3. Содержание
Гость номера: Василий Субботин������������������������������������������������������������������������6
Поэзия����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������16
Овидий Любовиков���������������������������������������������������������������������������������������������������16
Маргарита Чебышева�����������������������������������������������������������������������������������������������24
Иван Смоленцев���������������������������������������������������������������������������������������������������������28
Надежда Перминова�������������������������������������������������������������������������������������������������32
Письма с фронта: Борис Порфирьев��������������������������������������������������������������35
Проза�������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������48
Лев Кожевников����������������������������������������������������������������������������������������������������������48
Елена Наумова�������������������������������������������������������������������������������������������������������������61
Валерий Пономарёв�������������������������������������������������������������������������������������������������69
Эхо войны���������������������������������������������������������������������������������������������������������������������84
Руслан Кошкин�������������������������������������������������������������������������������������������������������������84
Светлана Сырнева������������������������������������������������������������������������������������������������������88
Галина Кустенко����������������������������������������������������������������������������������������������������������92
Евгений Жуйков ���������������������������������������������������������������������������������������������������������96
Александр Клиндухов�������������������������������������������������������������������������������������������101
Осмысление: Алексей Смоленцев�����������������������������������������������������������������103
Наш юбиляр: Валерий Казаков ����������������������������������������������������������������������110
Разыскания: Виктор Бакин�������������������������������������������������������������������������������121
Прерывистые строки XXI века: Алексей Смоленцев�������������������������139
Публицистика���������������������������������������������������������������������������������������������������������143
Олег Шатков���������������������������������������������������������������������������������������������������������������143
Николай Сластников����������������������������������������������������������������������������������������������152
Анатолий Вылегжанин������������������������������������������������������������������������������������������157
Зелёная улица���������������������������������������������������������������������������������������������������������162
Александр Дёмышев����������������������������������������������������������������������������������������������162
Игорь Коршунов������������������������������������������������������������������������������������������������������170
Юрий Норкин������������������������������������������������������������������������������������������������������������175
Леонид Пермяков����������������������������������������������������������������������������������������������������176
Александр Слободин���������������������������������������������������������������������������������������������177
Антон Смердов���������������������������������������������������������������������������������������������������������178
Повесть: Людмила Суворова����������������������������������������������������������������������������179
4. 4
Уважаемые читатели!
Знаменательно, что в Год литературы правитель-
ство области и кировская писательская организа-
ция начинают новый проект – «Альманах «Вятка ли-
тературная». Первый его номер посвящен 70-летию
Победы в Великой Отечественной войне. Именно
фронтовики, которых писателями сделала война
(О. Любовиков, Б. Порфирьев. Ю. Петухов, И. Шур,
А. Устюгов, Л. Лубнин), вернувшись с полей сраже-
ний, создали тот костяк писательской организации,
вокруг которого развивалась литературная жизнь
на Вятке. Идущие следом – дети войны, а теперь вну-
ки и правнуки – в основе своей наследуют их тради-
ции, их высокую нравственность. В этом альманахе,
как голоса в хоре, переплетаются строки разных по-
колений вятских писателей о народе и человеке, о
войне и мире, о доме родном и Отчизне.
Глава департамента культуры
Кировской области
П.Н. Сырцев
5. 5
Дорогие мои земляки!
Я искренне рад выходу столь масштабного и
интересного издания – альманаха «Вятка литера-
турная». Альманах посвящен 70-летию Победы в
Великой Отечественной войне, что вдвойне дорого
и важно для меня. Знаменательно и то, что издание
это выходит в отмечаемый у нас в стране Год лите-
ратуры.
Майские дни победы 1945 года я встретил в Бер-
лине, участвовал в штурме рейхстага, события тех
легендарных дней я описал потом в своих книгах.
Но до этого победного мига было еще тысяча че-
тыреста восемнадцать дней тяжелейшего военного
труда и миллионы погибших соотечественников…
Ход времени неостановим. Прошло (поверить не-
возможно!) – семьдесят лет, сменились поколения.
Военные будни стали историей, вошли в поэзию,
прозу, кинематограф, песенное творчество. Мы
пережили и времена, когда история переписыва-
лась несколько раз, в том числе и события Великой
Отечественной войны…
Я глубоко рад, что поколения, пришедшие на
смену военному, продолжают тему войны и велико-
го народного подвига, что всё новые и новые имена,
в том числе мои земляки-вятичи, взрастают в духе
памяти событий войны, обращают свои взоры к со-
бытиям тех великих дней, черпая в них мудрость и
вдохновение.
Желаю всем нам мирного неба, а вятичам, рабо-
тающим на литературном, не менее сложном фрон-
те той же крепости духа, которым всегда славился
русский наш народ, вдохновения, а побед только
творческих – и над словом, и над собой.
Ваш Василий Субботин
6. 6
Гость
номера
Писатель Ва-
силий Ефимович
Субботин родился
в 1921 году в де-
ревне Субботинцы
Вятской губернии,
в крестьянской
семье. Раннее его
детство прошло в
Западной Сибири.
В юношеские годы
работалвколхозеинаугольнойшахте.
Осенью1940года,засемьсполовиной
месяцев до начала войны, с третьего
курса Пермского культпросветучи-
лища был призван в армию. Служил в
должности башенного стрелка в тан-
ковом полку города Броды на границе
с Польшей, занятой к тому времени
Германией. Таким образом, оказался
на войне в первый же её день. «Уже на
рассвете 22 июня 1941 года мы увиде-
ли, какие они, немцы, как они одеты,
как выглядят. Всё было на моих глазах
и на моей памяти…» – написал он по-
том в одной из своих книг.
После ранения и окончания
краткосрочных офицерских курсов в
1943 году попадает в 150-ю Идрицко-
Берлинскую стрелковую дивизию, где
он служил корреспондентом дивизи-
онной газеты «Воин Родины», всегда
находясь в боевых порядках подраз-
делений своей дивизии. Участвовал в
боях за Прибалтику, за освобождение
Тверской и Псковской областей, в ос-
вобожденииПольши,вбояхзаБерлин
и рейхстаг. Закончил войну в Берлине
в звании старшего лейтенанта.
Вероятно, немногим из писавших о
войне ему довелось увидеть и первый
миг войны, когда в четыре часа утра,
на западной границе, выскочив из ка-
зармы, он увидел пикирующий немец-
кий самолет, и её последний миг, когда
людирадовалисьпобеденаподступах
к рейхстагу.
Так случилось, что именно 150-я эта
стрелковая дивизия – обычная, рядо-
вая,негвардейскаяинекраснознамен-
ная взяла здание рейхстага в Берлине
и водрузила над ним Знамя Победы. И
именно он, Субботин, корреспондент
газетыэтойдивизионной,волеюфрон-
товой судьбы стал летописцем послед-
них дней и часов войны. Он знал поч-
Василий Субботин
7. 7
ти всех бойцов дивизии, потому что
такова была его работа, пять дней – на
передовой, потом два дня на то, чтобы
отписаться, и снова – из батальона в
батальон,изротывроту.Всвоихфрон-
товых блокнотах он сохранил имена и
фамилиитех,скемдошелдоБерлинаи
рейхстага и описал потом события тех
дней в своих книгах.
На войне погиб отец писателя и его
двоюродный брат. Отец Ефим Дми-
триевич погиб в Прикарпатье, Алек-
сандр – под Сталинградом.
После войны Василий Субботин жил
в Крыму, работал в крымском област-
ном издательстве, после чего уехал
учиться в Москву в Литературный ин-
ститут, закончил и Высшие литератур-
ные курсы. Спустя годы вел семинары
сначала поэзии, а потом и прозы – в
том же Литературном институте име-
ни А.М. Горького.
Первая книга стихов называлась
«Солдат мира» и вышла в 1950 году.
В пятидесятые годы появляются
первые его поэтические циклы – о
природе Урала и Крыма. Именно сти-
хам обязан Василий Субботин и опре-
делением темы своего творчества, и
открытием собственного лирического
мира, и вхождением в литературу.
В шестидесятые годы писатель пе-
реходит на прозу. В 1965 году выхо-
дит его книга «Как кончаются
войны», которую Константин
Симонов назвал «Летописью
последних дней и часов вой-
ны», а критика тех лет – «Соб-
ственным корреспондентом
истории». «Как кончаются
войны» многократно переиз-
давалась и была переведена
на многие языки мира, в том
числе и немецкий.
Василий Субботин – автор более
пятидесяти книг стихов и прозы. Сре-
ди них: циклы военных рассказов
«Старые казармы», «Дорога на Бро-
кен», «Расстояние до войны», расска-
зы о поэзии и портреты выдающихся
литературных современников «Жизнь
поэта», повести «В другой стране»,
«По краю земли», сборник кратких
эссе «Подорожники», книги для детей
«Мальчик на дельфине», «Первая кни-
га» и многие, многие другие.
Василий Субботин – лауреат лите-
ратурных премий имени Александра
Фадеева, Константина Симонова, Ни-
колая Заболоцкого и Николая Кузне-
цова. Стихи и проза Василия Субботи-
на, как уже было сказано, переведены
на многие языки.
Награжден орденом Красной Звез-
ды – дважды, орденом Отечественной
войны I и II степеней, дважды орденом
Трудового Красного Знамени, а также
орденом «Знак Почета».
Одна из этих наград нашла Василия
Субботина через 65 лет после Победы
– второй орден Красной Звезды, ко-
торым, как оказалось, он был прика-
зом командования части награжден в
самые последние дни войны; вручен
был писателю теперь уже в наши годы,
врайонномвоенкоматенашем –9мая
2010 года.
8. 8
Нашему земляку, писателю Васи-
лию Ефимовичу Субботину далеко за
90 лет. Он живет уединенно в своей
московской квартире, изредка встре-
чаясь с заглядывающими на огонек
фронтовиками. И покидает свой уго-
лок тоже нечасто, в основном когда
ложится в больницу или выезжает в
Дом творчества подлечиться, под-
держать здоровье.
Но и в свои девяносто четыре – а
именно столько исполнилось нашему
земляку, писателю Василию Ефимови-
чу Субботину – он поражает работо-
способностью, мудрым отношением
к жизни, внимательным отношением
к друзьям. Получив привет из Вятки
в виде бандерольки с книгой Влади-
мира Ситникова «В поисках Золотой
розы», тут же откликается письмом с
фирменным авторским факсимиле в
уголке страницы: «Спасибо Вам, доро-
гой, за Вашу замечательную книгу, ко-
торую я прочел с большим интересом,
только что закончил читать. Книга –
удивительная и по жанру, и языку. Уз-
нал, читая её, так много всего интерес-
ногои,нескрою,новогодляменя, для,
казалось бы, вятича. А еще это и очень
добрая книга, книга доброго челове-
ка. Я буду возвращаться ко многим её
страницам...»Потомрасставилвсеточ-
ки над i в давней истории с письмами,
обнаруженными краеведом из Суны:
«О моих письмах, которые, по словам
В. Изместьева, были посылаемы моей
матери. Что-то тут не так, потому что
мамы нашей не стало задолго до на-
чала войны. Но, может быть, это пись-
ма моей сестре? Потому что отец наш
тожебылпризванивоевал,невернул-
ся с фронта». И не забыл отдариться
своей во многом итоговой книгой «По
краю земли» с подзаголовком «Запи-
ски старика», приписав: «Мне хочется
послать вам эту, теперь уже чуть не
пять лет назад вышедшую книгу. Но не
посылал ли я её вам? Думаю, что нет...»
По краю земли
Потрясающая, пронзительная, об-
нажающая глубины правды книга «По
краюземли»охватываетпочтиполвека
и вмещает пространства огромные –
от Германии до Сибири, от карельских
озер до Байкала, от Зауралья до Ма-
гадана. А человек как на краю земли
– на последней ступеньке вагона, с ко-
торой стаскивают его и мальчишку, за
которогоонвступился, хватая заноги,
Бранденбургские ворота Василия Субботина
9. 9
за сапоги, люди, не
видевшие войны,
но разъяренные,
жаждавшие крови.
И что у него есть?
Пистолет, которым
он только пригро-
зит, чтобы отбить
этого парнишку. Вот
только потеряется
еготрофейный,привезенныйизГерма-
нии «вальтер» где-то «по пути из Вятки
к себе» (так пишет Василий Субботин,
именно «из Вятки к себе»). И что оста-
нется? Вятка. Дорога к ней, дорога от
нее. Ненаезженная, «убродная», места-
ми сильно переметенная, заваленная
снегами. Через всё ту же Суну, Верхо-
сунье, по Казанскому тракту через Ку-
мены и через Бурмакино, через все эти
давно знакомые, но всякий раз забыва-
емые деревеньки.
«Сколько раз ездил здесь мой отец,
мы все, наша мать еще тогда, когда нас
на свете не было, когда первый раз по-
сле войны той, первой, и после армии,
когда отец отслужил, вернулся домой
и тоже так вот забрал свою семью и в
поисках лучшей доли поехал неизвест-
но куда, в Сибирь эту самую – туда, где
я рос, откуда начинал себя помнить.
Теперь по этой же дороге через заме-
тенные снегом деревни ехал я, вез с
собой, неизвестно куда тоже, своих се-
стру и брата», – пишет об этой дороге
Василий Субботин в своей книге «По
краю земли». Вот только от края ли он
отступал, оставляя за спиной заколо-
ченную, покосившуюся, перед самой
войной срубленную отцом избу, разда-
вая кое-какую утварь, увозя с собой не-
забытое тепло печки, на которой писал
первые после войны стихи: «На этот
раз в последнюю атаку из темных окон
прыгают бойцы» и «Горит пятно про-
стого кумача над обгорелым куполом
рейхстага». Начатые, видимо, раньше,
они разойдутся по рукам, войдут в его
поэтические сборники «Солдат мира»,
«Бранденбургские ворота», «Танки в
траве», «Земное лето», «Книга моих сти-
хов» наряду с такими, как:
Явэтотдень,бессонницейизмят,
Впервые запятьсутокразувался.
Внезапночернымборовомснаряд
Скользнулподноги–инеразорвался.
Едвалиестьсчастливаязвезда,
Асчастьевсежприходитиногда.
Или еще более коротким, назван-
ным просто – «Сестра»:
Посреди самой войны-разрухи –
Будто лучик на землю проник.
Маленькие зябнущие руки.
Полушубка белый воротник.
Через годы самые взыскательные
критики назовут Василия Субботина
не просто поэтом солдатской судьбы
и окопной жизни, но поэтом-фило-
софом, мыслителем, способным ма-
стерски извлекать существенную
житейскую мудрость о бытии, торже-
стве жизни. И сойдутся на том, что его
по-снайперски метким словом, ем-
кой по мысли строкой нельзя не вос-
торгаться. Вот только придет это по-
нимание, когда будут уже напечатаны
и хрестоматийное восьмистишие:
Яперекрестнымбылкрещен,
Мнештыковаяснитсясхватка.
Мнечайльд-гарольдовскимплащом
Служилаэтаплащ-палатка.
ПоклонникБайронавсего,
Жалетьненадо,чтоносиля
Неплащотвергнутыйего,
Аплащ-палаткижесткойкрылья...
И просто классическое, в учебники
вошедшее стихотворение «Бранден-
бургские ворота»:
10. 10
Негремитколесницавойны,
Чтожевынеушлиотпогони,
Наверхубранденбургскойстены
Боевыенемецкиекони.
Вотиарка.Проходимподней,
Судсвершивсправедливыйистрогий.
Унадменныхдержавныхконей
Перебитыжелезныеноги.
Василия Субботина, прошедшего
к тому времени через разносы пре-
жде объяснявшихся в любви к его
стихам критиков, через тяжелые,
просто убийственные рецензии,
рассчитанные на то, чтобы свалить
человека так, чтобы не поднялся он
никогда, согревало в долгие зимы
отчуждения, поддерживало осозна-
ние своего предназначения, чувство
ответственности перед словом и бы-
валыми фронтовиками – солдатами
переднего края войны, знавшими
наизусть субботинские строки:
Поэт,поэт,весьмирпередтобою,
Апереднами–лишьокопадно,
Но,может,этойсамоюценою
Найтисловаредчайшиедано.
Мневидитсясредиполейизрытых,
Гденочинастороженнотихи,
Всюземлюобошедшийкакспаситель –
Солдат,вокопешепчущийстихи.
Как кончаются войны
А была еще девушка Валя. Она пря-
тала от него плохие рецензии, на
которые вдруг «расщедривалась»
симферопольская областная газета
(тогда они жили в Крыму). Для нее он
придумывал командировку в Черно-
реченский леспромхоз, с которым у
него было связано сибирское детство,
о ней говорил в Симферополе: «Она
одна была такая, во всем этом городе
одна!». Их семейный стаж давно пере-
шагнул за сорокалетие и должен был
перешагнуть и пятидесятую годовщи-
ну. Но в ноябре 1992 года Валентина
Петровна умерла. Внучка градона-
чальника Москвы, портрет которого
художник Перов писал в один год с
портретом Федора Михайловича До-
стоевского, дочь обучавшегося в Сор-
бонне врача, она работала в газете
«Красный Крым», писала блестящие
книги о Владимире Маяковском и
Ярославе Смелякове и говорила, что
если бы ей пришлось начать жизнь за-
ново, то стала бы она балериной. Но
всегда была самой верной опорой
своемумужу,ВасилиюЕфимовичуСуб-
ботину. И когда ему сделали неудач-
ную операцию, буквально отвела от
края, поддерживая в трудную минуту,
хотя и сама была больна. А в ответ на
егописьмо:«Валюшечкамоя,голубуш-
ка родная, ты и теперь, как всю жизнь,
всёодругих,одругих,нобольшевсего
обо мне, обо мне... Что отвечу тебе на
это, друг дорогой? Операция сложная,
трудоемкая для врача. А я, ты знаешь,
не очень большой богатырь у тебя...» –
оставила ему две записки. В одной
цитировала Кафку, в другой, будто
подготавливая к чему-то, доселе им не
испытанному, писала:
«И вот снова и снова, который уже
год, я говорю тебе об этом: на старо-
сти лет многим уготована участь
Короля Лира. Но ты не хочешь слу-
шать... Не о власти и не о царствах
речь. Разница, может быть, в том, что
у простого человека нету, как у ко-
роля, рядом с ним его шута. Некому
сказать бедному о его фантомах и ил-
люзиях. Бедный, бедный Король Лир!
11. 11
Ничего! Одна степь, и молнии, и гром
небесный над твоей головой...»
Заново переживая всё, что их связы-
вало, соединяло навек, он написал в
финале завершающей книгу «По краю
земли» главы: «Когда бы я мог, если бы
у меня оставались хоть какие-то силы,
я бы написал роман о Вале».
Василий Субботин хочет написать
роман о жене. Танкист в Великую От-
ечественную, стрелок башенного ору-
дия и журналист дивизионной газеты,
вступивший в Берлин через Бранден-
бургские ворота, запечатленный на
фото военных лет сидящим спиной к
поверженному рейхстагу. Поэт, стихам
которого по-белому завидовал автор
знаменитой «Землянки» Алексей Сур-
ков, представлявший его на поэтиче-
ских вечерах: «Сердцем чист и безза-
ботен нам прочтет стихи Субботин»,
признававшийся потом: «Я завидую
Субботину, его краткости. Я бы с удо-
вольствием у него кое-что перетащил
себе!». Прозаик, о творчестве кото-
рого Константин Симонов говорил:
«Роман от первого лица». Дай Бог ему
сил продолжить этот роман, в начале
которого были честные, мужественные
книги «Как кончаются войны», «Жизнь
поэта», «Силуэты». …А еще и побывать
в Вятке, по дороге в которую в один
из зимних послевоенных дней он шел
за санями и сочинял стихи, дописывая
привезенные с фронта строки.
Он запомнил этот день, красоту зем-
ли и зимы, весь этот санный путь через
поля, высокую от насыпавшего снега
дорогу, сосны по сторонам, синие тени
стволов на снегу. И подтвердил в книге
«По краю земли»: «Почему-то я всё это
помню до сих пор: и горящий этот, па-
рящийся на солнце снег, и дымящуюся
паром, тянущую сани лошадь, и моего
маленького брата в углу, в передке са-
ней, себя за этими санями, в вытертой
дядиной собачьей дохе поверх моей
тоненькой, английского кроя шинели».
Не забывает Василия Субботина и
Вятка. Здесь в областной газете печа-
тали его книгу «Как кончаются войны»,
ту самую, которую, по собственному
признанию, он начинал писать, как
если бы вставал к стенке, как будто бы
шел на расстрел. Здесь ему вручали
Всероссийскую литературную пре-
мию имени Н.А. Заболоцкого, взвол-
новавшую его. Ведь он был учеником
Николая Алексеевича, общался с ним
в Литинституте. В «Антологии вятской
литературы», в томе «Современный
рассказ», было напечатано его эссе
«Выбитая деревня». В 1995 году Васи-
лий Субботин приехал в Киров вместе
с другими писателями-земляками на
традиционныеДнилитературы.Перед
выступлением в Нововятске листал
один из томов нашей «Книги памяти»
и как-то сразу нашел список погибших
на фронте однодеревенцев из родных
Субботинцев, фамилию своего отца,
не вернувшегося с войны...
А еще в том 1995-м вместе с поэтом
Владимиром Костровым и писателем
Владимиром Ситниковым Василий
Субботин навестил в больнице Овидия
Михайловича Любовикова. Овидий
Михайлович мужественно переносил
тяжелую болезнь, даже шутил. Василий
Ефимович достал из кармана листок
только что вышедшего отрывного ка-
лендаря того года, где было напечата-
но стихотворение Овидия Михайлови-
ча, передав этот листок ему. А покидая
больницу, уже на улице, сказал: «Насто-
ящей фронтовой закалки человек»...
Николай ПЕРЕСТОРОНИН
12. 12
Василий Субботин:
«Судьбу не выбирают…»
или «Собственный
корреспондент истории»
– Василий Ефи-
мович, Вы роди-
лись в вятской
деревне Суббо-
тинцыНолинского
района, несколь-
ко лет провели в
Западной Сибири,
куда переселись
Ваши родители,
затем семья снова вернулась в род-
ные вятские места. Какой запомни-
лась Вам Ваша малая родина?
– Деревня наша Субботинцы была
совсем небольшой – всего одна ули-
ца, которая спускалась к небольшому
ручью. А за мостком уже начиналось
село Татаурово. Первые мои воспо-
минания связаны с этой деревней:
помню, как надписывал белый дере-
вянный крест после похорон деда,
потому что был единственным, кто в
семье знал грамоту. Помню, как сбра-
сывали колокола с местной деревен-
ской церкви. Из окон нашей школы
мы наблюдали, как самый большой,
с тягучим звуком колокол, обрушил
карнизы, проломил крышу над алта-
ремиупалназемлю,развалившисьна
несколько частей. Потом в изувечен-
ном здании сделали избу-читальню.
Через какое-то время село Татаурово
было преобразовано в райцентр –
построили двухэтажное здание рай-
совета и тоже двухэтажную новую де-
сятилетнюю школу, потом в поселке
появились первые машины и люди с
портфелями. А в нашей деревне замо-
стили единственную улицу… Хорошо
помню и тот день, когда появился
первый трактор. Когда маленький
красный «Фордзон», за рулем кото-
рого сидел дядя Сан, подпрыгивая на
ухабах, появился на виду у деревни,
следом за ним бежали и взрослые, и
дети…
– Вы с первого дня войны уча-
ствовали в боях, были заместите-
лем политрука роты, башенным
стрелком среднего танка, корре-
спондентом дивизионной газеты,
участником освобождения Варша-
вы, прорыва обороны на Одере,
взятия нашими войсками Берлина.
Где и как началась для Вас Великая
Отечественная?
– Так случилось, что я оказался на
войне в первый же её день. Осенью
сорокового года, за семь с половиной
месяцев до её начала, незадолго до
окончания Пермского культпросвет-
училища я был призван в армию.
Служил в танковом полку в Бродах,
в Прикарпатье, недалеко от грани-
цы с Польшей, занятой уже к тому
времени Германией. Мы учились во-
ждению, стрельбе, я был в роли ба-
шенного стрелка. В ту последнюю
мирную ночь я долго не спал – гото-
вил стенгазету, в те дни мы оформля-
ли ленинские комнаты. Долго писал,
и далеко за полночь вышел глотнуть
свежего воздуха. До сих пор помню то
необычное глубокое синее небо над
головой… Уже через два или три часа
я был разбужен по сигналу «Тревога».
В первый же день мы увидели и бо-
евые немецкие самолеты с черными
крестами на крыльях, обстреливав-
шие наш лес, и первых пленных нем-
цев с нашивками орлов со знаком
13. 13
свастики, которую орел этот цепко
держал в своих лапах. Держались
онисамоуверенноинагло.Увсехнас,
обступивших этих первых пленных,
было тогда одно только любопыт-
ство, любопытство, а не злость. Мы,
необстрелянные мальчишки, не мог-
ли предположить, насколько всё это
серьезно… Никто по-настоящему
тогда не верил, что началась война.
–Какойизбоевбылсамымстраш-
ным, безжалостным, что помогало
Вам выстоять?
– Конечно, тяжелейшее отступле-
ние 41 года с на всю жизнь запечат-
левшимися ужасными картинами
и сценами, с каждодневными нале-
тами немецкой авиации. Днями мы
шли по пыльным или непроезжим
от грязи, разбомбленным, завален-
ными брошенными машинами до-
рогам. На ночь забирались в лес, в
котором нас скоро окружали немцы,
обстреливая этот лес минами. Утром
мы выходили и опять шли длинной,
растрепанной, таявшей день ото дня
колонной. На нас тяжелыми глазами
смотрели жители деревень, через
которые мы проходили, женщины
приносили нам какой-то еды. Стран-
ная та война окончилась для меня
тем, что я раненым попал в полевой
госпиталь под Пирятином где-то, а
затем, спустя какое-то время, в фор-
мирующийся на Урале, в Челябинске,
запасной и одновременно учебный
танковый полк…
В тяжелые минуты я вспоминал
своих младших братьев и сестру, ко-
торые остались в родной вятской де-
ревне, одни, без матери, которую мы
потеряли перед войной, и ушедшего
на фронт отца (он погиб в 1944 году в
Станиславской области на Западной
Украине). Читал и перечитывал пись-
ма, которые отправляли они мне на
фронт.
– Какая из занимаемых должно-
стей, военных специальностей по-
требовала от Вас большей отдачи,
чему пришлось больше учиться?
– В последние два года войны я ра-
ботал в качестве корреспондента и
литсотрудника дивизионной газеты.
Работа эта, может быть, не была тя-
желее по своим физическим тяготам,
чем служба в полку, в подразделе-
нии, но была для меня во много раз
сложнее. Я был для нее мало подго-
товлен, к тому же из танкистов попал
в пехоту, в обычную стрелковую ди-
визию, в общевойсковую часть. Для
меня это было случайностью, если
хотите даже неожиданностью, как
и многое другое, что случается на
войне.
Писатьприходилосьобовсемиобо
всех. Сегодня шел в одну роту, завтра
в другую, сегодня в один полк, завтра
в другой, сегодня у артиллеристов
полковых, завтра – у разведчиков,
сегодня у минометчиков, завтра – у
саперов. И надо было писать всё – и
очерк, и репортаж, и коротенькие
заметки, информации, и так называ-
емые статьи по боевому опыту. Из
всего из этого я хоть сколько-нибудь
по-настоящему, думаю я сейчас, ов-
ладел только одним – жанром фрон-
товой информации, то есть всё тех
же коротких заметок, написанных
непосредственно на переднем крае,
на передовой, с места события. По-
тому что из семи дней в неделю пять
дней я был в роте или в батальоне,
на передовой. И от того, что я в этот
период войны, позволю себе сказать
это, был в какой-то мере человеком
14. 14
экстерриториальным, по одному
этому уже, по долгу службы своей, я
довольно неплохо знал войну, раз-
ные стороны её, разные службы этой
войны. Так я думаю.
– Василий Ефимович, многое расска-
зановВашихкнигах,взнаменитой«Как
кончаются войны», в Ваших рассказах,
повестях, и все-таки… Теперь, спустя
многие десятилетия, какой Вам видит-
сятавойна?ВспоминаетелиВыеё?
– У каждого из нас была своя вой-
на… Долгое время мне снился один и
тот же сон – разбомбленный рейхстаг.
Я очень долго выбирался из войны,
перевоевал эту войну не единожды,
не однажды, а много, много раз. Этого
не случилось бы, если бы я, как я уже
сказал, вторую половину этой моей
войны не работал в маленькой диви-
зионной газетке и не пережил на ней,
на войне, множество жизней, многих
и многих людей, о которых я писал и
чью жизнь на войне узнавал как свою
собственную.
В свое время, после выхода своих
книг я получал и отвечал на множе-
ство писем, мне приходивших. Один
генерал сказал мне однажды: «Все
мы давно уже отвоевались, а ты всё
тянешь на себе этот воз». Конечно,
всю жизнь нашего литературного
фронтового поколения определила
война, она и стала главной темой на-
ших книг. Но меньше всего я хотел
быть военным писателем…
– Как складывались Ваши отно-
шения с боевыми товарищами?
– Со многими я дружил и после
войны. Но более всего я рад, что мне
удалось помочь в издании несколь-
ких сборников поэзии моих воевав-
ших товарищей – Всеволода Лобо-
ды, Михаила Глинского, Анатолия
Ленского, Владимира Савицкого. Это
были очень одаренные люди.
Теперь уже немногие знают, что
пришедшим с Великой Отечествен-
ной, казалось бы, победителям и по-
сле жилось несладко. У нас не было
работы, жилья, да и здоровье было
подорвано. Я долгое время не мог
поступить в Литературный институт,
потому что не мог предоставить до-
кумент о среднем образовании, ведь
меня призвали в армию за несколько
месяцев до окончания культпрос-
ветучилища. Так что в Литинститут я
попал, когда уже не только мои свер-
стники-фронтовики, но даже и те, что
по возрасту своему пришли на войну
к самому её концу, заканчивали уже
его, этот Литинститут…
– Какие произведения о войне
для Вас более всего памятны?
– Для меня, если говорить о прозе,
такими книгами были «Звезда» Эмма-
нуила Казакевича и «Спутники» Веры
Пановой, появившиеся, если мне па-
мять не изменяет, в сорок шестом году
в «Знамени» – журнале, печатавшем
в те годы всё наиболее значительное
из литературы о войне, и в прозе, и в
стихах. И, конечно, «В окопах Сталин-
града» Виктора Некрасова, повести
Олеся Гончара, рассказы и повести
Сергея Антонова. Может быть, кто-то
назовет другие имена и другие книги,
но я называю то, что появилось сразу
после войны. Именно они, эти книги
и эти авторы, на мой взгляд, дали тон
нашей последующей литературе о
войне, продолженной затем другими
талантливыми людьми. А тон, как го-
ворил Маршак, очень важная вещь, он
всё определяет, без него, без тона, нет
ни сколько-нибудь значительного по-
эта, ни серьезного прозаика.
15. 15
Ну и, конечно, поэзия, имена по-
этов, начавших писать на войне. Гуд-
зенко, Луконин, Наровчатов, Орлов,
Межиров, Юлия Друнина! Опять же
называю далеко не всех, а лишь этих
первых и в том порядке, в каком они
входили в нашу военную поэзию тех
лет. Очень славные и очень дорогие
имена, в наше взбаламученное вре-
мя, жаль, редко вспоминаемые.
– Что сегодня лежит на Вашем
письменном столе?
– Все последние годы я работал над
«Записными книжками». Назвал я эту
книгу «Прощание с миром» – так же,
как тридцать лет назад назвал свою
повесть о сибирском и вятском дет-
стве. Я всегда говорил, что век чело-
веческий очень короток, что человек
живет удивительно мало, очень не-
долго. И несмотря на то, что я запи-
сывал крайне редко и бóльшую часть
своей жизни не носил с собой ни ка-
рандаша, ни клочка бумаги, сделан-
ных мной в свое время записей ока-
залось достаточно много. Чем дальше
шла жизнь, тем более эти дневнико-
вые, условно скажем, записи превра-
щались в воспоминания. И это, на-
верно, вполне естественно… Из них
и собралась эта книга.
– В одной из своих статей писа-
тель и историк русской литературы
Эдуард Григорьевич Бабаев назвал
Вас «собственным корреспонден-
том истории». Вы благодарны вы-
павшей на Вашу долю судьбе?
–Конечно,янеперестаюудивляться
тому, что мне довелось близко знать
всех сколько-нибудь крупных писате-
лей своего времени. За что мне было
дано всё это, не знаю. Знал и Маршака,
и Тихонова, и Заболоцкого, и Твардов-
ского, и Катаева знал, и Паустовского,
и Шкловского знал, и Олешу. С одними
общался, с другими был достаточно
близко связан. И даже с Пастернаком
и Ахматовой общался, с Пастернаком
больше, с Ахматовой меньше. А кого-
то, Фадеева или Шолохова, просто
слушал…
Но чаще всего я думаю о том, как
так получилось, что именно ей, нашей
150-й стрелковой, вылезшей из твер-
ских и псковских болот, не бравшей
вроде бы до того никаких крупных го-
родов, правда, с немалым уже к тому
времени боевым опытом, отважной
Идрицко-Берлинской стрелковой ди-
визии, довелось брать здание герман-
ского рейхстага и водрузить над ним
Знамя Победы. А мне, одному из со-
трудников газеты этой дивизии, стать
свидетелем и участником последних
завершающих боев этой долгой и тя-
желой, на четыре долгих года затянув-
шейся войны. Надо было, чтобы 150-я
наша Идрицкая дивизия, придя в Бер-
лин, взяла здание рейхстага, и чтобы я,
находясь в этой дивизии, принимал во
всем этом непосредственное участие.
Судьбе угодно было, чтобы, застав
войну на границе в первый же её день
и час, мне дано было видеть послед-
ние её дни и часы. Всё, как говорится,
было при мне и на моих глазах.
Но всего более, думаю я, что до-
велось написать эту книгу мою о по-
следних днях и часах этой страшной,
продолжающейся тысяча четыреста
восемнадцатьднейиночейвойны.Вот
так вот всё это вышло, так получилось.
А судьба... Что о ней говорить, о судь-
бе? Её, как говорится, не выбирают.
СписателемВасилиемСубботиным
попросьбередакцииальманаха
«Вяткалитературная»беседовала
еговнучкаМарияБаскова.
16. 16
Поэзия
Овидий Любовиков
Овидий Михай-
лович Любовиков
не дожил до 50-ле-
тия Великой По-
беды два месяца и
один день – его не
стало 8 марта 1995
года. Но строки
в метах тяжелого
боя поэта-фронто-
вика и сегодня с нами. Изданные уже
после смерти Овидия Михайловича
книги его стихов и публицистики «Род-
ному дому поклонись», «Коварный лед
отчуждения»,«Носнится,чертдери,все
тот же бой», «Избранное», том «Антоло-
гии вятской литературы» «Листая ле-
топись любви», вышедший к 90-летию
со дня рождения двухтомник «Овидий
вятской поэзии» и «Бежали рядом две
лыжни» учат нас мужеству, стойкости,
чистоте. И вся его биография – как при-
мер беззаветного служения Родине,
Отечеству, Отчизне, литературе.
Овидий Михайлович Любовиков ро-
дился 26октября1924годавселеУсть-
Чепца (ныне город Кирово-Чепецк).
Окончив школу в Кирове, 17-летним
юношей ушел на фронт. Воевал в лыж-
ном батальоне, командовал взводом
ПВО, награжден боевыми орденами и
медалями. Работал в областных газетах
«Кировская правда» и «Комсомольское
племя», был собственным корреспон-
дентом газеты «Комсомольская прав-
да».Более20летвозглавлялобластную
писательскую организацию. В Кирове
учреждена муниципальная литератур-
ная премия имени О.М. Любовикова,
его имя носит городская библиотека
№ 11, в Кирово-Чепецке проходят тра-
диционные Любовиковские чтения.
17. 17
Проводы
Своего добились – в путь, ребята!
Или на щите,
иль со щитом...
За квартал до райвоенкомата
По-мужски простились мы с отцом.
На войну торить дорогу сыну
И по всем статьям сдавать зачет.
Распрощались,
вещмешок – за спину,
Как винтовку, лыжи на плечо.
И пошел – и молодой, и ранний –
Сам собой довольный: стало сил
Обойтись без всхлипов и стенаний,
Ни одной слезы не обронил.
На ходу слагал строку доклада,
Чтобы все по форме,
но с крыльца,
На углу за сизым снегопадом
Разглядел согбенного отца.
И тогда, опять самонадеян,
Я о нем подумал свысока,
Что сдает, видать, красногвардеец,
Что подводят нервы старика.
За свою мальчишескую строгость
Сам себя позднее не щадил:
Я не знал солдатскую дорогу,
Он дорогой огненной ходил.
1975
В семнадцать лет
Под калибры,
прицельно бьющие,
Встали маменькины сынки,
Некурящие и непьющие,
Не любившие по-мужски.
Против ярого,
против наглого
Распрямились – и так пошли.
Вся стратегия – два параграфа:
«Шире шаг!» и «Длинным коли!»
Дело правое,
а поэтому...
Но рубила война сплеча
Не по писаному и петому,
Не по сказанному в речах.
За спиною опять окраина,
Снова выигран бой врагом.
И ломала война, и таранила
Бронированным кулаком.
И траншеями и дорогами
Перемалывала полки.
Удивительно, но не дрогнули
В битве маменькины сынки!
Не воспетые, не согретые –
Ошарашенные судьбой,
Шли под звездами и ракетами
В перекрестный и навесной.
Сколько бронзовых их
и мраморных
Над просторами площадей!
Ивглазах–присмотреться–маминых –
Боль и мужество матерей.
1964
* * *
Вышли мальчишки,
готовые к бою,
И ни черта-то не зная про бой.
Нет биографии за спиною,
А трехлинейка уже за спиной.
Мемориалов печальные списки.
Вечных огней на планете не счесть.
Нет биографии.
Есть обелиски.
Родина,
ими спасенная,
есть.
1984
Улыбка в 42-м
В вагоны грузится бригада,
По сходням сапоги стучат.
18. 18
«Не надо, мама! Мам, не надо...» –
То шепчет, то кричит солдат.
Локомотив рванул и шибко
Заколесил на всех парах,
И виноватая улыбка
Окаменела на губах.
Как будто он тому причина,
Как будто в том его вина,
Что ей – тревога и кручина,
Ему – дорога и война.
1975
У старой Руссы
Помню поле,
Поле вижу,
И на долгом поле том,
Под дождем,
на глине рыжей, –
Парни русские пластом.
Не дошли они до цели,
Сбились на бегу с ноги.
Задубели их шинели,
Отстучали сапоги.
Раскаленный «Максим» страждал.
Минный визг поверх голов.
Пять атак,
и после каждой
Больше на поле пластов.
Но опять связной с пакетом,
Телефон опять: «Пора!»
За сигнальною ракетой
Снова жидкое: «Ура!»
Похоронные команды
Ночь – в работе,
дрыхнут днем.
И седели лейтенанты
В двадцать лет в сорок втором.
Пальцы разгибал устало
Писарь в штабе полковом.
Билась оземь и стонала
Деревенька за холмом.
1988
Легенда из войны
Костер солдатского привала
Неугасим.
Черед сказать,
Как по соседству воевала
Дивизия – «Такая мать!»
Она вставала с этим кличем,
Вперед ломила будь здоров.
Был для фашистов непривычен
Тот непереводимый рев.
Отец народов круто правил,
Но возлюбил – за что? – жулье.
Он командармов к стенке ставил,
Ворье поставил под ружье.
И я проникся смутной верой,
Что нет на фронте их смелей.
Но случай сблизил с офицером,
Начальником тех блатарей.
В кошмарных сумерках санбата
Он просвещал меня: «Пойми,
Да, есть отважные ребята,
Но сколько волка ни корми...
И самострелы перед боем,
И глупость, что неведом страх...»
Трещала и сама собою
Легенда рассыпалась в прах.
Машины рвали бездорожье.
Передний край в ночи стонал.
И лейтенант из безнадежных
В свой час последний маму звал.
1994
По своим
Не поклеп на отвагу и славу,
Мне кощунствовать не с руки.
Навалились на переправу
Краснозвездные ястребки.
Бьют прицельно,
любой не промах,
От губительного огня
19. 19
Кони мечутся на понтонах,
В воду валится солдатня.
Только этой лихой работой
Восторгаться повременим –
Каждой очередью пулеметной
По своим они,
По своим.
Может быть, сплоховал ведущий,
Или, может, штабной просчет.
Столкновение с правдой сущей
Благодушие в клочья рвет.
Перекличку походных раций,
Как шифровку, не всяк поймет.
Между строк фронтовых реляций
Недосказанность вопиет.
Захлебнулась атака с ходу,
Окопались остатки полка,
И накрыла свою пехоту
Артиллерия РГК.
Наши танки
на наших минах
Траки рвут и огнем горят.
Гром победы и скорбь поминок
Душу истово бередят.
Снова: сослепу или сдуру –
Все умеем, на том стоим! –
Утверждаясь, спасая шкуру –
По своим.
Опять по своим.
1994
Пехота
В глазах дымится день вчерашний,
Война длиною с полземли.
Опять насмешничает с башни
Танкист: «Пехота, не пыли!»
В окопе после артналета
Приказ на части душу рвет,
Комбат хрипит: «Пошла, пехота,
Вперед родимая, вперед!»
И снова с госпитальной койки
Его под нож – в который раз! –
«Терпи, пехота!» – и осколки
Опять летят со звоном в таз.
Ему в свой срок под майским небом
Есть вспомнить что и что сказать,
Но и наркомовским с прицепом
Его язык не развязать.
Когда и весело, и зычно
Вовсю гудит загульный стол,
Культю лелеет он привычно
И, зубы стиснув, глушит стон.
1992
* * *
Как, память сердца, ты упряма!
И возвращаются бои,
И шепчут исступленно: «Мама!»
В санбатах сверстники мои.
Но времени жестока стужа,
И некто мне: «Эх, голова!
Знай, речь не мальчика, а мужа
Весомее берет слова».
И я не отвожу упрека.
Запамятовал,
Извини.
Но достигает издалека,
Но долетает из войны –
Разрыв.
И в клочья полог рвется.
И с губ последние слова.
И, может, мама отзовется.
И, значит, Родина жива.
1970
1943-й
«Приголубит милый и погубит,
Ой, залью слезами белый свет...»
Вечеринка в поселковом клубе,
Лейтенанту восемнадцать лет.
Он вчера из пекла, а наутро
Снова отправляться под огонь.
Весело, отчаянно и мудро
Все прощает милому гармонь.
«Нынченетлюбви–сплошныесказки...»
Растворив богатое пальто,
Лейтенанту бойко строит глазки
20. 20
Продавщица местного сельпо.
Клубный сторож дышит перегаром,
За спиной гудит: «Не будь лопух,
Выставит тебе первач задаром
И уложит на лебяжий пух».
А гармонь плутает в дальних далях.
А девчушка – веточка в зубах –
Надписи читает на медалях
Да считает звезды на плечах.
Ей бы в круг да каблучком о плиты,
Гармонисту крикнуть: «Поживей!»
Но ботинки вдребезги разбиты,
Старый ватник камня тяжелей.
Довоенный вальс лениво длится.
Пар усталых медленный полет.
Опытно и смело продавщица
Пышные красоты подает.
...Бродит сторож, звякает ключами.
Киснут и первач, и провиант.
Поезд рвется в ночь, вагон качает,
Спит на жесткой полке лейтенант.
Скоро городской гудок девчушку
Позовет к станку, в гремящий ад,
Но под шелест вальса над подушкой
Яркий и счастливый звездопад.
1974
Команда
После боя строились роты
По ранжиру
на гребнях высот,
И зияли в строю пустоты.
С каждым боем все больше пустот.
У молоденького лейтенанта
С глоткой всякий раз нелады,
И хрипела, срываясь, команда:
«Третья рота, сомкнуть ряды!»
Под ногами дымилась низина.
Небо яснилось над головой,
Тяжело,
как стальная пружина,
Поредевший сжимался строй.
По войне еще топать и топать,
Бить и битыми быть еще,
А поэтому – к локтю локоть
И теснее к плечу плечо.
Будем падать и подниматься,
До последнего постоим.
...Нам бы нынче не потеряться,
Дорогой ты мой побратим.
Время целиться,
по квадрату
Бьет по нашему,
Боль в груди.
На себя принимаю команду,
Выдыхаю: сомкнуть ряды!
1976
* * *
На той войне был скоротечен
Прощанья скорбный ритуал.
Как помню, по шпаргалке речи
Комбат у гроба не читал.
Но над могилою три залпа,
Три грома, три огня подряд.
И пили мы до дна и залпом
Всю горечь горькую утрат.
Пустькаждыйзнал:прицельныйвыстрел
Подкосит завтра, может быть, –
Клялись безмолвно, зубы стиснув,
Дожить за павших, долюбить.
Железной хваткою за грудки
Та клятва до сих пор берет,
Спать безмятежно до побудки
И жить вполсилы не дает.
Исполнить долг не просто, право,
Всей шкурой чувствуя притом,
Что к жизни дня нам не прибавит
Ни бог, ни даже сам местком.
Не оставляй меня, забота:
В крутые наши времена
Какою быть должна работа,
Любовь какою быть должна!
1974
21. 21
У озера Ильмень
И опять батальные картины
Зимник на ходу рисует мне:
Город Крестцы и село Лажины,
Стынет Ильмень в ледяной броне.
Лейтенант, в строю и на привалах
Действую, как сам устав велит.
Батарейцев – воинов бывалых –
Суета комвзвода веселит.
И наводчик вяжется с подначкой –
Сизый ус, медали на груди –
«Ты еще, поди, не брился, мальчик,
Баб еще не обнимал, поди?»
Охают лесистые угоры,
Пулею досада у виска,
Но кричу: «Отставить разговоры!
Огневые рыть на два штыка!»
Над стоянкой «рама» хищно вьется.
Не курить! Не разводить огни!
Где споткнется или оборвется
Роковая линия лыжни,
Я еще, понятно, знать не знаю,
И, по правде, не желаю знать.
Падаю на лапник, засыпаю.
Только маму бы во сне не звать...
1990
В том бою
В том бою
До последнего роту
Уложил сгоряча капитан.
По-пластунски ползли по болоту,
Зарываясь в рассветный туман.
Приближались к блиндажным накатам,
Наблюдателю не видны.
«Мы не твари!» – он крикнул солдатам.
«Мы не ползать, – сказал, – рождены».
Распрямился рывком над трясиной,
Зашипели у ног пузыри,
И качнулась на кочке осина,
Вся в прожилках холодной зари.
«Мы не твари!» – и без приказа,
Матерясь, оступаясь, скользя,
Рота вся, до единого, разом
Поднялась с криком яростным: «За...»
И рванула к высотному скату,
В полный рост, не сгибаясь, вперед.
По пристрелянному квадрату
В шесть стволов зачастил миномет.
Встречь солдатам блиндажные щели
Огрызнулись убойным огнем,
И дырявили пули шинели,
И валили бегущих ничком.
Как он вздыбил атаку красиво!
Обернулся побоищем бой.
Изувеченная осина
Захлебнулась кровавой водой.
1994
Дорожный знак
Знак дорожный
Под огнем и ветром
Устремлен
на запад
острием:
«До Берлина 200 километров».
И приписка: «Ни хрена, дойдем!»
Ускоряя ход,
От поворота
Катят пушки,
танки рвутся в бой.
Веселее топает пехота
И раскачивает шар земной.
За плечами – русские проселки,
Боль и стон израненной земли.
Шли к Берлину
От Невы и Волги.
Мир свидетель: ни хрена, дошли!
1984
* * *
Костер на крутояре.
Свет в окне.
Над новостройкой суматоха вспышек.
Я голоса погибших на войне,
22. 22
Как голоса идущих рядом, слышу.
Когда огонь окрепнет на ветру,
И птица вскрикнет,
и качнется ветка,
Быть может, это к моему костру
Сквозь чащу пробивается разведка.
Когда далеко за полночь окно
Вдруг радость озарит,
а не тревога, –
Единственный – как ждут его давно! –
Быть может, улыбается с порога.
Когда, как пулеметчик со щитом,
Колдуетсварщикмолниейзажженной, –
Быть может, это он, в сорок втором
В прикрытие комбатом отряженный.
Свою планиду и в сердцах не рву –
Едина от рожденья до исхода.
Но кажется: вторую жизнь живу,
А первая – войны четыре года.
1975
9 мая 1945 года
Мы ждали сигнальной ракеты.
Притихли танки в засаде.
Томились возле лафетов
В железных лотках снаряды.
Последняя папироса
У нас еще не погаснет, –
Раскатом многоголосым
Рванем тишину на части.
Взлетят смертоносные стаи.
Взлетят, как только будет
Команда: «Огонь!»
... – Отставить!
Надеть чехлы на орудия.
Как вспышка, как выстрел следом,
Внезапно и очень просто:
Победа!
Победа!
Победа! –
Над фронтом тысячеверстным.
Раскинув лучи-подарки
В полнеба, и даже шире,
Вставал необычно яркий
Мирный рассвет над миром,
Лица людей озаряя,
Радуя сердце народа.
...Утро девятого мая,
Весна сорок пятого года!
1949
1945-й
От пепелищ и от развалин
На запад по пятам убийц...
Да, в том году не признавали
Мы государственных границ.
Слова в строку, как в диск патроны,
Вставали в сводках фронтовых:
Рубеж, во-первых, обороны,
Рубеж атаки, во-вторых.
Когда был в силе ствольный говор,
Прорывов жесткие ножи, –
Утратили и суть, и гонор
Все остальные рубежи.
Какая важность, чья граница,
Когда и кем утверждена –
Ни отсидеться, ни укрыться
За нею не могла война.
И пробиваясь к переправе,
И поднимаясь в штыковой, –
Могли начать в одной державе,
В другой державе кончить бой.
Глазели идолы с гранита
На легендарные полки.
Еще одна, считай, граница,
Закуривайте, земляки.
И в бой.
На горных перевалах
Войне сплеча да по зубам,
Чтобы она не диктовала –
Где полосатым стать столбам.
И чтобы на пожухлых травах
Не пировало воронье,
И на рассветные заставы
Не падал тяжкий гром: «В ружье!»
1977
23. 23
Карусель
А.Лиханову
Костыли впотьмах скрипели.
Мерз народ в очередях.
Но кружились карусели
На базарных площадях.
Инвалидные гармони,
Развеселые лады,
И, пластаясь, мчались кони,
Выносили из беды.
С места вскачь – и рвали путы,
Из тревоги и тоски
Выносили на минуты
И всего за медяки.
У базарного квартала,
Спозоранку дотемна,
Возвращали, что украла
Распроклятая война.
И сливались в дни ненастья
На забаве круговой
Ветряные слезы счастья
С вдовьей горькою слезой.
1985
* * *
Солнце яро слепило глаза.
Разомлела ветла над оврагом.
Тишину расколола гроза
И пронзила кровавым зигзагом.
Загустела тяжелая мгла.
Вихрь сосну в три погибели скрючил.
Но пробилась заря, обожгла
И спалила лохматую тучу.
В нашей трепетной жизни земной,
На дороге под звездным пунктиром,
Мирный день ошарашил войной,
День военный пожаловал с миром.
1969
* * *
А случается: дверь распахну,
За порогом метель или слякоть,
И всмотрюсь,
и уйду на войну
Не геройствовать и не якать.
В час ненастный былое видней,
Ближе дальняя даль в непогоду.
Без всезнающих поводырей
Сам пройду сквозь огонь и сквозь воду.
Пропылю, проползу тем путем,
Был который и тяжек, и долог.
Ни заслуги, ни доблести в том,
Что нарвусь на каленый осколок.
1971
24. 24
Маргарита Чебышева
Она родилась в
Лебяжье, училась
вшколевселеБуй-
ское Уржумского
района. После
окончания Киров-
ского педагогиче-
ского института
преподавала лите-
ратуру и русский
языквселеЛойноВерхнекамскогорай-
она, в кировских школах. В 1960-е годы
была участницей литературного клуба
«Молодость», в 1980-е уже руководи-
ла им. С ней было интересно говорить
и хорошо молчать. Во всем и всегда её
отличал честный взгляд на прошлое,
настоящее и будущее. О поколении по-
бедителей она писала:
Имродинытяжкиебеды,
Какбудтопроигранныйбой.
УходятсолдатыПобеды,
Уносятотчизнуссобой.
И вот уходят подростки военной
поры, пережившие войну дети, раз-
делившие с поколением победителей
всю тяжесть и радость победы.
В ноябре прошлого года не стало
Маргариты Петровны Чебышевой. По-
эзией любви были проникнуты все её
стихи: от первой публикации в газете
«Комсомольскоеплемя»в1964годудо
последней прижизненной книги «Дом
на песке» (Киров, «О-Краткое», 2012
год), представить которую Маргарита
Петровна смогла только в марте 2013
года, выкроив у болезни драгоценное
время общения с теми, кто дорожит
словом. А эту подборку передала для
публикации в первом номере альма-
наха «Вятка литературная» Надежда
Ильинична Перминова.
От имени...
Сорок второй. Морозы к сорока.
В непроливашках лед, а не чернила.
Пар изо рта. И язычки коптилок.
И дребезжанье школьного звонка.
Мы были большеглазы и бледны,
На переменах быстро уставали,
Друг к другу прижимаясь, согревались,
На корточках усевшись у стены.
А в классе засыпали иногда,
Склонившись на тетрадки из газеты,
И снились нам, наверно, солнце, лето
И бесконечно тёплая вода.
И за собой не чувствуя вины,
Нас не будила Марья Фоминична,
Ходила между партами неслышно,
Как будто сторожила наши сны.
...
Был в новой школе госпиталь. И там
С дверей табличек старых не снимали,
Палаты, словно классы, называли,
И помогать в них разрешалось нам.
25. 25
Гордились мы: не в качестве гостей
Дежурим по утрам в «своей» палате.
Спасибо мудрым взрослым:
Часть халатов
Медсёстры перешили для детей.
И доверяли нам мензурки мыть,
Писать солдатам письма под диктовку.
Мы очень скоро научились ловко
Катать бинты и раненых кормить.
И без педагогических затей
Науку состраданья постигали.
Спасибо взрослым: не оберегали
От горя всенародного детей.
...
Мы не были несчастными тогда –
Ведь и от нас зависела победа.
Иполноймеройнампришлосьизведать,
Что значит всенародная беда.
Что из того, что жизнь была скудна,
Горька, трудна, что лет нам было мало!
Зато любимой нашей песней стала
Суровая «Священная война».
Мы древней правды постигали суть:
Чтоб одолеть – всем миром навалиться,
Куском последним и теплом делиться
И жить по правде, а не как-нибудь.
Всё это без высоких громких слов
Мы постигали буднично и просто.
Нам, маленьким, уже была по росту
Единственная к Родине любовь.
...
Как в пионеры принимали нас,
Я с гордостью сегодня вспоминаю:
Над головой коптилки поднимает
Стоящий у стены девятый класс.
Все, несмотря на холод, без пальто –
Десятки красных галстуков на белом.
И блики на стенах заиндевелых,
И холода не чувствует никто.
Стоит дружина, как военный строй,
И мы даём торжественную клятву,
Как будто мы не дети, а солдаты,
Как будто после этой клятвы – в бой.
Я это чувство помню до сих пор,
Оно, наверно, самое святое.
И если я чего-то нынче стою,
Всё потому, что тот дружинный сбор,
Салют мой первый, красный галстук мой
Оплачены немыслимой ценою,
Защищены великою страною,
Освящены «Священною войной».
(Изпоэмы«Былавойна»)
* * *
Мы одного племени,
но я из другого времени,
за мной – другая страна.
Между нами лежит война.
Про неё вы читали в книжках,
впечатляетесь этим не слишком –
жизнь давно далеко ушла.
А я тогда жила.
Маленькая, голодная,
в школе классы холодные,
писем нет от отца,
и нет на маме лица.
У нас на троих одни валенки.
А у сестры, самой маленькой,
уже неделю – сорок,
и не достать пенициллин.
Сиротеют мои одноклассники...
И я довоенным ластиком
на всех доступных мне картах
стираю город Берлин!
И цвет главного флага
для меня остаётся красным –
26. 26
это кровь, проступающая
у раненых через бинты.
Тимуровские звёздочки
рисовали мы красной краской.
И было главным девизом:
кто, если не ты?
Изменили девизы и цели.
Всё, чем жили мы с колыбели,
всё, что дорого было нам,
для сегодня – ненужный хлам.
Да только не всё просто.
Эксперимент опасный:
назад не ходит история,
законы её просты.
Все люди – одной крови,
и цвет у неё – красный.
И ты за всё отвечаешь.
А кто, если не ты?
Дети Победителей
Нищету мы и горе видели,
нас назвали детьми войны.
Стали мы детьми Победителей
под крылом победившей страны.
С этим именем мы уйдём,
не оставив его мишенью
для насмешек и поношенья,
превративших страну в дурдом.
Но спасибо за то, что я
разделила с ней всё, что было –
от высокого бытия
до нередко страшного быта,
что я с ней в её горький час,
как могу, защищаю правду.
Шавок, тявкающих на нас,
презираю. Имею право.
* * *
Изшумныхгородов,издальнихстранствий,
От синих звёзд, где нам ещё бывать,
Поклонимсяпростойизбекрестьянской,
Что изначально всем живущим – мать.
Она любовно посреди раздолья
Сотворена с венца и до конька.
Её рубили пахнущие полем
Мастеровые руки мужика.
Коснись стены – и дерево ответит,
Вздохни в ночи – оно вздохнёт в ответ.
В избе добрее вырастают дети,
С её порога шире белый свет.
… Горели избы, и земля стонала
Как о живых. Такого не простить.
И ворогов она запоминала
В лицо, чтоб за убийство отомстить.
И плакали на чёрных пепелищах
Не о жилье: «Ещё отец рубил...
Теперь родимой меточки не сыщешь,
Такую память ворог загубил!»
Но жизнью на пожарищах клялись мы,
Что память не убить, мы ей сильны.
Поклонимся простым крестьянским
избам,
Сгоревшим заживо в огне войны!
Поклонимся...
(Изпоэмы«Фронтовыеписьма»)
Военное поколение
«В этот последний час»... –
Всё чаще звучат слова.
Это уходит из жизни
Военное поколенье.
Природа несправедлива,
Хотя и всегда права,
Отмерив каждому срок
Без всякого сожаленья.
Она своё дело делает
Честно и хорошо,
И всё же,
Всё понимая,
Мы правы в своей печали:
Такая брешь остаётся,
Когда человек ушёл,
Пускай мы его по жизни
Не знали, не замечали.
Уходят люди,
