объявление, хотя бы
четвертушечку страницы под рекламу. Я неудачник и ни на что не способен.
– Успокойся, Станиславский, не нужно так себя ругать, – ласково ответил
Павел Витальевич. – Ты просто устал за эти два дня, не рассчитал сил.
Знаешь, я сейчас поговорю с директором, и тебя на сегодня отпустят,
пойдешь домой и отдохнешь, выспишься нормально. А с завтрашнего дня я
за тебя берусь. Посмотрю, как ты работаешь, разберем твою стратегию, твои
ошибки. Как следует пообедаем, и после обеда у тебя попрет так, что мама
не горюй!
Отнекиваясь, Костя вдруг понял, что другого выбора у него нет. Либо
уходить, теряя и эту работу, либо довериться и попытаться выяснить, что у
него не получается. А не получалось абсолютно все – от самого разговора с
потенциальным клиентом до результата звонка и, собственно, работы.
Дома Костю ждала жена, пристально глядевшая в телевизор и находившая в
этом занятии высший смысл в жизни. Она пыталась проводить параллели
между своей судьбой и тем, о чем рассказывали в бесконечных ток-шоу.
– Ты представляешь, врач в течение полугода насиловал свою пациентку,
находившуюся в коме, и заразил ее триппером, – заявления жены для Кости
уже стали привычными. – Она его обвиняет, мол, все чувствовала, только
сделать с этим ничего не могла. А он утверждает, что все было по обоюдному
согласию.
– Как мне все это надоело, – прошептал Костя, с трудом и из последних сил
переодеваясь в домашнюю одежду. – Как надоело!
– Что это тебе там надоело? – строго переспросила жена. Несмотря на
орущий во всю глотку телевизор, она прекрасно слышала каждое слово. –
Что опять не устраивает? Я тут загибаюсь на хозяйстве, а ты даже заработать
толком не можешь. Приходишь домой на все готовенькое, а еще чем-то
недоволен! Ужин на плите!
Ужин был действительно на плите – треть кастрюли сухих, слегка
недоваренных макарон. И полбанки шпрот в холодильнике. А Косте вдруг так
захотелось мяса. Он даже кастрюлю открывал в ожидании, что там будет
нечто мясное. Но ожидание это было весьма условным и имело место лишь
потому, что без него история была бы слишком скучной.

9. А Павел Витальевич, дождавшись, пока освободится Ирина Федоровна, повел
ее под ручку на прогулку. Он взял бутылку пива, она мороженое. И
превратились они на целый вечер в самых обычных Пашка и Ирку, не
знавших, как подступиться друг к другу, чтобы замутить а-ля из категории
для взрослых. Костя, в отличие от Павла Витальевича, вот уже три года как
был женат и подобного не мог себе позволить даже в самых смелых
фантазиях.
Утром Костя вскочил по будильнику и, стараясь взбодриться, улыбался, пока
приводил себя в порядок и завтракал. У него появилось ощущение, что вотвот все изменится, и его неудачи практически одномоментно обернутся
успехом, шумным, впечатляющим, таким, какого у него никогда не было. Он
твердо решил для себя следовать советам коллег, чтобы научиться работать
как они – легко, непринужденно, с изрядной долей здорового пофигизма.
– Я на работу, – прошептал он жене.
Жена накануне на ночь влила в себя лишний стаканчик и вряд ли слышала,
что говорил Костя, а если и слышала, то ей было совершенно все равно.
Начало дня выдалось у Кости таким же, как и в два предыдущих:
настойчивые звонки, не менее настойчивые отказы, насмехательства и
появившиеся на страницах телефонного справочника прочерки. Время обеда
неумолимо приближалась, и Костя стал поглядывать на часы, чего не делал
никогда, даже на предыдущих, довольно скучных местах работы.
– Что, Станиславский, проголодался? Ничего, потерпи, – за стеклянную
перегородку заглянул Павел Витальевич. – Я еще один звонок сделаю, да и
ты давай, попробуй еще раз.
– Да что толку-то? – Костя отодвинулся от стола и принялся разминать руки,
вытягивая их перед собой. – Позавчера ни одного клиента, вчера ни одного.
И сейчас, сколько с утра ни звоню, ничего не выходит. Не представляю, как
ты все это делаешь? Я не выдержу этой испытательной недели, мне просто
отчитаться нечем! Как будто я не работал вообще, а сидел и ковырял в носу
или еще где-то.
– Успокойся, еще не вечер, пообедаешь, отдохнешь, силы появятся. И каааак
запоешь! – Павел Витальевич грузно плюхнулся в свое кресло и принялся
набирать очередной номер телефона, положив справочник к себе на колени.
Костя принялся тоже звонить в очередную фирму. Закончилось все вполне
предсказуемо. Впрочем, и у Павла Витальевича этот звонок вышел холостым
и не привел к какой-либо договоренности и тем паче к принятию рекламы к
опубликованию. Костя стал успокаивать себя, что у всех случается черная
полоса, и он просто еще отдельные моменты недопонимает.
– Ну-с, идемте, – скомандовал Павел Витальевич и, словно Гагарин, махнул
рукой куда-то по направлению к выходу.
Они спустились вниз, перешли улицу и нырнули в узкий и на редкость
ароматный переулок. Пройдя еще немного, они вышли на широкий проспект,
на углу которого виднелись два ларька. На одном была прикреплена
огромная табличка «Шаверма», на другом – «Лучшая шаверма в городе».
– Ого, конкуренты, – Павел Витальевич кивнул в сторону «Лучшей шавермы

10. в городе». – Они тут и недели не продержатся, потому что лучшая шаверма у
Гасана, им его не переплюнуть.
Действительно, Костя обратил внимание, что, несмотря на то, что ларек с
надписью «Шаверма» был куда невзрачней, в него стояла очередь. Очередь
состояла преимущественно из работников издательского дома. Они
оживленно обсуждали цены, рекламодателей и начальство, естественно, не
стесняясь в выражениях. Начальство, как ни странно, стояло тут же, в общей
очереди, и гоготало вместе с рядовыми сотрудниками в предвкушении
трапезы. За стойкой виднелся огромный столб с нанизанными на него
кусками мяса, который крутил рослый и ухоженный парень в фартуке,
накинутом поверх дорогой рубашки. Из-под расстегнутого ее воротничка
выглядывала массивная золотая цепь.
«Да, везет жителям этого дома, – думал Костя, осматривая ларек снаружи, а
затем и изнутри. – Весь день нюхать, как готовится шаверма, слюни пускать.
И почему я никогда раньше не пробовал шаверму? Век живи, век учись. Дай
бог выживу после ее поедания, и реально все наладится на сытый желудок».
– Здравствуй, Гасан, – сказал Павел Витальевич, когда подошла их очередь.
– Нам как обычно. Вот, тебе новенького привел на откорм, оголодавшего там
у нас, в офисе.
– Здравствуй, здравствуй, – Гасан засуетился, срезая широким ножом мясо,
от которого струился то ли пар, то ли легкий дымок. – Вот тебе самый
лучший шаверма, только самый лучший.
– Благодарю, – Павел Витальевич протянул купюру, и Костя последовал его
примеру.
Едва отойдя от ларька, Павел Витальевич развернул завернутую в бумагу
шаверму и принялся жадно ее поедать. Костя смотрел на свой сверток, не
понимая, что он с ним может сделать то же самое. Наконец, когда Павел
Витальевич съел уже половину своей порции, Костя брезгливо развернул
шаверму и боязливо надкусил.
Шаверма отдавала какими-то пряностями, от которых даже слегка
захватывало дыхание. Что-то терпкое и одновременно сладковатое. Костя
откусывал смелее и смелее, быстро пережевывал и глотал. Голод делал свое
дело. После первых нескольких кусков немного закружилась голова, так
бывает с теми, кто склонен к сахарному диабету и не соблюдает режим дня и
питания. Костя ел шаверму с жадностью, чувствуя, как тело наполняется
силами. Да, это совсем не метафора: Костя находился в трезвом уме и
явственно ощущал прилив сил, желания жить и, само собой, работать.
Это было забавно: двое мужчин в костюмах и при галстуках, называющие
друг друга на «вы» поедают шаверму, зайдя за ларек в каком-то грязном
переулке. Причем делают это настолько сосредоточенно и серьезно, что даже
не хочется улыбаться.
Обратный путь Костя и Павел Витальевич проделали молча. О чем было
говорить на сытый желудок? Порция шавермы составляет примерно четверть
суточной потребности человека в жирах и в энергии, конечно, если вас не
обманули и положили в шаверму все, что требуется. Офисный планктон
относится к категории лиц, обремененных относительно легким трудом. Для

11. них поедание таких порций сродни натуральному обжорству.
Сидя в комнате отдыха, Костя и Павел Витальевич отпивались чаем. Вскоре
подошли и остальные сотрудники, у которых перерыв тоже заканчивался.
Костя с ужасом думал о том, что через пять минут нужно будет снова сесть в
кресло, открыть справочник и звонить, звонить, звонить только для того,
чтобы услышать отказ или какое-нибудь издевательство, чтобы от него
отмахнулись как от жирной зеленой назойливой мухи.
– Чего грустишь, Станиславский? – Павел Витальевич не скрывал своей
радости, как казалось Косте, она была совершенно беспричинной. –
Чувствуешь прилив сил? Бери и работай, все обязательно пойдет как по
маслу, а если не пойдет, то… Впрочем, такого даже быть не может!
Понимаешь? Не может! Ты сейчас сядешь, будешь работать, и все будет
получаться, вот увидишь.
Костя с недоверием покачал головой, но, конечно, внешне это выглядело
так, будто он со всем сказанным полностью согласен. Показывать свое
недоверие в данной ситуации было бы неверным шагом. Ссориться с Павлом
Витальевичем не было никакого резона. Потому Костя повиновался. Отчегото и вправду ему происходящее вдруг начало казаться лишь маленькой
игрой, приключением, в котором себя нужно показать с лучшей стороны,
действуя играючи.
– Алло, добрый день, – привычно произнес Костя, – Это фирма
«Севзапсантехкомплектгидромонтаж»? Очень приятно. Я представляю
издательский дом «Прорыв». С кем я могу поговорить по поводу рекламы?
Костю неожиданно переключили на кого-то из руководства.
– Слушаю, – ответил Косте высокий женский голос, – Заместитель директора,
меня зовут Ирина. Это вы из журналов? Как хорошо. Мы как раз думали
запускать рекламу оптовых поставок для строительных фирм и мастерских.
– Да, Ирина, – Костя говорил взволнованно. – Мы можем вам предложить
рекламную кампанию сразу в нескольких наших изданиях, как тексты, так и
модули. Это выйдет дешевле, так как на крупные заказы у нас действует
система скидок. Единственным условием является предоплата. Но, думаю,
что для такой крупной… ээ… как… ваша…
Костя заволновался от того, что забыл название фирмы, в которую звонил и с
заместителем директора которой так мило беседовал. Он принялся
судорожно разыскивать название фирмы в справочнике, то самое, что
полминуты назад обвел карандашом, но справочник как назло захлопнулся,
а закладки на нужной странице не осталось. Карандаш, который играл роль
закладки, выкатился и лежал рядом на столе.
– … как ваша… контора… – выдавил из себя Костя.
«Все, финиш, – по спине Косте заструился холодный пот. – Все напортил.
Неужели не запомнить название фирмы? Сейчас она скажет типа «Да за кого
вы меня принимаете?» и бросит трубку или отправит темным лесом. Вечно
мне не везет».
Но на другом конце раздался заразительный смех, заставивший тихонько
рассмеяться и Костю. Смех и зевота – самые страшные эпидемии на Земле,

12. но в данном случае слово «страшные», пожалуй, было совершенно
неуместно.
– Какой вы, однако, забавный, – произнесла Ирина, стараясь подавить смех,
– Многие забывают название нашей фирмы
«Севзапсантехкомплектгидромонтаж», перевирают ее по-всякому, извращают
даже в публикациях и в рекламе. А вы, простите, забыла, как вас зовут…
– Костя, Константин Сергеевич.
– Вы, Константин Сергеевич, так элегантно выпутались из этой неловкой
ситуации, что, знаете, мне хочется с вами сотрудничать, – Ирина сделалась
строже. – Предоплату мы готовы обеспечить, и макеты рекламы у нас готовы.
И мы бы хотели запустить рекламу как можно быстрее. Это возможно?
– Конечно, – Костя ощутил, как холодный пот на спине сменился горячим, и
как у него стало пылать лицо и чесаться руки. – У нас вот-вот выходит номер
журнала, там еще есть место. Правда, я не помню, какой именно журнал мы
сдаем в печать следующим, но по тематике и профилю вам подходят все
наши четыре издания.
– Отлично, Константин Сергеевич, я готова выслать макеты, наши пожелания
к объему размещения рекламы и реквизиты для выставления счета. Вы самито готовы все сделать оперативно? Я могу рассчитывать на вашу
расторопность?
У Кости пересохло в горле. Он не знал, что ответить, и, прижав трубку к уху
плечом, беспомощно размахивал руками.
– Факс работает? – еле выдавил из себя Костя и поперхнулся.
– Да, вы можете отправить все необходимые документы и коммерческое
предложение нам на факс, у нас он запараллелен с телефоном, так что
номером вы не ошибетесь. Сможете сделать это прямо сейчас, чтобы не
откладывать на потом?
– Ммм… могу, – простонал Костя.
– Тогда спасибо и жду коммерческое предложение, у вас полчаса, – Ирина
заулыбалась, и Костя это почувствовал, ему стало совсем не по себе.
После того как разговор был завершен, Костя вскочил со стула, задевая и
сметая все на своем пути, он побежал в самый дальний кабинет, скрытый за
картонной перегородкой. В том кабинете стоял кулер с водой и стойка с
пластиковыми стаканчиками. Костя выдернул самый нижний стаканчик и, не
обращая внимания на то, что остальные несколько сотен стаканчиков
посыпались из держателя и покатились по полу, набрал холодной воды и
залпом выпил.
– Что, Станиславский, понеслось? Так продаешь, что жажда замучила? –
откуда-то появился Павел Витальевич. – Выглядишь ты неважно. Ну-ка
сделай лицо попроще!
– Не могу, – признался Костя. – Слушай, где у нас коммерческие
предложения? И мне какую-то таблицу нужно, наверное, им выслать. Ничего
не могу сообразить, в голове все перемешалось. Даже название их фирмы
забыл.

13. – Расслабься и толком скажи, что и кому продал!
Костя отглотнул воды, сделал глубокий вдох и громко отрыгнул.
– Извини, вырвалось, – Костя швырнул стаканчик в мусорную корзину, но не
попал. – Забыл, как называется фирма, но они готовы выкупить рекламную
кампанию и не одну, и хотят это сделать сегодня, так как у них вроде как
есть рекламный бюджет, который нужно срочно потратить.
– Ничего себе! – Павел Витальевич почесал затылок.
– И, представляешь, все документы они хотели получить по факсу в течение
получаса, а я ничего не могу сообразить, не знаю, где брать бумаги, что
именно им отправлять. Павел Витальевич, дорогой, я сейчас сойду с ума! У
меня получилось каким-то невероятным образом все провернуть, но на
остальное…
Павел Витальевич подошел к кулеру, набрал воды в стаканчик и жадно
выпил, как будто и он не может найти себе места, успокоиться и делать свою
работу.
– Идем, я дам тебе все бумаги, – строго сказал он. – Ты ведь с ними по факсу
договорился связаться?
– По факсу, – испуганно ответил Костя. – А что?
– А то, что старайся не связываться с электронной почтой, особенно когда
только начинаешь работать с фирмой. Бывало так: договариваемся мы на
какую-то крупную рекламную кампанию, и предоплату обещают. Отправляем
все реквизиты и требования электронной почтой и ждем. А они все не
отвечают и не отвечают. Потом, когда все сроки проходят, звоним, а
оказывается, что они и сами нас проклинают, на чем свет стоит. Да, душно в
офисе. За первую половину дня весь кислород вынюхиваем, а проветривать
ленимся, вот после обеда каждый день и чахнем здесь от духотищи.
Набрав еще стакан воды, с жадностью выпив ее, Павел Витальевич вернулся
к себе, к письменному столу за перегородкой из органического стекла. Он
долго копался в нижнем ящике стола, отыскивая нужную папку.
– Вот, держи, – наконец сказал Павел Витальевич, вытер со лба пот, и этой
же влажной от пота рукой протянул Косте потертую картонную папкускоросшиватель. – Там внутри диск с образцами документов. Только
называние фирмы впиши, поставь даты, распечатай и забрасывай им по
факсу. Понял, Станиславский?
– Понял, – вздохнул Костя, сделал пару шагов, опустился на стул, раскрыл
папку и принялся изучать бумаги.
Строчки прыгали перед глазами, какие-то буквы, цифры, суммы, адреса,
реквизиты. Костя напрягся, вставил диск в компьютер, открыл нужные
файлы и каким-то совершенно неведомым для себя образом вписал
недостающие данные в бланки и отправил на печать. Принтер, стоявший у
стены, которым пользовался весь офис, был настолько потрепан жизнью, что
скрипел, извергая распечатанные листы документов. Скрип уже не казался
Косте чем-то противным: он записал на ладони номер факса фирмы
«Севзапсантехкомплектгидромонтаж», выхватил из лотка принтера еще

14. теплые листы и направился в комнату бухгалтерии.
Возвращался оттуда Костя, пританцовывая и присвистывая так, что даже
Павел Витальевич, не обращавший за работой никакого внимания на то, что
происходит вокруг, отвлекся от телефонного разговора, и чуть было не
потерял его нить. Он нахмурил брови и демонстративно отвернулся, делая
вид, будто телефонный разговор настолько занятный, что ни на что другое
отвлекаться просто нет причин. Впрочем, по его поведению и нервному
постукиванию карандашом по столу Костя заключил, что все поведение
Павла Витальевича является чистой воды притворством, так как контора, в
которую он звонил, судя по всему, была звонку не рада и сотрудничать не
собиралась.
Костя позвонил еще в две фирмы. Первая организация уже успела куда-то
съехать, напротив ее названия в справочнике появился прочерк. А вторая
взяла – да и заказала рекламу, прямо в текущий номер. Костя уже знал, что
делать и все провернул довольно быстро. В конце рабочего дня он
почувствовал дичайшую усталость и голод.
– Может, еще по шаверме? – предложил Костя Павлу Витальевичу.
– Ого, Станиславский, да ты подсел на шаверму от Гасана! – Павел
Витальевич засмеялсяи все остальные в офисе обернулись и принялись
смотреть на Костю. – Нет, Станиславский, вторую шаверму есть сегодня не
советую. Передоз у тебя с непривычки случится. Она, зараза, калорийная
больно.
– Какой еще передоз? – встрепенулся Костя.
Павел Витальевич похлопал себя по животу и снова засмеялся.
– Хорошего понемножку, а то наешь такое брюхо, что за ним не рассмотришь
самого главного, и даже забудешь, что оно у тебя есть.
Понимая, что он сказал на весь офис что-то очень неприличное, Павел
Витальевич хрюкнул от удовольствия.
– Не обижайся, Станиславский, завтра пятница, в обед скушаешь шаверму,
отработаешь, как следует, зато с каким чувством выполненного долга
проведешь выходные!
– Ага, – буркнул Костя и засобирался домой.
Дома его ждала жена, как обычно распластанная на диване перед
телевизором, показывающем очередное бестолковое ток-шоу, в котором
лицом к лицу сходятся насильник, его жертва и еще уйма народу, которые
держали при том безобразном процессе свечки. Костю такие программы
раздражали, но, чтобы не обидеть жену, он лишь мило улыбался и
изображал, насколько ему интересно происходящее на экране.
– Пришел? – простонала жена. – Наотдыхался? А я здесь одна, как лошадь,
весь день пахала. Небось, пожрал, не голодный?
– Почему же, голодный, – признался Костя, – Есть что-нибудь заморить
червячка?
– Ты меня уже заморил, червячок не понадобится. И вообще, нужно если, то
возьми и сготовь. Я не каторжная здесь на все дела распыляться. А ты на

15. приличную кормежку еще не заработал.
– Сегодня я очень приличные заказы на рекламные кампании провернул… –
боязливо начал говорить Костя. – В конце месяца еще и премиальные
получу, свой процент…
– Сначала получи, а потом мотай мне нервы. Все, свободен, иди на кухню и
не отвлекай меня.