Великая война

1. 29-я пех. дивизия в первый поход в Восточной Пруссии.
(Из дневника начальника дивизии).
1. БИЛЬДЕРВЕЙТЧЕН.
Штаб 29 п. див., которую я принял в командование перед самым выступлением на
Вел. войну, располагался в мирное время в г. Риге. Когда 17-го июля{1}, вечером, при
объявлении мобилизации были вскрыты красные пакеты, хранившиеся в денежном
ящике, то выяснилось, что дивизия на 21 день должна была направиться в г. Люблин
на австро-венгерский фронт, а до тех пор охранять Рижский и Шавельский районы.
Мобилизация была вполне закончена на 6-й день и дивизия занялась выполнением
возложенной на нее задачи.
Но 31 июля, около полудня, получилось совершенно неожиданно приказание
дивизии в тот же день совершить посадку на поезда и безотлагательно направиться к
границам Вост. Пруссии. Для охраны Рижского района оставлен был, впредь до замены
его второочередными частями, 116 п. Малоярославский полк, один батальон которого
уже занимал кр. Усть-Двинск, а для охраны жел. дорог оставлено было 4 роты от
прочих полков дивизии. Шавельский укрепленный узел заняла одна из второочередных
частей, прибывшая в это время из Москвы.
3-го августа, к вечеру, дивизия была сосредоточена вблизи В. Прус ской границы, в
районе к с. з. от Вильковишек, а штаб XX к. к этому времени прибыл в м. Пильвишки.
Сведений о противнике и о соседних войсках не было никаких. По слухам же знали,
что между ст. Вержболово и м. Эйдкунен происходит бой 109 п. Волжского полка и
нашей кавалерии с какими-то частями немцев.
[221]
В предвиденьи дальнейших действий, дивизия расположилась в двух группах
сообразно тем двум колоннам, в которых предполагалось наступление. Северная
группа под начальством ген.-м. Гандурина, в составе 113 п. Старорусского полка и 8
оруд. 29 арт. бриг., и южная, под начальством ген.-м. Орла, из 114 п. Новоторжского,
115 п. Вяземского полков и остальных 40 оруд. 29 артиллер. бригады.
Согласно полученному приказанию, 4-го авг., утром, дивизия перешла
государственную границу и двинулась на линию Зодарген-Дегезен, находящуюся
верстах в 12 за границей, причем правая колонна шла через Слибины на Зодарген, а
левая на Радчен-Дегезен. Правее наступала 28 п. див. нашего XX к., а левее 25 див. III
ар. к. В приграничной полосе, по которой происходило движение, было, по
обыкновенно, полное бездорожье, а существующие пути были так путаны, что выбрать
более или менее прямое направление было невозможно и поэтому пришлось колесить.
Начальник дивизии следовал в голове лев. колонны главных сил; дивизионной
конницы при дивизии еще не было и разведка была исключительно пешая. Погода
стояла превосходная.
В авангарде левой колонны находилось 2 батал. Вяземского полка и 8 ор. 29 арт.
бриг. Когда авангард переваливал одну из многих в этой местности рельефных
возвышенностей, верстах в 3-х от границы, то попал внезапно под вполне
пристрелянный артиллерийский огонь в направлении с ю.-з. Разведка в бинокль
никаких указаний о расположении противника не дала и движение продолжалось.
Вскоре от пеших разведчиков получилось донесение, что переправа через пограничную
р. Ширвинту занята противником. Т. к. эта переправа была единственная, то начал.
авангарда было послано приказание спешно захватить ее и не дать разрушить. Как раз
в это время прибыли 2 эскадр. 2-го гусар. Павлоградского полка, назначенные в
качестве дивизионной конницы и от них тотчас были высланы разъезды для освещения
фронта движения.
Вскоре из авангарда лев. колонны получилось донесение, что противник отброшен
от р. Ширвинты и что мост захвачен в полной целости. Небольшие части неприятеля,
занимавшее эту переправу, отходили с боем на запад, к "темной роще", находящейся
впереди шоссе Зодарген-Дегезен. Авангард следовал за ними. Но во время этого

2. движения он попал под фланговый огонь слева, со стороны Бильдервейтчена и двинул
в этом новом направлении один из своих батальонов. Вследствие этого фронт его
разорвался и сильно растянулся. В это самое время со стороны 25 див. раздался
интенсивный огонь. Очевидно, завязывался бой.
[222]
Батальон Вяземского полка наступал на Бильдервейтчен в полном порядке, как на
учении мирного времени, не ожидая даже подготовки артиллерией. Батарея этой
последней, бывшая при батальоне, выехала не задумываясь на близкую дистанцию и
начала огонь с открытой позиции. Начальник полковых разведчиков, забыв в порыве
свое прямое назначение, открыто шел командою для охвата противника. Подъем был
общий и всем казалось, что вот сейчас все завершится победой.
Но оказалось не то. Позиция противника была хорошо приспос облена к местности и
имела большой обстрел. Всюду видны были проволочные заграждения. Огонь вели две
легких батареи и значительное число пулеметов, разбросанных по всему фронту,
которые наносили большие потери. Особенно велика была убыль офицеров.
Вследствие всех этих причин вскоре наступило охлаждение и начальник авангарда стал
просить подкреплений. В это самое время получилась и от Нач. 25 дв. записка с
просьбой о помощи.
Желая поскорее расчистить путь для достижения назначенной ему на текущий день
задачи и вместе с тем возможно действительнее поддержать 25 дв., Нач. 29 див.
приказал: усилить авангард остальными частями Вяземского полка и 16 орудиями; в
командование всем левым участком дивизии вступить ген.-м. Орлу, которому придать
офицера Генерального Штаба, находящегося при штабе дивизии; целью действий
поставить - взятие Бильдервейтчена и "темной рощи". Сам нач. дивизии со штабом
прибыл немедленно в район Радчена и перешел мост через р. Ширвинту близ
разрушенного кордона немецкой пограничной стражи. В резерве при нем в этот момент
оставалось 3 бат. Новоторжского полка с 16 орудиями 29 арт. бр.
К этому времени обстановка еще не была вполне выяснена, т. к. ген.-м. Гандурин с
правой колонной дивизии, направлявшийся на Зодарген, не давал о себе никаких
признаков жизни не смотря на то, что имел в своем распоряжении целый эскадрон
Павлоградцев. Только около 3,5 ч. дня удалось добиться от ген.-м. Гандурина
донесения, из которого можно было заключить, хотя может быть и против его желания
о том, что перед ним ничтожные силы неприятеля без артиллерии, вероятно даже
команды ландштурмистов. Но он все-таки настаивал на том, что на его участок нужно
ожидать наступления неприятеля.
Между тем, по прибытии подкреплений, наступление на Бильдервейтчен
продолжалось и сосредоточившийся здесь наш дивизион артиллерии привел к
молчанию одну из батарей противника. Пехота авангарда постепенно подошла к
неприятелю на дистанцию среднего ружейного огня и окопалась. От командира III арм.
кор. ген. Епанчина получилась в
[223]
это время восторженная записка с благодарностью за помощь, оказанную 25
дивизии.
Однако, по мере приближения к расположению противника, наши части стали нести
все большие и большие потери. Главная убыль была от пулеметного огня. К 4 час.
донесения со стороны Бильдервейтчена стали очень тревожны.
К этому же времени от "темной рощи", против которой, кроме головного отряда
Вяземцев, находилось в данное время еще две роты Новоторжцев, донесения
поступали еще более мрачные. Ружейный и пулеметный огонь из рощи был столь силен
и потери от него так велики, что наши атакующие части должны были даже податься
назад и стали окапываться.
Все вышеприведенные сведения поступили почти в одно и то же время, около 4
час. дня. Они в достаточной степени разъясняли обстановку и приводили к
заключению, что, благодаря безопасности со стороны правого фланга, в первую голову
надо поскорее кончить с темной рощей, а затем незамедлительно всеми силами

3. обрушиться на Бильдервейтчен, обойдя его с тылу. Эту ближайшую задачу и поставил
себе начальник дивизии.
Вследствие сего в спешном порядке было послано приказание ген.-м. Гандурину,
оставив на своем участке 1 батал. Старорусского полка, 4 орудия и ½ эскадрона
Павлоградцев, с остальными силами (2½ батал., 4 ор., ½ эск.) двинуться немедленно в
направлении от Зодаргена на Дегезен, выйти незаметно к "темной роще" и
стремительно атаковать ее защитников в тыл.
Для подготовки успеха этого удара со стороны фронта к "темной роще" было
двинуто подкрепление в составе 2-х рот Новот. полка и 8 орудий, что в общем
образовывало у этого пункта силу в 2½ батал. и 8 орудий. Немцы занимали "темную
рощу" примерно 1½-2-я батал. без артиллерии. При этом приказано было подаваться
постепенно вперед и действовать преимущественно артиллерией и пулеметами.
Для замены израсходованного под Бильдервейтченом резерва к этому пункту
двинуто было тоже 2 роты Новот. п., так что под Бильдервейтченом всего теперь
находилось 3½ батал. и 24 орудий против примерно 2-2½ батал. и 8 ор. немцев.
В резерве же у нач. дивизии для всяких случайностей оставалось в этот момент 1½
батал. и 8 оруд., не считая ½ эскадр. гусар.
В ожидании результатов этих распоряжений прошло около часу, а о выступлении
ген.-м. Гандурина никаких сведений не получалось. Вследствие этого ему было послано
повторение с категорическим приказанием не задерживаться ни минуты.
[224]
В ответ на оба распоряжения с большим промедлением получилось, наконец,
донесение, в котором было сказано, что ген.-м. Гандурин не решается ослабить своего
участка из опасения, что противник, находящейся против него, может усилиться. В
оправдание такого заключения никаких реальных данных представлено однако не
было. Крайняя нерешительность в действиях и неисполнение столь важного
приказания становилось прямо недопустимым тем более, что уже вечерело, а успех боя
зависел всецело от колонны ген.-м. Гандурина, состоявшей из свежих частей, не
понесших еще никаких потерь. Поэтому ген.-м. Гандурину было послано по тому же
вопросу третье приказание, в котором разъяснялась ответственность, которую он берет
на себя и предписывалось исполнять без разсуждений.
При наступивших сумерках Вяземский полк пытался еще раз атаковать позицию
под Бильдервейтченом, но опять был отбит сильным огнем. При этом произошел такой
эпизод. На одном из участков позиции немцы выкинули белый флаг. Начальник
команды полковых разведчиков, заметив это, бросился со своей командой вперед. Но,
когда они подошли на 50 шагов, то немцы открыли внезапно бешенный ружейный и
пулеметный огонь и уложили почти всех на месте.
Настала темнота. Бой замер на всех пунктах и кругом наступила полная тишина. От
ген.-м. Гандурина никаких сведений не получалось и долго еще пришлось безплодно
ожидать, все надеясь на результаты его движения.
Между тем, опасаясь, что противник за ночь может усилиться или незаметно
отступить, нач. дивизии приказал ген-м. Орлу, пользуясь темнотой, еще раз
решительно атаковать Бельдервейтчен и взять его. Но в ответ получилось донесение,
что успеха атаки ожидать нельзя, т. к. люди крайне изнурены, а убыль офицеров в
полку достигает 17 челов. и что поэтому необходимо дать отдых до утра и атаковать на
разсвете. Т. к. для смены Вяземского полка не было достаточно сил, то пришлось
согласиться и заночевали в окопах.
Когда-же на разсвете 5 авг. полк собирался произвести окончательный удар,
разведчики обнаружили, что неприятеля в окопах уже больше нет. Немцы отступили
совершенно незаметно, а разведчики прозевали их уход. Высланные-же на разсвете
разъезды никаких сведений не дали. Несмотря на массу конницы, имевшуюся при
армии, связь возстановилась пехотой только при новом столкновении.
На позиции неприятелем брошены подбитые нами 6 орудий и перевязочный пункт,
переполненный ранеными. Убитые на поле сражения не были подобраны и по всем
признакам отступление носило довольно безпорядочный характер.

4. [225]
Что касается "темной рощи", то оказалось, что ген.-м. Гандурин только в 12 час.
ночи подошел к д. Тартупёнен, в одной версте севернее ее и здесь, узнав, что
противника в роще больше нет, заночевал, не предприняв ничего.
Бой под Бильдервейтченом надлежит разсматривать как частный эпизод общего
сражения на границе. Главное значение его заключалось в той поддержке, которую 29
пех. див. оказала своей соседке 25 п. див., наступавшей по главному направлению на
Сталупенен и встретившей сильное сопротивление со стороны неприятеля.
Бильдервейтчен был в стороне от направления, данного на 4-е августа 29 п. див.,
которой приказано было, как уже упомянуто, перейти на линию Зодарген-Дегезен. Но
пункт этот являлся опасным для правого фланга 25 п. дв., которая могла быть отсюда
очень легко охвачена и понести частное поражение, пока были бы приняты меры
содействия.
Начальнику 29 п. див. представлялось, таким образом, разрешить вопрос:
продолжать ли движение на Дегезен, оставив против Бильдервейтчена временный
заслон, выдвинутый уже из авангарда, а затем по достижении Дегезена, действовать по
обстоятельствам, которые к тому времени выяснятся, или же сразу оказать помощь 25
п. див. для чего атаковать Бильдервейтчен.
Некоторое колебание в этом отношении могло существовать еще до тех пор, пока
не получилась вышеуказанная записка ген. Булгакова, в которой он просил
содействия. Но с этой минуты, видя тяжелое положение соседа, долг уже повелевал не
оставлять его без помощи. И, если-бы при всех прочих недочетах, начальник правой
колонны дивизии, ген.-м. Гандурин оказался бы в данную минуту на высоте самых
простых требований от всякого начальника, то немцы не только не ушли бы
благополучно из боя под Бильдервейтченом, но им угрожала тут полнейшая
катастрофа.
2. ШЕРШИНЕН - ВОРУПЕНЕН.
После боя на границе под Бильдервейтченом, после которого противник отошел на
запад и порвалась с ним всякая связь, 29 п. див. 5-го авг. 1914 г. продолжала
движение на Дегезен-Каттенау, находясь в том же составе трех неполных полков.
Переночевав в районе Каттенау, дивизия 6-го августа утром выступила на Ал.
Каттенау-Шёршинен. В авангарде, под начальством г.-м. Орла, двигался Новоторжский
полк (3½ б.) и 1-й дивизион 29 арт. бр. В правый боковой отряд по шоссе на Куммельн,
в виду важности этого направ-
[226]
ления, назначен был целый батальон Старорусского полка с 4 орудиями и 1
взводом Павлоградских гусар под начальством полк. Ольдерогге. Правее двигалась по-
прежнему 28 п. дв. нашего XX к., а левее, по шоссе на Гумбинен, шла 25 п. дв. III ар.
к. Высланные заблаговременно разъезды донесли, что нигде по пути наступления
неприятель не обнаружен и только в одной деревне была найдена немецкая пика.
Населения нигде не было. Везде в домах были следы поспешного его ухода. Все
имущество было брошено. Огромное количество домашних животных улучшенных
пород бродили кругом без всякого призора. Сараи и амбары были полны сеном и
зерном всякого рода. Все постройки были каменные и крестьянские дворы отлично
оборудованы, с изобилием сельско-хозяйственных машин и повозок, внутренняя
обстановка домов чисто городская. Громадная сеть телефонов и телеграфов покрывала
местность, точно так же, как и прекрасные шоссе, обсаженные деревьями. Но что было
особенно замечательно, это то, что многие каменные сараи в отдельных дворах были
расположены широкой своей стороной на восток и снабжены рядами бойниц; что
большинство населенных пунктов построены были на высотах, представляющих
стрелковые позиции с хорошим обстрелом; что везде на местности были разбросаны
приметные группы деревьев, отличные наблюдательные вышки, высокие флюгера,
показывающее направление ветра и проч. предметы, облегчающие наблюдение и
пристрелку, а над лесами и рощами высились в разных местах условные вехи и вышки;

5. наконец, что поля, огороды и луга были обнесены заграждениями из толстой
проволоки, которые сопровождали и многие дороги, так что деятельность разъездов и
конницы, вообще, была крайне затруднена и разъезд, не имевший с собой нескольких
пар ножниц, подвергался большой опасности захвата, что и бывало.
При такой обстановке и отличной погоде дивизия подавалась вперед. Когда голова
колонны главных сил подошла к Ал. Каттенау, получилось донесение от начальника
авангарда, что головной отряд встретил противника к западу от Шершинелена.
Полагая, что силы неприятеля не велики, было приказано энергично теснить его и не
выпускать из виду. Когда же штаб дивизии достиг кладбища к северу от Ал.
Будупенена, то послышались с запада артиллерийские выстрелы и г.-м. Орел донес,
что главные силы авангарда на высотах у Шершинелена попали под обстрел легкой
батареи противника и разворачиваются для дальнейшего движения. К счастью, все
разрывы были влево от дороги и авангард не пострадал. В то же почти время головной
отряд, выходя из Шершинена, был встречен ружейным и
[227]
пулеметным огнем со стороны д. Ворупенен. Таким образом обнаруживалось и
место расположения противника.
Д. Шершинелен лежала на довольно заметной возвышенности, которая отделялась
от д. Шершинен пологой, широкой лощиной, а далее шла всхолмленная местность с
мелким рельефом. Спустившись в указанную лощину, г.-м. Орел развернул авангард,
оставив один батальон в резерве и вошел в тесную связь с полк. Ольдерогге. Тот -час
наш артиллерийский дивизион стал подготовляться к открытию огня и быстро
раскинулась по местности сеть телефонов к наблюдателям и для связи. Дивизион
разворачивался на закрытой позиции под огнем впервые встреченной нами тяжелой
артиллерии противника и был захвачен ею в вилку, но поражений не оказалось.
Главные силы дивизии были остановлены на шоссе, вдоль которого густая аллея
совершенно скрывала их от взоров аэропланов. Из стратегической двуколки близ
кладбища был вынут и разставлен походный столик с натянутой на нем картой и тотчас
приступлено к обозначению на ней флажками всех перемен в расположении обеих
сторон. Вправо и влево были высланы конные заставы для наблюдения за флангами.
Начальник дивизии выехал для личной разведки на высоты у Шершинелена и приказал
перенести туда свой наблюдательный пункт.
Огонь в авангарде все усиливался и г.-м. Орел доносил по телефону, что дальше
продвигаться невозможно, в виду сильного огня противника, главным образом со
стороны Ворупенена, куда наш фронт не дохватывал. В это же время получилась
записка и от начальника 25 див., ген. Булгакова, в которой он сообщал, что встретился
с сильным противником и просит содействия ударом ему во фланг с севера, как то было
уже исполнено под Бильдервейтченом. О силах противника никто не сообщал, но
только все говорили, что неприятель оказывает упорное сопротивление и открыл
сильный огонь. И все просили помощи. Несколько позднее получилась записка и от
начальника 28 дв. ген.-л. Лашкевича, в которой сообщалось, что противник его сильно
теснит и он также просил поддержки. Таким образом, сразу по всему фронту
обнаружился нажим неприятеля.
Как раз в это время в распоряжение начальника дивизия совершенно неожиданно
прислана была конная батарея. Прибытие ее сразу поддержало уже созревшую мысль о
необходимости охватить Ворупенен с юга для облегчения продвижения авангарда от
Шершинена и вместе с тем, чтоб поддержать с севера действия 25 дв. С этою целью
начальник дивизии решил направить один батальон с указанной конной батареей,
которым укрыто пробраться к Па-
[228]
бельну и оттуда внезапно атаковать Ворупенен во фланг. Укрытая местность в этом
направлении такому движению вполне содействовала. Придавая особое значение этому
охвату, начальник дивизии был крайне озабочен выбором наиболее подходящего
начальника для его выполнения. Но не успев еще ознакомиться лично со всеми штаб-
офицерами, в виду принятия дивизии перед походом, он обратился к командиру

6. Вяземского полка, шедшего в голове колонны главных сил с просьбою указать ему
такового из состава своего полка. Командир полка полк. Войцеховский, не
задумываясь, заявил, что в его полку все штаб-офицеры одинаково хороши, но
предложил все-таки назначить батальон полковн. Эрасмуса.
Вызвав этого штаб-офицера, лично ориентировав его во всей обстановка и дав все
нужные указания, начальник дивизии снабдил полк. Эрасмуса конными разведчиками и
самокатчиками и велел держать наитеснейшую связь со штабом дивизии, с ген. Орлом
и с 25 див. В 2 ч. дня колонна эта выступила и с тех пор весь интерес боя
сосредоточился на ней. г.-м. Орла все время спрашивали, какие у него сведения об
Эрасмусе, а к полк. Эрасмусу посылали запрос ы о том, в каком положении дело и
указывали, что надо действовать энергичнее. Казалось, что каждый на его месте уже
давно бы опрокинул немцев. Но ген. Орел неизменно отвечал, что ничего от Эрасмуса
не получает, а в направлении к полк. Эрасмусу все посыльные исчезали, как в
заколдованный круг. Ни артиллерийского, ни ружейного огня с этой стороны слышно
не было. Время тянулось без конца. Наконец после 6-ти часов вечера получилась
краткая записка от полк. Эрасмуса, в которой без всяких разъяснений было только
сказано, что он попал под огонь из Варупенена и дальше наступать не может. Таким
образом, не сделав даже никакой попытки к выполнению поставленной ему
исключительной важности задачи, а только встреченный огнем неприятеля, полк.
Эрасмус сразу отказался от всякой борьбы и, ничего не донеся, отступил, обнажив наш
левый фланг. Вот каких лиц производили в штаб-офицеры, даже в полковники, и
которых командиры полков типа полковника Войцеховского рекомендовали, как
выдающихся.
Очевидно, на этот день бой надо было считать законченным, т, к. до наступления
темноты вряд ли можно было что-нибудь еще предпринять.
Около 4-х час. дня командир корпуса, ген. Смирнов, приехал в автомобиле к
кладбищу, севернее Ал. Будупенена, чтобы ознакомиться с обстановкой и, между
прочим, сообщил, что 28-я див. с успехом продолжает свое движение, будучи
задерживаема лишь небольшими частями неприя-
[229]
теля. В то же время, несмотря на нервные донесения из авангарда, можно было
считать, что и против 29 дв. силы противника тоже не особенно велики. Вообще весь
бой 6-го августа, в виду нецелесообразных действий полк. Эрасмуса, приходилось
признать лишь рекогносцировочным, выяснившим только обстановку. Таковую можно
было признать в общем благоприятной и поэтому начальник дивизии решил на
следующий день перейти в решительное наступление.
С этою целью авангард с вечера был усилен Вяземским полком и всей наличной
артиллерией, т.е. 2-м дивиз. 29. арт. бр. и только что прибывшей мортирной батареей,
причем артиллерия была выдвинута своевременно и не только успела пристреляться,
но и приняла участие в бое этого дня. г.-м. Орлу приказано было принять под покровом
темноты выгодное исходное положение, окопаться и выдвинуть артиллерийские
наблюдательные пункты дальше вперед.
Результат боя 6-го августа. Бой 6 авг. продолжался примерно от 1 ч. дня до 9 ч.
веч., причем были введены непосредственно в дело 3½ бат. Новоторжского полка, 1
бат. Старорусского полка, 24 пол. оруд. 29 арт. бр., а под вечер еще 24 оруд. и 6 пол.
мортир, не считая колонны полк. Эрасмуса, которая, как было указано, не открывала
даже огня. Со стороны противника на фронте Бумбельн - Ворупёнен в течение дня
обнаружено 4-5 батал. с 2 легк. и 1 тяжел. батареями при значительном числе
пулеметов. Наша пехота, выйдя из Шёриненена и попав под перекрестный огонь, почти
не продвинулись вперед, а охватывающие с флангов части полковников Ольдерогге и
Эрасмуса ей ничего не помогли, причем первый из них был сам охвачен немцами.
Потери наши были не велики, но моральное действие от разрывов снарядов тяжелой
артиллерии, с которой пришлось впервые встретиться, было подавляющее. Некоторые
совершенно лишились возможности спокойно мыслить и разсуждать.
В общем, бой 6-го августа, точно также как и бой 4-го авг. под Бильдервейтченом,

7. ясно показал начальнику дивизии, что его подчиненные мало подготовлены, чтоб вести
бой и во всех случаях проявляют излишнюю нерешительность и полное отсутствие
инициативы. Артиллерия-же заражена тенденцией становиться на пределе.
Бой 7-го августа. Ночь на 7-е авг. прошла спокойно. В течении ее г.-м Орел
обошел с командирами полков наиболее важные участки и условился относительно
следующего дня.
Уже в бою 6-го авг. стало выясняться значение не левого нашего фланга, а
правого, на который немцы два раза пытались повести наступление. Поэтому на 7-е
авг. наблюдательный пункт начальника дивизии был перенесен на высоту к северу от
Шершинелена, ближе к правому флангу
[230]
и резерв дивизии 2½ батал. Старорусск. полка передвинуть в этом же направлении.
На внутреннем пологом скате указанной высоты был поставлен стратегический столик с
принадлежностями и близ него расположились начальн. дивизии с начальн. штаба,
командиром артиллер. бригады и офицером для службы связи. Поодаль на скате, шагах
в 50-ти, находилась центральн. телефонная станция; за ней, примерно в таком-же
разстоянии, чтоб не мешать разговорами, прочие чины штаба дивизии и при них
самокатчики и мотоциклисты; несколько еще далее в укрытии офицерские верховые
лошади и при них очередные конные разведчики и очередной разъезд; наконец, в
стороне в небольшом хуторе остальные конные разведчики дивизионного штаба и
эскадрон гусар. Таков был раз навсегда установленный порядок расположения во
время боя и в нем каждый имел свои точно определенные обязанности.
Не смотря на принятия меры маскировки и укрытого подхода, противник тотчас
обнаружил наш наблюдательный пункт и повел против него интенсивный и меткий
шрапнельный огонь, т. ч. даже начальник штаба был контужен осколком снаряда.
Оказалось, что пункт избран слишком открыто. Поэтому, во избежания нарушения
телефонной связи, пришлось несколько изменить место стояния.
Бой с 6 до 12 час. дня. С 6 час. утра немцы открыли сильный артиллерийский
огонь тяжелой и легкой артиллерии, причем сразу стало заметно, что за ночь они
усилились довольно значительно. Наша артиллерия тоже начала подготовку, но пехота
вперед не продвигалась.
Уже с 10 час. утра полковники Ольдерогге и Войцеховский стали просить помощи, а
вскоре пришло донесение, что они не только не могут итти вперед, как приказано, но
что не могут дольше и держаться на месте. Оба они подверглись фронтальному и
фланговому огню, причем Вяземскому полку во фланг стреляли из Пабельна. Но скоро
получилось донесение от взвода гусар, охранявшего левый фланг дивизии, что на
Пабельн с юга двигаются части одного из полков 25 див. Зная кроме того из
предыдущего опыта повадку все время преувеличивать и просить подкреплений,
начальник дивизии приказал обходиться своими средствами. Однако оказалось, что и
г.-м. Орел тоже израсходовал весь свой резерв и тоже просил помощи. Пришлось
поддержать и начальник дивизии, после соответствующих указаний, послал в его
распоряжение 2 р. Старорусск. полка и освободил еще 1 р. Вяземского п., бывшую в
наряде в тылу.
Около 1 ч. дня артиллерийский огонь был усилен, части оправились и г.-м Орлу
послано было приказание всеми силами переходить в решительное наступление.
[231]
Пока готовились к этому, немцы открыли огонь тяжелой артиллерии по д.
Шершинен, в которой располагались г.-м. Орел и полк. Войцеховский и зажгли в ней
несколько зданий. При этом находившийся здесь обоз 1-го разряда 114 полка бросился
назад и этим отвратительно подействовал бы моральном смысле на окружавших лиц и
на только что прибывший резерв Старорусского полка.
Наступление между тем все не налаживалось, а донесения об опасности, о
невозможности больше держаться и об огромных потерях усиливались. В тоже время с
фронта присылались погоны с убитых немцев, по которым можно было судить, что
против нас в это время находится не менее трех полков.

8. Около двух часов дня артиллерийский огонь немцев достиг значительной
интенсивности и было видимо, что к неприятелю прибывают подкрепления, которые
охватывают наш правый фланг все больше и больше. Между тем от 28 див. нельзя
было добиться никаких сведений, а с левого фланга гусары донесли, что части 25 див.,
шедшие на Пабельн, повернули и ушли обратно. В дивизии в это время в резерве
оставалось всего лишь неполных два батальона.
При таких условиях, не видя залога к успеху атаки, начальн. дивизии признал
целесообразнее задержать ее выполнение, но во всяком случае твердо держаться на
месте, продолжая огневой бой.
В 3-м часу дня обстановка стала слагаться еще неблагоприятнее. Под сильным
огнем противника Вяземский полк, понеся значительные потери в офицерском составе
причем был убит очень хороший штаб-офицер полка, подполковник Медер, начал
отходить, не получив на то приказания. Одновременно на правом фланге дивизии
батальон полк. Ольдерогге, охваченный с севера превосходными силами немцев, тоже
стал отступать и доносил, что скоро будет совершенно уничтожен. Необходимо было во
что-бы то ни стало задержать это движение.
Принятыми мерами Вяземский полк удалось остановить, а полковнику Ольдерогге
было послано 2 р. Старорусск. полка со взводом пулеметов и большая часть огня
нашей артиллерии была направлена по обходящим наш правый фланг немцам.
По силе огня и по появлявшимся вдали массам можно было оценить, что к этому
времени против дивизии, особенно против ее правого фланга, сосредотачиваются
значительно превосходные силы. Воздушной разведки не было, а все усилия получить
сведения от 28 див. не привели ни к чему, связь с ней была порвана и 29 див.
оказывалась в этот важный момент как бы совершенно изолированной. Чтобы получить
разъяснение, обратились в штаб кор-
[232]
пуса. К телефону долго никого нельзя было дозваться. Наконец, трубку взял генер.
шт. полк. Михаэлис, который, попросив начальника дивизии удалить в сторону всех
находившихся при нем, передал следующее: "Немцы обрушились на 28 див.,
опрокинули ее и она в полном безпорядке отошла к Вержболову. 28-ой див.
фактически больше не существует. О том, где находится 1-ая отд. кавал. бригада,
шедшая правее 28 див, ничего не известно. Ваш правый фланг совершенно обнажен и
против него победоносные части неприятеля". Когда начальник дивизии спросил, что
командир корпуса приказывает делать, полк. Михаэлис ответил: "Ничего". - "Значит
оставаться на месте?" - "Да". - "Можно ли расчитывать на какую-либо поддержку?" -
"Ни на какую".
После такого разговора стало уже вполне безспорно, что нашему правому флангу
угрожает действительно большая опасность и что, если 29 див. не удержится, то это
грозит катастрофой для всей армии. Надо было спешно принимать возможные меры.
Приказано: двум ротам с пулеметами, посланным на помощь полк. Ольдерогге,
остановиться на высоте к сев.-в. от Куммельна, здесь окопаться и принять на себя
отходящие части. Полковнику Ольдерогге, присоединившись к этим ротам,
удерживаться во что бы то ни стало. Оставшемуся общему резерву дивизии немедленно
перейти в район дер. Микутельн, уступом за правый фланг, и к нему присоединить 1-
ый дивиз. 29 арт. бриг. и мортирную батарею, сняв таковые с их участка. Нарядить два
разъезда с лучшими офицерами Павлоградского полка, которым немедленно
направиться для обследования местности к северу от расположения дивизии. Для
наблюдения за правым флангом выслать дополнительно ½ эск. гусар. Высоты у
Шёршинелена осмотреть и сделать все необходимые соображения на случай перевода
на них Вяземского и Новоторжского полков.
По сделании этих распоряжений, нач-ник дивизии лично объехал, осмотрел и дал
указания на месте о размещении частей. Местность к северу от расположения дивизии
оказалась, как нарочно, низменной, неудобной для обороны. Поэтому начальник
дивизии поехал и осмотрел крайне важные командующие высоты, лежащие
непосредственно севернее Каттенау, дающие возможность наилучшим образом

9. обезпечить наш правый фланг, и получил при этом обещание ком-ра корпуса на
немедленное занятие их двумя батальонами 112 пех. Уральского полка, одной тяжелой
батареей и одним эскадроном гусар, находящихся при штабе корпуса. Тут же
получилось известие, что к дивизии идет на присоединение 116 п. Малоярославский
полк, остававшийся по мобилизационным соображениям в России и в настоящую
минуту как раз
[233]
находящийся в полупереходе от Каттенау. Полку этому тот-час послано было
навстречу приказание спешить движением и по прибытии стать в резерв дивизии за
правым флангом в районе Каттенау.
Когда производились все указанные выше передвижения, появился впервые
немецкий аэроплан и парил над Микутельном и над высотами у Каттенау, медленно
осматривая их и подавая световые сигналы.
Со стороны противника бой между тем стал затихать и, с наступлением сумерек,
совсем замер. Поздно вечером вернулись разъезды, посланные в район 28 дивизии и
донесли, что на всем пространстве на 10-12 верст севернее нашего расположения
больших сил немцев нет и что только в 1-2-х деревнях засели небольшие их части. Это
донесение было весьма ценно и дало уверенность в том, что мы теперь успеем
выполнить все намеченные подготовительные меры для встречи неприятеля, если бы
он перешел в наступление, и во всяком случае можно было считать, что дивизия на
данный день свою задачу выполнила.
Ночь на 8 августа опять прошла спокойно и утром бой не возобновлялся, а около 10
час. утра получилось приказание оставаться на месте, в виду необходимости собрать
28 див. и выдвинуть ее на свое прежнее место.
Бой 29 див. под Шершиненом-Ворупененом составляет часть, так наз., сражения
под Гумбиненом, которое, не взирая на тяжелое поражение нашей 28 див.,
составлявшей правый фланг армии, было для нас победоносно. Немцы потерпели
поражение и в ночь на 8 авг. отступили в неизвестном для нас направлении, причем,
по обыкновению, связь с ними была потеряна: передовые посты проспали под
предлогом усталости, а посланные на следующее утро после боя разъезды ничего не
нашли и вернулись с пустыми руками вместо того, чтобы идти дальше и искать.
Армейская конница также ничего не выяснила, а армии вместо того, чтобы
преследовать по пятам, дан был отдых на два дня. Между тем отступление немцев было
поспешное и местами довольно безпорядочное. По пути их следования было брошено
много предметов снаряжения, повозок и несколько автомобилей. Всюду попадались
павшие лошади и выброшенные из обоза предметы.
В бою под Шершинен-Ворупенен дивизией было взято 130 чел. пленных, в том
числе 2 офицера.
При осмотре брошенных немцами позиций особенно обращали на себя внимание
два обстоятельства. Пехотные окопы были расположены таким образом, что вся
местность перед фронтом получала надежную перекрестную оборону, и второе то, что
артиллерийские окопы были настолько близки к цепи
[234]
(не далее 300-400 шагов), что артиллерийский огонь мог действительно получать
наибольшую дальность.
Простояв на дневке в Кл. Каттенау двое суток, дивизия 10 августа выступила в
поход и 13 августа, оттеснив передовые части неприятеля, расположилась на фронте р.
Дейме, обращенном к крепости Кенигсбергу.
3. ОТ ДЕЙМЕ К ОЛИТЕ.
После вторжения в В. Пруссию в начале августа 1914 г. и побед над немецкими
войсками в боях на государственной границе и под Гумбиненом, XX арм. корпус 13
августа стоял вдоль линии р. Дейме фронтом к Кенигсбергу от Тапиау до моря, имея на
правом фланге 28 п. дв., а левее ее 29 п. дв.
Р. Дейме и ее широкая открытая долина представляли серьезное препятствие для

10. форсированья с фронта, но ничего не стоило взять оборонительную позицию немцев,
расположенную на западном береге этой реки, при помощи обстрела ее во фланг и в
тыл, для чего стоило только продвинут вперед 25 п. дв., примыкавшую через р.
Прегель к левому флангу XX ар. к. Выполнение подобной операции было тем легче, что
в это время перед фронтом 25 п. дв. не только не было противника, но еще находилась
наша гв. кавалерия. К сожалению, однако, эта простая комбинация, несмотря на
просьбы, обращенные как к к-ру XX ар. к., так и к нач. 25 п. дв., не была выполнена.
18 августа начальн. 29 п. дв. получил приказание передать в ночь на 19 авг. свой
участок на р. Дейме 56 дв. (г.-л. Болдырев) и отойти в район д. Таплакен. Отсюда
дивизия 19 авг. была двинута далее на Астравишкен в распоряжение штаба армии. Но
когда она находилась уже в пути к указанному пункту, получилось контр-распоряжение
вернуться обратно и послать один полк в помощь 28 п. дв.
Оказалось, что недавно прибывшие и находившиес я к северу от расположения 28
п. д. части 54 п. дв. (г.-м. Чижов) не выдержали наступления слабых сил неприятеля
из-за Дейме и отошли, не приняв боя, в позади лежащие леса. Так как к этому времени
на правый фланг XX ар. к. прибыла 1-я отд. кавал. бриг., (г.-л. Леонтович) и так как
немцы отошли тотчас по производстве своей разведки обратно за Дейме, то положение
возстановилось. Полк 29 п. дв. вернули к своей части и штаб корпуса успокоился.
22 августа начал. 29 пех. дв. вновь получил приказание перейти в Аст равишкен в
распоряжение штаба армии, причем выступление и прибытие на место дивизии было
произве-
[235]
дено в тот же день. Астравишкен находился на крайнем левом фланге северной
группы армии{2}.
25 августа в Астравишкен прибыл из штаба армии подполковник генерального
штаба и передал приказание командующего армией немедленно двигаться в Ней-
Ширау, т.-е. на правый фланг армии в район расположения своего корпуса, где и
поступить опять в распоряжение командира корп. ген. Смирнова. Приказание это
мотивировалось полученным сведением о сборе в Кенигсберге значительных сил
неприятеля, в том числе гв. рез. корпуса, и о готовящемся будто переходе их в
наступление.
Во исполнение этого приказа дивизия выступила вечером того же дня, шла всю
ночь и утром 26 августа прибыла на место, в Ней-Шарау (33 вер.), где оказался штаб
XXVI ар. кор. (ген. Гернгросс), занявший все лучшие помещения. Здесь же узнали, что
полученные сведения о неприятеле ложны. Вследствие этого ночью на 27-е августа
получилось новое приказания опять идти в Астравишкен. Однако, уже по пути
последовало контр-приказание направляться не в Астравишкен, а на Баллетен (50 в.).
Так систематически изматывалась дивизия перед предстоящим ей боем. При этом
упускалось еще из виду, что с каждым переходом с правого фланга армии на ее левый
фланг и обратно, приходилось переводить соответственным образом на новые пути и
все многочисленные тыловые учреждения дивизии. Старшими начальниками решалась,
таким образом, как бы тактическая задача на плане без принятия, по обыкновению, во
внимание обстановки, состоящей в данном случае в том, что все тыловые пути и без
того забиты обозами других частей.
27 августа, около полуночи, когда штаб дивизии прибыл в Баллетен, вестовой
привез приказ комд. XX ар. к. двигаться немедленно к Вильгельмсбергу (22 вер.)
Приказ этот гласил следующее: 1) Обнаружилось наступление неприятеля на левый
фланг нашей армии. 2) По полученным сведениям, 26 п. дв. дерется на перешейке
Норденбург - Ангербург. 43 див. отходит к Лиссену. 3) XX ар. к., к которому придается
54 п. дв., ставится задачею наступать с разсветом 28 августа в общем направлении на
Гольдап для атаки наступающей на наш левый фланг колонны противника. 4) 29 п. дв.
с разсветом 28 авг. - перейти через Кл. Гробинен (переправа на р. Ангерапп) к
Вильгельмсбергу и расположиться фронтом на юг, ожидая распоряжений, и т. д.
Чтобы выполнить этот приказ, дивизии пришлось вы-
[236]

11. ступить из Баллетена после самого непродолжительного отдыха, т. к. хвост ее
крайне истомленной колонны главных сил подтянулся только к разсвету и едва успел
принять пищу.
28 августа, во время перехода к Вильгельмсбергу, получился новый приказ к-ра
корпуса, гласивший: 1) Части II ар. кор. постепенно отходят, начиная с правого
фланга, на линию Гросс-Сакаутилен-Сапомен. Противник наступает за центром II к. 2)
54 п. дв.-немедленно начать наступление от Даркемена на Клещовен - Рогален-Альт -
Ботшвинкен с целью занять исходное положение для атаки правого фланга
противника, 3) 29 п. дв. немедленно начать наступление от Вильгельмсберга на
Гольдап с целью занять исходное положение для атаки правого фланга и тыла
наступающего на II к. противника. 4) 28 п. дв. продолжать наступление на Киссельн.
В виду того кризиса, который переживала в эту минуту наша I армия, нельзя не
остановиться несколько внимательнее на приведенном приказе и не отметить
следующих обстоятельств: 1) Направление, данное 54 п. дв. от Даркемена на Клещовен
- Рогален - Альт Ботшвинкен нужно признать крайне несоответственным обстановке, т.
к. оно приводило к движению сквозь весь тыл отступающего II к. и потому должно
было бы неминуемо вызвать безпорядок и моральное разложение этой и без того
слишком впечатлительной дивизии. По неизвестным однако нам причинам, 54 дв. этого
приказа не исполнила. 2) Все части корпуса, как видно, вместо того, чтоб
сосредоточиться для дружного совместного под общим руководством удара,
направлены врознь, эксцентрически, а именно: 54 дв. на Альт Ботшвинкен, 29 дв. на
Гольдап, отстоящий от Альт Ботшвинкена примерно на 20 верст, а 28 дв. к Киссельну,
т.е. к северу от Роминтенской пущи. Очевидно, что первые две дивизии могли
действовать только порознь, без всякой связи, а 28 дв. никакого и участия в деле
принять не могла. 3) Из приведенного приказа не видно, чтоб действия 54 и 29 дв. по
удару во фланг и в тыл противнику были объединены, ибо в приказе нет никаких
указаний о том, что штаб корпуса возьмет это управление в свои руки, иначе было бы
указано, куда для сего перейдет штаб корпуса. Между тем он оставался в тылу.
Наконец, поражает вообще, что для исполнения столь серьезной, совершенно
отдельной операции не был привлечен находящейся в это время в районе Гольдапа
конный корпус Хана Нахичеванского, который бездействовал здесь и ушел затем на
Сувалки, не принеся никакой пользы. Следовало, казалось бы, не только
воспользоваться кон. корпусом, но и поставить его действия в полную связь с
действиями
[237]
XX ар. к., для чего и начальство над этими корпусами объединить в одних руках на
время этой операции, дабы всеми соединенными силами иметь возможность выполнить
предстоящую общую для армии задачу.
Движение 29 дв. от Баллетена происходило крайне медленно, как в виду
сильнейшего изнурения людей, так и вследствие большой задержки на переправе
через Ангерапп у Клейн Гробинена, где спуск и подъем были на столько круты, что ни
одна повозка обоза, не говоря, конечно, об орудиях, без двойной припряжки и без
помощи людей двигаться не могли.
Не смотря на все самые энергичные меры, принятые для исполнения
вышеуказанного приказа корпусу, дивизия из Вильгальмсберга на Гольдап могла
выступить только поздно вечером 28 авг.
Предстояла четвертая безсонная ночь в движении после пройденных уже почти
безпрерывно более 100 верст похода. Отмечаем это обстоятельство особенно потому,
что это бездельное изматыванье и измочаливанье войск перед самым введением их в
бой является давнишней хронической и гибельной ошибкой, как бы привычкой даже,
нашего высшего командного состава. Этот ужасный дефект мною лично испытан был
еще в Манчжурскую кампанию, когда 2-я и 5-я стр. бригады, вследствие неумелого
вождения, были из окрестностей Мукдена подведены к началу боев под Сандепу
совершенно изморенными и когда там же и по тем же причинам была совершенно
измотана и 14 п. дв. В приказах и расчетах канцелярского типа вечно забывали, что

12. имеют дело с живыми людьми силы и дух которых начальники обязаны сохранять для
победы.
Итак, поздно вечером 28 авг. дивизия двинулась на Гольдап двумя колоннами.
Впереди лев. колонны главных сил, шедшей на Гавайтен, находился начальник
дивизии, а в авангарде шел 116 пех. Малоярославский полк под начальством полк.
Вицнуды. За все время с самого начала войны была первый раз холодная, дождливая
ночь. Движение совершалось медленно, не взирая на постоянно посылаемые авангарду
приказания спешить. По мере движения шоссе от Гольдапа постепенно заполнилось
идущими нам навстречу обозами разных отступавших частей, распространявшими
самые ужасные слухи о положении наших войск. Около 3-х час. ночи со стороны
Гольдапа раздался внезапно частый ружейный огонь, который постепенно все
усиливался. Полковнику Вицнуде было послано несколько приказаний опрокинуть
противника и на его плечах ворваться в город. Но нач. авангарда действовал вяло и
стоял на месте, не смотря даже на то, что обнаружилось, что у неприятеля пока только
спешенная конница. Правда по городу слышно было движение войск.
[238]
Правее Малоярославского полка к Гольдапу подошел головной отряд 113 п.
Старорусского полка, составлявшего правую колонну дивизии и тоже ввязался в бой. В
это время фронт противника все усиливался.
В 3½ ч. ночи совершенно неожиданно получилось из штаба корпуса записка за
подписью ген. шт. полк. Михаэлиса. В ней было сказано, что две наши резервные
дивизии, в том числе 54, и II ар. к. разбиты противником и находятся в полном
отступлении (место не указано). Неприятель наступает на Даркемен и Гольдап,
Роминтенская пуща им уже занята. К-р корпуса приказывает немедленно оттянуть
дивизию для обороны в районе Гавайтен-Киотен, причем вблизи последнего пункта
войти в связь с 28 дв. Было прибавлено: - "мы окружены".
Обстановка представлялась таким образом весьма серьезной и при этом казалось
еще более странным, каким образом Хан-Нахичеванский с целым корпусом конницы,
имея полную свободу действий, не вошел своевременно в связь с 29 пех. див. и не
удержал Гольдапа впредь до подхода пехоты. Тем более, как он мог допустить
противника пройти на своих глазах в Роминтенс кую пущу, с занятием которой
неприятель становился на пути нашего отступления.
Как только вышеприведенная записка из штаба корпуса была прочтена, были
тотчас сделаны все необходимые распоряжения о выводе из боя головных частей
авангардов и о повороте колонны кругом для движения к Гавайтену.
Малоярославский полк быстро исполнил нужную эволюцию, но авангард правой
колонны, вследствие неблагоприятных местных условий, понес в завязавшемся деле
большие потери и совершенно лишился двух рот, которые были отрезаны подоспевшей
уже пехотой противника.
Неимоверную трудность представило повернуть обратно на шоссе, окаймленном
глубокими канавами, артиллерию и обозы 1-го разряда левой колонны главных сил.
Части эти шли по правой половине шоссе, а по левой его стороне навс тречу, как
сказано было выше, двигались сплошною массою отступающее обозы. Только самыми
решительными мерами можно было добиться результатов и вывести своевременно
дивизию на указанный ей фронт. Штаб дивизии перешел в Паббельн, а штаб корпуса
был в Гроблишкене.
Весь день, 29 августа, дивизия простояла на этой позиции, укрепляя ее и
производя подготовительный работы. Расположение наше со стороны командующих
высот у Роминтенской пущи было как на ладони, а правый фланг и тыл со стороны
Даркемена совершенно обнажен. К счастью, в течение этого дня неприятель нас не
атаковал.
На разсвете 30 августа был получен приказ командира корпуса, в котором
предупреждалось о предстоящем
[239]
отступлении, по получении на то приказания, и о том, что с началом его штаб

13. корпуса отойдет в Кассубен (к сев. от Роминтенской пущи). Вследствие этого был
тотчас разослан и, кроме того, передан по телефону во все части дивизии приказ,
который указывал, что отхождение будет производиться уступами справа, а движение в
частях в шахматном порядке, причем осью отхождения будет служить 115 пех.
Вяземский полк, занимающий левый участок дивизии в районе Киотена. Дивизия
должна была отойти первоначально на фронт Аустинлаукен - Тевельн, а левее нас 28
пех. див. должна была удерживаться, пока мы не пройдем Тевельн-Варкен, Баубелн.
С 8 час. утра 30 августа расположение штаба дивизии в Паббельне стало
обстреливаться с запада тяжелой артиллерией противника, причем некоторый здания
были повреждены, а один большой сарай сгорел.
В 10 час. утра штаб корпуса передал приказание начинать отступление. Сообщив
об этом частям, штаб дивизии перешел в Егленишкен, полки же начали отходить в
указанном им порядке. Первой была отведена тяжелая артиллерия через мост у
Толминкемена. При дальнейшем своем движении штаб дивизии точно также, как и
полки, попал под сильный шрапнельный огонь с юга, а с запада преследовала тяжелая
артиллерия. Как узнали потом, штаб корпуса тоже попал под шрапнельный огонь на
улицах Толминкемена, откуда принужден был поспешно удалиться. Когда штаб дивизии
перешел р. Роминту, то на одном фольварке в районе Тевелна встретил 110 пех.
Камский полк 28-ой дивизии, командир которого доложил, что только что отбил у этого
пункта несколько атак немцев. Таким образом, мы видим, что немцы уже находились в
это время севернее Роминтенской пущи и атаковали наши отступающие части во фланг.
Когда все части 29 див. вышли на указанное им направление, то им приказано
было окопаться и пропустить насквозь прочие отступающие части, исключительно
резервные, которые шли или, вернее, брели в полнейшем безпорядке без всякого
подобия строя и управления. Около 4-х часов дня в район дивизии приехал нач-ник 28
пех. див., ген.-лейт. Лашкевич, со штабом дивизии, розыскивая свои части. Здесь,
согласно вышеуказанного приказа по корпусу, пришли к соглашению, что 28 nex. див.
пропустит 29 пех. див., которая должна выступить с началом сумерек, и затем сама
направится на Кисселн. Как потом, однако, оказалось, 28 див. ушла, не ожидая даже
наступления сумерек, не предупредивши о том 29 див. и порвав связь так, что все
дальнейшее движение 29 див. должно было совершаться с обнаженным ле-
[240]
вым флангом, который был прикрыт лишь ближайшими мерами охранения.
Как только 29 див. начала движение, к ней стали подъезжать командиры и
офицеры самых разнообразных артиллерийских частей и парков, принадлежащих
резервным дивизиям, и обращаться прямо с мольбой взять их под свое прикрытие, т. к.
их пехотные части неизвестно где. Понятно, все такие просьбы были удовлетворены и
поэтому в конце концов дивизия обратилась в какое-то сплошное прикрытие разных
артиллерийских частей. Местность, по которой происходило движение, была
пересеченная и закрытая, а дороги путанные, почти исключительно грунтовые. Этим,
вероятно, нужно объяснить, что неприятель не преследовал, боясь ночью действовать в
этих дебрях.
Движение дивизии с разными перепетиями продолжалось всю ночь. Дороги были
забиты обозами, а населенные пункты резервными частями. Сделать привал было
невозможно. Поэтому шли без отдыха и значительное разстояние прошли по колонным
путям, ориентируясь по компасу. Впереди с начал. дивизии двигалась саперная рота,
которая производила необходимые земляные работы и расчистку кустов.
В 3-м часу ночи встретили в лесу казака штаба корпуса, который розыскивал
начальников дивизий и подал для прочтения записку без подписи. В ней было сказано:
"Армия отходит за Неман. 29 дв. следовать на Ковно, пользуясь путями к югу от жел,
дороги, пробиваясь, где нужно штыками". Редакция этой записки, изложение ее на
клочке простой бумаги и полное отсутствие всякой ориентировки, свидетельствовало о
полной растерянности штаба корпуса и одновременно показывало, что надо
действовать быстро, не теряя времени. Поэтому начальник дивизии решил итти
безостановочно дальше, перейти государственную границу к югу от Вержболова и

14. затем пересечь Ковенское шоссе, где в дальнейшем представится возможным.
На разсвете 31 авг. дивизия вступила обратно в пределы России и направилась к д.
Новодола (к югу от Вержболова), чтобы сделать большой привал. Деревня эта
оказалась занятой только что прибывшей туда 40 пех. дв. (ген. Л. Короткевич) и
поэтому пришлось перейти несколько севернее, чтоб занять имеющееся здесь
свободные хуторки. Вместе с дивизией границу переходили полки 5-й стр. бриг.
двигавшиеся в очень сокращенном составе. Очевидно люди разбредались по деревням
и шли как кому удобнее.
Около 5 час. дня 31 авг. штаб дивизии во главе своих частей подошел к Ковенскому
шоссе у д. Обрыв (7 в. восточн. Вержболова). Картина при этом представилась
отвратительная. Шоссе от самого Вержболова и, как потом оказалось, до самых
Вильковишек запружено было в 4 ряда
[241]
повозками разных обозов, перемешанных между собою, которые, сцепившись
колесами, не могли двигаться вперед. Дер. Обрыв и все прилегающие к ней окрес тные
деревни были набиты до отказа спящими людьми разных частей. Все перемешано,
никаких начальников не видно. Вдоль шоссе разводились костры, варилась пища,
кормились лошади и непробудно спали разные чиновники, врачи, священники и все,
вообще, кто ездят в обозах. Никто не только не принимал никаких мер, но и не
содействовал тому, кто проявлял инициативу. Между тем немцы обходили с юга и
грозили напасть на фланг и отрезать от своих. Положение было вполне
исключительное.
Въехав на хутор, находящийся на шоссе начальн. дивизии приказал дивизионной
казачьей сотне немедленно очистить его и разобрать людей по частям, а также
разогнать обозных по повозкам и гнать обозы вперед, не позволяя останавливаться.
После отдачи этого приказания не прошло и нескольких минут как вдруг со стороны
Вержболова открылся артиллерийский огонь и шрапнели стали рваться над шоссе и над
ближайшими хуторами. Призошли невероятная паника. Откуда ни возьмись появились
какие то массы войск, которые сплошной лавиной двигались к югу от шоссе
ускоренным шагом в направлении на восток. Обозные выпрягши лошадей и, севши на
них верхом, полевым галопом с криками, давя людей, поскакали в том же направлении.
Почти не было человека, который не поддался влиянию этой стихии.
При таких условиях начальн. дивизии, очутившись здесь единственным из
начальников, решил немедленно водворить порядок. Послав своей артиллерии, бывшей
однако еще далеко в тылу, приказание открыть огонь по Вержболову, он вместе с
чинами штаба дивизии и конными разведчиками бросился на встречу бегущих,
задерживал их, формировал роты и под начальством офицеров штаба направлял их для
занятия ближайших местных предметов. Встретив в числе отступавших и 114 п.
Новоторжский полк, повернул его кругом и приказал с песнями итти вперед. Не прошло
и получаса после начала паники, как порядок был возстановлен и обоз нагайками
двинут вперед. Однако разчистка шоссе от обозов продолжалась еще до полуночи и
только тогда начальн. дивизии, оставив Новоторжский полк в аррьергарде, направился
на Вильковишки. Необходимо было переговорить с командиром корпуса, который, как
выяснилось, находился в этом пункте. В Вильковишках все спали мертвым сном, но
все-таки удалось добиться указания чтоб дивизии двигаться дальше не на Ковно, как
предполагалось раньше, а на Мариамполь.
После краткого привала тут же на шоссе пошли дальше
[242]
мы около 2-х час. дня 1-го сентября прибыли в Мариамполь, прекратив по пути еще
одну панику, возникшую в 5 вер. не доходя этого города. Квартирьеры, высланные
вперед уже отвели помещения и была надежда отдохнуть. Но ей не суждено было
осуществиться. Надо было немедленно очистить Мариамполь для частей II арм. корп.
ген. Чурина, которые должны были прибыть в тот же день. Поэтому приказано было
перейти в М. Людвиново, расположенное верстах в шести южнее Мариамполя, где
должен был сосредоточиться весь XX арм: корп. Выступление началось в сумерки, но