Александр Иванович половину жизни своей отработал в Университете ГПС МЧС России, прошел трудный путь войны.

1. Наши Ветераны
Александр Иванович Амбросенок –
ветеран МВД и большого спорта. Его
судьба неотделима от судьбы
каждого из тех, кого не обошли
стороной жестокие предвоенные
репрессии, тех, кто пережил войну и
восстанавливал разрушенную
отчизну…. Но жизнь его, как и
каждая жизнь, неповторима и
уникальна.
Честь и достоинство ветерана
…Мерно и раскатисто стучат военные колеса: тук-тук, тук-тук. Выбегают к
поезду босоногие березы и раскидистые сосны. А те, что вдали, плавно кружат
в хороводе. На уклонах колеса вагонов стучат бойчее, паровоз приветствует
каждый полустанок торопливым гудком – бежит дальше. Мысли не
подчиняются этому уверенному и неугомонному колесному перестуку. Они то
смутны и неуловимы, то приходят задушевными и трогательными, точно из
материнских сказок….
Детство Саши было не из радостных. Пятилетним остался круглым сиротой.
Познал детдомовскую жизнь, к счастью, она была недолгой, тетя-опекунша
взяла к себе в городскую квартиру у Карповки…. И все же разве забывает
человек свое детство? Выпадали радостные дни и у него. Зимой с ватагой
ровесников Петроградской стороны катался на коньках по замерзшей реке,
летом уезжал в далекую белорусскую деревушку с ласковым названием
Прудки к родному по крови дяде Егору. Доводилось бывать и на богатой
фруктовыми садами Курской земле. Там жила его вторая тетя с племянником,
но не столь ласковая, как ленинградская тетя Акулина и сельский дядя Егор, у
которого было шестеро своих детей, и все они с нескрываемым радушием
принимали юного родственника, приобщая его к трудовой сельской жизни.
Так было всегда, так встретили они Сашу и в этом тревожном сорок первом
году. Война, загромыхавшая на западном окаемке нашей земли, изменила весь
уклад устоявшейся мирной жизни. Народ всюду поднимался на борьбу.
Белорусские крестьяне, сжигая продовольствие и фураж, чтоб не попали в
руки неприятеля, бежали в леса, и первыми, по собственному почину, начали
народную партизанскую войну. По глухим лесным тропам и по оврагам,
следом за гитлеровскими войсками шли вооруженные топорами да
охотничьими ружьями народные мстители, чаще в виде разрозненных групп.
Но куда им против вооруженной до зубов армии вермахта?! Фашисты

2. оккупировали всю Белоруссию, богатую лесными да озерными местами,
почитай что заповедными, богатыми зверьем, рыбой, грибами и ягодами.
Обосновывались прочно. Расклеивали повсюду приказы: за малейшее
ослушание, неподчинение нововведенному орднунгу – порядку – смертная
казнь! Как таким угрозам не возыметь своего устрашающего действия? Для
острастки, чтобы убедились – новый режим навечно: вешали, расстреливали,
арестовывали, пытали… С того дня жизнь в доме полетела под откос, и вскоре
пришел тот день, который в народе издавна привыкли называть черным.
Однажды хозяйка дома – жена дяди, партизанившего в лесах своего же
Суровского района, сказала: – Ума не приложу, как нам жить дальше? Чем
кормить вас, во что одевать-обувать?… – А мы на что? – попробовал Саша
утешить. – И у нас руки-ноги. – улыбнулась (кроме него в доме было еще
шестеро своих детей). На что тетка слабо улыбнулась и промолчала. Она-то
хорошо знала, что одних детских рук в порушенном колхозе да еще в зимнюю
пору недостаточно. А с едой в доме день ото дня становилось хуже. И Саша в
тайне ото всех решился идти в райцентр на базар. Что продукты надо добывать
именно там, в этом он нисколько не сомневался; вопрос заключался в другом:
как добывать, каким способом? Ответа на него он не знал, но решил, что на
месте как-нибудь все утрясется. Здесь, на так называемом колхозном рынке,
случай свел его с ватагой беспризорников. Он в замотанных валенках и
шушуне, в потрепанной заячьей ушанке, охотно был принят в эту
беспризорную компанию. Пришлось какое-то время участвовать в ее походах.
Взрослея наедине с собой, Саша все чаще задумывался над своей судьбою,
искал возможности, как ее изменить. Да и что завидного в судьбе бездомного,
незнающего, где и как жить, подростка? Бесшабашная лихость, цинизм и
дерзость – все это наносное, внешнее, все – бравада. И когда подвернулся
случай, он им без колебания воспользовался – ушел к партизанам во второй
конно-разведывательный отряд Маленюка, в котором партизанил и его дядя
Егор; он-то и упросил Ивана Романовича – командира отряда – зачислить
племянника в свою разведывательно-поисковую группу. С того памятного дня
и стал он юным «осведомителем» партизан, их глазами и ушами, и
незаменимым проводником по Суровским мало проходимым болотам. Немало
партизаны получили от него полезных сообщений, помогавших успешному
выполнению боевых заданий командования отряда, способствовавших общему
успеху борьбы с врагом. О партизанской юности Александра Амбросенка
можно написать целую книгу. В этом же очерке мы ограничимся лишь двумя
боевыми эпизодами. …Лес поредел, и вскоре разведгруппа вышла к
обширному колхозному полю, на котором повсюду серели копны свежей
соломы. От них исходил густой аромат хлебной нивы. Разведчики затаились, и
некоторое время настороженно прислушивались к окружающему. Поле
хранило спокойную тишину, хотя на самом деле каждый разведчик и даже их
юный проводник слышали витавшие в осеннем воздухе торжественные звуки.
Они казались им гимном большому человеческому труду, но труду
подневольному на благо врага. Вскоре был объявлен малый привал. Уставшие
под тяжестью трофейного оружия и боевого снаряжения «бородатые дядьки»
растянулись на тронутой первым снегом холодком земле. Командир группы
уточнял маршрут дальнейшего продвижения. Район, куда устремилась
партизанская разведка, находился за линией ближайшего леса, за которым –
заболоченная местность, поросшая кустарником. После привала двинулись за
эти болота, прыгая по их кочкам, усеянным клюквой. К утру все окончательно
вымотались, а требовалось всего лишь перемахнуть через последнюю
болотину. Перед этим последним броском решили сделать привал, чтобы

3. подкрепиться сухим пайком из немецких трофеев. Командир решил это
сделать там, где сходились два больших заболоченных участка, образовавшие
своего рода сухой перешеек. Пока предусмотрительные народные мстители
готовили временное укрытие, непоседливый Санька, так порой любовно
называли они своего проводника, устремился к возвышенности, поросшей
густым кустарником, до которой рукой подать от облюбованного командиром
группы перешейка. В этот еще ранний час он, поднявшись на возвышенность,
увидел в полуверсте от дороги два-три отдельных строения и возле них
человек восемь с оружием. Сомнений не было немцы. Командир разведгруппы
принимает решение: завязать бой и уничтожить фашистов. Прозрачный
утренний воздух разрезали огненные очереди. Немцы ответили беспорядочной
пальбой, но с каждой минутой огонь становился все сильнее, численность их
росла на глазах, словно из-под земли, и вскоре перевалила за полсотни.
Стычка, которой командир поначалу не придавал особого значения – так,
небольшой попутный эпизод, приобрела форму затяжного ожесточенного боя.
И если, вступая в него, партизанская группа имела почти двукратный
численный перевес, то теперь немцы превосходили их более, чем в три раза. –
А вы говорили, что наш номер сегодня будет пустым, – пытался шутить
многократно крещеный вражьим огнем Егор Амросенок – вожак передовой
партизанской гвардии (так тогда называли разведгруппы). – Все-таки нашли…
– Нашли… на свою голову, – невесело произнес опустившийся рядом с ним
многоопытный «путеводитель» и местный охотник дед Григорий. – Как в той
басне, когда медведя один поймал. Веди его сюда, кричат ему, а он в ответ –
не могу, он меня не отпускает…, – любил прирожденный охотник
всевозможные байки про лесное зверье. Партизаны с интересом их слушали на
привалах и в лагере. Но сейчас – не час потехи, а делу час. Как и раньше в
непредвиденных обстоятельствах Егор Амбросенок действовал собранно и
четко. В такой момент для командира главное уметь владеть собой. Он без
лишней спешки лег за огромный, обросший мхом камень, который надежно
мог прикрыть ни одного человека. Подозвал к себе легкого на ногу
племянника и приказал спешно стрелой лететь на партизанскую базу за
подмогой. Оставшимся с ним разведчикам, в глазах которых светилась
тревога, поставил боевую задачу: рассредоточиться на пятнадцать-двадцать
метров друг от друга, почаще менять позицию, маневрировать. Главная же
задача «народных мстителей» состояла в том, чтобы прицельным огнем
сковывать действия гитлеровцев, не дать им возможности уйти до подхода
подкрепления. Однако командир напрасно беспокоился о том, чтобы немцы не
ушли. Они не собирались уходить. Как оказалось потом, это была спецгруппа
для проведения очередной карательной операции против партизан. И даже
когда примчалось подкрепление, осмелевшие эсэсовские головорезы
продолжали ожесточенно сопротивляться. Но все же после основательной
поддержки нашей разведгруппы, вражеский огонь стал затихать, а вскоре и
вовсе прекратился… Не приведи Александр во время столь желаемое
подкрепление, неизвестно как бы сложилась судьба той кучки партизан. А вот
второй еще более яркий, на мой взгляд, эпизод, в котором видна его
партизанская доблесть. …Стояли жестокие невыносимые морозы 30-40
градусов. Поздним утром на низкой, болотистой равнине, засыпанной снегом,
в редком березняке, свистевшем от ледяного ветра, в тяжелой зимней мгле
партизаны начали очередной, трудно сказать какой уже по счету позиционный
бой с врагом у деревни Кузьмино. Пальцы прилипали к затворам, мороз
душил, ослепляя, пули звенели в застывшем воздухе, как в битом стекле.
Сраженье складывалось не на пользу партизан. Под пулями вражеских

4. пулеметов трудно было устоять. Появились первые раненные. Двух раненных
проводник-разведчик А.Амбросенок оттащил с обстреливаемой полянки в
кусты, где их подобрали угодливые партизанские санитары и на санях вместе с
другими, ужаленными пулями, отвезли в лесной лазарет. А в это время
обстоятельства сложились так, что потребовалось немедленно доставить
срочное донесение командиру отряда. Это, конечно же, можно было поручить
только быстроногому и неуловимому Александру. Опасно и сложно
пробираться по тылам врага. Но еще труднее делать это в одиночку, когда нет
рядом старшего товарища, не с кем посоветоваться в критический момент, а
предстоит пробраться через расположение войск противника, разгадать и
обойти засады, заслоны, а потом миновать грохочущую огнем линию фронта.
Это знал командир, возглавлявший боевую операцию партизан. – Пройду…,
можете не сомневаться, ведь я – ленинградец, – так и сказал не по-детски
строго, «я – ленинградец». О мужестве жителей этого блокированного врагом
города в это время знала уже вся страна, и командир уверовал в его слово
«пройду». Гитлеровцы быстро заметили Александра, спешно направлявшегося
к лесу. Они в каждом местном жителе, появлявшемся вблизи леса, видели
партизана – опасного им человека. Рядом с ним шлепнулась мина…. Еще,
еще…. Сбоку открыли огонь два пулемета, автоматчики. Под этим
губительным обстрелом надо было преодолеть по глубокому снегу не менее
300 метров открытой местности. Ползком, перебежками посыльный все
дальше отрывался от врага. Вот и заветная лесная тропа, которая привела его к
командирской землянке. Выполнив поручение, даже не передохнув, не теряя
ни одной минуты, он снова идет к своей группе, которая поджидала его в
заранее условленном месте, несет новый приказ командира отряда. Сколько
надо иметь мужества, воли, умения, чтобы решиться дважды проделать
смертельно рискованный путь!.. Когда враг попятился от Курской дуги и от
стен Ленинграда, в ставке Гитлера стали понимать, что рушатся их бредовые
планы, а воины вермахта засомневались в обретении богатства и власти над
русскими рабами, они объявили антипартизанский поход под мало понятным
названием «Коттобус». На Нюрнбергском процессе, где оглашался отчет
германского генерального комиссариата Белоруссии, этот самый
антипартизанский «Коттобус» предстал в следующих цифрах: «…убитых
партизан 4500, убито по подозрению в принадлежности к партизанам 5000
человек, убито немцев 59» (Нюрнбергский процесс, т. 6, с. 149). Зверство
немцев не остановили партизанского движения, но понудили их вырваться на
время из обложенного фашистами леса и уйти под защиту наступавших частей
Красной армии. Десять дней партизаны прорывались с боями через густые
девственные леса, которыми так богата Белорусская земля. Лесные бои –самые
трудные и медленные. Каждое дерево превращается в форт, каждая заросль
малины – в засаду. Но все же партизаны, хотя и ограниченные «патронным
пайком», медленно, шаг за шагом, сбивали вражеские патроны, и подошли к
Суровским воротам. После недолгой передышки начался поход на восток,
через территорию, занятую врагом. Отряд и многочисленные партизанские
группы, примкнувшие к нему, растянулись по глухим лесным селениям на
многие километры. Шла босая пехота, шла измученная кавалерия, гремели
старые, износившиеся орудия, тянулись сотни подвод с ранеными, припасами
и провиантом. Путь был мучителен. У телег гремели немазаные колеса, на
тяжелых, почти непроходимых подъемах лошади выбивались из сил…. В этом
движении было столько настойчивости и спокойствия, что немцы вначале
растерялись. Когда оборванная полуголая масса двигалась вблизи Прудков, у
Александра появилось неистребимое желание наведаться к родным. Дядя Егор

5. не стал противиться, самому хотелось узнать о семье. И вот двое подростков –
Александр и Сергей – припустили «рысцой» к деревеньке, не ведая о том, что
там зондер-команда ведет зачистку сельской молодежи для отправки в
Германию на принудительные работы. В ее-то цепкие лапы попали
партизанские ходоки. Вскоре товарняк с набитой до отказа дешевой рабочей
силой вагонами-телятниками, так называли вагоны для перевозки скота,
оглашая гудками железнодорожные полустанки, помчался на чужбину…. В
предместье Варшавы пленнику Александру удалось таки удрать из вагона.
Когда осознал, что опасность повторного пленения окончательно миновала
его, он отправился в обширное поселение добывать хоть какую-то еду, от года,
как говорится, уже «сосало под ложечкой». От местных жителей узнал, что в
небольшом польском городке на его окраине есть сельский базар. Туда-то и
отправился наш чужестранец. И не без пользы: напал на зажиточного
сельского пана, который не только утолил его голод, но и зазвал к себе на
работу. Другого дано не было. Александр вскоре приобщился к сельскому
труду, вечерами учился сапожному мастерству у кустаря-сапожника. Вместе
со своим учителем «пошел в народ» предлагать свои услуги. Так он дошел до
самой границы, без труда ее миновал и в белорусском городе Лида повстречал
двигавшиеся на запад передовые части Красной армии. Белоруссия была
очищена от вражеской оккупации. Прокаленный ветрами и морозами он
занемог и спешно отправился давно проторенной дорогой в Прудки. Здесь ему
были рады и не рады. Рады, что встретили родственную душу живой, не рады
потому, что были бессильны избавить его от хвори, а проклятый ревматизм
сковывал все молодое тело. Кто-то подсказал, что от этой хвори одно спасение
– пчелы. Но где их взять на разоренной земле, по которой новоявленный
«мамай прошел». Тут-то и вспомнил Александр, что в далекой Курской
области у его второй тети есть пасека. Туда и устремился он. Стремителен бег
времени. Незаметно пролетели для него трудовые университеты на польской
земле, дни радостной встречи с нашими наступавшими воинами в городе
Лиде, с родственниками в белорусских Прудках. И вот он уже на мирной
теплой Курской земле изгоняет из своего тела, ослабевшего от партизанского
недуга ревматизма застаревшую хворь. Но не только народное лечение
пчелами да скотским навозом проходил Александр у своих родственников.
Приохотил его старый пчеловод, муж тети к разной деревенской работе. И
огород вместе обихаживали, и хлев подновляли или там изгородь ладили, с
пчелами управлялись. А то заберутся на дальние хутора запасать сено. За день
косами всласть намахаются, а потом у костра зорюют. И пока уха варится либо
караси на сковородке зреют, дядя рассказывает разные истории из своей
жизни. Он же, запрокинув руки за голову, смотрел на ясное звездное небо. В
вечерние часы звезды особенно яркие, ликующ и манящ их свет. Александр
узнавал некоторые звезды. Вот ковш Большой Медведицы! Если посмотреть
прямо и выше от него, увидишь одинокую, но очень яркую полярную звезду.
Дед Григорий, партизанский проводник, еще в первые дни вхождения в
лесную жизнь объяснил, что, глядя на нее, можно увидеть, где север. По этой
звезде народные мстители ходили в ночные рейды по тылам противника,
уходили от преследований врага…. Интересная звезда! Еще нравился
Александру косяк звезд, точно волк вытянувшийся по небосводу. Это
созвездие зовется Млечным путем. В этот вечер Александр долго смотрел на
небо. Вокруг, не смолкая, пели в кустарнике птицы, доносилось беспрестанное
кваканье лягушек, пахло цветущими лугами, духмянистым разнотравьем. И
вдруг он задает дяде такой неожиданный вопрос: – Скажи, дядя, почему все
звезды разные? Тот задумался, смотрит на костер, будто в нем читает ответ.

6. Хотя он в грамоте разумел не более племянничка, но мудростью его бог не
обидел. – Звезды что люди… разные, значит. Бывают среди них яркие и
веселые, едва заметные и печальные. Умные люди говорят, что у каждого
человека в небе есть своя звезда. Звезда судьбы!.. А разве ее с земли
разглядишь. Выходит, человеку под небом свою звезду искать надо…. А
главная мораль во всех рассказах дяди такова: «Не чурайся, племянничек,
никакого труда, всякое ремесло в жизни сгодится, особливо в военной». Тетка
при случае тоже вторила мужу: «В войну народ наш трудолюбием да сметкой
своей выдюжил. На селе почти сплошь старики да бабы с ребятами
управлялись, а помимо себя и фронт и город кормили». Это Александр видел и
собственными глазами на белорусской земле….
В 1947 году возмужавший и окрепший юноша вернулся в родной Ленинград
искать свое место в трудовой жизни. Тети Акулины не было, не осилила
блокаду. Квартира была занята другой семьей. Куда податься со своими
мыслями о счастливой звезде…. Сел в трамвай и поехал, куда глаза глядят,
они то и узрели объявление, вывешенное на стенке кабины водителя трамвая,
где крупными буквами было написано: «Трамвайному парку имени Блохина
требуются ученики токаря и слесаря, иногородним предоставляется
общежитие, бесплатное питание, рабочая одежда». Лучшее придумать даже
было не дано. Туда и отправился обрадованный «старожил» города. Трудовые
университеты на чужбине и на своей белорусской и курской земле не прошли
даром. Старый мастер с удовольствием поглядывал на понятливого ученика,
который упорно диктовал металлу свою волю и тот покорялся, отбрасывая
причудливые завитки стружки. В 1948 году для таких как он, молодых
рабочих в городе впервые открылись вечерние школы. Велико было желание
молодого токаря А.Амбросенка начатое в предвоенной школе увлекательное
путешествие в страну знаний. Повзрослев, он понял, что «учение» – это нечто
большее, чем просто научиться читать и писать. И вот он вновь сидит за
школьной партой в пятом классе семилетки. В труде и учебе незаметно
пролетели три года, а тут он подоспел к «священной службе» на благо Родины.
И вот, когда Александру сам старый мастер-зануда поручал самые
ответственные заготовки обработать на токарном станке, принесли повестку
из райвоенкомата.
Сборы были недолги. Воинскому начальству угодно было определить
профессионального рабочего в специальную двух годичную школу оружейных
мастеров. Школа оказалась на редкость дружной, командиры один другого
лучше. Особенно запомнился Александру Ивановичу начальник школы
«фронтовик – вся грудь в орденах! Требовательный, а вместе с тем
уважительный к подчиненным. Вечером частенько случалось придет в
ленинскую комнату или в класс и сидит, слушает о чем мы говорим, спорим, а
в нужную минуту свое словцо вставит – глядишь и самый заковыристый
вопрос для нас понятным стал…. Да, хорошие попались командиры – строгие
и доступные, для нас времени не жалели. Поэтому и учиться было легко», –
подытожил ветеран. Но дело, видимо, не только в командирах,
преподавателях, но и в самом курсанте. В первой аттестации, составленной на
курсанта А.Амбросенка руководством спецшколы записано: «По характеру
прост, общителен, трудолюбив, доверчив и откровенен, требователен к себе
и к товарищам, настойчив в достижении поставленной цели». В этой
характеристике названы именно те качества, которые и сегодня считаются
лучшими в человек и командире. Они пришли к нему от отца, от дяди Егора и
от наставников школы. Последние подметили в своем воспитаннике и другие

7. ценные черты характера: решительность, умение быстро ориентироваться в
сложной обстановке, стойко переносить тяготы и лишения армейской службы.
Эти оценки Александр Иванович подтвердил в первые же годы своей службы
в военизированной пожарной охране Ленинграда, а затем и на должностях
начсостава в пожарно-техническом училище и высшей пожарно-технической
школе МВД СССР.
Он много и упорно учился. Без отрыва от службы окончил среднюю школу,
исторический факультет прославленного ЛГУ, высшее военно-политическое
училище МВД СССР. Многочисленные спортивные награды существенно
дополнили приведенные выше оценки. Почетный мастер спорта СССР,
неоднократный победитель всесоюзных и международных соревнований по
стрельбам, пятикратный чемпион Ленинграда всегда стремился передать
курсантам пожарно-технических учебных заведений то, что хорошо умел
делать сам. Вот лишь один тому пример из его методической практики по
огневой подготовке будущих командиров пожарной охраны. …По дороге на
стрельбище Амбросенок вспомнил свои давние ночные бдения. Много было
идей, были и обсуждения на предметной комиссии цикла, споры. И началось
все так. Вышла курсантская учебная группа на стрельбище. Погода – хуже не
придумаешь: дождь и сплошной туман. Мишени едва просматриваются. –
Настреляем мы сегодня в белый свет, как в копеечку, – хмуро сказал
Амбросенку комдив А.Порховник. – Похоже, и на тройку не вытянем.
Настроение у дивизионного было скверное. Как, впрочем, и у всех, а от
настроения при стрельбе многое зависит. Часто так бывает: не задастся начало,
промажет один, и пошло…. Людей следовало взбодрить, задать тон. Но как
воодушевить курсантов? Амбросенок задумался. Мелькнувшая мысль
заставила прославленного чемпиона многих всесоюзных и ряда
международных соревнований по стрельбе вздрогнуть. «А почему бы и нет?»
– подумал он. Когда учебная группа была построена, он обратился к
курсантам: – Товарищи курсанты, первым сегодня за почетное звание
«Учебная группа-победитель соревнования в честь юбилея училища» будет
выполнять упражнение лучший стрелок. Кто им будет – определите сами.
Задача серьезная, потому, как понимаете, промазать ему нельзя. На минуту
наступило гробовое молчание. Курсанты ошеломленно поглядывали друг на
друга. Лица их были мокрыми от холодного дождя, но непогода будто
отступила. Каждый понимал, какая ответственность ляжет на человека,
которого они сейчас изберут. Кому же доверить стрелять первому? Кому?
Наконец кто-то хрипло выкрикнул имя помкомвзвода, одного из лучших
«огневиков» сборной команды училища. Остальные тут же поддержали его
кандидатуру. Избранник вышел из строя, подтянутый, стремительный,
подошел к руководителю стрельб и срывающимся от волнения голосом
доложил: «К выполнению упражнения готов!». Амбросенок вглядывался в
посуровевшее лицо молодого сержанта и волновался, наверное, не меньше его.
А что, если промажет?.. Понимал это и сержант. Собравшись, преодолев
волнение, он быстро, но не торопясь, выдвинулся на огневой рубеж и открыл
огонь. Цель была поражена с первой очереди. Радость была общей. Командир
дивизиона заулыбался и тихо шепнул Александру Ивановичу: «Знай наших!».
Настроение у курсантов поднялось. Отстрелялся второй курсант – «отлично».
Затем третий – то же результат. Один за другим выдвигались на боевой рубеж
молодые «воины» и точно поражали цель. Учебная группа в тот непогожий
день получила за стрельбу высший бал. Так родился очередной, трудно сказать
какой по счету, методический прием у преподавателя военного цикла

8. ЛПТУ А.И.Амбросенка. В этой почетной работе и застал его день, как и
юбилей у каждого неизбежный – день проводов на заслуженный отдых,
который был отсрочен на целых шесть лет от положенного для отставки срока.
Но прикипел за многие годы к коллективу училища, а затем и высшей
пожарно-технической школы, расставаться с ним не было у Александра
Ивановича даже в помыслах. Сняв погоны, он переходит на вольнонаемные
должности вначале начальника кабинета, а потом заведующего методическим
кабинетом кафедры, где трудится и по сей день. Говорят, внешность человека
обманчива. Об Александре Ивановиче этого не скажешь. Его внутренний
облик гармонирует с внешним не только в славянском по-мужски
привлекательном лице и плотно сбитой атлетической фигуре, не
подверженной возрастной полноте, а в сдержанных жестах, неторопливой
манере разговора чувствуется достоинство и надежность. Это отмечает и его
нынешний начальник, известный ученый, кандидат физико-математических
наук, профессор В.С.Звонов: «Более честного, надежного и скромного
человека мне ранее никогда не доводилось встречать. Он – опора и надежда
кафедры…». Вот она – звезда его судьбы. Нашел-таки он ее. Но нет отдельной
от людей судьбы, нет доброты без труда для людей!.. Да, так оно и есть. За
труд и за подвиги людей уважают. Вечным звездным светом озарены земные
дали. Может, потому звезды и поднялись так высоко, так недосягаемо, чтобы
видеть всех на земле, кто как живет, какие у него мысли на душе, по
настоящему ли добр к людям или только на словах?.. Вот почему сами звезды
такие чистые, светлые. Под стать им и некоторые люди. И в числе таких
чистых и светлых людей почетное место занимает Александр Иванович. …И
снова мысли, … мысли. В их сплетении у ветерана рождаются контуры нового
рабочего дня. Дня, который принесет ему новое счастье работы. В этот
памятный январский день хочется от всей души пожелать ему здоровья,
счастья, радости и лет до ста без старости!!!
Заслуженный работник МВД СССР Н.Н.Щаблов