1. Серебряного века силуэт…
Вечер в «Кафе поэтов»
Ведущий 1. Начало ХХ века… Как давно это было (как нам кажется) или
не слишком давно (с точки зрения истории)? Всего-то сто лет пролетело… Но
остались те годы в памяти потомков под романтическим названием
«серебряный век».
Ведущий 2. «Серебряный век» – период расцвета русской поэзии,
характеризующийся появлением большого количества поэтов, поэтических
течений, проповедовавших новую, отличную от старых идеалов эстетику.
Название «серебряный век» дано по аналогии с «золотым веком» (первая треть
ХІХ века).
Ведущий 1. На стыке веков русская поэзия пережила второе рождение.
Константин Бальмонт и Федор Сологуб, Валерий Брюсов и Александр Блок,
Николай Гумилев и Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Максимилиан
Волошин, Марина Цветаева, Игорь Северянин, Сергей Есенин, Владимир
Маяковский и другие знаменитые поэты в этот период написали свои лучшие
творения.
Ведущий 2. Начало двадцатого века… Ощущение кризиса, потрясений,
катастрофичности… Давайте представим себе, что мы с вами живем в это
непростое время. Сегодня мы собрались в «Кафе поэтов», следуя традиции
времени. В начале ХХ века новым «силовым полем» в России становится
«кабаретный стиль», но не в привычном для нас понимании увеселительного
заведения, а в значении почти новой философии, эстетики и нового
художественного пространства.
Ведущий 1. Актуальными становятся проблемы «синтеза всех искусств»,
«преображения мира искусством», «театральная игра» – сплошные
эксперименты по созданию «новой реальности». Лабораторией «новых форм»
становятся не только театральные подмостки, страницы книг или холсты
полотен, лабораторией поисков становится вся жизнь.
Ведущий 2. В 1908 г. возникает московское кабаре «Летучая мышь», а в
новогоднюю ночь 1911-1912 г. в Санкт-Петербурге открывается богемное арт-
кафе «Бродячая собака», ставшее излюбленным местом встреч поэтов,
художников, артистов и околоартистической публики. В 20-е годы в Москве на
ул. Тверской находилось кафе «Стойло Пегаса»: в нем был своего рода
литературный клуб, куда часто захаживали Сергей Есенин, Айседора Дункан,
Николай Клюев, Анатолий Мариенгоф, режиссер Всеволод Мейерхольд и
другие знаменитости.

2. Ведущий 1. В нашем кафе сегодня необъявленный вечер, нет никакого
запланированного спектакля, нет чествования какой-либо знаменитости. Но как
всегда здесь соберутся поэты, будут спорить до хрипоты и читать стихи.
Возможно, вернется из своей поездки певец Александр Вертинский, да
после премьеры сюда заедет балерина Тамара Карсавина.
Ведущий 2. А пока здесь есть лишь поодинокие посетители,
неравнодушные к поэзии, музыке, театру. С минуты на минуту здесь не
останется свободных мест: многие почитатели таланта Александра Блока,
Анны Ахматовой, Владимира Маяковского придут, чтобы встретиться со
своими кумирами.
Ведущий 1. А вот и Марина Цветаева.
2 посетительницы кафе (появившись у входа):
– Дорогая, что сегодня будет в нашем кафе?
– Не знаю. Я видела Блока с Брюсовым и Маяковского с Хлебниковым
недалеко отсюда. Они явно торопились и о чем-то спорили.
– Правда? Здорово! Значит, они будут читать стихи!
Посетитель (входит и обращается к официанту):
– Скажите, пожалуйста, балерина Карсавина будет сегодня здесь
танцевать?
– Не могу Вам точно сказать. У нее премьера в театре, но она обещала
приехать, как только освободится.
2 посетительницы кафе (появившись у входа):
– Интересно, Вертинский будет петь сегодня? Мне так нравятся его
песни!
– Не хочу тебя расстраивать, но, кажется, он уехал неделю назад.
– Так, может, вернулся уже.
– Не думаю.
Ведущий 2. А вот и один из поэтов.
Ведущий 1. Да это же Сергей Есенин! Почему-то он сегодня один, без
друзей, и очень серьезен.
Ведущий 2. Наверное, размышляет над новым стихотворением. А, может
быть снова проблемы с издателем.
Ведущий 1. А вот Гумилев и Ахматова: она, как всегда, царственна и
холодна; а он, артистично надменный, снова эпатирует публику своей мышкой.
Ведущий 2. Вот шумные скандальные футуристы: Маяковский, Хлебников
и Северянин, а с ними Брюсов и Блок.
Ведущий 1. И где-то отстали от своих собратьев по перу Осип
Мандельштам и Андрей Белый. (Мандельштам и Белый появляются у порога)

3. Ведущий 2. Итак, наше кафе понемногу заполнилось. Давайте
понаблюдаем, что же здесь будет сегодня.
Ведущий 1. Тише, кажется, Марина Цветаева сейчас будет читать стихи.
Марина Цветаева «Кто создан из камня, кто создан из глины…»
Публика аплодирует. За столиками поэтов поднимается шум.
Ведущий 2. Кажется, поэты снова о чем-то спорят.
Ведущий 1. О чем они могут спорить? Об искусстве, конечно.
Брюсов: Господа, искусство поучает – мы знаем это на тысячах примеров.
Но, вместе с тем, в искусстве часто нет ближайших целей, никакой пользы –
отрицать это могут только фанатики. Что такое искусство? Как оно и полезно и
неполезно? Единственный метод, который может надеяться решить эти и
другие вопросы, – это интуиция, вдохновенное угадывание, метод, которым во
все века пользовались философы, мыслители, искавшие разгадки тайн бытия.
Мандельштам: Да, вы, символисты любите балансировать на
таинственной грани миров, выискивая более звучной формы при экзотичности
содержания. У вас мир зачастую сжимается до пределов символа, который в
свою очередь разрастается до размеров Вселенной.
Ахматова: Не слишком ли много внимания вы уделяете символу?
Белый: Искусство есть гениальное познание. Гениальное познание
расширяет его формы. Искусство должно выражать идеи. Всякое искусство по
существу символично. Всякое символическое познание идейно.
Блок: Господа акмеисты, вы поймите глубинную сущность символизма:
от балансирования, как вы сказали, на таинственной грани миров, от поиска
наиболее звучной музыкальной формы при изысканности содержания – к
поэзии раскаленной мысли, к стремлению принести свою поэзию на алтарь
вожделенного духовного возрождения нации.
Гумилев: Нет, господа, я считаю, что символизм закончил свой круг
развития, ведь не зря ему на смену пришло новое направление – акмеизм, (от
греч. «акме», что значит – «ясность», «вершина»). Хватит уже мимолетности,
сиюминутности бытия, некой тайны, покрытой ореолом мистики. В качестве
краеугольного камня в поэзии должен быть положен реалистический взгляд на
вещи. Туманную зыбкость и нечеткость символов мы давно уже заменили
точными словесными образами.
Маяковский: Господа акмеисты, мне кажется, вы не так далеко отошли
от символистов, а в чем-то вы с ними очень даже близки: вы тоже часто
увлекаетесь предметностью, используете красочные, порой экзотические
детали.
Ахматова: Возможно, вы правы, Маяковский, но лучше допустить в
своей поэзии красочные детали, нежели выражать презрение к собратьям по

4. перу, как это делаете вы, футуристы в своем манифесте. Уже само название
«Пощечина общественному вкусу» говорит о многом. Кто дал вам право на
такое пренебрежение?
Маяковский: Нынешнее время дает нам такое право. Новому времени
нужно новое искусство! И мы – лицо нашего времени!
Футуристы провозглашают основне положения своего манифеста.
Гумилев: Возмутительно! Как вы посмели замахнуться на классиков
нашей литературы?! Какое вы имеете право отрицать опыт предшествующих
поколений?! Неужели вы верите, в то, что у вас хватит ума и таланта на пустом
месте создать новое искусство?!
Голос из публики: Господа поэты! Зачем вы спорите, провозглашая свои
манифесты и отрицая точку зрения того, кто с вами не согласен? Поэтическое
слово не выше ли всяких споров?! Читайте стихи!
Голоса посетителей: Стихи! Стихи!
Балерина Тамара Карсавина (появляется у входа): О чем сегодня спорят
господа поэты?
Гумилев: О! Жар-птица русского балета! Какое блаженство видеть вас в
этих стенах. А спорим-то мы об искусстве, о чем же еще.
Карсавина: А зачем о нем спорить? Искусство само по себе прекрасно.
Его невозможно оспорить.
Мандельштам: Тамара, как прошла ваша премьера?
Карсавина: Замечательно! Был полный аншлаг.
Северянин: Да, мы знаем. Хотели попасть на вашу премьеру да билетов
не смогли достать. Тамара, будьте добры, станцуйте для нас.
Карсавина: Я согласна. (Танцует). Публика и поэты аплодируют.
Маяковский: Браво, Тамара! Вы, как всегда, неподражаемы!
Ахматова: Как песню, слагаешь ты легкий танец –
О славе он нам сказал,-
На бледных щеках розовеет румянец,
Темней и темней глаза.
И с каждой минутой все больше пленных,
Забывших свое бытие,
И клонится снова в звуках блаженных
Гибкое тело твое. (Аплодисменты)
Карсавина: Благодарю Вас, дорогие поэты, а могу ли я послушать ваши
стихи.
Маяковский: Конечно, можете. Мы как раз собирались читать. Слово
Александру Блоку.

5. Александр Блок «О, весна, без конца и без краю…»
Цветаева: Браво, Александр Александрович! Просто замечательно!
(Поэты и публика аплодируют)
Блок (кланяясь): Благодарю! Андрей Белый, прошу на сцену!
Андрей Белый «Любовь».
Маяковский: Как романтично!
Хлебников: Сладко! Аж приторно!
Северянин: А что ты хочешь? Символисты! Романтики! (Брюсов идет к
сцене) О! Давайте послушаем Брюсова.
Валерий Брюсов « Юному поэту».
Хлебников: А вы, уважаемый Валерий, считаете себя учителем поэтов?
Брюсов: Ну, почему же? Совсем нет, но, как и каждый поэт, хотел бы
помочь хоть одному начинающему таланту.
Хлебников: Ну…ну… посмотрим… Господа и дамы, давайте послушаем
главного акмеиста России Николая Гумилева.
Николай Гумилев «Жираф»
Блок: Неплохо!
Брюсов: Жизненно! Николай, это Ваши впечатления об Африке?
Гумилев: Можно сказать и так. Господа и дамы! Слово Анне Ахматовой!
Ахматова: Дамы и господа! Свое стихотворение я посвящаю человеку,
который является образцом, можно даже сказать, учителем для многих из нас.
Александр Александрович! Эти строки для Вас. «Я пришла к поэту в гости…»
Блок: Благодарю Вас Анна Андреевна. Ей-богу, в неловкое положение Вы
меня ставите.
Публика: Браво! (Аплодисменты)
Мандельштам: Браво, Анна Андреевна!
Вполоборота, о печаль,
На равнодушных поглядела.
Спадая с плеч, окаменела
Ложноклассическая шаль.
Ахматова: О, дорогой Мандельштам! Благодарю Вас за столь изысканный
экспромт. Пожалуйте на сцену.
Осип Мандельштам «Мне стало страшно жизнь отжить…»
Северянин: Браво, Осип! Неплохие стихи ты пишешь, да слишком уж
грустные.
Мандельштам: Да, уж какие есть. Зато они понятны душе человеческой,
не то, что у вас, футуристов. Иной раз голову сломаешь, пытаясь понять, что вы
хотите сказать. Вот, Велимир Хлебников, прочти-ка свое новое.
Хлебников: С удовольствием! «Бобэоби пелись губы…»

6. Белый: И как же нам, скажите на милость, прикажете понимать ваши
стихи? Сплошное звукоподражание!
Хлебников: Ничего непонятного в моем стихотворении нет. Это
внепространственное ассоциативное изображение лица. Я показал вам пример
новой поэзии, в которой поэт волен сам создавать слова, находить новые
сочетания звуков.
Голос из публики: Но простому читателю это сложно понять!
Хлебников: Значит, читатель ничего не смыслит в поэзии.
Голос из публики: Возмутительно!
Блок: Игорь Северянин, а чем вы порадуете нас сегодня!
Северянин «Увертюра»
Гумилев: Дорогой друг! Вам не кажется, что это несколько пошловато?
Белый: И пусто, смысла маловато.
Северянин: Неужели? Зато весело! Никакой грусти! Не то, что у вас,
уважаемые символисты и акмеисты. (Маяковский выходит на сцену)
Владимир Маяковский «Нате»
Возмущение публики: Какое хамство! Нахал! Как так можно?! Да он же
всех нас презирает!
Блок: Владимир Владимирович, слишком грубо высказываете вы свое
отношение к людям.
Маяковский: Зато правильно! Хватит угождать зажравшейся публике.
Она не понимает новых веяний времени и нового искусства.
Есенин: А ведь Маяковского не выкинешь. Ляжет в литературе бревном –
и многие об него споткнутся.
Маяковский: О! Есенин! Как же это Вы весь вечер так тихо здесь сидите?
И почему один? Где же Ваши друзья-имажинисты?
Есенин: Надоели мне друзья. Вот сбежал от них. Решил побыть один.
Маяковский: А почему Вы не вступили в нашу полемику? Почему не
стали расхваливать имажинизм?
Есенин: А что имажинизм? Разве он имеет какое-то значение? Я – поэт! И
это – главное!
Маяковский: Есенин, почитайте свои стихи.
Публика: Есенин! Есенин! Читайте стихи!
Есенин: Хорошо! «Заметался пожар голубой…», «Мне осталась одна
забава…»
Публика и все поэты: Браво! Есенин! (аплодируют)
Мандельштам: Господа и дамы! Неужели мы сегодня не сможем
послушать нашего дорогого Александра Вертинского.
Гумилев: К сожалению, не сможем. Он уехал.

7. Ахматова: Очень жаль… Какие замечательные романсы он поет...
Голос из публики: Давайте хотя бы грамзапись послушаем. Включите
патефон! (Звучит романс в исполнении А.Вертинского)
Ведущий 1. Серебряный век… Начало ХХ века дало такое количество
талантливых поэтов, что их число можно было бы сравнить с россыпью сотен
звезд на черном бархате ночного неба. К сожалению, судьбы многих поэтов
серебряного века оказались трагичными.
Учащиеся, играющие роли поэтов, выходят на сцену.
Александр Блок умер в голодном Петрограде 7 августа 1921 года.
Николай Гумилев арестован по ложному обвинению в
«контрреволюционном заговоре» 3 августа 1921 года и через 3 недели
расстрелян.
Велимир Хлебников последний период жизни провел в Новгородской
области. Заболел параличом. Удаленность от крупных городов сделала
невозможной медицинскую помощь, и 28 июня 1922 года поэт скончался.
Валерий Брюсов после революции, несмотря на все свои стремления
стать частью наступившей эпохи, «поэтом Новой жизни» стать так и не смог.
Умер в 1924 году в Москве.
Сергей Есенин трагически погиб 28 декабря 1925 года в ленинградской
гостинице «Англетер».
Владимир Маяковский покончил с собой в своей московской квартире
14 апреля 1930 года.
Андрей Белый приветствовал революцию 1917 года, но программный
марксизм оставался ему совершенно чужд. Умер поэт в 1934 году в Москве.
Осип Мандельштам сгинул в водовороте сталинских репрессий в 1938
году.
Игорь Северянин после революции в силу обстоятельств оказался в
Эстонии, но до последних дней своей жизни не хотел мириться с положением
беженца, эмигранта. Умер в оккупированном Таллине в 1940 году.
Марина Цветаева покончила с собой 31 августа 1941 года в Елабуге.
Анна Ахматова, пройдя тяжелейшие испытания, сохранила в самые
страшные годы честность, бескомпромиссность и преданность поэтическому
слову. (Ученики выходят из кабинета)
Ведущий 2. И все же, несмотря на трагический удел многих поэтов,
главное для «серебряного века», при всем разнообразии приемов, тем и
образных решений, - деятельное переживание бытия, наслаждение богатством
языка, любовь к поэтическому слову.
Ведущий 1. Дух серебряного века и сегодня будоражит людей,
влюбленных в поэзию, неравнодушных к искусству. И пусть в Москве уже нет

8. дома, в котором находилось кафе «Стойло Пегаса», но одноименный трактир в
Рязани, на родине Сергея Есенина, свидетельствует о неиссякаемом интересе к
личности поэта и его творчеству.
Ведущий 2. А Петербургское арт-кафе «Бродячая собака» в этом году
отметило 100-летний юбилей… Да-да, та самая «Бродячая собака» на том же
месте, что и 100 лет назад, восстановлена энтузиастами и снова принимает в
своих стенах поэтов, художников, артистов, музыкантов и всех любителей
искусства. (Ученики, ранее игравшие роли поэтов, заходят и садятся за
столики)
Ведущий 1. Неужели современной молодежи интересна поэзия
«серебряного века»?
У порога появляется журналист.
Журналист (Обращаясь к старшеклассникам ): Ребята, я корреспондент
местной газеты. Позвольте задать вам несколько вопросов.
- Как вы относитесь к поэзии «серебряного века»?
Ученица: Мне очень нравится поэзия «серебряного века». Она
удивительна. А что за люди были поэты того времени! Высокообразованные,
необычайно талантливые, неравнодушные не только к искусству, музыке и
литературе, но и к живой истории своей страны.
Журналист: Назовите имена ваших любимых поэтов.
Ученики: Сергей Есенин, Марина Цветаева, Анна Ахматова, Владимир
Маяковский…
Журналист: Неужели даже стихи Маяковского вам нравятся?
Ученик: А почему бы и нет? Он писал о том, что думал и так, как
чувствовал. Вот прислушайтесь.
Журналист: Это же «Сплин»?
Ученик: Да, Петербургская рок-группа «Сплин». Музыка современная, а
стихи-то Маяковского!..
Ведущий 2. Как видите, поэзия «серебряного века» не оставляет
равнодушными современных молодых людей. Но это уже другая история…