2. ВЫПУСКНИКАМ РЯЗАНСКОГО
ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНОГО УЧИЛИЩА ПОСВЯЩАЕТСЯ...
Воин должен учиться одной-единственной вещи:
Смотреть в глаза смерти без всякого трепета.
Цукахара Бокуден,
знаменитый японский фехтовальщик XVI века
ÏÐÎËÎÃ
Пристальными наблюдателями давно отмечено, что вся
история нашей цивилизации является не более чем исто-
рией диких войн и кровавой борьбы за доминирование в
пространстве, непримиримой вражды и безумного, чуждого
даже миру животных соперничества внутри человеческого
вида, напрочь оторванного от природы.
Но еще в большей степени история человека оказалась
историей изощренного обмана. Век за веком, прикрываясь
глянцевой бравадой многозначительных сияющих слов о
патриотизме, родине и долге, лощеные беспринципные
личности выступали организаторами вакханалий, веч-
ной, неутихающей бойни. Под злобный хохот дьявола,
закамуфлированный торжественными фанфарами труб,
они отправляли бесчисленные орды одних ослепленных
человековоинов с установкой истребить скопища других.
И рабы химерических идей безропотно превращались в
производителей костей человеческих, пребывали в слепом
забвении до тех пор, пока гул поля боя не сменялся воем
тоски по умерщвленным. Короткое время отводилось че-
ловеческому существу для оплакивания погибших и увеко-
вечиванияескому праха наиболее стойких из воинов. Затем
3
3. все повторялось вновь. Предоставленный во временное Часть первая
пользование рай человек сумел кощунственно превратить
в гниющую стонущую преисподнюю. ЖЕЛЕЗНЫЕ СОЛДАТИКИ
Не исключено, что это происходит вследствие тайного ГЕНЕРАЛА МАРГЕЛОВА
желания человека возвратиться на время к своему перво-
бытному состоянию, чтобы под маской пещерного зверя
насытиться запахом и вкусом крови. И самый гнусный из
зверей совершает это невиданное святотатство с вопиющей Чем себя удержать на струне между срывом и славой
цикличностью. Посягает на себе подобного, даже зная И пропеть то своё, что другой не сумеет пропеть?
наверняка, что сойдет с ума, заболеет бешенством, загубит Марина Генчикмахер
себя среди всеобщей оргии смерти. И все великие открытия
в конечном итоге начинали служить делу войны и всеоб- ГЛАВА ПЕРВАЯ
щего уничтожения. И очаги любви и созидательных наме-
(Учебный центр Сельцы,
рений выжигались столь старательно и бескомпромиссно, 55 км от Рязани, август 1985 года)
что порабощенное влечением к убийству существо стало
превращаться в неизлечимого некрофила. Со временем 1
болезнь видоизменилась. Уничтожение приобрело яркие — Рот-та! Стой! Напрра-во! Равнение на — середи-
помпезные формы, карнавал стал размашистее, изощрен- ну! — Сержант, с показной лихостью отбивая шаги сапогами
нее, масштабнее. Настала эпоха соперничества за мировое по асфальту, добрался до небольшого, в три ступеньки,
влияние... Эра борьбы за глобальное порабощение... крыльца и круто повернулся на носке одной ноги и пятке
Воля к власти вступила в противоборство с жаждой другой. На крыльце деревянной одноэтажной казармы
любви и созидания... стоял несколько тучноватый старший лейтенант в рубашке
с короткими рукавами и в высокой, на манер офицеров
Третьего рейха, фуражке с голубым ободком. На его брюках,
с картинно наутюженными стрелками, такие же голубые
полоски змейками уползали в искусственно разглаженные
двумя хромовыми тубусами невероятно блестящие сапоги.
Офицер явно был пижоном — в той мере, насколько это
возможно для офицера Советской армии. Он казался не-
естественным и напомаженным, застывшим подобно еги-
петскому фараону и слишком празднично-торжественным
на фоне обветшалого здания казармы, за облупившейся
крышей которого торчали верхушки сосен.
5
4. — Товарищ старший лейтенант, первая рота с обеда отказа смогут вернуться домой или поступить в другое,
прибыла. Заместитель командира первого взвода сержант фактически любое, военное училище нашей необъятной
Лунев. страны — у нас один из самых высоких проходных баллов,
— Дайте «вольно», — небрежно бросил ему старлей, и тут поэтому в любом военном заведении СССР для вас будут
только по шевелению аккуратно подстриженных, таких же открыты двери. То же самое касается и кадетов. Особо
щеголеватых усиков стало ясно, что это вполне живой акцентирую на этом внимание, потому что после КМБ
человек. Черные гусарские усики несколько сглаживали и принятия присяги назад дороги не будет. Начинайте
пухлые, как у обожающего сладости юноши, щеки офицера. обдумывать ваше решение с сегодняшнего дня. Не буду
Сержант тотчас выполнил указание и остался стоять рядом скрывать: передо мной не стоит задача сохранить всех
с офицером, но не на возвышении, а рядом со строем, зачисленных курсантов. Напротив, стоит задача отсеять
как бы в роли посредника между одним и другими. всех, кто не способен служить в ВДВ, для чего и набрано
— Товарищи курсанты, — начал старлей спокойным, вас полтора состава. ВДВ — это элита Советской армии,
уверенным и оттого негромким голосом, — довожу до РВДУ — не просто элитное военное училище, но первое
вашего сведения, что я — ваш командир роты, старший из училищ, единственное в своем роде. Поэтому очень
лейтенант Лисицкий Андрей Петрович. Прибыл для про- хорошо думайте.
хождения службы после выполнения интернационального Алексей видел, как при произнесении последних слов
долга в Демократической Республике Афганистан. Сегодня короткие усики старлея ретиво и насмешливо вздерну-
утром вы стали первой ротой первого батальона Рязанского лись кверху, а губы искривились в иронической усмешке.
высшего воздушно-десантного дважды краснознаменно- Сказанное им как бы подчеркивало не окончательную
го командного училища. С сегодняшнего дня вас будут полноценность всех этих молодых людей, необходимость
называть не абитуриентами, а курсантами. У вас начи- для них снова доказывать, отстаивать свое уже как будто
нается новая жизнь — курс молодого бойца. КМБ, если завоеванное место. В глазах ротного каждый без труда
коротко. В течение двух с половиной месяцев вы будете мог прочитать полное безразличие, в непоколебимости
иметь возможность еще раз хорошо все обдумать. Сразу его власти над ними присутствовало нечто царственное,
предупреждаю: на КМБ ваша жизнь не будет сладкой, но незыблемое, не поддающееся эмоциональным колебаниям.
это цветочки по сравнению с дальнейшей жизнью кур- Именно с такими бесстрастными глазами и лицами, чуж-
санта РВДУ. Это всесторонняя проверка, за этот период дыми сценической пластике или артистизму, лишенными
вы должны совершить три первых прыжка с парашютом, выражения сомнения, и отдаются самые судьбоносные,
пройти много разных тестов. Но главное — до конца самые чудовищные приказы. Потому старлей казался страш-
убедиться, что сделали правильный выбор. По окончании ным в этой отчетливо мрачной сухой бесчувственности.
КМБ каждому из вас будет еще раз задан вопрос о выборе В этот момент каждый из зачисленных курсантов ясно
профессии и каждый из вас сам сделает окончательный осознал, что они представляли собой некую бесформен-
выбор. Выпускники средних школ в случае добровольного ную массу, похожую на группу подопытных лабораторных
6 7
5. крыс, которую, вероятно, будут замысловатым способом узлом на талии. В результате строй имел возможность
переплавлять в нечто однородное, имеющее конкретную обозревать могучий торс с выпуклой бронзовой грудью,
форму и предназначение. Но далеко не всякий людской немыслимым овалом плеч и кольчужными кубиками на
элемент в него войдет лишь потому, что отменно знал плоском животе. Неискушенному наблюдателю могло бы
геометрию и даты исторических сражений. показаться, что он только что вышел из тренажерного зала,
— Теперь внимание, курсанты, — продолжил ротный, где занимаются бодибилдингом, но на самом деле структура
слегка повысив тон, хотя строй и так застыл беззвучно, в его мышц была совсем иной. Профессиональный взгляд
напряжении, ибо, как оказалось, судьбы их еще не были скорее рассмотрел бы мускулы метателя диска или воина-
решены окончательно, а каждое новое слово могло что-то спартанца, стоящего с царем Леонидом у Фермопильских
прояснить в их общем будущем. — Сейчас я вам пред- ворот, чем поклонника устланных мягкими покрытиями
ставлю старшину роты, начальника для каждого из вас в залов. Это были мышцы, которыми пользуются постоян-
отсутствие офицеров. Лунев, позовите старшего сержанта но и для весьма конкретных целей, а не только во время
Мазуренко, — обратился он к сержанту, который привел посещения зала с единственной задачей — приукрасить
роту с обеда. мужское тело. Устрашающий внешний облик молодого
Через несколько мгновений на пороге казармы появился мужчины дополняли наколки — они делали его похожим на
вызванный из казармы новоявленный старшина. Он был уголовника. Под левой грудью была набита группа крови,
почти одного роста с ротным, даже, может быть, немного на левом плече правая часть строя могла рассмотреть три
ниже, потому что блестящие хромовые сапоги офицера магические буквы «ВДВ» под старательно выведенным
имели весьма широкую платформу, призванную, очевидно, несмываемыми чернилами знаком из парашюта и двух пе-
возвышать его и над более рослыми подчиненными. Однако рекрещенных, взмывающих ввысь самолетов. Стоящие же
в противовес росту старшина был едва ли не в три раза шире слева курсанты видели маленький силуэт десантника с
в плечах своего ротного. Если Лисицкий казался холеным парашютом с не менее странными буквами «DRA». Но
щеголем, то Мазуренко — топорно и непропорционально еще более, чем торс, поражало его лицо, придававшее
сбитым мужиком, словно его в самом деле вытесали из хозяину сходство не то с воином, не то с осужденным
грубого базальтового камня. В то время как взор ротного рецидивистом. Если глаза ротного выражали бесстрастие,
почему-то вызывал у Алексея сходство с хитрым выраже- то глаза старшины горели тусклым и мрачным огнем, как
нием глаз Людовика XIV со страниц школьного учебника, некогда раскаленные, но теперь тлеющие угли. В них,
старшина расстреливал взглядом в упор, причем всех сразу. как и в иссеченном суровыми складками лице, сквозила
Он предстал в совершенно непривычном, даже несуразном неумолимая печать грубой мужской силы, затаенность
для данной ситуации виде: на ногах замшевые светло-серые едва сдерживаемого общественными условностями порыва
кроссовки, а из одежды — лишь выцветший от времени, хищника. Слишком часто во взоре его проглядывал лютый
выгоревший на солнце десантный комбинезон когда-то зверь, тайно жаждущий властвовать по праву силы, готовый
цвета хаки, верх которого был снят и небрежно повязан низвергнуть все сопротивляющееся. Годами он был старше
8 9
6. на добрых пять-шесть лет стоявших в строю, именно тех ные, молодые люди ходили вокруг обветшалой казармы,
лет, которые отделяют войлочного нескладного юношу от знакомясь друг с другом и не решаясь пока ни заглянуть
сформировавшегося сурового мужчины. Этот человек на внутрь незамысловатого помещения, ни отойти от него на
пороге казармы казался в высшей степени экзотичным даже слишком большое расстояние. Они напоминали большой
среди ста пятидесяти спортивно сложенных, специально щенячий выводок, впервые выпущенный за ограду и оттого
отобранных для непростого военного дела парней. нерешительно суетящийся возле вольера, ограниченного
Новоявленный курсант Алексей Артеменко во все глаза новыми, неведомыми, неизученными и в то же время
рассматривал двух своих главных начальников. Ротный, манящими запахами.
окутанный шармом великолепия своего положения, казался Алексей ликовал в душе, хотелось прыгать, пля-
ему недосягаемым богом в силу немыслимой дистанции, сать, кричать. Все внутри него играло от безудержного
отделяющей искушенного войной офицера от нескладно- восторга. То, что он сам считал немыслимым чудом,
го юноши, только замахнувшегося на карьеру военного. фантастической сказкой, свершилось с ним наяву. Он
Старшина же ввергал его в шок своим иррациональным поступил, хотя в это вообще никто не верил из его преж-
видом, вызывая смутный страх и содрогание. И вместе с них друзей! «Эх, прощайте, былые товарищи, теперь я
тем он стал в один миг мистическим символом всего того, элита, белая кость, иная каста! Я буду скроен из другого
что стояло за тремя волшебными буквами «ВДВ», светом, человеческого материала, вернее, из нечеловеческого,
источаемым инопланетянином, неземным существом. сверхчеловеческого материала! Я в дамках! Я выиграл!»
— Товарищи курсанты, старший сержант Мазуренко Так Артеменко думал в экзальтированном, близком к
назначен старшиной роты, и в отсутствие офицерского сомнамбулическому состоянии, осторожно поглядывая на
состава он является старшим в роте, все его распоряжения свое новенькое, непривычно пахнущее обмундирование.
и приказания выполняются, как отданные мною. Ясно?! Правда, другое, более уравновешенное «Я» настоятельно
— Так точно! — пока еще вразнобой и все-таки дружно советовало оставаться сдержанным, демонстрировать
прокричала рота первую, недавно выученную военную показную невозмутимость, одним словом — вести себя
фразу. так, словно все идет по давно задуманному плану. Но
— Кстати, старшина, — обратился ротный к Мазуренко все-таки ему было немного жаль этой досадной и глупой
с ухмылкой, вполне любезной при всей непреложности, — невозможности раскрыть кому-нибудь пляску души,
роту надо потренировать отвечать командиру... ибо все вокруг были напряжены, странно невозмутимы
Старшина ответил едва видимым, хотя и явственно и ненатурально сдержаны, и он был вынужден подда-
почтительным наклоном головы. ваться всеобщей инерции деланой сосредоточенности.
После представления старшины новоиспеченным кур- Но теперь поведение курсантов медленно менялось, в
сантам дали пятнадцать минут перекура. Им, вчерашним нем присутствовало уже гораздо больше тайной игры и
школьникам, только нынешним утром поменявшим статус, затаенного фарса, чем истинного желания видеть вокруг
все теперь было интересно, все вновь. Как заворожен- подвох конкурентов. Теперь ребята уже нутром чувство-
10 11
7. вали, что отныне запряжены в одну большую упряжку, не знали, с кем связались! Вы просто не подозревали, что
а прочные лямки с сегодняшнего дня ловко наброшены значит сила одержимости!» — При этих мыслях Алексей
на плечи, чтобы уже завтра впиться в них со всей не- затянулся с таким упоением, что даже закрыл глаза от
щадной неотвратимостью, которую только может сулить удовольствия.
военная жизнь.
Прямоугольная курилка напротив казармы была слишком 2
маленькой, чтобы вместить всех желающих, потому, при- — Слышь, а это ты с Черкасской области? — прервал
курив сигарету, Алексей отошел к краю казармы. Он курил размышления Алексея голос подошедшего вплотную пар-
редко, но ради поступления решил насладиться сигаретой из ня. Он был немного ниже ростом, но коренастый и, как
пачки, которую мысленно считал последней. Сладко затяги- в народе говорят о таких, сбитый. Из-под надвинутой на
ваясь и исподволь разглядывая своих будущих сослуживцев, лоб пилотки в Алексея оценивающе всматривались серо-
он с удовольствием вдыхал новые, непривычные запахи, в облачные насупившиеся глаза. Его не по возрасту суровый
первую очередь — только что выданного обмундирования вид дополняли поразительно густые, щетинистые гусеницы
темно-песочного цвета с едким, вездесущим запахом склада сдвинутых бровей, навевавшие воспоминания о советском
и чего-то особого, неясного, но точно сугубо военного. Этот генсеке Леониде Ильиче в юности.
стойкий запах никак нельзя было назвать ароматом, но он — Ну да... я с Умани, — буркнул Алексей, слегка недо-
был приятен, потому что непрерывно напоминал о сбыв- вольный столь бесцеремонным вторжением незнакомца в
шейся мечте. Точно таким же, только еще более грубым, его мир, в красивую, бесценную сказку юности, которую
резким запахом несло от сапог, которые Алексей разгля- не очень-то хотелось отпускать, считать историей и, тем
дывал с некоторым удивлением: они выглядели несуразно более, делиться ею.
на ногах, привыкших к удобным кроссовкам. Он то и дело — Значит, ты — мой зёма, — доброжелательно заклю-
чувствовал себя захмелевшим от предвкушения штормового чил тот, — я из села Межирич, это в Черкасском районе.
ветра, как моряк, который впервые отправляется в дальнее Ну, практически из Черкасс. Я Игорь. — И он протянул
плавание в открытый океан. «Не может быть! Поступил, Алексею свою ладонь.
поступил! Даже не верится. Вот она, высшая, исконно — Зёма? — удивился Алексей, но на всякий случай
мужская радость — достигнуть поставленной цели. Цели подал руку и назвался.
заоблачной, в приближение к которой не верил никто, раз- Рукопожатие было коротким, крепким и почти дружес-
ве что мама. И вот теперь свершилось! Бейте в барабаны, ким, а рука Игоря Алексею показалась слишком узловатой,
кричите, расскажите это учителям со скептическими усме- мозолистой, крестьянской, как бывает у привыкших к
шечками, старому въедливому военкому, который, полагаясь тяжелому труду людей. Взгляд же поразил открытостью и
на свой колоссальный опыт, говорил, что это пустая затея, прозрачностью, какую случается увидеть в чистой водной
и предлагал ехать в Ленинградское топографическое... Эх глади пруда в тихую погоду, и эта бесхитростность, прямая
вы! Наивные, несчастные, никчемные люди, да вы просто простота подкупали. «Явно не похож на городского, — мельк-
12 13
8. нуло в голове у Алексея, — какой-то замшелый селянин, беспокоили какие-то там люди, которые когда-нибудь
правда, странный». присоединятся к роте. За две с половиной недели по-
— Зёма — значит земляк. В армии приравнивается ступления он не выползал из пещеры своих собственных
к брату. Сигаретой угостишь? — спросил новый знако- переживаний, и теперь, после включения в состав первой
мый, слегка улыбнувшись и передернув плечами, словно роты, ему все еще было комфортно наедине с собой: он
расправляя их. Улыбка вышла неловкой, извиняющейся упивался победой, которая казалась значительной, почти
и показалась натянутой. Но во всем его облике Алексей выдающейся. Но новый знакомый, случайно или из-за
уловил какую-то любопытную задоринку — смесь взрослой сходных мыслей, разгадал его ощущения.
иронии с детской смешинкой. — Знаешь, какой конкурс был в этом году? Восемна-
— А ты откуда узнал, что я из Украины? — спросил он, дцать человек на место. Золотых медалистов восемь человек
вытаскивая из кармана пачку и отмечая деланую, будто провалилось, зато есть поступившие с двойками.
нарочитую непринужденность парня. Алексею стало жаль Алексей насторожился; при всей своей заинтересован-
сигарет, которых в пачке осталось меньше половины, но в ности он был озадачен — информация явно предназна-
голове шевельнулась мысль, что так, пожалуй, даже лучше: чалась не для всяких ушей. «И зачем этот хлыщ все это
быстрее закончатся, и он избавится от порочной табачной мне выкладывает, — подумал он. — В дружки набивается,
зависимости. Ведь решил же. что ли?» Впрочем, он об этом где-то слышал, но меда-
— Подсказали... знающие люди. — Игорь с оттенком не- листы отсеивались на физической подготовке, профотборе
натуральной важности сделал ударение на слове «знающие», или медосмотре. А вот про поступивших с двойками за
но тут же немного смутился, словно ему не очень хочется экзамен... это что-то новое. Он внезапно подумал о том,
распространяться о причинах своей осведомленности. Но сколько нервов, потрясений и мучительных ожиданий с
это был отменный козырь для продолжения разговора, и он искусанными до крови губами оставлено тут при поступ-
не удержался от напускной таинственности. — Вообще-то лении. Но парень не унимался, ему, по всей видимости,
в роте много парней из Украины, человек пятнадцать, не доставляло удовольствие поддразнивать земляка тем, о
меньше. Но из Черкасской области только мы двое. Тут, чем невольно думал каждый из них. Поступление уже
кстати, почти трети роты нет. состоялось, стало свершившимся фактом, но еще не
— И где ж они? — поинтересовался Алексей. перешло в категорию привычного, с ним не свыклись,
— Всех поступивших из войск распределили на различные оно как-то зависло в воображении, бередя воспомина-
работы. — Теперь Игорь говорил с убедительной интонацией ния о мучительно напряженных днях тестирования и
человека, обладающего ценными сведениями, даже не без затаенных, настороженных, почти безмолвных ночах в
некоторой гордости и скрытого превосходства. — Для нас палатках, когда каждый видел в соседе потенциального
оставили только замкомвзводов, да вот еще старшину. конкурента.
Алексей в ответ промолчал, поджал губы и пристальнее — Я знаю одного сержанта, у которого по всем предме-
взглянул на собеседника. По правде говоря, его не очень там двойки. Сечешь? Но он с Афгана, с орденом Красной
14 15
9. Звезды. Кстати, наш старшина тоже афганец и тоже с и более важные, хотя кажутся плоскими и бесхитростными
Красной Звездой. на ощупь. Порой много весомее оказывается та простая
Алексей посмотрел на нового знакомого с недоверием. система координат, из которой вывернулась, как винт по
Ему пришлась не по душе его навязчивая фамильярность. спирали, твоя личная точка отсчета. Место, где ты впервые
Натуральный ханыга, небось, через родственничков разню- обнаружил себя на шахматной доске жизни... И если книги
хал, теперь ходит, придает себе важности. Он чувствовал, наделяют мудростью, то та пресловутая система координат
как внутри собирается и растет волна предубеждения против не дает пробиться в твоей судьбе червоточине, позволяет
этого человека, смесь негодования и презрения... просто выжить, избежав роковых трещин в судьбе.
— Слушай, кто тебе все это напел? — В голосе Алексея Первые несколько дней после зачисления основательно
теперь уже присутствовало некоторое раздражение. Было перевернули всю жизнь Алексея Артеменко, вернее, само его
видно, что его стал тяготить этот странный разговор, да и представление о жизни. Теперь его потребности, желания
само знакомство. и устремления неожиданно резко сузились, безнадежно
— Рот-та, строиться! — истошно заорал один из сер- опустились на самое дно пирамиды человеческого бытия.
жантов, и они оба вздрогнули от непривычки к новому Фокус всеобщего внимания неожиданно сосредоточился
положению вещей. на единственном — слове «успеть». К этому слову, как
— Расскажу потом, если интересно. Пошли, — кивнул оказалось, можно присовокупить до неприличия громадное
Игорь на призыв сержанта и поковылял к месту построе- число глаголов. Успеть добежать, успеть вовремя встать в
ния. строй, успеть помыться, успеть почистить сапоги, успеть
Последние метры им пришлось преодолевать бегом, что- безупречно заправить кровать, успеть подшить воротни-
бы не оказаться последними, — интуиция уже с неумолимой чок, успеть натереть металлическую пряжку ремня, успеть
четкостью предписывала молодым людям чрезвычайную уложить парашют, успеть точно положить пули на мишень,
резвость и языческое поклонение новым богам. успеть освоить и выполнить новую команду, успеть... от-
дохнуть. Увы, порой этих «успеть» оказывалось многовато
для одного дня и уж, несомненно, для одного человека.
ГЛАВА ВТОРАЯ К счастью, с этим «успеть» курсант Артеменко боролся
не в одиночку.
(Учебный центр Сельцы,
55 км от Рязани, август 1985 года) Но Алексей ловил себя на мысли, что он засыпает и
просыпается в одном и том же положении: в какой позе
1 застыл вечером по команде «Отбой!», в такой его заставала
Говорят, важно, какие ты в детстве книжки читал... Эх, утром команда «Подъем!». Он все время пребывал в ди-
спору нет, это бесконечно важно. Но жизнь порой способна ком, неестественном напряжении, как будто превратился
неумолимо ткнуть носом в такие смрадные углы человечес- в лесное животное и непрестанно ожидал нападения под-
кой обители, что, невольно вздрогнув, осознаешь: есть вещи крадывающегося охотника. Будто все, кто теперь начал
16 17
10. руководить его жизнью, только и хотели уличить в мед- феномен коллективно-принудительного воздействия на
лительности, нерасторопности, непонятливости. «Ты, что, всех сразу. Не успевает один солдат застлать кровать — три
курсант, тормоз?! Снимись с ручника и действуй!» — От часа тренируется до головокружения весь взвод. Не сумел
такого укола словами теперь никто из них не был застра- один из тридцати выскочить из казармы через минуту
хован, и каждый из курсантов с содроганием ждал такую после подъема — все тридцать будут умываться потом до
фразу. Хотя бывали наезды и покруче, и грань между гру- тех пор, пока отстающий с ними не выровняется. Потому-
бым намеком и откровенным оскорблением стиралась с то за насмешками угадывалась прозаичная, рвущаяся на
неимоверной быстротой. От этой постоянной пружинной поверхность самозащита. Все курсанты мало отличались
сжатости Алексей забыл всю свою предыдущую жизнь, друг от друга и теперь походили на ежей, затаившихся,
первая же неделя настоящего смерчем выкорчевала из па- ощетинившихся иглами от возросшего чувства неведомой
мяти все предшествующее. Исчезло все: странным образом опасности.
выпали из головы важные строки из мудрых книг, память Но еще больше, чем отставание, тут каралась гордыня.
неумолимо вычеркнула восторг прикосновения к девичьей Алексей внезапно столкнулся с целым кузнечным произ-
груди, канули в Лету зрительные образы родных, друзей, водством, в совершенстве работающим департаментом по
приятелей, было у самого корня сломано ощущение са- переплавке и перековке строптивых личностей. Сам он не
мого себя. Его личность, личности его товарищей отныне причислял себя к ершистым мятежникам, скорее беспокоил-
им не принадлежали. Они растворились в пространстве ся о сохранении индивидуальности, личности как таковой.
титанической борьбы, направленной на сохранение лица Но суровый армейский закон уравнивания и приведения
человеческого. Все перестало существовать, словно и не всех к серому, безликому и в то же время крепкому трафа-
было никогда предшествующей училищу жизни. Фокус рету оставался самым незыблемым правилом, первой акси-
внимания сузился до щели старого отцовского фотоаппа- омой ВДВ. Воины должны быть такими же одинаковыми
рата в тот момент, когда нажимали на выдержку. Он думал, и прогнозируемыми, как выстроенные в ряд их кровати
тридцать секунд или, в крайнем случае, минута, а вышла или тумбочки, которые можно отличить исключительно по
бесконечность. И только матовое, усталое, осунувшееся от биркам: ни снаружи, ни внутри невозможен даже намек
забот лицо матери порой возникало перед Алексеем, когда на индивидуальность. Если у кого-нибудь ремень ослаб-
ему становилось невмоготу от душного, нестерпимого и лен — это значит только то, что он желает выделиться и
пока еще чужого пространства казармы. продемонстрировать свое особое положение в социуме. Все
Оказаться аутсайдером было тут самым страшным пре- обязаны быть одинаково серыми, одинаково оловянными
ступлением. Роль неуспевающего приравнивалась к роли солдатиками. И если ускоренные темпы любых действий
предателя и должна была караться так же, как выжигалась казались Алексею оправданными, то необходимость уравни-
инквизицией ересь. И дело было уже не в насмешках това- вания всей человеческой массы он принял как самое болез-
рищей, а в их постепенном озлоблении, так как советская ненное для себя правило, ущемляющее свободу. Внешняя
военная система воспитания являла собой уникальный угловатость рамок передавалась внутреннему состоянию,
18 19
11. и у него появилась новая, ранее неведомая постоянная тому, как быстро с каждым новым актом они становились
напряженность, похожая на ожидание удара молотком по управляемыми, все более обезличенными, походящими на
подставленным пальцам, — в случае, если что-то будет манекены, на игрушечных роботизированных солдатиков,
сделано неверно. И от этого ощущения он уставал больше которые то замирают, то ловко двигаются по заданному
всего, выбивался из сил от невозможности остаться наедине маршруту с четко обозначенным набором действий... Это
с собой, от недопустимости мыслить вообще. Превращение был мир ошеломляющих превращений, и Алексей отдавал
в машину происходило у Алексея особенно болезненно, должное факирам...
он с детства привык быть хозяином своей жизни, а тут им Только одного он пока понять не мог: как после всех
распоряжались как вещью. Причем как вещью, к которой этих разрушений, после глумливой насмешки над всем тем,
не чувствуют особого уважения, как к механизму, который что ему казалось ценным и дорогим, — книгами, роман-
в случае поломки можно быстро и легко заменить. Боль тикой, отношениями с людьми, к которым он испытывал
ширилась и нарастала у Алексея оттого, что его ценность трепетные чувства, — вырастают небывало могучие духом,
в собственных глазах стремительно таяла, а он не мог ни непробиваемые, почти неуязвимые люди. Именно такими
объяснить этого, ни повлиять на это. ему казались курсанты выпускного курса, которые сдавали в
Законным отдыхом были полчаса после обеда, когда это же время госэкзамены. Они выглядели удивительными!
можно было прислониться в тени к неприятно теплой стене И не только потому, что все были одинаково бронзовые,
и несколько минут подумать о доме и прежней жизни. Но как будто спустились погостить с Олимпа. И совсем не из-
и эти полчаса зачастую укорачивались до десяти минут, за их впечатляющих, блестящих на солнце мускулов. Их
потому что кто-то что-то не успел и взвод должен был от- словно скроили из другого материала — жизнерадостных,
тачивать особо неподдающийся элемент солдатского быта. улыбчивых, ни к чему не относящихся всерьез и умеющих
Чаще всего они разыгрывали театральное представление абсолютно все. Они были, как сами себя называли, полны-
«подъем-отбой». За считанные секунды будущие десантни- ми пофигистами. Алексей не до конца понимал, что они
ки раздевались, забирались в постель и, съежившись под хотят этим сказать, но интуитивно сознавал: это круто, это
одеялом, напряженно ждали. Чтобы, по команде дружно значит, что они живут в согласии с собой, презирая весь
вскакивая, судорожно хватать свои вещи, не попадать в окружающий мир с его всегда недостижимыми прелестями
спешке ногами в брюки, толкать друг друга в узких проходах и богатствами. Когда они были вместе в строю, то походили
между двухъярусными кроватями, мрачно ругаться сочным на сказочных тридцати трех богатырей, когда — порознь,
нецензурным словцом, гневно подшпиливать локтями друг каждый оказывался крупной, едва ли постижимой лично-
друга... Одним словом, превращаться в необузданную, стью. Многие из них водили на поводках варанов — живые
дичающую толпу, стадо получеловеков, которое уже про- свидетельства недавней горной подготовки в Кировабаде.
шедший эту же нехитрую школу сержант гнал на улицу И порой злой блеск в глазах выдавал азарт тех, кто уже на-
к офицеру. По-обезьяньи прыгая вместе с обескуражен- писал рапорт с просьбой направить на войну в Афганистан.
ными требуемым темпом товарищами, Алексей дивился «Поступил — гордись, не поступил — радуйся!» — говорили
20 21
12. они вместо приветствия новичкам. И Алексей дивился, Да, он попал в состояние всеобщей войны, в архаичный
отчего без пяти минут офицеры видят в них, желторотых, мир нескончаемой борьбы всех со всеми, а значит, надо
людей, равных себе, тогда как сержанты, отслужившие два, а действовать по правилам военного времени.
то и полтора года, называют презрительным словом «щеглы».
И только в разгаре КБМ Алексей сполна вник в брошенную
2
одним из курсантов четвертого курса фразу-установку: «Если
хотите окончить это училище, готовьтесь к тому, что вы все — Рот-та, р-равняйсь! — дал команду старшина Мазу-
четыре года будете ходить параллельно и перпендикулярно. ренко, выделяя первую букву, отчего даже в спокойном
Или бегите отсюда, пока не поздно». состоянии его голос казался похож на львиный рык.
И из этих слов Алексей вынес предположение, что Сотня человек застыла, как будто они были бандерло-
главная ломка все-таки еще впереди. Он верил старше- гами из известной сказки Киплинга, застигнутыми врас-
курсникам и хотел стать, как они, беспечным и удалым. плох голосом удава. И только где-то в глубинах отдаленно
Алексей смотрел по сторонам и видел, что и другие верят, стоящего пятого взвода продолжалась какая-то невнятная
и у других глаза блестят от предвкушения собственной перебранка между курсантами.
удали. Ну и что, что бульдозер с огромным ковшом и — Упор лежа принять! — По команде старшины все
гигантскими колесами еще только приближался к ним, мгновенно упали. — Сорок раз отжаться! — Во взгляде
чтобы решительно проехаться по их характерам, поломать старшины в эти мгновения отражалась вся непредсказуе-
и перекопать все ранее приобретенные установки, чтобы на мость и взрывоопасность его натуры. Любое сближение с
индивидуальных обломках построить новые, коллективные ним, любое общение было как прикосновение к оголен-
принципы. Кому нужны были эти вырабатываемые харак- ному проводу, по которому время от времени пускали ток;
теристики, Алексей не знал; он принимал все со странной так что никогда не знаешь, когда крепкий разряд пронзит
покорностью мученика, самостоятельно лишившего себя именно тебя.
свободы и отдавшегося во власть чужих людей. С каждым — Что, школьнички-бубенчики, устали?! — измывался
днем он ощущал, что у него остается все меньше себя, старшина, который по любому поводу и в любом месте на-
а ощущения и переживания, имевшие для него исклю- казывал роту бесчисленным отжиманием от пола, асфальта,
чительный смысл, самое важное значение, должны быть земли, чего угодно. Звероподобный старший сержант Ма-
забыты, уничтожены или упрятаны настолько глубоко, зуренко заодно отучал юношей плевать под ноги на месте
чтобы никто не мог до них дотянуться. Ибо все личное построения, чем они грешили, формируя кружки и тихонько
растаптывалось тут столь цинично и безжалостно, как в пуская сигарету по кругу на месте построения.
тюрьме. Но основательно притупленным разумом, а скорее Кажется, еще секунд сорок-пятьдесят тому назад все
загнанным телом, Алексей осознавал: он определенно попал они беззаботно спали, как сурки в норках. И вот прошло
в экстремальные условия, где главной целью теперь стало всего несколько мгновений, и все уже на улице, и готовы
выжить и не лишиться чувства собственного достоинства. к физической нагрузке, которая определенной части роты
22 23
13. казалась предельной. Для Алексея физические упражнения утробные звуки, а порой, как на нитке из катапульты, изо
не представляли трудности, со спортом он дружил с детства, рта выпрыгивала капля слюны. К счастью для него, он
потому отжимался легко, даже с некоторым удовольствием, был не один такой, еще человека три-четыре постоянно
получаемым от упругого управляемого тела. Курсанты были отставали, растягивая и без того длинную колонну бегу-
по пояс раздеты, и кожа быстро напитывалась утренней щих. Игорь же держался в строю до конца, чудом избежав
прохладой леса. Рядом отжимался Игорь, и Алексею бро- попадания в группу отстающих.
силось в глаза, что земляку не так уж просто дается это Достигнув спортгородка, старшина приказал сержантам
незамысловатое упражнение. Сначала он отчаянно упирал- заниматься со своими курсантами, сам же собрал отстающих
ся, ужом извиваясь всем напряженным телом, потом стал в особую группу, которую он с сардонической усмешкой
хитрить, не опускаясь грудью до асфальта, а лишь слегка окрестил «группой здоровья». Упражняясь по команде
сгибая руки, и наконец просто застыл, причем руки его сержанта, Алексей издалека видел, как туго приходится
подрагивали. «Наверное, мышцы рук забиты», — мелькнуло попавшим к старшине. С язвительной, но беззлобной
у Алексея. Но Игорь оказался не одинок, еще нескольким улыбкой на устах он был бесподобен в роли мясника,
курсантам было не под силу отжаться четыре десятка раз. доканывая своих выбившихся из сил юнцов за несколько
Сержант — замкомвзвода, который ревностно исполнял роль считанных минут.
надзирателя, не замедлил отреагировать на ситуацию. — Та-ак, отстающие, в одну шеренгу на песке становись!
— Э-э, да тут во взводе немощные. Фамилии! — по- Упражнение американского морского пехотинца «джамп».
требовал он. На счет раз — все присели. На счет два — подпрыгнули
Курсанты начали по очереди называться. вверх и хлопнули руками над головой. Раз! Два! Раз! Два!
— Рот-та, встать! Мальчики! Когда звучит команда Громко считаем сами!
«Рота!», все должны замереть на месте. Команда «Рота» — Не ослабляя контроля над подопытными кроликами
команда «Смирно!» Святая команда! Ясно?! в человеческом облике, старший сержант Мазуренко за-
— Так точно! — колоритным громом прозвучало в прыгнул на металлические брусья и молодецки отжался
ответ. раз двадцать в невероятном темпе, легко выталкивая свое
— За мной бегом — марш! — скомандовал Мазуренко тренированное тело из плоскости двух параллельных
после докладов сержантов о наличии личного состава. трубчатых жердей. Старшина спрыгнул, и было видно,
И опять во время утренней трехкилометровой пробежки что он лишь чуть-чуть сбил дыхание, тогда как курсанты
Алексей заметил, что многим не так уж легко преодолевать после двенадцатого прыжка уже не могли оторвать ног от
эту простую дистанцию, которую он всегда считал безобид- земли.
ной и которую все они совсем недавно сдали на экзамене. — Стой! Упор лежа принять! Отжимаемся тридцать
Уже к середине дистанции тяжело дышал перекошенным от раз! — старшина ходил вдоль длинного ряда из двадцати
напряжения ртом Игорь, и из его легких порой вырывался пяти — тридцати курсантов, коршуном наблюдая за их
свист, порой слышались странные, пугающие истошно- отжиманием и периодически надавливая на спину тем,
24 25
14. кто не полностью сгибал руки. Большинство из них пос- скудной солдатской фантазии — исполнялось непрерывно.
ле вмешательства Мазуренко черпали брюхом холодный В результате несколько человек просто повалились в песок
влажноватый песок, а некоторые откровенно валились на в полном бессилии, некоторые стояли на четвереньках,
него всем телом, обретая в его утренней прохладе секунд- признавая свою неспособность двигаться, не говоря уже о
ное спасение от непривычного убийственного напряже- прыжках или отжиманиях. Поражение «группы здоровья»
ния мышц. В эти мгновения нельзя было не любоваться оказалось безоговорочным, сокрушительным и позорным.
старшиной, и Алексей, которому довольно легко давались Этого, видимо, и ждал Мазуренко — их психического
команды сержанта, исподволь наблюдал за перемещени- подавления за счет нехитрого, бесконечно повторяемого
ем старшины. В лучах показавшегося солнца был виден физического упражнения. Алексей хорошо знал, что даже
каждый мускул его, так что по нему впору было изучать тренированному человеку выполнять это упражнение в
анатомию. Но в какой-то момент Алексей смекнул, что течение десяти минут подряд будет не под силу. Значит,
дело было вовсе не в мышцах, олицетворявших совер- старшина преследовал совсем иную цель, весьма удаленную
шенство физического состояния. Таких здоровых парней от стремления к физическому совершенству.
и в роте наберется десяток-полтора. Весь секрет старшины — Сынки хреновы, вы что, хотите ВДВ опозорить?! Вы
крылся в потрясающей, непоказной уверенности, дивной что, хотите показать, что мы слабее американских морских
неколебимости духа, готовности к лютой борьбе в любую пехотинцев?! — И Мазуренко остервенело заглядывал в
минуту, в любую секунду. Он как бы заряжал окружающих закатывающиеся глаза тех, кто, как ему казалось, мог ока-
этой неуемной воинственностью, тайной жаждой если не заться слабым звеном в цепи, которую он с наслаждением
войны, то предельного риска. В нем присутствовало что-то кузнеца-профессионала ковал.
роковое, потустороннее, с чем нельзя было не считаться, — Замкомвзвода, ко мне, — скомандовал старшина
какое-то бурление темных демонических сил, одновременно после окончания экзекуции. — Запомните своих людей,
и пугающее, отталкивающее, и вызывающее восхищение. они в «группе здоровья» до конца дня. Их ко мне после
И в эти мгновения Алексей, несмотря на кажущуюся жесто- обеда и после ужина.
кость старшины, чувствовал к нему растущую симпатию и Что и говорить, день беспрерывной неистовой муш-
вместе с ней начало каких-то смутных превращений внутри тры для группы отставших не прошел зря. Впрочем, не
себя, начало цепной реакции трансформации сознания. Сам ускользнул он и от внимания всей остальной роты. На
того не осознавая, в условиях социального и физического следующее утро в «группе здоровья» оказалось вполовину
неравенства со старшиной Алексей склонен был приписать меньше курсантов: старшина со своими дикими методами
ему в этот момент все те возможные добродетели, которыми и неподдающейся объяснению этикой воспитания внушал
обладает непобедимый герой античных мифов. жуткий ужас. «Просто для некоторых доза ВДВ оказывает-
Между тем старшина уже третий раз приказывал своей ся слишком большой, организм ее не принимает. Это как
шеренге выполнять пресловутый «джамп», а затем от- лекарство, которое, если его много, превращается в яд. Но
жимания. Это банальное упражнение — очевидно, плод если организм его все-таки усвоит, на всю жизнь остаешься
26 27
15. шальным», — услышал Алексей объяснение сути десантной быть, слышал. Сейчас это было не важно. Сейчас важным
школы от одного из выпускников. Оно показалось ему было то, что проявление этого коллективного духа впервые
довольно странным; какие-то химерические видения, ди- коснулось его сознания, захватив в ледяные тиски общей
кие абстракции все чаще посещали его самого — во время бравады, готовности совершать непредсказуемые для
бега, бесконечных работ, поглощения водянистой пресной индивидуума поступки. Алексей тоже страшился голубой
каши — озлобленные, мрачные лики внутренних сомнений бездны, но этот страх и у него самого оказался загнанным
рвались наружу. А туда ли он попал, куда хотел?! куда-то в глубины сознания, а если бы он мог взглянуть на
себя со стороны, то увидел бы бесстрастного и уверенного
бойца. Разве что слишком сосредоточенного, слишком на-
ГЛАВА ТРЕТЬЯ пряженного. Алексей пристальнее обычного всматривался
в лицо Игоря, в его глаза. Черты лица нового товарища
(Учебный центр Сельцы, 55 км от Рязани,
август 1985 года) заострились, как будто он мгновенно похудел. Но в глазах
отражался поражающий спокойствием и покорностью неот-
1 вратимому сценарию стальной блеск готовности. И Алексей
Прошел месяц после зачисления, и Алексею было трудно с благодарностью подумал об этом чуде — коллективном
поверить, что все они только что совершили свой первый подавлении трепета перед опасностью, когда никто не
прыжок с парашютом с маленького натруженного Ан-2. пожелает выказать хоть малейший, демаскирующий при-
Когда их «кукурузник», ничуть не стесняясь облезлых боков, знак слабости. Все должны быть сильными и щеголевато
взмыл в небо и стало ясно, что назад существует только бесстрашными уже в силу только одной, но самой веской
одна дорога — через вот эту железную дверь, ведущую в причины — принадлежности к ВДВ, продуваемым всеми
бездну, — внутри похолодело, заныло и засвербело, будто ветрами воздушно-десантным войскам. Но как только
от щекотки, и затем оборвалось куда-то в область безна- Алексею показалось, что он окончательно поборол свой
дежного и тоскливого. Он с настойчивым любопытством личный страх, зажглась желтая кнопка, отчего опять по
вглядывался в лица других курсантов, пытался отыскать телу прокатилась новая волна тревоги, заныло внутри от
там следы страха или колебаний. Лица были серы и напря- самого обычного, примитивного, животного страха. Засу-
жены, но на них труднее всего было прочитать страх. Он, етились бортмеханик и выпускающий офицер, и Алексей
конечно же, пришел, но у каждого был упрятан так глубоко, до боли сжал челюсти.
чтобы товарищи не то что разглядеть, даже заподозрить не — Так, орлы, встать, заправить сиденья, — скоман-
могли в трусости. Коллективный дух всегда низменнее и довал офицер спокойным и уверенным голосом, отчего
глупее индивидуального, но он наделен неимоверной си- им всем почему-то стало легче. Алексей и раньше знал,
лой: скованные вместе невидимой цепью, люди способны что в неординарных и экстремальных ситуациях толпа с
бесстрашно идти на баррикады и легко умирать. Курсант готовностью подчиняется воле того, кто берет на себя от-
Артеменко вспомнил, что где-то читал об этом. А может ветственность, но в действии видел эту формулу впервые.
28 29
16. В отличие от юношеских лиц, темное лицо офицера, укра- его по плечу. Он с усилием преодолел свое статическое
шенное густой щеткой усов, было мужественным, — оно положение и ринулся вперед всем телом, неотвратимо и
внушало доверие. безвозвратно. И едва успел сгруппироваться, поджать ноги,
— Приготовиться! Правая — на кольце, левая — на как ощутил себя в каком-то беснующемся, неподвластном
запаске. Держать равновесие, следить, чтобы лента стаби- ничему, абсолютно непрогнозируемом потоке, с невероятной
лизирующего парашюта не попала под руку! скоростью увлекающем его куда-то в область неведомого.
Напряжение нарастало, в голове начиналось кипение Все его мышцы напряглись, сжались, но скорее не от
эмоций. Открылась дверь, и из проема в брюхо самолета страха, а от новизны непознанной ошеломляющей силы.
влетел поток холодного воздуха, все ощутили алчное и Он почему-то вспомнил про страх обезьяны, сорвавшейся
могучее дыхание безбрежного неба. с дерева, и непроизвольно зафиксировал у себя именно это
— Пошел! — крикнул офицер первому, и тот, закрыв ощущение неподдающегося контролю ужаса. Но доли се-
глаза, провалился в проем и исчез. кунды, казавшиеся вечностью, вернули Алексея в область
— Пошел! — Резкая команда офицера то и дело проры- человеческого, осознанного отношения к происходящему.
валась сквозь шум мотора, и брюхо «кукурузника» пустело Краем глаза он увидел вверху улетающий самолет и начал
с ошеломляющей быстротой. лихорадочно считать: «Пятьсот один. Пятьсот два. Пять-
Тут уж и Алексей подошел к проему и почему-то опять сот три. Почему он не открывается, может, что-то с ним
оглянулся на Игоря — тот весил на несколько килограммов не так», — пронеслось у него в голове, оцепенение стало
меньше и потому находился позади, через одного человека. расползаться по всему сознанию. Старшина Мазуренко
Взгляд товарища был фантастически сфокусирован, как у советовал не дергать кольцо, чтобы не потерять его и не
гимнаста, который настраивается совершить тройное сальто. стать объектом для ухмылок бывалых десантников. Но тогда
Игорь смотрел куда-то вдаль, в небесную синь, открывав- почему не открывается?! Может быть, стропы запутались
шуюся сквозь проем двери; он сделал знакомое движение внутри, пучки ведь казались такими ненадежными?! Он уже
плечами, расправляя их и отводя назад, как будто перед было собирался выдернуть злосчастное, выкрашенное крас-
боем. А затем его руки цепко сомкнулись на лямках парашю- ной краской кольцо, которое судорожно сжимала правая
та — правая возле кольца, левая — на соединении основного рука, как услышал характерный щелчок самостоятельно
парашюта с запаской. С плохо скрываемым ужасом Алексей сработавшего прибора, вслед за чем он провалился на
взглянул вниз. Где-то далеко мелькнула земля, черно-желтая, мгновение в еще бóльшую, совершенно холодную и не-
неузнаваемая, другая. Всегда такое плотное и снизу кажу- мыслимую бездну. Но затем раздался хлопок, как бывает
щееся живым небо казалось пустотой, ничем. И это ничто при раскрытии зонтика, и Алексей неожиданно повис. Над
само по себе было страшным. Невероятно страшным! Он собой он увидел белоснежный купол парашюта, и сердце
взглянул на офицера, тот ободряюще улыбался. его тотчас наполнилось ликованием, бурными эмоциями,
— Пошел! — скорее по губам понял, чем расслышал которые он не силах был подавить. Неистово и громко,
Алексей, и рука офицера крепко шлепнула, почти ударила ничем не сдерживая себя в этом бескрайнем океане свобо-
30 31
17. ды, он во всю глотку заорал: «Эге-гей!» И вдруг такой же Правда, его романтические впечатления были приумень-
крик знакомым голосом ответил ему, и Алексей увидел, шены ехидным замечанием старшины Мазуренко, с которым
что совсем недалеко от него, немного выше, парит Игорь, они с Игорем столкнулись у «Урала» с парашютами.
который прыгал следом за ним. А еще дальше — небольшой — Чего счастливые такие? — полюбопытствовал Мазу-
ростом Белугин и совсем маленький, всего метр шестьдесят ренко с едкой ухмылкой, которую Алексей в столь счаст-
пять, Самохвалов. Они тоже радостно заорали в ответ, ловя ливый миг пропустил мимо.
полуминутное пьянящее ощущение свободы, от которого — Так ведь прыгнули! — почти крикнул он в ответ
за месяц отвыкли и за которым очень соскучились. старшине, чуть не добавив что-то глупое типа «Сверши-
С высоты шестисот метров они теперь с любопытством лось чудо! Ура!»
разглядывали игрушечные коробочки их учебного центра, — Так что ж тут такого. Если б ты бабу трахнул, пока
который Алексей узнал по высокому парашютно-десантному летел до земли, то тогда мог бы радоваться. А так, прыг-
тренажеру. Кругом были желтые и черные квадраты полей, нул... Ну прыгнул, ну и что? — Старшина нагло улыбал-
и где-то далеко вдали — рукав реки и темный край леса с ся, обнажая ряд крепких зубов и, очевидно, радуясь, что
маленькими, в спичечный коробок, сельскими домиками и «приземлил» витающего в облаках курка.
тонкими, со странными изгибами, нитями дорог. Острота Алексей закусил удила. Сам себе в этот момент он
ощущений захватила Алексея целиком: он с жадностью казался смешным мальчишкой, которого отшлепали за
ловил впечатления, стараясь не пропустить, не забыть ни- шалости. Он все больше убеждался, что тут, в армии, в
чего, чтобы потом описать матери. А в отпуске рассказать непроходимых зарослях человеческой коммуникации, очень
друзьям. Склонное к рельефным картинам воображение важно иметь хоть одну близкую по духу, по ощущениям
вело его так далеко, что трогательно-красочные картины и переживаниям душу. И с удивлением убеждался, что
своего будущего приезда в родной город сопровождали его такой душой все чаще становится Игорь. Порой земляк
до самого приземления. поражал его своей природной неприхотливостью и отсут-
Земля оказалась неприветливо твердой, и удар, резким ствием той широты желаний, которая всегда была присуща
разрядом отдавшийся в голове, свалил его с ног, а легкий ему самому. Сам он с детства привык требовать всего и
ветерок потащил купол и его самого по соломенным коч- тотчас, тогда как Игорь оказался совершенно неизбалован.
кам. Но Алексей успел, как инструктировали, захватить И этим своим впечатляющим спокойствием, отсутствием
две нижние стропы и, накрутив их на кисть, погасить гигантского спектра свойственных Алексею порывов он
купол. Удивительным оказалось и то, что от резкого уравновешивал, гасил его многослойные импульсы, как
перепада высот он абсолютно оглох и даже испугался вода гасит известь. Одновременно Игорь был тем чело-
дикого безмолвия вокруг. Но когда начал сворачивать веком, который готов был слушать его до бесконечности.
парашют, слух вернулся к нему так же внезапно, как до На то были особые причины, потому что — и это Алексей
этого исчез. Как будто пробки выпали из ушей. Алексей уже знал точно — его жизнь до училища, в сравнении с
был счастлив. жизнью Игоря, была парением в бескрайнем пространстве
32 33
